Его разбудили около часу ночи и допрашивали двое детективов, и потом он не мог заснуть до половины третьего, а в шесть надо было вставать – выставлять на улицу мусорные баки к приезду уборочных машин, затем надо было почистить тротуар от снега, и сейчас было без десяти двенадцать, и он проголодался, хотел съесть свой ленч и не имел никакого желания разговаривать с еще двумя детективами, тем более что он даже не видел, что произошло, и почти не знал девушку.– Я только знаю, что она живет в этом доме, – сказал он. – Зовут ее Салли Андерсон, она проживает в квартире «3-А». – Он говорил о девушке в настоящем времени, будто та была жива... Да если и нет – какое это имеет к нему отношение?– Она жила здесь одна? – спросил Карелла.– Насколько я знаю.– Что это значит?– Ах, эти молодухи, нынешние-то! С кем они живут? С одним хахалем, с двумя, с другой шалавой, с кошкой, с собакой, с золотой рыбкой – кто знает? Да и кому какое дело?– Но, насколько вам известно, – терпеливо настаивал Мейер, – она жила здесь одна.– Насколько мне известно, – сказал смотритель. Он был седым и сухопарым, он прожил всю жизнь в этом городе. И днем, и ночью бывали ограбления в этом здании, да и в других зданиях, где ему приходилось работать раньше. Преступления ему были не в новинку, и подробности его не интересовали.– Вы позволите нам взглянуть на квартиру? – спросил Карелла.– Пожалуйста, – ответил смотритель, проводил их наверх и отпер дверь.Квартира была маленькая, эклектично обставленная: старинные и современные вещи бок о бок. На кожаной кушетке лежали подушки, на полу – ковер, на стенах висели забранные в рамки афиши различных представлений, в том числе ныне популярной «Жирной задницы». У двери в ванную комнату висело несколько профессиональных фотографий девушки в трико в различных балетных позах. Висел плакат балетной труппы «Садлерз-Веллз». На кухонном столе стояла бутылка белого вина. Ее календарь-ежедневник они нашли у телефона в спальне, на ночном столике рядом с кроватью – огромным королевским ложем, укрытым лоскутным одеялом.– Ты звонил в лабораторию? – спросил Мейер.– Они уже закончили, – кивнул Карелла и взял в руки ежедневник. Это был крупный блокнот, в котором листы соединялись при помощи пружинки: каждая страница открывала очередной день. Большая оранжевая пластмассовая скрепка играла роль закладки на странице двенадцатое февраля. Мейер извлек записную книжку и стал записывать, какие встречи были назначены с начала месяца. Он переписывал назначения на четверг, 4 февраля, когда в дверь позвонили. Детективы переглянулись. Карелла пошел к двери, отчасти предполагая, что пришел смотритель – потребовать ордер на обыск или что-то в этом духе. За дверью стояла девушка.– Ах! – сказала она, увидев Кареллу.Она посмотрела на номер на дверях, словно усомнилась, не перепутала ли квартиру. И нахмурилась. Она была высокого роста, пять футов девять дюймов, гибкая, восточного типа, с черными как ночь волосами и раскосыми глазами. Она носила черную куртку поверх синих джинсов и высокие черные сапоги. Сдвинутая набок желтая лыжная шапочка закрывала одну бровь. Длинный черно-желтый шарф свисал почти до колен.– Я вас знаю? – спросила она.– Не думаю, – ответил Карелла.– Где Салли? – спросила она и стала всматриваться в квартиру. В глубине появился Мейер: он вышел из спальни и теперь стоял в гостиной. Оба были одеты в плащи. Она снова быстро взглянула на Мейера и потом на Кареллу.– Что все это значит? – спросила она. – Что здесь происходит?Она отступила на шаг, быстро взглянула через плечо в сторону лифта. Карелла отлично знал, о чем она думает. Двое незнакомцев в плащах, никаких признаков ее подруги Салли – она застала в квартире грабителей.– Мы из полиции, – сказал он, чтобы она не паниковала.– Вот так, да? – с сомнением произнесла она и снова обернулась к лифту.Местная, решил Карелла, и почти улыбнулся. Он извлек кожаный футлярчик из кармана, открыл его и показал девушке свой значок и удостоверение.– Детектив Карелла, – сказал он. – Восемьдесят седьмой участок. А это мой напарник, детектив Мейер.Девушка наклонилась, чтобы разглядеть значок. Она наклонилась от пояса, не сгибая ног и спины.Танцовщица, решил Карелла. Она выпрямилась снова и поглядела ему прямо в глаза.– Что случилось? – спросила она. – Где Салли?Карелла колебался.– Скажите нам, кто вы? – сказал Карелла.– Тина Вонг. Где Салли?– Что вы здесь делаете, мисс Вонг? – спросил он.– Где Салли? – снова спросила она и мимо него прошла в квартиру. По всей видимости, она бывала здесь. Вначале она прошла на кухню, затем в спальню и снова вернулась в гостиную, где ее ждали два детектива. – Где Салли? – повторила она.– Она ждала вас, мисс Вонг? – спросил Карелла.Девушка не ответила. Ее взгляд нервно перебегал с одного детектива на другого. Карелла не хотел говорить пока – не сейчас, – что Салли Андерсон погибла. В утренних газетах сообщения о ее смерти не было, но в дневных выпусках оно могло появиться и скорее всего уже сейчас появилось на газетных прилавках. Знает ли Тина на самом деле, что Салли погибла? Карелла хотел услышать эта от нее.– Она ждала вас? – снова спросил он.Девушка посмотрела на часы.– Я пришла на пять минут раньше, – сказала она. – Все-таки скажите мне, что здесь происходит? Ее ограбили?Эта девушка местная, подумал он. Ограбление всегда путают с квартирной кражей со взломом - только полиция умеет отличить одно от другого. В полиции путают другое – не могут отличить одну степень взлома от другой.– Что вы собирались делать? – спросил Карелла.– Делать?– С мисс Андерсон.– Перекусить и затем – в театр, – сказала Тина. – У нас дневной спектакль, в час тридцать. – Она положила руки на пояс и снова спросила: – Где она?– Умерла, – сказал Карелла и внимательно посмотрел ей в глаза.У нее в глазах он мог прочесть только подозрительность. Ни шока, ни внезапного горя, только подозрительность. Она поколебалась минуту и сказала:– Вы меня обманываете.– Если бы!– Что значит – умерла? - произнесла Тина. – Я видела ее вчера вечером. Умерла? – Ее труп нашли в половине первого ночи, – сказал Карелла.Теперь у нее в глазах появилось что-то новое: она поверила. И затем запоздалый шок. И затем что-то похожее на страх.– Кто это сделал? – спросила она.– Мы еще не знаем.– Как? Где?– Здесь, внизу, перед этим домом, – сказал Карелла. – Ее застрелили.– Застрелили?И вдруг Тина расплакалась. Детективы следили за ней. Она покопалась в сумке, которая висела у нее на плече, нашла салфетку, вытерла глаза, снова заплакала, высморкалась и снова стала плакать. Они молча смотрели. Оба чувствовали неловкость от ее слез.– Извините, – сказала она, снова высморкалась и стала глазами искать пепельницу, куда бы выбросить скомканную салфетку. Она вытащила из сумки другую салфетку и снова приложила к глазам. – Извините, – пробормотала она.– Насколько хорошо вы ее знали? – мягко спросил Мейер.– Мы очень хорошие... – Она осеклась, чтобы поправиться, понимая, что заговорила о Салли Андерсон так, словно та еще жива. – Мы были очень близкими подругами, – тихо сказала она.– Как давно вы с ней знакомы?– С «Жирной задницы».– Вы тоже танцовщица, мисс Вонг?Она снова кивнула.– И вы знакомы с ней с начала постановки этого шоу?– Да, с тех пор как мы начали ходить на репетиции. На самом деле мы познакомились немного раньше, на прослушивании. Познакомились на первом прослушивании.– Когда это произошло, мисс Вонг? – спросил Мейер.– В июне.– И с тех пор подружились?– Она была моей лучшей подругой. – Она покачала головой. – Просто не верится.– Вы сказали, что видели ее вчера вечером...– Да.– Вчера был вечерний спектакль?– Да.– А когда опустился занавес?– Примерно без четверти одиннадцать. Вчера вечером представление шло немного дольше. Джои, наш комик, – не знаю, видели ли вы наше шоу...– Не видел, – сказал Карелла.– Не видел, – сказал Мейер.Девушка была удивлена. Она пожала плечами.– Джои Харт, – сказала она. – Во втором акте он довел зал до исступления и продолжал всех смешить сколько мог. Спектакль закончился на пятнадцать минут позже.– Занавес обычно опускается в десять тридцать, верно? – спросил Мейер.– Примерно. По-разному бывает, это зависит от публики.– И тогда вы видели Салли Андерсон живой в последний раз?– Нет, потом в артистической уборной, – сказала Тина.– А еще кто был в уборной?– Все «цыганки». Девушки.– Цыганки?– Танцовщицы, исполняющие роли цыганок.– Сколько их?– Всего нас шестнадцать. Парней и девушек. Нас было восемь в дамской артистической уборной. Пять блондинок, две черненькие и одна китаянка – я. – Она сделала паузу. – Джейми любит блондинок.– Джейми?– Это наш хореограф. Джейми Аткинс.– Итак, вы были в уборной...– Все восемь. Снимали грим, вылезали из костюмов и прочее.– Когда вы ушли из уборной, мисс Вонг?– Как только смогла. – Она помолчала. – У меня была назначена встреча.– Кто оставался в уборной, когда вы ушли? – спросил Мейер.– Только Салли и Молли.– Молли?– Магуайр. – Она помолчала. – Она сменила имя. Прежде ее звали Молли Матерассо. Ну, это не самое хорошее имя для сцены, верно? – Карелла догадывался, что это неудачное имя для актера. – На самом деле оно переводится как «матрас». – Карелла знал, что это иностранное слово означает «матрас». – В общем, это была ее девичья фамилия. А теперь она замужем, и ее настоящее имя Молли Бонд, но она по-прежнему пользуется псевдонимом Молли Магуайр на сцене. Это хорошее имя. Из-за Молли Магуайрс, как вам известно. – Карелла смотрел на нее непонимающим взглядом. – Ну, было такое тайное общество в Ирландии. Примерно в 1840 году, – сказала она.Карелла по-прежнему смотрел на нее непонимающим взором. – А позднее в Пенсильвании, – сказала она. – Как бы то ни было, когда вы слышите это имя, вам кажется, что вы его откуда-то знаете. Благодаря своему имени она всегда находит кучу работы: режиссеры и продюсеры думают: «Ба! Молли Магуайр! Вроде я ее знаю – не помню откуда». На самом деле танцовщица она никакая.– Но в уборной, когда вы уходили, она осталась одна с Салли? – сказал Мейер.– Да.– В котором часу это было?– Примерно в пять минут двенадцатого.– О чем они говорили, вы знаете?– Да говорила-то все Молли.– О чем?– О Джефри. О своем муже. Вот почему я выбралась оттуда так быстро, как только смогла. На самом деле встреча у меня была назначена только в полночь.– Не понимаю, – сказал Мейер.– Ну, Молли все время ссорится с мужем, и это уж очень затянулось. По мне лучше, чтобы она не рассказывала больше об этом или развелась бы наконец.– Угу, – сказал Мейер.– И вот тогда вы видели Салли в последний раз, верно? – спросил Карелла.– Да, верно. Все еще не могу поверить. То есть... Господи! Мы выпили с ней по чашке кофе как раз перед половиной первого ночи.– Так о чем же вы говорили, мисс Вонг?– Дамский разговор, – сказала Тина и пожала плечами.– О мужчинах? – спросил Карелла.– Конечно, о мужчинах, – сказала Тина и снова пожала плечами.– Она жила с кем-нибудь? – спросил Мейер.– Не в этом смысле.– А в каком смысле?– Большая часть ее одежды была здесь, большая часть его одежды была там.– Чьей одежды? – спросил Карелла.– Тимми.– Он ее дружок или еще что-то? – спросил Мейер.– Или еще что-то, – сказала Тина.– Тимми... как его фамилия? – спросил Карелла.– Мур.– Тимми – это уменьшительное от Тимоти?– По-моему, да.– Тимоти Мур, – произнес Мейер, занося имя в записную книжку. – А не знаете, где он живет?– В центре, у самого Квортера. Он – студент медицинского факультета в университете Рэмси. Квартира его находится неподалеку от учебного заведения.– А адреса его не знаете?– К сожалению... – Тина пожала плечами.– Когда вы сказали «или еще что-то»... – произнес Карелла.– Ну, у них были такие отношения. Они были то вместе, то отдельно.– Но у них была романтическая связь?– Вы хотите спросить, спали ли они друг с другом?– Да, я хочу спросить об этом.– Да, спали, – кивнула Тина.– Хорошо, – сказал Карелла. – Она никогда не упоминала имя Пако Лопеса?– Нет. Кто такой Пако Лопес? Он тоже занимается шоу-бизнесом?Карелла помедлил, но отвечать не стал.– А Салли не употребляла наркотики?– Не думаю.– Никогда не говорила о наркотиках с вами?– Вы говорите о том, чтобы изредка по чуть-чуть, или о чем?– Я говорю о героине. – Он помолчал. – Или кокаине, – сказал он и пристально посмотрел на нее.– Салли покуривала марихуану, – сказала Тина. – А кто нынче не курит? Но насчет остального сомневаюсь.– Вы уверены?– Ну, знаете, в суде я бы клятву давать не стала. Но обыкновенно, когда с кем-то делаешь шоу, отлично себе представляешь, кто чем пользуется. По-моему, Салли не употребляла никаких сильных наркотиков.– Не хотите ли вы сказать, что некоторые члены труппы?..– Ну, конечно.– Угу. – Карелла утвердительно качнул головой.– Не героин, – сказала Тина. – Но чуточку кокаина, бывает, время от времени.– Но не Салли.– Мне неизвестно. – Тина помолчала. – И я тоже не употребляю, если вы хотите спросить об этом.– Я не этот вопрос хотел задать. – Карелла улыбнулся. – Салли никогда не говорила, что ей кто-нибудь угрожает письмами или звонками?– Никогда.– Она кому-нибудь должна деньги? Вам неизвестно об этом?– Мне неизвестно.– Ее ничего не беспокоило?– Нет. То есть да.– Что именно?– Ничего серьезного.– Ну так что же?– Она хотела снова брать уроки пения, но не знала, как найти время на это. Она каждый день танцевала, вы знаете, и ходила к психиатру трижды в неделю.– И все? Больше ее ничего не беспокоило?– Больше она ни о чем мне не рассказывала.– Вы не знаете, как зовут ее психиатра?– К сожалению, нет.– Как она ладила с остальными в труппе?– Отлично.– Ас руководством?– Вы кого имеете в виду? Алана?– Кто такой Алан?– Наш продюсер, Алан Картер. Кого вы называете руководством? Менеджера труппы? Генерального менеджера?– Любого из них или всех. Как она ладила с людьми, которые руководили шоу?– По-моему, отлично, – сказала Тина и пожала плечами. – Когда шоу открывается, этих людей становится редко видно. Ну, в нашем случае, поскольку у нас такой успех, Фредди появляется для проверки разок-другой в неделю, убедиться, что мы не стали играть с прохладцей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38