– Когда они произошли? – спросил Дэнни.– Первое было неделю назад, девятого. Второе – в прошлую пятницу, двенадцатого. Последнее случилось в субботний вечер, тринадцатого.– И все здесь?– Два.– Какие два?– Торговец кокаином Пако Лопес – слыхал о таком?– Кажется.– И торговец алмазами по имени Марвин Эдельман.– Работал здесь?– Нет, в деловой части города. Он жил на Сильверман-роуд.– Лакомый кусочек, – сказал Дэнни. – А третье?– Девушка по имени Салли Андерсон. Танцовщица в мюзикле в деловом центре.– Так где же связь? – спросил Дэнни.– Это мы и пытаемся выяснить.– Гм, – сказал Дэнни. – Значит, Лопес?– Пако, – сказал Карелла.– Пако Лопес, – сказал Дэнни.– Что-нибудь вспоминается?– Не прижигал ли он сигаретой грудь одной бабенки?– Тот самый хмырь.– Да, – сказал Дэнни.– Знаешь его?– Видел как-то. Несколько месяцев назад. Он, должно быть, жил с той бабенкой, они были неразлучны. Значит, окочурился? Ну, слезы лить не будем. Он кругом поганец.– Каким образом?– Поганец, – сказал Дэнни. – Я не люблю поганых, а ты? Ты с бабенкой уже говорил?– На другой день после убийства Лопеса.– И?..– Ничего. Она рассказала нам, что он с ней сделал...– Пакость, да? – сказал Дэнни и покачал головой.– Но они перестали жить вместе два месяца назад. Она ничего не знала.– Никто никогда ничего не знает, когда за дело берется полиция. Может быть, она-то и сделала это. За то, что он оставил у нее на груди отметины.– Сомневаюсь, Дэнни, но ты вправе высказывать догадки. Если честно, то меня больше интересует, не переходил ли из рук в руки ствол, тридцать восьмого калибра за последнюю неделю?– У нас в городе много тридцать восьмых, Стив.– Я знаю.– Все время переходят из рук в руки. – Дэнни помолчал. – Первое убийство произошло во вторник, так? В какое время?– В одиннадцать.– Вечера?– Вечера.– Где?– На авеню Калвер.– В доме или на улице?– На улице.– Не так уж много лиходеев выходит на улицу в такую погоду, – сказал Дэнни. – Холод заставляет их сидеть дома. Убийцы и воры предпочитают домашний комфорт, – философски заметил он. – Никто не видел убийцу?– Стал бы я отмораживать задницу, если бы у меня был свидетель? – воскликнул Карелла.– Я тоже мерзну, – с упреком сказал Дэнни. – Хорошо, я постараюсь узнать что-нибудь. Насколько срочно тебе надо?– Срочно, – сказал Карелла.– Потому что я хочу сделать ставку, прежде чем приступлю к работе.– Что-нибудь стоящее? – спросил Карелла.– Только если он победит, – сказал Дэнни и пожал плечами. * * * Брат Антоний с Эммой курили марихуану, потягивали вино и изучали список с фамилиями и адресами, который два дня назад составила для них Джудит Квадрадо. В углу комнаты горел керосиновый калорифер, а радиаторы были лишь едва теплыми, и оконное стекло обледенело по краям. Брат Антоний с Эммой сидели очень близко от калорифера, хотя оба утверждали, что холод им нипочем. Оба сидели в белье.Они покурили час назад, потом занимались любовью на огромной постели в спальне брата Антония. Затем он и она надели белье и перешли в гостиную, где откупорили новую бутылку вина, запалили по закрутке и снова принялись изучать список потенциальных клиентов. На брате Антонии были полосатые трусы на резинке, а на Эмме – черные трусики от бикини. По мнению брата Антония, она выглядела очаровательно после их занятий любовью.– Похоже, – сказала Эмма, – он обслуживал двенадцать человек.– Не так уж много, – заворчал брат Антоний. – Я надеялся на что-то большее, Эмма, сказать по правде. Двенадцать поганых фамилий – это слишком мелкий улов для такой тяжелой рыбалки, как наша. – Он снова взглянул на список. – Особенно при таких крохотных порциях. Посмотри, какие порции, Эмма.– Ты знаешь анекдот по этому поводу? – спросила она, ухмыляясь.– Нет. Какой анекдот? – Он любил, когда она рассказывала анекдоты. И еще он любил, когда она набрасывалась на него. Глядя на ее огромные груди, он почувствовал, как снова зашевелилось обновленное желание. Пусть расскажет свой анекдот, решил он, и потом они забудут про список клиентов Лопеса и опять предадутся утехам любви. И это было тем более привлекательно в такой холодный день.– Это анекдот про женщину, которая остановилась в гостинице на побережье Майами. Не слышал? – спросила Эмма, по-прежнему ухмыляясь.– Я и сам не прочь остановиться в гостинице на побережье Майами, – сказал брат Антоний.– Ты будешь слушать анекдот или нет?– Рассказывай, – сказал он.– Значит, она обедает там раз, обедает два, а потом идет к столику администратора и начинает жаловаться.– На что? – сказал брат Антоний.– Ты дашь мне рассказать?– Ну, рассказывай.– Она говорит администратору, что еда в ресторане – совершенная отрава. Яйца – отрава, говядина – отрава, картошка – отрава, салаты – отрава, кофе – отрава, все – отрава, отрава, отрава, говорит она. И знаешь, что еще? – Что еще? – спросил брат Антоний.– Слишком маленькие порции! - воскликнула Эмма и расхохоталась.– Я не понял, – сказал брат Антоний.– Эта женщина жалуется, что еда – отрава... – Ну?– Но она также жалуется, что порции – малы.– Ну так что?– Если это отрава, то почему она хочет большие порции?– Может быть, она психованная, – сказал брат Антоний.– Нет, она не психованная, – сказала Эмма. – Она жалуется на еду, но она также говорит администратору, что порции...– Теперь понятно, – сказал брат Антоний. Смысл до него так и не дошел. – Не пойти ли нам снова в соседнюю комнату?– Ты еще не готов, – сказала Эмма, взглянув на его пах.– Ты можешь меня «подготовить».– Я знаю. Но мне больше нравится, когда ты уже созрел и тебе не нужна «подготовка».– Сладенький ротик, – понизив голос, сказал брат Антоний.– Мм... – промычала Эмма.– Ну, что ты скажешь?– Я скажу: вначале дело, а потом утехи.– И все-таки почему ты вспомнила этот анекдот? – спросил он.– Ты сказал что-то про маленькие порции.– Они очень маленькие, – сказал брат Антоний. – Посмотри, – сказал он и протянул ей список. – Два-три грамма в неделю, и это большинство из них. Мы не разбогатеем с двух-трех граммов в неделю.– Мы не должны разбогатеть сразу, браток, – сказала Эмма. – Мы начнем работать неторопливо, начнем с этих людей, бывших клиентов Лопеса, будем строить наше дело, начав с них.– Как?– Может быть, эта женщина даст нам еще других клиентов.– Какая женщина? Та, что ест отраву?– Та, что снабжала Лопеса. Его дилер.– С какой стати она будет нам помогать?– Почему нет? Нужна цепочка поставок, святой брат. Дилеру унций нужен дилер граммов. Эта женщина соединяет нас с некоторыми потребителями, мы покупаем у нее наш товар, и все счастливы.– Мне кажется, ты размечталась.– Разве опасно просто спросить? – сказала Эмма.– Она скажет, чтобы мы шли куда подальше.– Кто знает! В любом случае давай начнем с начала. Прежде всего надо дать ей знать, что мы приняли дело после Лопеса и хотим продолжать его с ней. Это прежде всего.– Это прежде всего, конечно.– Так что, я думаю, тебе надо сделать следующее, – сказала Эмма. – Одеться и нанести Салли Андерсон небольшой визит.– Позже, – сказал брат Антоний и обнял ее.– Мм... – промычала Эмма, прижалась к нему и облизнула губы. * * * Эйлин Берк вошла в комнату детективов, пока Клинг еще разговаривал по телефону с дивизионом связи. Браун попросил ее обождать и затем положил записку на стол Клинга, что детектив Берк на шестой линии. Клинг кивнул. Он не сразу сообразил, кто такой Берк.– У меня в руках распечатка, – сказал инспектор в комнате курьеров. – Это относится к двадцать восьмому июля, двадцать часов ноль две минуты, 621, Норт-Гринфилд, комната 207. Донесение принял Адам Кар в двадцать часов двенадцать минут.– Что нашли?– Передали по радио «Ю-20». Это означает: «произошло ограбление».Клинг знал, что означает «10-20».– Какой это был участок?– Мидтаун-Ист, – сказал инспектор.– Вы знаете, кто тогда занялся этим делом?– Этого нет в распечатке.– Хорошо, спасибо, – сказал Клинг и нажал светящуюся кнопку "б" у основания аппарата. – Клинг слушает, – сказал он.– Берт, это Эйлин.– Я пока не искал сережку, – сказал он.– В комнате детективов ее не находили?– Ну, у нас там есть ящик для находок, но он пуст.– Как насчет машины?– Я еще не искал в машине, – сказал он. – На этой машине я не ездил с субботы.– Но если будет возможность...– Конечно, – сказал он.– Просто... эти серьги словно приносят удачу. Это «счастливые» сережки.Клинг промолчал.– Без них я как голая.Он опять промолчал.– Не могу же я носить только одну серьгу на счастье! – сказала она.– Понимаю, – сказал он.– Тогда мне выпадет лишь половинка счастья.– Да, – сказал он.– Как там погода? – спросила она.– Холод.– Здесь тоже холодно, – сказала она. – Ну хорошо, дай мне знать, если найдешь, ладно?– Непременно.– Спасибо, – сказала она и повесила трубку.На том же клочке бумаги, который Браун положил ему на стол, Клинг накарябал: «Серьга Эйлин» - и сунул листок в карман пиджака. Он пролистал полицейский телефонный справочник, нашел номер участка Мидтаун-Ист, набрал, объяснил дежурному сержанту цель звонка, тот соединил его с детективом по имени Гарридо, в голосе которого звучал испанский выговор и который сразу вспомнил это дело: он сам находился в засаде в ломбарде на Гринфилд-стрит, когда вошел вооруженный грабитель, желавший заложить все, что похитил у Эдельмана два дня назад по соседству, через три двери.– Все по списку похищенного, без исключения, – сказал Гарридо. – Взяли тепленьким.– И что было дальше? – спросил Клинг.– Угадай, кто у нас был судьей? – спросил Гарридо.– Кто? – спросил Клинг.– Харрис.Клинг знал достопочтенного Достопочтенный – титул судьи.

Уилбора Харриса. Достопочтенный Уилбор Харрис получил прозвище Певца свободы. Он имел обыкновение отпускать преступников прямо из зала суда.– Что было дальше? – спросил Клинг.– Ну, парнишка тот был наркоманом. Это было его первым преступлением. Он чуть не плакал в зале суда. И Харрис отпустил его «условно».– Даже при том, что ты взял его с награбленным?– Да. С полным списком. Какой был смысл?– Как звали парнишку?– Эндрю. Фамилию не помню. Найти досье?– Если не трудно.– Сейчас, – сказал Гарридо. – Одну минуту.Пять минут спустя он назвал фамилию и последний известный адрес семнадцатилетнего паренька, который ограбил Марвина Эдельмана летом прошлого года. * * * Квартира, про которую Алан Картер сказал, что это «одна из тех больших старых квартир у парка», и в самом деле была у парка и, несомненно, была старой, но большой она могла представиться разве гному. Лонни Купер, одна из двух черных танцовщиц в «Жирной заднице», была почти такого же высокого роста, как и два детектива, которых она впустила к себе поздним утром во вторник. От присутствия трех человек высокого роста крохотная квартирка стала похожей на платяной шкаф. К тому же мисс Купер до того набила свое жилище мебелью, безделушками, скульптурами и картинами, что практически нельзя было найти свободную часть стены или пола. Мейеру с Кареллой представилось, что они попали в контору по продаже краденых вещей.– Люблю загроможденные помещения, – объяснила танцовщица. – Большинство танцоров не любят, а я люблю. На сцене я летаю. А дома мне приятно складывать крылышки.Она была еще краше, чем Карелла помнил ее на сцене. Гибкая, с кожей цвета пробки, с высокими скулами, профилем Нефертити, большим ртом и ослепительной улыбкой. На ней был красный мужской свитер поверх черного трико и черных колготок. Она была без туфель на ногах, но в полосатых гетрах. Она спросила у детективов, не желают ли они кофе или что-нибудь еще, и, когда они отказались, предложила им устраиваться поудобнее. Карелла и Мейер сели на диван, заваленный подушками. Лонни Купер села напротив в мягкое кресло с противомоскитными сетками, пришпиленными к подлокотникам и к спинке. Кофейный столик между ними заполняли стеклянные пресс-папье, крохотные куколки, ножи для бумаги, значки с эмблемами кандидатов на выборах и сувенирная пепельница с Всемирной ярмарки в Нью-Йорке 1939 года. Перехватив взгляд Кареллы, она объяснила:– Я коллекционирую вещи.– Мисс Купер, – начал он, – я хотел...– Лонни, – перебила она.– Хорошо, – сказал он. – Лонни, я...– А вас как зовут? – спросила она.– Стив, – сказал он.– А вас? – спросила она Мейера.– Мейер, – ответил он.– Я думала, это ваша фамилия.– Да. А также имя.– Класс! – воскликнула она.Мейер пожал плечами. Он не считал свое имя «классным». Правда, однажды одна писательница использовала его имя в качестве названия для своего романа про профессора колледжа. Он позвонил окружному прокурору Ролли Шабриеру с вопросом, может ли он направить иск. Шабриер сказал, что он должен чувствовать себя польщенным. Мейер и в самом деле чувствовал себя слегка польщенным. Но все-таки он остался немного недоволен тем, что кто-то воспользовался именем реального человека в качестве имени обыкновенного героя в выдуманном произведении.Даже если такой герой был на уровне профессора колледжа.– Вы уверены, что не хотите кофе? – спросила Лонни.– Абсолютно, спасибо, – поблагодарил Карелла.– Мы перепили кофе, – сказал Мейер. – Из-за этой погоды.– И вы тоже считаете, что пьете слишком много кофе? – спросила Лонни.– Да, – сказал Мейер.– И я тоже, – вздохнула она.Чем-то она похожа на совсем молоденькую девушку, подумал Карелла. На вид ей было двадцать шесть или двадцать семь, но движения ее, мимика и высокий голос напоминали девушку семнадцати лет. Она устроилась в мягком кресле, подложив под себя ноги – так могла сидеть его дочь Эйприл.– Надеюсь, вы понимаете, что мы пришли по поводу Салли Андерсон, – попытался перейти к делу Карелла.– Да, конечно, – сказала она, и на ее лице появилось выражение, как у ребенка, который хочет разобраться в проблемах взрослых.– Мисс Купер...– Лонни, – сказала она.– Лонни...– Да, Стив?Карелла прочистил горло.– Лонни, мы знаем, что у вас здесь была вечеринка неделю назад, в воскресенье, седьмого февраля. Вы помните эту вечеринку?– Да, – вздохнула она, – это была классная вечеринка!– Салли Андерсон присутствовала?– Да, конечно.– И Тина Вонг?– Да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38