При описании бывшей подружки мужа женщина выразилась о ней так: «черная, как телефон на столе». Еще она сказала, что та была худющая, как щепка, и звали ее Анни, но фамилию ее она не знала, да и муж ее тоже. По ее словам, муж был голландец, моряк, он приплывал в городской порт на своем судне примерно раз в месяц и тратил зарплату на разных проституток на Спутанном Небе или в центре, в сквере, прозванном Слит-Сити. Она видела, как эта Анни полоснула ножом ее мужа, и слышала, как Анни сказала: «Уж я тебя пощекотю!»И это словечко «пощекотю» напомнило Клингу кое-что.Полицейский не всегда понимает, как он запоминает тысячи мелких деталей бесчисленных уголовных дел, которые попадают к нему на стол и с которыми он сталкивается ежедневно. Но как раз память часто выручает. Тот факт, что какой-то преступник с ножом был черным, не помогает вспомнить. Не помогает и имя Анни, не помогает и знание того, что девушка была худющая и зарабатывала на жизнь ремеслом проститутки. Но первый раз Клинг услышал слово «щекотить» на авеню Масонов. Худая черная проститутка, полоснувшая клиента ножом по лицу, говорила потом: «Я бобра не щекотила».Коттон Хейз, который приехал на вызов вместе с ним, рассказал Клингу, что он сам впервые услышал это выражение в Новом Орлеане, и оно означало, конечно, «пырнуть». Пугану звали Анни Хэлмс. В тот момент, когда жена жертвы повторила то, что приговаривала Анни, вспарывая руку своему бывшему дружку, Клинг щелкнул пальцами.Он находился здесь сегодня, несмотря на свой выходной, потому что: 1) он жил только в шести кварталах отсюда в маленькой квартирке в тени моста Калмз-Пойнт; 2) он не мог допросить вдову Марвина Эдельмана до завтра, потому что она находилась в пути домой с Карибского моря после звонка дочери – та известила ее, что вчера был убит Эдельман; 3) больше ему практически нечего было делать по поводу убийства, пока в лаборатории Гроссмана не получат информацию об оружии, которое было использовано при убийстве; 4) он знал, что отдел установления личности был открыт семь дней в неделю (хотя мэр грозил урезать финансирование), и он надеялся раздобыть фотокарточку Анни Хэлмс, которую мог бы затем показать тому, кого она пырнула, и его жене, которая видела все это, надеясь на положительное установление личности, – этого будет достаточно для ареста.Вот почему он находился здесь.Он не сказал Гроссману, почему он здесь, хотя было начал рассказывать... Эта история с треугольником «моряк – жена – бывшая подружка» напомнила ему сцену в спальне, в квартире, где Клинг жил с Огастой, их собственный треугольник, обнаженную Огасту, нелепо прижимающую одеяло к груди, пряча свой стыд и наготу от мужа, ее широко раскрытые зеленые глаза, спутанные волосы, капельки пота на великолепных скулах, ее дрожащие губы. Рука Клинга с пистолетом тоже дрожала. Мужчина, который был рядом с Огастой, – третья сторона треугольника, – был в трусах и тянулся к брюкам, сложенным на стуле. Он был невысокого роста, волосатый, похож на Дженеро, у него были вьющиеся черные волосы, широко раскрытые от ужаса карие глаза, но он не был Дженеро, он был любовником Огасты. Он обернулся от стула со сложенными брюками и только сказал: «Не стреляйте».И Клинг навел на него пистолет. "Надо было выстрелить, – подумал теперь Клинг. – Если бы я застрелил его, то сейчас бы жил без стыда. Тогда бы мне не пришлось прерывать свой рассказ про моряка-голландца и его подружку из опасения, что даже такой приличный человек, как Сэм Гроссман, вспомнит и подумает: «Ах, ну, конечно же, Клинг и его жена, которая его обманывала. Конечно же, Клинг ничего не сделал, не пристрелил того, кто...»– Эй, привет! – услышал он.Он шел к лифту, склонив голову, глядя в мраморный пол. Он не узнал ее голоса, он даже не понял вначале, что она обращается к нему. Но он поднял глаза, потому что кто-то преградил ему дорогу. Этим «кем-то» была Эйлин Берк.На ней был простой коричневый костюм с зеленой блузкой. Зеленой – под цвет ее глаз. Длинные рыжие волосы не закрывали лица; она прямо стояла в туфлях-лодочках на высоком каблуке, которые были слегка темнее костюма. У нее была сумка через плечо, и он увидел в сумке дуло пистолета между скомканных салфеток «Клинекс». Фото, забранное в пластиковую карточку-пропуск, прикрепленную к лацкану костюма, изображало также Эйлин Берк, но помоложе, в рыжих кудряшках. Она улыбалась – на фото и сама лично.– Что ты здесь делаешь? – спросила она. – Никто сюда не приходит в воскресенье.– Мне нужно фото из отдела установления личности, – ответил он. Казалось, она ждала, что он скажет дальше. – Ну, а ты?– Я здесь работаю. В особой части штабного дивизиона. Прямо на этом этаже. Заходи на чашку кофе. – Ее улыбка стала шире.– Нет, спасибо, я тороплюсь, – сказал Клинг, хотя вовсе не спешил.– Ладно. – Эйлин пожала плечами. – На самом деле я рада, что встретила тебя. В любом случае я собиралась позвонить тебе попозже.– Да? – спросил Клинг.– Мне кажется, я потеряла сережку. У вас или в прачечной, где я встречалась с Трусоватым. Если в прачечной, то пиши пропало. Если в комнате детективов или в машине, когда ты меня подвозил вчера...– Да, – сказал Клинг.– Это была простенькая золотая сережка, как монетка в двадцать пять центов. Обычная такая сережка, с какой можно пойти в прачечную.– С какого уха? – спросил он.– С правого, – сказала она. – А какая разница? То есть она была на правом ухе, но серьги можно вешать на любое ухо, так что...– Да, верно, – сказал Клинг. Он смотрел на ее правое ухо, или на что-то за ухом, или на что-то еще. Он только не смотрел ей в лицо, стараясь не встретиться с ней взглядом. «Что с ним происходит?» – подумала она.– Ладно, погляди там, хорошо? – сказала она. – Если найдешь, позвони. Я в особой части, ты знаешь, но я не сижу на месте... Просто передай, что звонил. Если найдешь. – Она поколебалась. – Итак, это правая сережка. Если найдешь левую, значит, не моя. – Она улыбнулась. Он не улыбнулся в ответ. – Ладно, увидимся в бильярдной, – сказала она, помахала на прощание рукой, повернулась на каблуках и пошла прочь.Клинг нажал кнопку лифта. * * * Тина Вонг бегала трусцой по парку в снежную погоду и, когда вернулась, с удивлением увидела детективов – они ждали ее в вестибюле дома. На ней был серый спортивный костюм «Найк» и вязаная шапочка, но не такая цветастая, какую Мейер получил в подарок от жены. Ее кроссовки были мокрые, так же, как и рейтузы.– Ax! – сказала она и почему-то оглянулась, будто поставила машину в неположенном месте.– Извините за беспокойство, мисс Вонг, – сказал Мейер. На нем не было той шапочки, что связала жена и подарила ему на Валентинов день. На нем была мягкая синяя шляпа, в которой вид его был более стильный.– Мы хотели задать несколько вопросов, – объяснил Карелла. Они ждали в вестибюле около сорока минут. Консьерж в доме Тины предложил им подождать, пока «мисс Вонг набегается».– Пожалуйста. – Тина указала им на кучу мебели, собранной у искусственного камина. В вестибюле было очень жарко. Лицо Тины раскраснелось от холода и от бега. Она сбросила вязаную шапочку и тряхнула волосами. Все трое сидели на стульях у искусственного камина. Консьерж находился у пульта с другой стороны вестибюля и читал заголовки в утренней газете. Слышался механический шум; детективы не могли угадать, откуда он шел. В вестибюле пахло влажной одеждой. За стеклом входных дверей дул сильный ветер.– Мисс Вонг, – сказал Карелла, – когда мы говорили с вами вчера, вы помните, мы вас спрашивали, не употребляла ли Салли кокаин?– Угу, – кивнула Тина.– И помните, вы сказали нам...– Я сказала, что, насколько мне известно, не употребляла.– Означает ли это, что вы никогда не видели, как она употребляла кокаин?– Никогда.– Означает ли это также, что она никогда не говорила с вами об этом?– Никогда.– Стала бы она говорить с вами об этом?– Мы были близкими подругами. Нет ничего ужасного в том, чтобы изредка нюхнуть чуток. Думаю, если бы она употребляла кокаин, то сказала бы мне об этом.– Но она не сказала.– Нет, не сказала.– Мисс Вонг, по показаниям Тимоти Мура, Салли Андерсон отправилась на какую-то вечеринку в воскресенье вечером. К кому-то по имени Лонни. Черной танцовщице в шоу.– Да? – сказала Тина.– А вы были на той вечеринке?– Да, была.– Но мистера Мура там не было.– Нет, не было. Ему надо было заниматься. Накануне Нового года он принял решение...– Да, он говорил нам. В тот вечер вы не заметили, чтобы мисс Андерсон нюхала кокаин?– Нет.– А другие?– Не понимаю, о чем вы говорите.– Там были другие члены труппы?– Да, конечно.– Вы помните, когда мы говорили вчера, вы упоминали, что кое-кто в труппе употребляет кокаин.– Да, я могла так сказать.– Вы сказали, что некоторые употребляют чуточку кокаина, время от времени.– По-моему, я так говорила.– Кто-нибудь из них употреблял кокаин в воскресенье? Вы заметили?– Я не уверена, что должна отвечать на этот вопрос, – сказала Тина.– Почему нет? – спросил Мейер.– Почему вы вообще думаете, что Салли нюхала кокаин?– Нюхала? - тотчас спросил Карелла.– Я сказала, что мне об этом неизвестно. Но все ваши вопросы... Да какая разница, употребляла она кокаин или нет? Ее убили. При чем тут кокаин"! – Мисс Вонг, у нас есть основания полагать, что она употребляла кокаин.– Откуда? Какие основания?– Мы провели опыты с остатками в сумке.– И они оказались кокаином?– Мы практически уверены в этом.– Что это означает? Был кокаин или не был?– Опыты не были исчерпывающими, но из того, что...– Значит, это могло быть что угодно, так? Пудра или...– Нет, это не пудра, мисс Вонг.– Почему вы так стремитесь доказать, что она употребляла кокаин?– Вовсе не стремимся. Мы просто хотим узнать, кто еще его употреблял.– Откуда мне знать, кто еще употреблял?– Когда мы говорили с вами вчера...– Вчера я не знала, что наш разговор превратится в допрос третьей степени.– Это не допрос третьей степени, мисс Вонг. Когда мы говорили с вами вчера, вы сказали – по-моему, я правильно запомнил – «обыкновенно, когда с кем-то делаешь шоу, отлично себе представляешь, кто чем пользуется». Разве вы не так сказали?– Я в точности не помню, что говорила.– Но вы имели в виду это?– Полагаю, да.– Хорошо. Если вы отлично себе представляете, кто чем пользуется, то расскажите нам об этом.– Ради чего? Чтобы навлечь неприятности на приличных людей без всякой на то причины?– На каких приличных людей? – спросил Карелла.– Я не знаю никого, кто имеет дело с наркотиками.– Вчера вы говорили иначе.– А сейчас я говорю так. – Она пристально посмотрела на них. – Кажется, мне следует позвонить моему адвокату.– Мы не ищем здесь наркотики, – сказал Мейер.– Не знаю, что вы ищете, но от меня вы этого не получите.– Вашу лучшую подругу убили, – мягко укорил Карелла.Она посмотрела на него.– Мы пытаемся найти человека, который сделал это.– Никто из шоу не делал этого.– Откуда вы знаете?– Я не знаю. Я только знаю... – Она умолкла, скрестила руки на груди и упрямо выставила подбородок. Карелла посмотрел на Мейера. Мейер кивнул едва заметно.– Мисс Вонг, – сказал Карелла, – то, что вы рассказали вчера, дает нам основания полагать, что вы знаете, кто из труппы употребляет кокаин. Мы расследуем дело об убийстве. Мы можем вызвать вас в суд, где перед большим жюри присяжных вам придется отвечать на те же вопросы, что задаем вам мы...– Нет, не можете, – сказала она.– Можем, – сказал Карелла, – и мы вызовем вас, если вы будете отказываться...– Мы что, в России? – спросила Тина.– Мы в Соединенных Штатах, – сказал Карела. – У вас – ваши права, а у нас – наши. Если вы откажетесь отвечать перед большим жюри, вас задержат за неуважение к суду. Выбирайте.– Я просто не могу поверить в это, – сказала она.– Это так. Если вы знаете, кто употребляет наркотики...– Я ненавижу, когда так называемые мужчины выкручивают руки слабой женщине! – воскликнула Тина.Оба детектива молчали.– Это тактика мафии, – сказала Тина.Они опять промолчали.– Как будто это вообще имеет хоть какое отношение к тому, кто убил Салли. – Тина нервно поправила волосы.– Пойдем, Мейер. – Карелла встал.– Постойте, – сказала Тина.Он не стал садиться.– На той вечеринке нюхали примерно полдюжины человек.– Кто-нибудь из труппы?– Да.– Кто?– Салли, конечно.– Кто еще?– Майк.– Майк? Кто это?– Ролдан. Мигель Ролдан.– Спасибо, – сказал Карелла-.– Если вы причините ему неприятности...– Мы не собираемся причинять ему неприятности, – сказал Мейер. – Насколько хорошо Салли Андерсон знала вашего продюсера?Вопрос застал ее врасплох. Она широко открыла глаза. Секунду она колебалась.– Алана? – спросила она.– Алана Картера, – кивнув, сказал Карелла.– Почему вы спрашиваете?– Салли не говорила о нем ничего, что касалось бы не только его профессиональной деятельности?– Не понимаю, что это значит.– Я думаю, вы понимаете, что это значит, мисс Вонг.– Вы спрашиваете, не было ли между ними связи? Не смешите меня.– Почему вы думаете, что это смешно, мисс Вонг?.– Потому что... Ну, у нее был дружок. Вы знаете об этом, я говорила вам вчера.– Почему это должно исключать связь с мистером Картером?– Я просто знаю, что между ними ничего не было.– Откуда вы это знаете?– Ну, некоторые вещи просто знаешь. – Вы когда-нибудь видели их вместе?– Конечно.– Вне театра, я хочу сказать.– Иногда.– Когда вы видели их в последний раз?– В воскресенье вечером.– При каких обстоятельствах?– Он был на вечеринке у Лонни.– Это у вас обычное дело? Чтобы продюсер шоу приходил на вечеринку, которую дает танцовщица?– Вы, кажется, не успокоитесь, пока всех не втянете в неприятности?– Кого мы теперь втягиваем в неприятности? – спросил Мейер.– Алан был со мной, - проговорила Тина сквозь зубы. – Я позвала его на вечеринку.Детективы переглянулись, не понимая.– Он женат, теперь ясно? – сказала Тина. * * * В данный момент они хотели переговорить только с двумя людьми, связанными с шоу.Первым был Мигель Ролдан – так совпало, что он оказался латиноамериканцем и к тому же употреблял кокаин. Салли Андерсон нюхала кокаин, а Пако Лопес был «латиносами». Они хотели спросить Ролдана, где он добывал порошок и где брала порошок Салли, не в одном и том же месте?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38