– спросил Браун.– Ну конечно, но зачем бы мне это делать?– Где вы были четырнадцатого февраля в два часа утра? – спросил Клинг.– Я сказал: я был здесь.– Кто-нибудь был с вами?– Если это статья... Хорошо, мы подкуривали, – сказал Флит. – Вы об этом хотели узнать? Отлично, теперь вы знаете. Мы курили травку, и я по-прежнему наркоман. Большое дело! Обыщите квартиру, если желаете. Найдете разве чуток. Слишком мало для ареста, уж это точно. Ну, вперед! Ищите.– Кто это «мы»? – спросил Браун.– Что?– Кто был с вами в субботний вечер?– Ну, Джонни... Теперь вы довольны? Что же мы тут такое делали, от чего весь мир мог пострадать?– Джонни... как по фамилии?Раздался стук в дверь. Флит поглядел на двух полицейских.– Открой, – сказал Браун.– Послушайте...– Открой.Флит вздохнул и подошел к двери. Он повернул замок и открыл дверь.– Привет, – сказал он.Черная девушка, которая стояла в дверях, не могла быть старше шестнадцати. На ней была красная лыжная куртка поверх синих джинсов и сапоги на высоких каблуках. Она была привлекательной, но помада у нее на губах была слишком яркой, щеки ее были густо нарумянены, а глаза были оттенены и подведены по вечернему, хотя был полдень – двадцать минут первого.– Заходите, барышня, – сказал Браун.– Что стряслось? – спросила она, сразу узнав в них полицейских.– Ничего не стряслось, – сказал Клинг. – Не желаете поведать нам, кто вы?– Эндрю?.. – Она повернулась к Флиту.– Не знаю, что им нужно, – сказал Флит и пожал плечами.– У вас есть ордер? – спросила девушка.– Нам не нужен ордер. Это обычное расследование, и ваш друг пригласил нас в дом, – сказал Браун. – Почему вы спрашиваете про ордер? Вам есть что скрывать?– Это статья 220? – спросила она.– Вы оба, кажется, хорошо выучили статью 220, – сказал Браун.– Век живи – век учись, – пожала плечами девушка.– Как вас зовут? – спросил Клинг.Она снова посмотрела на Флита. Флит кивнул.– Корина, – сказала она.– А фамилия?– Джонсон.Постепенно до них дошло. Вначале просветлело лицо Брауна, а следом за ним – физиономия Клинга.– Джонни, так?– Да, Джонни, – сказала девушка.– Вы сами себя так зовете?– Если вас зовут Кориной, вы станете себя называть Кориной?– Сколько вам лет, Джонни?– Двадцать один, – сказала она.– Даю вам еще одну попытку, – сказал Клинг.– Восемнадцать, годится?– А не шестнадцать? – спросил Браун. – Или еще меньше?– Я достаточно взрослая, – сказала Джонни.– Для чего? – спросил Браун.– Для всего, что мне нужно делать.– Сколько времени вы работаете на улице? – спросил Клинг.– Не понимаю, о чем вы говорите.– Вы проститутка, верно, Джонни? – спросил Браун.– Кто вам это сказал?Ее глаза стали холодными и матовыми, как лед на оконном стекле. Руки она теперь держала в карманах лыжной куртки. Клинг с Брауном готовы были поспорить, что она сжимала кулаки.– Где вы были в прошлую субботу вечером? – спросил Клинг.– Джонни, они...– Замолчите, Эндрю! – сказал Браун. – Где вы были, барышня?– Когда именно?– Джонни...– Я велел вам молчать! – воскликнул Браун.– В прошлую субботу ночью. В два часа ночи, – сказал Клинг.– Здесь, – сказала девушка.– Что вы делали?– Подкуривали.– С какой стати? На улице плохо шли дела?– Шел снег, - со злобой сказала Джонни. – Все хряки попрятались в собственные постельки.– В котором часу вы пришли сюда? – спросил Браун.– Я здесь живу, дядя, – сказала она.– А мы думали, что вы живете здесь один, Эндрю, – сказал Клинг.– Да, я не хотел никого больше вовлекать. Понимаете?– Так что вы были здесь всю ночь, а? – спросил Браун.– Ну, я так не говорила, – ответила девушка. – Я вышла примерно... когда, Эндрю?– Оставьте в покое Эндрю. Рассказывайте нам.– Примерно в десять. Приблизительно в это время начинается работа. Но улицы были пусты, как сердце путаны.– Когда вы вернулись?– Примерно в полночь. Мы сели за стол около полуночи, верно, Эндрю?Флит хотел ответить, но Браун остановил его взглядом.– И вы находились здесь с полуночи до двух? – спросил Клинг.– Я была здесь с полуночи до следующего утра. Я сказала вам, дядя: я здесь живу. – А Эндрю не выходил из квартиры в эту ночь?– Нет, сэр, - сказала Джонни.– Нет, сэр, – повторил Флит, выразительно кивая.– Куда вы пошли на следующее утро?– На улицу. Посмотреть, смогу ли отыграться.– В какое время?– Рано. Около одиннадцати часов. Примерно так.– Удалось отыграться?– Снег затрудняет всякое движение. – Она говорила не про дорожное движение. – Клиенты приезжают из Флориды. Как только они оказываются в Северной Каролине, они уже по колено в снегу. В такую погоду не везет в двух ремеслах: путанам и торговцам травкой.Браун мог назвать еще пару-другую профессий, кому не везет в такую погоду.– Берт, – сказал он.Клинг глянул на парня с девушкой.– Поехали отсюда, – сказал он.Они прошли по улице молча. Два старика по-прежнему грели руки у огня. Когда Клинг завел мотор, печка снова залязгала.– Похоже, они чистые, ты как думаешь? – спросил Браун.– Да, – сказал Клинг.– Он даже перепутал фамилию того человека, – сказал Браун.Они ехали в сторону центра молча. Приближаясь к участку, Браун пробормотал:– Просто плакать хочется.Клинг понял, что тот говорит вовсе не о том, что в расследовании убийства Эдельмана они не продвинулись ни на йоту. Глава 10 Смотрителя здания, в котором жила Салли Андерсон, после ее убийства постоянно донимали полицейские. А теперь еще и монах явился. Смотритель не был религиозным человеком. Ни небеса, ни преисподняя его не интересовали, и с монахом ему говорить было не о чем. Он был занят важным делом – сыпал соль на тротуар, чтобы растопить наледь.– Что вам нужно от нее? – спросил он брата Антония.– Она заказала Библию, – сказал брат Антоний.– Что?– Библию. От «Ордена благочестивых братьев», – сказал он, полагая, что это звучит достаточно свято и торжественно.– Ну и что дальше?– Я из этого ордена, – торжественно произнес брат Антоний.– И что дальше?– Я хочу отдать ей Библию. Я поднимался наверх, но в ее квартире, если номер правильно указан на почтовом ящике, никто не отзывается. Мне подумалось, не сможете ли вы...– Вы убедились, что никто не отзывается, – сказал смотритель.– Верно, – сказал брат Антоний.– И никогда никто не отзовется. Во всяком случае, она сама.– Ах, мисс Андерсон переехала?– Разве у вас нет контакта?– Какого контакта?– С Богом.– С Богом?– Разве Бог не посылает вам с неба ежедневную сводку новостей?– Не понимаю, о чем вы говорите, сэр, – состроил обиженную гримасу брат Антоний.– Разве Бог не посылает вашему брату стандартный перечень по всей форме, как полагается? Ну, кто отдал концы и куда отправился? – воскликнул смотритель, с рвением атеиста разбрасывая соль по тротуару. – В какое место назначения: в рай, в ад или в чистилище?Брат Антоний молча глядел на него.– Салли Андерсон умерла, – сказал смотритель.– Очень прискорбно это слышать, – произнес брат Антоний. – Dominus vobiscum.– Et cum spiritu tuo Et cum spiritu tuo (лат.) – И в душе твоей.

, – сказал смотритель – он воспитывался в католической семье.– Да будет Господь милосерден к ее вечной душе, – сказал брат Антоний. – Когда она умерла?– В прошлую пятницу вечером.– Что явилось причиной смерти?– Три дырки от трех пуль – это три причины для смерти.Брат Антоний широко раскрыл глаза.– Прямо здесь, на тротуаре, – сказал смотритель.– А полиция знает, кто это сделал? – спросил брат Антоний.– Полиция не знает, как правильно сморкаться, – сказал смотритель. – Вы газет не читаете? Об этом писали все газеты.– Я не знал.– Латынь отнимает у вас слишком много времени, как мне кажется, – сказал смотритель, разбрасывая соль. – Ваши kyrie eleison Kyrie eleison (лат.). – «Господи, помилуй!» – короткая литургическая молитва.

.– Да, – сказал брат Антоний. Он никогда не слышал этих слов. Они хорошо звучали. Он решил использовать их в будущем. Употреблять kyrie eleison поочередно с Dominus vobiscum. Et cum spiritu tuo. Эта присказка - тоже очень хороша. И затем ему пришло в голову, что здесь наблюдается удивительное совпадение. Во вторник две пули получает Пако Лопес, а в пятницу три пули получает его поставщик.И вдруг все это перестало выглядеть как мелочь. Два убийства были похожи на почерк крупных наркодельцов – «латиносов». Он даже спросил себя, надо ли ему ввязываться в такие разборки. Конечно, ему не хотелось лежать убитым в багажнике автомашины на стоянке у аэропорта Спиндрифт. Тем не менее он чувствовал, что натолкнулся на что-то такое, что может дать ему с Эммой по-настоящему большие деньги. Если они будут вести правильную игру. Поначалу, во всяком случае. У них будет достаточно времени для того, чтобы вступить в игру, как только они поймут, как это все происходит.– Как она зарабатывала на жизнь? – спросил он смотрителя.– Она была танцовщицей, – ответил тот.Танцовщица, подумал брат Антоний. Ему тотчас представилось, как обучают танцам в школе Артура Марри. Когда-то, много лет назад, он был женат на одной даме, хозяйке закусочной. Она уговорила его ходить вместе на уроки танцев. Не в школу Артура Марри. И не в школу Фрэда Астора. Заведение называлось... Нет, не вспомнить. В общем, учиться танцевать «Ча-ча-ча». Она обожала «Ча-ча-ча». Когда брат Антоний в первый раз оказался в зале наедине с инструктором – хорошенькой брюнеточкой в облегающем платье, похожей скорее на шлюху, чем на учительницу танцев, он возжелал ее. Девушка сказала ему, что у него легкие ноги, что он знал и без нее. Он облепил руками ее маленькую атласную попку, и так они отрабатывали приемы. Но тут вошла жена, увидела их и решила прекратить уроки «Ча-ча-ча». «Легкий шаг» – вот как называлось то заведение. Но это было очень давно, еще до того, как с его женой произошел несчастный случай. В связи с этим случаем он отсидел год в тюрьме Кастлвью, по статье за убийство. Сколько воды утекло, подумал брат Антоний, kyrie eleison.– В этом известном мюзикле, который идет в деловом центре города, – сказал смотритель.– Что вы имеете в виду? – спросил брат Антоний.– "Жирную задницу".Брат Антоний никак не мог понять, о чем идет речь.– Представление, – сказал смотритель. – В театре.– Где именно? – спросил брат Антоний.– Я не знаю, как называется театр. Купите газету. Может быть, найдете какую-нибудь на латинском языке.– Благослови вас Господь, – сказал брат Антоний. * * * Телефон на столе Клинга зазвонил, как раз когда они с Брауном выходили из комнаты детективов. Он наклонился через перила и взял трубку.– Клинг слушает, – сказал он.– Берт, это Эйлин.– А, привет, – сказал он. – Я собирался позвонить тебе попозже.– Ты нашел ее?– Там, где ты сказала. На заднем сиденье машины.– Знаешь, сколько сережек я растеряла на задних сиденьях машин? – спросила Эйлин.Клинг промолчал.– Много лет назад, конечно, – сказала она.Клинг опять промолчал.– Когда была подростком, – сказала она.Тишина затягивалась.– Ну, – сказала она, – я рада, что ты нашел ее.– Что мне с ней делать? – спросил Клинг.– По-моему, ты не собираешься в мою сторону?– Ну...– В суд? В лабораторию? К окружному прокурору?– Нет, но...Она ждала.– Вообще я живу рядом с мостом.– Рядом с мостом Калм-Пойнт-бридж?– Да.– Ах, очень хорошо! Ты знаешь «Вид с моста»? На самом деле это под мостом. Маленький винный бар.– А-а...– Просто я не хочу нарушать твоих планов.– Ну...– Пять часов тебе подойдет? – спросила Эйлин.– Я как раз ухожу из конторы, не знаю, когда...– Этот бар находится в конце Лэмб-стрит, под мостом, прямо над рекой, его с другим не спутаешь. Итак, в пять часов. Хорошо? Я угощаю в награду за находку, скажем так.– Ну...– Или у тебя другие планы? – спросила Эйлин.– Нет, других планов нет.– Итак, в пять часов?– Хорошо, – сказал он.У Клинга было смущенное лицо.– Что это было? – спросил Браун.– Серьга Эйлин, – сказал Клинг.– Что? – спросил Браун.– Не важно, – ответил Клинг. * * * К трем часам дня они уже трижды обыскали маленькую контору Эдельмана на втором этаже, а может быть, и четырежды, если учитывать дополнительные полчаса, в течение которых они снова рылись в письменном столе. Браун хотел заканчивать. Клинг напомнил, что они еще не заглядывали в сейф. Браун заметил, что сейф заперт. Клинг позвонил в отряд «Сейфы и замки». Детектив, который взял трубку, сказал, что пришлют кого-нибудь в течение получаса. Браун закурил, и они снова принялись осматривать контору.Контора была первой по коридору от лестницы. Возможно, это объясняло, почему Эндрю Флит выбрал ее для ограбления в июле. Грабитель-наркоман беспокоился только о быстроте операции и о конкретной цели. На матовом стекле входной двери было выведено золотом «Братья Эдельманы» и ниже – «Драгоценные камни». Миссис Эдельман сказала им, что муж работал один. Браун с Клингом заключили, что фирма получила название, когда еще был брат-партнер. Может быть, брат умер, а может быть, больше не участвовал в деле. Каждый сделал себе пометку, каждый – в своем блокноте: позвонить миссис Эдельман и уточнить этот факт.Сразу за входной дверью была как бы прихожая шириной четыре фута, упиравшаяся в прилавок высотой до уровня груди. За прилавком была решетка – такая же стальная сетка, как и в клетке для содержания преступников в комнате детективов. Слева от прилавка находилась стеклянная дверь, укрепленная такой же защитной сеткой. Кнопка с обратной стороны прилавка при нажатии отпирала замок двери во внутреннее помещение. Но сетка не могла помешать грабителю просунуть дуло пистолета через любое отверстие, имевшее форму граненого алмаза, и потребовать, чтобы нажали кнопку, освобождающую дверной запор. Вероятно, так все и происходило в тот июльский вечер. Эндрю Флит ворвался в контору, наставил пистолет на Эдельмана и приказал ему отпереть дверь. Стальная сетка была столь же бесполезна, как и купальный костюм в метель.Обратная сторона разделительного прилавка напоминала аптекарский шкаф: в нем было множество крохотных ящичков, и на каждом – наклейки с названиями камней. Никто не был в конторе Эдельмана с тех пор, как его убили, но удивительным образом все ящички были пусты. Из чего Клинг с Брауном заключили, что Эдельман положил свое добро в сейф и лишь потом отправился домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38