– Это твой риэлтор тебе параллельно будет варианты подыскивать? – наморщила лоб я, «въезжая» в непривычную для меня тему.
– Да, мужик такой классный, заботливый, пару раз уже у меня дома был, и неизменно с продуктами, представляешь? То батон колбасы притащит, то окорок. А мне кусок в рот не лезет. Да и Димка не ахти какой едок, так что весь холодильник у нас забит под завязку, еще, поди, и выбрасывать придется…
Это мне не понравилось. Уж не знаю почему, просто возникло дурное предчувствие, и все. Может, и правы были наши предки, когда утверждали, что беда никогда не приходит в одиночку?
Проклятье! Если бы не заповедное задание, я бы сейчас с подругой осталась, за сделкой бы проследила. А ведь еще мелкий брат существует, которому рано или поздно придется резануть правду-матку. Что же делать? Отправить их обоих в Заповедник, пущай Димке старый друид мозги вправляет?
– Знаешь, что? – сказала я наконец. – Я сейчас позвоню кое-кому, может, мне подскажут, как лучше будет все сделать.
– Подожди, я с тобой, – поднялся за мной металлист. – Пойдем, мобилу купим. Где тут это проще всего сделать?
– Да звоните из дома, что вы как не родные, – засуетилась Танька. – Авось не обеднею с одного звонка-то.
– Да нет, мне все равно телефон нужен. И потом, не фига тебе геройствовать, ты на меня и так уже произвела неизгладимое впечатление.
Едва обзаведясь телефоном, я набрала номер начальства.
– Здравствуйте, Борис Иванович!
– О, привет-привет! Давненько тебя не было слышно!
– А можно мне… – замялась я. – Можно мне снять с кредитки пятнадцать тысяч баксов для постороннего человека?
– Я же сказал, действуйте на свое усмотрение. Там денег хватит. Что-нибудь еще?
– Тут моя подруга университетская оказалась в сложном положении…
– Постой, не объясняй! Хорошо, я через пару часов у вас буду, заберу ребенка.
– Так вы в курсе! – ахнула я.
– Боже! Когда ты, наконец, поймешь, что существует такая вещь, как телепатия?
– Но не по телефону же, – чуть ли не взмолилась я.
– А у тебя никогда не было такого, что ты о ком-то подумаешь, и он тут же тебе звонит? – вкрадчиво осведомился волхв. – Где встречаемся?
– Я вам перезвоню через пару часов.
– Хорошо, буду ждать. А сейчас извини, я занят.
– До встречи, – сказала я коротким гудкам.
***
Димку из секции мы отправились забирать втроем. Металлист тащил чемодан с вещами, я обсуждала с подругой детали будущего Димкиного житья. Та все никак поверить не могла, что с нее единым махом снималось столько проблем (правда, до конца она мне, видать, не поверила, тащила с собой в сумке кучу разных документов, своих и брата, не знаю уж, зачем). Да и мне, признаться стало куда легче. Особенно после того, как отпала возложенная было на меня необходимость объяснять маленькому ребенку, что его родители больше никогда к нему не приедут. Это вам не фаерболами швыряться, тут какая-то особая мудрость и чуткость нужна, которой я за собой, положа руку на сердце, не чувствовала.
От хорошего настроения меня избавил металлист. Подозвал на пару слов, Танька тактично приотстала.
– Хвост за нами, видишь? Да не оборачивайся ты! – прошептал он театральным шепотом.
Я немедленно распереживалась за Таньку, самую уязвимую в нашей компании. И за ее нервы. О чем и попыталась, также шепотом, сказать металлисту. Тот выразительно подвигал бровями: «ну-ну», мол, «какие мы храбрые да неуязвимые».
– Короче, Склифосовский, – озверела я. – Применяем трюк домового! Я беру Таньку под руку, а ты сам справляйся.
– Ой, ребят, какие вы забавные, – оценила наши потуги на конспирацию Танька. – Чего хоть не поделили-то?
– Ну их, мужиков! – ушла от ответа я, беря подругу под руку. – Пошли!
А погоню со следа мы так и не сбили. Это могло означать, или то, что металлист не освоил искусство маскировки, или, что куда хуже, преследователь был осведомлен в том, куда мы направляемся. Или же… За нами по следу шел домовой-переросток!
Когда мы подходили к спортшколе, я снова пребывала в отличном настроении. Да и Борис Иванович уже ждал нас за оградой.
Глаза волхва были защищены специальными очками, скрывавшими способность к изменению цвета от непосвященных. Я представила подругу начальству, тому не составило труда расположить к себе девушку. Уже через пять минут разговора Танька была на седьмом небе от счастья по поводу того, что ее брат попадет в самые надежные и детолюбивые (в хорошем смысле этого слова) в этом мире руки. Я, без особо труда причитавшая все нехитрые Танькины мысли по выражению ее лица, не разделяла ее радости относительно детолюбия, но свое мнение оставила при себе. Заметно повеселевшая подруга отправилась в здание спортивной школы, а начальство тем временем начало выпытывать у меня последние новости.
– Про Таньку, вы, наверное, и сами все поняли, – пожала плечами я. – А если про самые-самые последние… То, пока мы сюда шли, за нами кто-то следил.
– И правда, хвост! – удивился волхв. – Впрочем, его уже нет – преследователя загрызла совесть, и он отправился к своему участковому.
– Зачем? – не поняла я.
– Чистосердечно признаться, разумеется.
– В чем?
– Сам найдет что-нибудь, – отмахнулось от меня начальство. – Я не ангел-хранитель, чтобы каждый шаг его контролировать.
Я уже было собиралась открыть рот, чтобы сказать что-нибудь в ответ, но тут в дверях школы показались Танька с выражением крайней растерянности на лице, и ее ничего не подозревающий младший брат. За ними вплотную шли печально известные мне личности в черных костюмах, в количестве три штуки. Вот и вы, голубчики, давно не виделись!
Я почему-то вспомнила, как Терентий выговаривал Велимиру о том, что его подручные «совсем от рук отбились». Но мельком, сейчас меня гораздо больше заботило то, как вызволить из неприятностей Таньку. Меня опередил волхв:
– Ребята, – обратился волхв к «агентам Смитам», – вам помощь не требуется?
– Уходи, волхв Борилий, пока не поздно, – молвил правый бритый агент. – Это не твоя территория.
На этом его выступление и закончилось. В следующий момент он со товарищи уже корчился на асфальте, вопя на всю округу, и воздевая к небу руки, по которым стекал расплавленный металл.
– А ты, я вижу, так и не продвинулась в постижении железа, – погрозило мне пальцем начальство. – Это и твое упущение тоже, – строго посмотрело оно на металлиста.
– Когда вернемся, тогда и займусь ее воспитанием, – спокойно отреагировал тот. – А сейчас она полезнее такая, какая есть.
Волхв ничего не ответил. Взял в одну руку пялившегося на бандитов Димку, чемодан – в другую, пристально взглянул на Таньку, подмигнул нам, и исчез в телепорте. Люди в черном к тому моменту уже лежали без движения. И с отшибленной памятью, были у меня такие подозрения.
Танька рядом с нами заморгала.
– Пойдемте, что ли в кафе, ребята, – как ни в чем ни бывало, сказала нами. – Тут такое мороженое подают, просто закачаешься!
Угу, от холода окочуришься! Ну, Борис Иванович, ничего адекватнее внушить не мог человеку? Ветер-то какой пронизывающий, и градусник вон, всего двенадцать выше нуля показывает…
***
Мороженое в кафе было и впрямь выше всяких похвал. Обстановка тоже была уютной,
Если бы еще посетители не дымили, было бы вообще великолепно. Но я сама выбрала этот зал, потому что только в нем стояли мягкие кресла. И, кроме того, тут царил приятный полумрак из-за плотных бардовых гардин, что также соответствовало моему сумрачному настроению. В соседнем же зале столы стояли как попало, видимо его банально не успели отделать, как подобает. Я бы не удивилась, если бы там подавали мороженое в жутких общепитовских щербатых кружках с отбитыми ручками, а не в изящных вазочках.
– Будете пассивными, – после некоторых раздумий сказал металлист, доставая из кармана косухи кисет с табаком и машинку для самокруток.
– Что-то не видела тебя раньше за этим занятием, – удивилась я.
– Я курю редко, но метко, – пожал плечами Илья. – И, если это тебя утешит, у меня табак гораздо лучше пахнет, чем то безобразие, которым тут…
– Извините, к вам можно присесть?
– Ой, Тимофей Васильевич, какими судьбами? Конечно, садитесь.
Над нашим столиком навис тип ничем не примечательной наружности. Худощавый, с какими-то серыми волосами, и удивительно невыразительными глазами. Одет он был тоже в слегка помятый костюм, который наверняка можно было купить за небольшие деньги в любом местном универмаге. Безо всякого выражения на лице он скользнул по нашим с металлистом физиономиям, после чего сосредоточил свое внимание на своей клиентке.
– Да так, мимо проходил, случайно вас в окно углядел, – ответил непрошенный гость. – Ну как, вы что-нибудь решили? – изобразил он на лице некое подобие интереса.
Физиономия не слушалась, эмоции на ней плохо отражались.
Я насторожилась. Как нас можно углядеть в это занавешенное окно? Нет, конечно, какие-то просветы там имеются, но о том, чтобы кого-то рассмотреть внутри, да еще в этом табачном дыме, и речи не шло. Я посмотрела на компаньона. Дотошный металлист, как ни в чем ни бывало, свернул сигаретку тоненькую, и наслаждался хорошим табаком с таким видом, будто ему все вокруг по барабану.
«Возьму-ка я с него пример, а то что-то нервы стали совсем ни к черту», – решила я и расслабилась. И, как всегда со мной бывало, тут же ко мне пришла мысль, показавшаяся настолько дикой, что я ее постаралась задвинуть куда подальше, пока она не осозналась как следует.
– …А где же ваш симпатичный братик? – тем временем пытал Таньку специалист по недвижимости.
– К знакомым отправили, – опередила я Таньку. – А что?
– Да так, ничего. Просто спросил, – моментально ушел от ответа Тимофей Васильевич. – Ничего. Ладно, мне пора, – поспешил попрощаться он.
А я подумала, что надо бы проверить, существует ли та квартира в «красных домах». Не нравился мне этот риэлтор.
Квартира в «красных домах» существовала. И продавалась. Правда, цена была не совсем та, которую назвал риэлтор, а такая, что три тысячи зеленых автоматически попадали ему в карман. Но вот это как раз было самым нормальным в этой истории. Куда подозрительнее было бы, если бы Тимофей ничего не наварил бы со сделки.
«Значит, все дело в алчности», – подтвердила я для себя причину неприязни к риэлтору. – «Ну, тогда собьем с его цены тысячи полторы, и ладно!» – чуть повеселела я.
В таком вот расчудесном настроении я вернулась из комнаты, где проверяла информацию, в кухню, где застала подругу, пребывающую в тяжких раздумьях по поводу того, как нас всех разместить. Мы уселись за стол, поставили чайник на газовую плиту. Я, не дожидаясь чаю, схватила со стола большое яблоко.
– Ты что-то хотела у меня спросить? – деловито поинтересовалась я.
– По-хорошему, конечно, надо бы поселить вас у родителей, там большая двуспальная кро…
– Нет, не надо, – поспешно сказала я.
– Ты права, – вскинула на меня мокрые глаза Танька. – Наверное, все же не стоит, еще и девяти дней не прошло…
– Нет. Не стоит, – подтвердила я.
– Ну, тогда я посплю у брата в комнате, – сбросила она со своей души камень. – А вы как-нибудь потерпите мой диван на полторы персоны. Ничего, в общаге я и не на таких траходромах отрывалась!
Я поперхнулась яблоком. Танька подмигнула мне, и оправилась за чистым бельем. Ну, металлист, врунишка этакая, погоди!
До позднего вечера мы паковали вещи. Попутно я убеждала Таньку не тащить с собой мебель в Москву.
– Нехай новые владельцы наследуют, – говорила я. – Мебель-то недавно купленная, памяти о прошлом в ней все равно никакой, одно расстройство только.
– Оно, конечно, так, – вздыхала подруга. – Но как же я себе новую-то куплю?
– Об этом не беспокойся, – отмахнулась я. – Усе будет.
– Ох, изменилась ты, – покачала головой Танька. – Но, слава богу, хоть человеком осталась. А то бывает…
– Что бывает? – спросила я, довольная, что не пришлось врать насчет того, что те деньги, которыми я так смело разбрасываюсь, на самом деле ни разу не мои.
– Помнишь Вадика?
– Это тот, который такой блондинистый был? – наморщила лоб я. – Тот самый, который был при тебе, когда я из ГЗ уехала? Ты его еще от Дмитриевны в узком отделении шкафа прятала, и тем самым скандала избегала?
– Ну, да, он самый. Только с ним, стройным, такой фокус и проходил, – оживилась подруга. – Никто туда больше поместиться не мог. И знаешь что? – округлила она глаза. – У него талия была шестьдесят сантиметров!
– Нашел, придурок, чем гордиться, – покачала головой я. – На подиум случайно, не собирался?
– Да нет, вроде, – ответила Танька после минутного раздумья. – Но над нашей Ленкой-манекенщицей порой злобно подшучивал… Но я не об этом…
– А о чем? – спросила я, протирая от пыли детскую энциклопедию.
Нет, ну какой самородок додумался создать книжку для деток такого нехилого размера? А ну как дитятко разозлится на ту же младшенькую (младшенького), и долбанет такой вот талмудиной по родственной балде? Или хотя бы просто себе на ногу уронит?
– Женился он недавно, – тем временем снова заговорила Танька.
– Вадик? – снова вернулась я в колею беседы. – Поди ты! И на ком же?
– На Люське, папенькиной дочке с кафедры компьютерной физики, – поморщилась собеседница. – Оказывается, у них, гадов, параллельно роман развивался, а я до самой развязки не о чем и не подозревала. Перенервничала, и взяла академ.
– Не из-за родителей? – уточнила я. – Ой, прости!
– Да ладно, – вздохнула подруга. – Что уж теперь от собственной тени шарахаться…
Она помолчала и добавила:
– Я ведь с ними должна была ехать в той машине. Ну, когда они на дачу поехали. Им соседи позвонили, что забор сгорел, а у Димки живот разболелся, вот мы с ним дома и остались.
Что тут скажешь? Вот и сидели мы молча, а я, как могла, пыталась поделиться с Танькой хорошим настроением. Магически, разумеется. Но получалось плохо, потому что было уже поздно, и мне сильно хотелось спать. Металлист, не раскрывавший рта за все время бабьих разговоров, при последней реплике покачал головой, и вышел из комнаты.
Я решила, что это оттого, что с эмпатическими способностями у него, толстокожего, было глухо, как в танке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47