Физики и лирики, в одном месте.
«Есть билетик?» – то и дело раздаются вопросы.
Осчастливленная внезапным и бесплатным вожделенным прямоугольником бумаги девчонка-физичка. Танька. И, наконец, полный зал народа. И я, сомневаюсь, права ли, что не пригласила…
…Но рядом сияет все еще не верящая в удачу новообретенная подруга, и сердце переполняется любовью и благодарностью ко всему сущему. На сцене появляются они. Один, почти лысый и второй, небольшого росточка. С гитарами наперевес. Зал взрывается овациями и затихает. Первые шутки, приветствия, аккорды. Концерт. И постепенно разогревающаяся толпа.
Я хочу быть высокой сосною,
Чтобы жизнь не прошла впопыхах,
Чтоб знакомый орел надо мною
Ежедневно парил в облаках.
Физики и лирики, качаясь, представляют собой одно целое.
Чтоб корнями широко раздаться.
И, стоять, не считая года!
Чтобы шишками сверху кидаться
Без опаски попасть не туда!
Между людьми, еще совсем недавно разобщенными, стираются границы.
Я хочу быть высокой сосною,
Чтобы время катилось рекой,
Чтобы ты, проходя подо мною,
По коре проводила рукой.
Куда не бросишь взгляд, везде вдохновенные лица. Вот вспыхнули первые зажигалки. Меня несет куда-то, я растворяюсь в толпе себе подобных, я люблю! Всем сердцем, всех и каждого! Я и есть любовь…
«Иваси» тем временем поют последнюю песню.
Если климат тяжел,
И враждебен астрал.
Если поезд ушел,
И все рельсы забрал.
Если пусто в душе,
И не любит никто -
Это значит, это значит,
Означает это, что:
Пора по пиву, пора,
Пора по пиву, пора,
Пора по пиву, пора,
Пора по пиву, пора,
Пора по пиву, по пиву, по пиву пора,
С ним не берет мороз, и не страшна жара!
Гимн пофигизму.
И все поют вместе с исполнителями. Кто как может, в меру вокальных способностей. И я тоже – мне все равно, кто и как меня оценит. По-моему, друиды тоже поют. Я успокаиваюсь. Все и впрямь будет хорошо. Потом вздрагиваю и открываю глаза. И бессмысленно улыбаюсь. Передо мной огромная кошачья голова с бездонными глазами цвета хвои. Живыми и вполне себе вдохновенными. Получилось!
Надо ли говорить, что с Маней после этого случая мы накрепко подружились?
А сосняк друиды восстановили всего за несколько дней.
* * *
Между тем пришел декабрь-месяц, а с ним и зима. У ворот теперь стояли стражи-воины. Огромные, закованные в броню, неподвижные. До поры – до времени. Мне Борис Иванович объяснял их принцип действия, но я только поняла, что они не живые, и что им ни мороз, ни жара, ни маги-самородки – не помеха. А еще почувствовала, что начальство не очень-то одобряло этих киборгов. В чем была причина его недовольства, он мне не стал докладывать, сослался на мое негативное отношение к «политике». Стрелки перевел, короче.
Земля покрылась снегом, день стал совсем коротким. Мой трудовой (и выходной) день начинался с пробежки. Каждое утро, практически в любую погоду, я мчалась по тропинке, в лес, где ждала меня Маня. У нас образовался забавный симбиоз. Многоножка утрамбовывала мне снег, а потом, свернувшись кренделем, смотрела, как я тренируюсь. Нередко она провожала меня обратно. Нам было хорошо вместе – я и раньше была неравнодушна к хвойным, а уж после пережитого и Маня меня полюбила. Она вообще изменилась – стала душевнее, что ли? Раньше была полено-поленом, а теперь все больше на человека смахивала.
Помню, как-то раз я заболела, и отлеживалась в своей избушке. Хворь была из тех, которые лечи – не лечи, а дня три проваляешься. Я вообще подозревала, что это организм просто требовал отдыха от всех и вся. Поэтому и от лазарета открестилась – старший друид лишь понимающе усмехнулся.
В лес я, разумеется, не смогла прибегать. Так Мане и ключ-пароль оказался не помеха. Она отделилась от ближайшей к избушки сосны, и заглянула в окно. Меня от неожиданности чуть было Кондратий не хватил! И я могу поклясться – киса это заметила, и осталась довольна. Я доковыляла до двери, открыла, и многоножка, уменьшившаяся в размерах до метровой котяры, проскользнула внутрь. Нагло разлеглась на пушистом ковре, и, жмурясь, уставилась на каминное пламя. Так нас и застала делегация, пришедшая навестить болезную – Борис Иванович, дед Макс и Антон. Маня немедленно получила нагоняй за то, что оставила свой пост, но с места не сдвинулась.
Впрочем, ее никто не собирался прогонять. Друид Макс только покачал головой, и, усевшись на сотворенный тут же пенек, принялся что-то мастерить.
Я наслаждалась жизнью. Удобно устроилась в подушках, укуталась, и принялась слушать умные разговоры. Это было любимое мною занятие. Сидеть и просто слушать.
Беседа шла о событиях месячной давности. Собственно, Борис Иванович давно собирался ее провести, так сказать, в узком кругу, да все времени не хватало. А тут – само получилось.
– Итак, – разливая чай по маленьким чашечкам, начал разговор Борис Иванович, – мы имеем кого-то, кто напустил магов на Маню. Признаюсь, я все это время ждал повторной атаки, но ее не последовало.
– Странно все это, – не поднимая головы от работы, произнес друид Макс. – Повредить-то Маню повредили, а нападение не продолжили. Территория ведь без охраны осталась – атакуй – не хочу.
Многоножка повернулась, посмотрела на него. Друид ответил ей долгим взглядом. Маня снова уставилась на огонь.
– Мне вот что интересно, – задумчиво произнес Борис Иванович, – Не такой человек Мыкола Ромуальдович, чтобы так взять и напакостить, что он это фактически проделал со своим телефонным трепом.
– Но его все равно нельзя сбрасывать со счетов? – вступил в разговор Антон.
– Конечно, я о нем не забываю. Но мне кажется, нет, я знаю, что не он руководил операцией, – ответил Начальник, и снова разлил чай по чашечкам.
Чайный сервиз я принесла из Китая. Это был подарок учителя Лина. Равно как и божественный чай тэ гуаньинь. Правда, я подозревала, что хитрый китаец, хоббит этакий, просто-напросто очистил свой кабинет от скопившихся подарков посетителей. Но чаек, признаться, был хорош.
– Согласен. Насколько я знаю, этот э-э-э, – скрипуче протянул друид Макс, оглядываясь на меня, – не совсем темный эмпат не очень-то умен, чтобы самому руководить операцией.
Я посмотрела на Антона. Тот явно пребывал в таком же неведении, что и я.
– Как это «не совсем темный эмпат»? – осведомилась я вслух.
– Потому что он не эмпат вовсе, – отрезало начальство.
– А кто же? Вампир, что ли?
– Никогда не видел вампиров, – задумчиво протянул молодой друид.
– Антон, не сбивай человека, – покачал головой начальник. – Лиса, никакой он не вампир. Довольна?
– А кто тогда? – не сдавалась я.
– Кто-кто, – смутился заваривший кашу дед Макс под укоризненным взглядом Бориса Ивановича. – Узнаешь, когда придет время, кто. На-ка, Маня, примерь!
– Что это? – старательно удивилось начальство. – Никак, седло?
Маня, увидев такое дело, заторопилась к выходу. Пришлось деду пустить в ход все свое красноречие на языке сосновых. Киса оглянулась на меня, наклонила голову набок. Кивнула…
Седло пришлось ей впору. Прилаженное на спину, оно напоминало перевернутую букву «П» – чтоб человеку было удобно держаться. Никаких поводьев и уздечек было не предусмотрено – управлять многоножкой было невозможно, но с ней можно было договориться. Для этого требовалось ментальное (или духовное, как в моем случае), слияние со стражем.
– Ну вот, будете теперь вместе дозором ходить, – довольно оглядывая результат, сказал друид.
– А если я тоже захочу? – не удержался Антон.
– Вдвоем, али как? – подколол ученика дед.
– Как получится, – зарделся Антон.
– Тогда щелкнешь здесь, и седло раздвинется.
Седло разрослось до очертаний объемной буквы «Ш».
– Оно рассчитано максимум на троих. Так же я его снабдил антивесом, – показал друид на еще один рычажок, – чтобы вам таскать это сооружение было удобно. Осталось только лямки для заплечной переноски приладить…
Не знаю, как Маня, а я от дедовой выдумки пришла в полный восторг – аж про «вампира» позабыла. В свернутом виде седло напоминало рюкзачок, для приведения его в рабочее состояние нужно было лишь передвинуть маленький рычажок. Я так вдохновилась предстоящей поездкой, что немедленно почувствовала себя здоровой. По крайней мере, ко мне пришла несгибаемая уверенность в том, что уже завтра буду на ногах.
– Симулянтка, – прокомментировал внимательно наблюдавший за мной Антон.
– Нет, что ты, это просто твой наставник настоящий волшебник!
Начальство наблюдало «обмен любезностями» с отеческой, но снисходительной улыбкой.
– Ну что, готовы беседу продолжать? – осведомилось оно наконец. – Ладно, с Мыколой я как-нибудь сам разберусь… Но что вы думаете насчет металлистов?
– А то и думаю, что наши соседи из Слитка что-то химичат у нас прямо под носом, – снова проворчал пожилой друид. – Тоже мне, благородные выискались.
– Просто ты к ним предвзято относишься, – усмехнулся Борис Иванович.
– Согласен, – пожал плечами старый друид. – Но ведь и они раньше на Маню не нападали.
– Так ведь атаковали извне, разве нет? – удивилась я. – Да и магами эти лазутчики были хреновенькими, иначе бы я с ними не справилась…
– Это я и без тебя знаю, – уведомил меня дед. – Но меня беспокоит то, что амулетами их снабдили высочайшего уровня. И магией металла от них разило за версту.
Борис Иванович отрицательно покачал головой.
– Это не наши. Нет среди тех, что в Слитке, мага с таким почерком.
– Но, может, они к кому-то из наших, Заповедных металлистов, направлялись? – не сдавался древесный дед. – Неужто просто так забрались? На Маню посмотреть, себя показать?
– А что им там было надо?
– Да что угодно! Может, они и вовсе не хотели нападать на стража, и не знали о его существовании. А, допустим, хотели амулет этот передать в Слиток. Чтобы там еще сотню таких же наделали.
Маня вздрогнула. На пол посыпались ошметки коры. Антон оглянулся на меня, болезную, пошел подбирать. А я смотрела на старших, и думала. Что такой вот беседой ничего не добьешься. А значит…
– Борис Иванович, а давайте я на разведку схожу, – предложила я. – В Слиток. Элемент соответствующий изучать стану.
Борис Иванович оглядел меня с ног до головы.
– Рано тебе еще, – вынес безапелляционный вердикт он. – Маг из тебя покамест нулевой. Да и известна ты у нас, как защитник Мани.
– Вы меня просто недооцениваете, – не сдавалась я. Хотя в глубине души была полностью согласна с руководством.
– В тебе же почти нет металла, зато дерева хоть отбавляй!
– Вы же сказали, что хотите сделать из меня неповторимого в своем роде специалиста!
– Так сделать специалиста, а не убить! Вот непуганая идиотка! – вконец озверел наставник. Но потом все же взял себя в руки, и абсолютно спокойно произнес: – Одну не пущу. Точка.
Я затравленно оглянулась на друидов в поисках помощи. Никогда не видела свое ненаглядное начальство в ярости. Может, и впрямь, не зря он так распалился-то?
Старший друид пихнул молодого в бок. Тот согласно кивнул:
– Борис Иванович, разрешите, я с нею пойду. Во мне тоже огня хоть отбавляй. Да и драться я умею получше некоторых. Отобьемся, в случае чего.
Начальство осмотрело друида со всех сторон – точно пытался найти в нем серьезный изъян какой. Не нашел. Хмыкнул.
– И чем же ты мотивируешь свое желание?
– Скажу, что катану соратнице подарить хочу, или в компьютере получше разобраться, или… Да мало ли что?
– Только если катану ковать будешь, делай тупую, а то мне уши жалко, – озаботилась я.
– Нет уж! Куй острую, пускай отрежет себе нос, зато соваться, куда не просят, перестанет! Завтра с утра ко мне! Изучать магию искажения пространства! А вам, ребята, – свирепо посмотрел Борис Иванович на притихших друидов, – придется потрудиться. Чтобы уже через час эта избушка вместе с ее обитательницей стояла рядом с моей. Все понятно?
И, вылив в рот полный чайник элитного китайского напитка, исчез.
Вместе с чайником.
***
На следующий день я проснулась ни свет, ни заря. Выпила чашку горячего чаю, чтоб не очень мерзнуть, упаковалась в гортекс, нацепила рюкзак-седло, и припустила бегом по утреннему морозцу. В лес, к Мане!
О, доложу я вам, это было что-то! Маня неслась немыслимым зигзагом среди сосен, я попыталась было уследить за ходом событий, но не смогла. Рыжие деревья вокруг так и мелькали – вот-вот впаяемся, еще чуть-чуть, и… Но в последний момент многоножка неизменно уворачивалась, и прямо по курсу оказывалась новая сосна. Где-то на тысячном дереве я привыкла к тому, что мы удачно вписываемся во все повороты нашей безумной траектории, и расслабилась. А потом и рассмеялась – я «соединилась» с Маней, и поняла, как она движется. Она не уворачивалась от сосен, но общалась с ними. Скользя, приветствовала свою родню. Многоножка распознавала преграды так, как это делают летучие мыши, а потому авария была просто не возможна! Я от радости научилась воспринимать ультразвук не ушами, а всем своим существом.
И когда я, слегка укачанная, но невероятно счастливая, сползла на снег, то пообещала себе, что кататься буду так часто, как позволят обстоятельства и Маня.
– Пока, Маня, – помахала я многоножке на опушке. – Пора мне грызть гранит науки пространственных искажений.
Та, наклонив голову набок, смотрела на меня зелеными очами…
К начальской избушке я подходила с некоторой опаской – уж больно не понравилось мне его вчерашнее настроение. Но, вопреки моим ожиданиям, Борис Иванович был спокоен, весел и голубоглаз.
– Ну-с, приступим, – потирая руки, оптимистично начал он. – Начнем со стояния столбом.
– Я же не на тренировке, – воспротивилась я такому повороту событий.
– Это ничего, – ответило мне начальство. – Для того, чтобы стоять неподвижно, много места не надо. Хочешь знать, для чего стоять? Изволь… Гоша! Манекен принеси мне, пожалуйста!
В комнате появилась огромная кукла, обряженная в длиннополую рубаху. На ей подобных борцы броски отрабатывали. Но только те снаряды были раза в три поменьше…
– Попробуй, сдвинь, – с отеческой улыбкой обратился ко мне Борис Иванович.
Я скептически посмотрела на куклу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47