Какой талант пропадает! Да уж, попадись он Станиславскому, тот сразу и навсегда обрел бы веру. В актерское мастерство отечественных металлистов.
– Как тебе мой цвет? – перевела разговор я в безопасное русло. – Нравится?
– А ты знаешь, ничего, – оценивающе оглядела мои медно-рыжие патлы подруга. – Только я все равно бы тебе рекомендовала…
– И так сойдет, – неожиданно заступился за меня металлист. – Мне нравится.
Что же! «Определенные плюсы в моем положении имеются», – решила я. – По крайней мере, есть, кому за меня заступиться.
– Чаю налей, пожалуйста, – очаровательно улыбнулась я «бой-френду».
Происходящее начинало меня забавлять.
***
Танька еще какое-то время умилялась, но как-то вяло, а потом ее улыбка постепенно сошла на нет. Лицо подруги приобрело выражение сорокалетней дамы, груженой непосильными заботами. А потом «даму» сменило потерянность пятилетнего ребенка, оставшегося без обоих родителей. И я хороша – даже ведь не поинтересовалась, что она на Урале-то потеряла? А ведь, пока мы жили в блоке, я от нее только и слышала, что о желании во что бы то ни стало остаться в Москве.
– Как ты сама-то? – спросила я, тронув подругу за рукав. – А то все про меня, да про меня, а я ведь даже не знаю, как у тебя дела…
В ответ Танька разрыдалась. Горько и безутешно, как вышеупомянутый пятилетний ребенок. Но меня поразило вовсе не это. А то, что непосредственная моя подруга автоматически заглушила звук огромной подушкой, которая лежала рядом с ней. А я-то удивилась сперва, зачем в мизерной кухне хрущебы находится сей предмет домашнего обихода, занимающий чуть ли не целый квадратный метр. Оглянувшись на встревоженно-вопросительного металлиста («Чего это она?» «А я знаю?»), я подсела к подруге, обняла ее за изрядно похудевшие плечи, попыталась вспомнить эмпатов-Матвеичей. Танька успокоилась только через минут десять.
– Родители у меня в аварию попали, – глухо сказала она. – Папа скончался через два дня в реанимации, а мама – спустя час после него.
Боже! Теперь мне стало понятно, чего это она так внезапно сорвалась с места. Господи, так еще и недели ведь не прошло! Или прошла неделя? Когда она в первый раз позвонила Жозефине? И почему мне на ум лезут эти глупые вопросы?
Я не знала, что делать. У меня самой отец умер несколько лет тому назад, и я еще помнила, что в этой ситуации любые слова скорее вредны, чем бесполезны. А тут не один родитель отправился в мир иной, а сразу оба. Удивительно еще, как это она мне сумела обрадоваться, да еще и умиляться «моему счастью» так долго. Я теперь даже была благодарна металлисту за его наглое вранье – ведь оно подарило несчастной Таньке столько минут жизненно необходимого ей позитива!
Пока я размышляла о бедах, свалившихся на Таньку, в коридоре раздался шлепкий топоток, и в дверях образовался мелкий белобрысый Димка, братишка моей подруги. В его синих глазах не было ни испуга, ни несчастья.
– Тань, я проснулся! А скоро папа с мамой вернутся? – с места в карьер захныкал братик. – Когда у них этот отпуск кончится? И почему они мне не сказали, что уедут?
«Сколько ему годков-то исполнилось?», – думала я, глядя на сорванца. – «Совсем большой уже стал, я его карапузом помню…»
– Скоро уже, скоро, потерпи, совсем немного осталось! – постаралась напустить на себя Танька веселое выражение лица. – Вы мне лучше скажите, юноша, – мастерски сменила тему она, – все уроки выучили?
«Юноша» сразу подобрался, стал деловито рассказывать, как он решил сложную задачу о двух ведрах, трех мальчиках, и шести килограммах груш. Сам!
Я с тоской смотрела на эту сцену, понимая, что парень не маленький, не забудет родителей и за год. Так что тяни, не тяни, а правду сказать все равно придется. Но как? Боже, ну почему у меня так мало жизненного опыта? Может, им из Екатеринбурга все же куда-нибудь убраться, обстановку сменить?
Я повернулась к металлисту. У того на лице тоже была отображена усиленная работа мысли – небось, озадачился не меньше моего. У меня вдруг появилась надежда – вдруг он меня намного старше, и знает, что делать? И, собственно, сколько ему лет-то? Казалось, что около тридцати. А вдруг больше? Вон, Жозефина на семнадцать выглядит. А самой уже двадцать восемь…
– Пойдем-ка, выйдем, – приобнял меня за плечи товарищ. – Мы на пару минут, – пояснил он дернувшейся было Таньке. – Скоро будем.
– О! – только сейчас обратил на нас внимание мальчишка. – Тань, у нас гости?
– Да, знакомьтесь, юноша, это моя подруга из университета, Лиса. А это Илья.
– А меня Дима зовут, – важно сказал мальчишка. – А у вас мотоцикл есть? – загорелись его глаза.
– Он у меня на байках помешан, и всем что с ними связано, – смутилась Танька. – Пропустите гостей, юноша.
– Отчего же, у меня есть мотоцикл, – сел на корточки металлист. – А тебе какие нравятся? Спортивные? Или чопперы?
Димка тут же оживился, начал сыпать малопонятными терминами, смешно взмахивая при этом длинной челкой, постоянно лезшей в глаза. Я перевела взгляд на Таньку. С той можно было писать картину маслом под названием «Что делать?»
Или, нет, все же «Что делать?!!!»
***
– Ну, подруга моя э-э-э, боевая, что скажешь? – осведомился металлист, едва за Танькой, поведшей Димку в секцию дзюдо, закрылась дверь. – И, ответь мне, наконец, на вопрос, как тебе это удается?
– Что именно? – непонимающе воззрилась на металлиста я. – Ты о чем?
– О твоей потрясающей, ни с чем не сравнимой способности влипать в неприятности, – с каким-то даже удовольствием в голосе ответил металлист.
– Можно подумать, это я была смертником в той машине, что вылетела ночью на встречку при глухом повороте, из-за которой погибли Танькины предки! – вмиг разозлилась я. – Да что ты вообще о себе возомнил? То врешь нагло, и я не знаю, куда себя со стыда девать. То теперь обвиняешь не пойми в чем?
Все же я не до конца потеряла над собой контроль, потому что, во-первых, не стала швыряться фаерболами в квартире пострадавшей подруги. А во-вторых, в процессе ответа у меня подспудно зрела уверенность, что Илюха сейчас встанет, повернется спиной, и уйдет, куда глаза глядят. Навсегда. Потому что боевые товарищи, не умеющие себя держать в руках, никому не нужны. И это будет к лучшему, потому что после подобного безобразия уже мне будет стыдно смотреть в его наглые, карие, подчас практически черные,…
Но он, как выяснилось, не ушел. Отнюдь.
– Ой! Ты чего делаешь? – опешила я. – А ну-ка, отпусти меня немедленно! И нечего тут цирк бесплатный устраивать, все равно зрителей нет!
– Не-а! – прямо глядя мне в глаза, ответил металлист. – Не отпущу, пока не пойму, что ты, наконец, успокоилась.
– А ты разве не уйдешь? – брякнула я, опуская взгляд.
– Куда? – пришел черед изумляться металлисту.
– Ну, это… – покраснела я, – э-э-э…
– А, совесть замучила! – радостно сказал хвостатый нахал. – Ну вот, теперь тебя можно и выпустить! Впрочем, нет, я передумал! Мне и так хорошо, и роль подучу получше… Тише ты, не пихайся, драгоценная моя, все ведь равно бесполезно!
Я прекратила тщетные попытки вырваться из железных объятий – потому, что вовремя вспомнила о совместных тренировках под руководством волхва Терентия. А то, может быть, и рискнула бы побороться, уж больно злая была. Вместо этого вдохнула глубоко, успокоилась, подняла на металлиста глаза…
– Ой! – съежилась я, насколько позволяла ситуация.
Илюха смотрел на меня так, как…
«Как любой нормальный мужчина смотрит на понравившуюся ему женщину», – не дала я себе убежать от истины, – «и к которой он испытывает нечто большее, чем банальное влечение», – на автомате закончила я анализ.
Ничего не могу с собой поделать, всегда «препарирую» мужские взгляды, и не тороплюсь отвечать взаимностью. Привычка эта появилась у меня после первого любовного облома, когда мне пришлось выбираться одной из Хибин. Я тогда подвернула ногу (слава богу, не сломала), и та за считанные минуты расползлась так, что уже не влезала в кроссовок. Мой парень, с которым мы вдвоем отправились в так сказать, романтическое путешествие, ушел за подмогой на базу КСС. Даром, что до нее было рукой подать, мы чуть-чуть до нее не дошли. Ушел, и не вернулся – напился «за знакомство», как потом выяснилось, встретив у спасателей группу туристов. А там и девица бойкая подвернулась, и… И друг сердечный забыл, зачем пошел. Короче, поняла я, отмахиваясь от комаров всю белую ночь, что ко мне уже никто не придет.
Сунула я тогда ногу по голень в муравейник, доскакала метров сто до ручья, и, роняя слезы, смотрела, как вода уносит ни в чем не повинных жителей леса. Через час я поняла, что придется идти одной. Через полчаса пошла.
А отек у меня прошел – спасибо безвинно погибшим муравьям…
…И вот теперь Илья решил проявить свои чувства. Все это случилось как-то неожиданно, если честно. Я привыкла относиться к металлисту как к другу, порой занудному, порой не в меру заботливому, порой раздражающе снисходительному. Но и на редкость надежному, это у него не отнимешь. Но… Сотни вопросов разом возникли в моей голове.
Так он что, не притворялся все то время, что мы в гостях? У него взаправду ко мне какие-то, отличные от равнодушия, чувства имеются? Я оглянулась в поисках спасительной Таньки. Да нет, она еще часа через полтора только вернется… Значит, все эти «лисята», и в самом деле, мне были адресованы? А это его необъяснимое смущение у суккуба? Да любой мужик на его месте себя образцом высокой духовности бы считал, а он, вишь, глаза на меня поднять боялся. Неужели Жозефина была права? И, причем тут она? Я-то сама что чувствую?!
Наверное, я слишком долго молчала – когда я снова перевела отведенный было взгляд на металлиста, тот успел уже спрятаться, подобно раку-отшельнику, в свой непрошибаемый панцирь. На меня накатило чувство несказанного облегчения – будет время в себе разобраться.
– Вообще-то, я всего лишь хотел тебе пояснить, – язвительно усмехаясь, сказал компаньон, – что понял, какое именно тебе задание дало, как ты выражаешься, «начальство». – Просто выразился неудачно, вот и схлопотал от тебя по полной программе.
– Так, может, ты меня выпустишь, наконец? – насупилась я. – Я уже успокоилась.
– А может, мне так удобно, – с вызовом ответил Илья. – И, потом, кто тебя знает, может ты еще буйствовать не закончила?
– Ну, сиди, если тебе так нравится, – отозвалась я, снова пытаясь осознать, как мне чувствуется в его объятиях.
Хорошо было, даже слишком. Мысли куда-то умчались, появилось непонятно откуда взявшееся острое желание близости.
Вот черт! Я же металлиста совсем, абсолютно, не понимаю. И, потом, я же на задании. Служебный роман… Агенты 007 и 008… Фи, как пошло!
Одно в этой истории радовало – он точно не инкуб. Это меня, не разобравшуюся в себе, и спасло – я хихикнула, и, вероятно, сбила человеку весь его романтический настрой, если таковой и имелся.
– Ладно, проехали, – отодвинулся от меня металлист. – Ну тебя, неуравновешенную, еще пальнешь чем-нибудь!
– Не дуйся, – стало мне совсем уж неловко, – просто я и вправду немного не в себе от происходящего.
– Да уж, – согласился со мной Илья. – Состояние твое не ахти. И знаешь, лично я считаю, что тебе просто необходим трезвомыслящий спутник.
– Это ты-то? – подозрительно уставилась я на него.
– А чем я плох? – обиделся он. – Что, весом не вышел? Али хвостом не подошел?
– Тебе честно? – прищурилась я.
– Давай, режь несчастную правду-матку, ату ее!
– Ну тебя, я серьезно!
– Да не буду, не буду я к тебе приставать с тем, что ты постоянно влипаешь в неприятности. Не буду!
– Надо же, какая проницательность, – прищурилась я. – И с чего это вдруг ты стал таким добрым, позволь полюбопытствовать?
– А чего напрягаться по поводу того, чего нельзя изменить?
Так и застала нас вернувшаяся раньше времени Танька за дурацкой болтовней. И мне опять немедленно стало стыдно – ведь я хотела что-нибудь придумать подруге в помощь, но начисто о ней позабыла, увлекшись собственными переживаниями.
***
– Лиса, а как у тебя с деньгами? – нервничая, задала вопрос Танька.
После того, как ходила кругами вокруг да около. Мы уж и переезд в Москву обсудили – мол, хорошо бы, и возможного гипнотизера для Димки, и то, что не стоит это делать. Я уже сто раз успела огорчиться по поводу отсутствия деда Макса, а подружка все тянула и тянула с самым главным.
– О! Отлично! Сколько тебе надо? – несколько бодрее, чем следовало, отозвалась я.
– Ты что, банк ограбила? – подозрительно покосилась на меня Танька.
– Да нет, просто я все помочь тебе хотела, да не могла придумать, как, – честно ответила я. – А сколько тебе надо?
– Тысяч пятнадцать, в идеале, – горестно вздохнула подруга. – Зеленых.
– На что тебе? – откровенно изумилась я. – Нет, ты можешь на меня рассчитывать, просто…
– Да вот, покупатель на квартиру нашелся, четыре лимона предлагает. Риэлтор говорит, что знает в Москве двушку хорошую, на улице Строителей, в пяти минутах ходьбы от метро «Университет», – грызла ногти Татьяна. – Даже не знаю, что делать, вдруг обманет?
– Это в красных домах-то? – уточнила я.
Когда-то для нас с Танькой, на пару мечтавших о собственной квартире, эти самые «красные дома» были пределом мечтаний. Район тихий, метро рядом. Шпиля университетского, правда, не видать, но он все равно близко.
Правда, потом узнали, что тараканов в домах тех много, и экология самого микрорайона оставляет желать лучшего, и жить лучше этаже на двадцатом, чтобы выхлопными газами не дышать… А теперь, гляди ты! Похоже, у одной из нас давняя мечта начала сбываться.
Пока я вспоминала дела давно минувших дней, к разговору подключился металлист.
– Ты погоди пороть горячку, – сказал он. – А нервничать и подавно не стоит. Давай, мы с тобой сходим, на товарища этого посмотрим, а там и решим, что делать.
– Ой, давайте, ребята! И вообще, как здорово, что вы приехали, мне, видно, вас сам бог в помощь послал!
– Ну это ты погорячилась, – возмутилась я. – Насчет бога-то. Прекрати немедленно эти разговоры, или я покраснею. Когда сделка?
– Через неделю, я не стала так уж сразу-то соглашаться, надо же еще варианты просмотреть, вдруг что дешевле найдется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47