- Вы пойдете к нему сегодня? К вашему брату?
- Обычно я хожу вечером. После работы.
- Могу я пойти с вами?
Рени поколебалась, впервые за время завтрака вспомнив, что интерес Ксаббу может оказаться и не просто товарищеским. Чтобы замять паузу, она закурила. Может, он хочет войти в ее жизнь, стать ее защитником? После Дель Рея она не имела ни одного серьезного ухажера, а это было, как осознала она с удивлением и испугом, много лет назад. Кроме редких мгновений в самые темные часы ночи, она не желала ничьей помощи - всю жизнь она была сильной и не могла даже представить себе, что передаст свою ответственность кому-то другому. Помимо всего прочего, этот юноша не привлекал ее. Рени долго разглядывала своего товарища, пока тот, словно давая ей шанс подумать, смотрел на разноцветные грузовики, выстроившиеся за грязным окном кафе.
«Чего ты боишься, девчонка? - спросила она себя. - Он друг. Верь ему на слово, пока он его не нарушит».
- Ладно, пойдем. В компании веселей.
Ксаббу, внезапно смутившись, повернулся к ней:
- Я никогда не был в больнице… хотя я не поэтому хотел вас сопровождать, - поспешно добавил он. - Я хотел встретиться с вашим братом.
- Хотела бы я, чтобы ты узнал, каким он был… есть . - Она сморгнула. - Мне порой трудно осознать, что он еще жив. Так больно его там видеть…
Ксаббу печально кивнул.
- Я думал, что ваш путь труднее, - ведь ваши любимые страдают вдалеке. У моего народа больной остается в семье. Но, быть может, вы мучились бы сильнее, если бы ежедневно, ежечасно видели его в этом печальном состоянии.
- Думаю, я бы не выдержала. Как только другие семьи с этим справляются?
- Другие семьи? Других больных?
- Таких, как Стивен. Доктор сказал, что есть и другие случаи…
Рени вздрогнула потрясенная, по-новому услыхав собственные слова. В первый раз за последние дни чувство беспомощности, которое не исчезло даже после исповеди за завтраком, внезапно отступило.
- Больше не буду, - проговорила она вслух.
Ксаббу поднял глаза, удивленный переменой тона.
- Не будете - что?
- Сидеть и ерзать. Ждать, когда мне скажут, что делать. Я могу и сама выяснить, что случилось со Стивеном.
- Я не городской врач, Рени. - Бушмен смутился.
- Вот-вот. Ты не знаешь. Я не знаю. Врачи не знают. Но есть и другие случаи, мне известно. Стивен лежит в госпитале, где установлен карантин по букаву-4. Врачи там работают на износ. Разве они не могли что-то пропустить? Был у них шанс провести исследования? Настоящие! - Она провела карточкой сквозь щель приемника, ткнула пальцем в экран-датчик. - Не хочешь пойти со мной в политех?
- Но сегодня там закрыто.
- Черт. - Рени сунула карточку в карман. - Ничего - сетевой доступ-то открыт. Мне нужен только терминал. - Она подумала о своей домашней системе: с одной стороны удобно, а с другой - в кухню в любой момент может ввалиться отец. Даже если он не будет зол с похмелья (что маловероятно), приведя Ксаббу к себе домой, она еще с полгода будет слышать про своего «приятеля-бушмена».
- Друг мой, - произнесла она, вставая, - мы отправляемся в общественную библиотеку Пайнтауна.
- Почти то же самое мы могли бы получить через мой пульт, - объясняла Рени, пока пухленькая девочка-библиотекарша отпирала сетевую, - да и через твой. Но мы бы видели только текст и плоские картинки, а мне так работать неудобно.
Ксаббу зашел за ней следом. Библиотекарша оглядела бушмена поверх очков, пожала плечами и покатила к своему столику. Парочка стариков у новостных экранов уже перенесла все внимание на полноцветный репортаж последней аварии маглев-экспресса на плато Декан в Индии. Рени захлопнула дверь, оставив в большом зале обломки металла, мешки с трупами и задыхающийся комментарий репортера.
Она вытащила из шкафчика спутанный клубок кабелей, отыскала среди груды устаревших шлемов два более-менее приличных, натянула перчатки и набрала код сетевого доступа.
- Я ничего не вижу, - пожаловался Ксаббу.
Рени стянула шлем, нагнувшись, покопалась в лицевом экране Ксаббу и наконец нашла отставший контакт. Потом снова надела шлем, и ее окружила серая пустота сетьпространства.
- У меня нет тела.
- И не надо. Это сугубо информационный вход, да еще ограниченный - нет силовой обратной связи, а значит, и осязания. Примерно это можно получить на домашней системе. Вроде той, что может позволить себе ассистент в политехе.
Она стиснула кулак, и серая мгла сгустилась в черноту, похожую на глубокий космос, откуда убрали все звезды.
- Мне давно следовало этим заняться. Но я была такой усталой, такой занятой…
- Заняться чем? - Тон Ксаббу оставался спокойным, но Рени ощущала некоторое напряжение за его терпением. Что ж, решила она, пусть помучается немного. Сейчас ведет она.
- Собственными исследованиями, - ответила она. - У меня имеется круглосуточный доступ к величайшей базе данных в истории человечества, а я еще позволяю кому-то думать за себя.
Она сжала пальцы, и посреди пустоты вспыхнул, как пропановое солнышко, шарик голубого цвета.
- Устройство должно уже настроиться на мой голос, - заметила она. - Сведения по медицине . Поехали.
Несколько команд спустя перед ними в пустоте повисла человеческая фигура, странно неоформленная, как дешевый сим. Вдоль сосудов струились световые нити, пока спокойный женский голос описывал образование тромбов и последующее кислородное голодание мозга.
- Как боги. - Голос Ксаббу был непривычно взволнован. - От нас ничто не скрыто.
- Мы только тратим время, - заметила Рени, игнорируя его слова. - Мы уже знаем, что у Стивена нет никакой патологии, - даже уровни нейромедиаторов в норме, не говоря уже о таких очевидных поражениях, как опухоль или тромб. Так что давай-ка выйдем из этой Британской энциклопедии и примемся искать настоящую информацию. Медицинские журналы, от сегодняшнего до минус двенадцать месяцев, поиск по ключам И/ИЛИ «кома», «дети», «детский»… что еще?.. «мозговая травма», «ступор»…
Рени вывесила на верхнем краю поля зрения громадные мигающие часы. Большая часть адресов доступа была местной - почти всю информацию удалось достать в крупных банках памяти, - но кое-какие сбросы шли издалека, и обнищавшая библиотека непременно накрутит на них повременной тариф. Они уже три часа сидели на линии и пока не нашли ничего стоящего. Ксаббу уже час как перестал задавать вопросы - то ли его ошеломили переменчивые горы сведений, то ли он просто заскучал.
- Всего лишь пара тысяч случаев, - проговорила Рени. - Для всех остальных причины известны. Из десяти миллиардов - это немного. Карта распределения, отметить случаи красным. Посмотрим еще раз.
Светящаяся сетка рассыпалась, ее сменил сияющий изнутри стилизованный глобус - идеально-круглый плод, падающий сквозь пустоту.
«И где мы найдем другую такую планету? - спросила себя Рени, вспомнив, что сказала Ксаббу о колонизации. - Величайший из возможных даров, а как мы с ним обошлись?»
На поверхности шара начали появляться красные точки, распространяясь как плесень. Они отображали реальную хронологию случаев болезни, но какого-либо порядка Рени уловить не могла - точки беспорядочно проступали на иллюзорном глобусе. Если это эпидемия, то довольно странная. Рени нахмурилась. Даже когда все точки заняли свои места, распределение оставалось необычным. Больше всего их было в наиболее населенных районах - неудивительно. В странах «первого мира» - в Европе, Америке, окраинах Тихого океана, - их было меньше, и распределялись они равномернее. В странах «третьего мира» точки жались к берегам морей и рек кровавой сыпью, напомнившей Рени о кожных болезнях. На мгновение ей показалось, что она нащупала связь, - загрязненные воды, выбросы токсинов…
- Уровень загрязнения среды выше стандарта ООН , - потребовала она. - Лиловый.
На глобусе повысыпали сиреневые точки.
- Срань, - резюмировала Рени.
- Что случилось? - поинтересовался из темноты Ксаббу.
- Лиловый - это места сильного загрязнения среды. Видишь, как случаи комы в Южной Азии жмутся к берегам моря и рек? Я подумала, что тут есть связь, но в Америке ее нет - половина случаев в экологически безопасных областях. В странах «первого мира» случаев почти вдвое меньше, но я не думаю, что причин две - одна для нас, одна для них. - Она вздохнула. - Убрать лиловый. Может, причин и правда две. А может, сотни. - Она подумала немного. - Плотность населения, желтый.
Когда начали появляться золотые огоньки, Рени выругалась снова.
- Вот почему береговая линия - там больше всего городов. Мне об этом двадцать минут назад следовало подумать.
- Может, вы устали, Рени? - предположил Ксаббу. - Вы давно не ели и работали упорно…
- Я уже готова сдаться, Ксаббу. - Она воззрилась на испещренный алыми и желтыми точками шар. - Но это все странно. Даже с плотностью населения не выходит. В Африке, Северной Евразии, Индии почти все случаи в густонаселенных районах. А в странах «первого мира» - чуть больше в больших городах, а так равномерно. Глянь на эти красные точки посреди Америки.
- Вы пытаетесь найти нечто, с чем можно соотнести случаи комы, как у Стивена, да? Что-то, что люди делают, или испытывают, или от чего страдают - объединяющий фактор?
- Именно. Но на распределение обычных болезней это не похоже. Загрязнение тоже ни при чем. Ни ритма, ни смысла. На секунду мне пришло в голову, что это связано с электромагнитным излучением - знаете, как от трансформаторов, - но Индию и Африку почти полностью электрифицировали десятки лет назад, так что если причина в ЭМИ, почему болезнь наблюдается только в городах? Что такого встречается по всему «первому миру», а в «третьем» - только в больших городах?
Глобус висел перед ней, мерцая огнями, словно неоновая вывеска на незнакомом языке. Безнадежно. Столько вопросов, и ни одного ответа. Рени начала набирать код выхода.
- Скажем по-другому, - произнес неожиданно Ксаббу. - Чего не бывает в тех местах, которые горожане называют «дикими»? - В голосе его звучала сила, словно он пытался выразить нечто очень важное, и в то же время отрешенность. - Рени, чего не бывает в таких местах, как моя дельта Окаванго?
Поначалу она не поняла, к чему он клонит. Потом по спине ее пробежал холодок.
- Показать распределение пользования сетью. - Голос Рени лишь чуть подрагивал. - Минимум час… нет, два часа в сутки на дом. Оранжевый.
Вспыхнули новые индикаторы. Рой крохотных светлячков обратил глобус в огненный шар. А в центре почти каждого ярко-оранжевого пятна пламенела хотя бы одна кровавая точка.
- Господи, - прошептала Рени. - Господи… Они совпадают.
СЕТЕПЕРЕДАЧА/МОДЫ: Мбинда выводит улицу на подиум.
(Изображение: весеннее шоу Мбинды - модели для улицы.)
ГОЛОС: Дизайнер Хусейн Мбинда объявил текущий год «Годом улицы» и подтвердил эти слова показом своей весенней коллекции в Милане, где гамаки бездомных и «шюты», которые носят городские Очкарики, были воссозданы из новейших синтеморфных тканей.
(Изображение: Мбинда выступает с возвышения из картонных коробок.)
МБИНДА: Улица с нами, она внутри нас. И ее нельзя игнорировать.
Глава 6
Ничейная полоса
Ее дыхание пахло корицей. Лежащая на его груди рука с длинными пальчиками, казалось, весит не больше листика. Пол не открывал глаз, опасаясь, что, если он это сделает, она исчезнет, как это не раз случалось прежде.
«Ты не забыл?» Шепот - тихий и нежный, как птичья песенка в отдаленном лесу.
- Нет, не забыл.
«Тогда возвращайся к нам, Пол. Возвращайся».
Ее печаль пропитала все существо Пола. Он поднял руки, желая ее обнять.
- Я не забыл, - повторил Пол. - Я не…
Грохот взрыва заставил Пола дернуться. Ожила одна из немецких одиннадцатидюймовок. Когда в четверти мили от него упал первый снаряд, дрогнула земля и заскрипели доски, которыми была обшита траншея. По небу поползли огоньки сигнальных ракет, окрашивая дымные трассы снарядов яркой краснотой. Лицо Пола смочила дождевая морось. Его руки были пусты.
- Я не… - тупо произнес он, так и не опустив вытянутых рук и уставившись на покрывающую их грязь, освещенную огоньками ракет.
- Что «не»? - Финч сидел рядом на корточках и писал письмо домой. Когда он повернул к Полу голову, в стеклах его очков замерцали красные огоньки. - Красотку во сне увидел? Ну, и как она? - Легкость его тона не вязалась с пристальностью взгляда.
Пол раздраженно отвел глаза. Почему товарищ так на него смотрит? Это же был просто сон, так ведь? Очередной из столь упорно изводящих его снов. Женщина, печальный ангел…
«Я что, схожу с ума? Поэтому Финч так на меня смотрит?»
Пол сел и скривился. Пока он спал, под ботинками набралась лужа, и ноги промокли насквозь. Если он о них не позаботится, то заработает диагноз «траншейная стопа». И так хреново, что люди, которых ты не знаешь и не видишь, швыряют в тебя снаряды, так еще надо следить за своими ходулями, чтобы не сгнили и не отвалились у тебя на глазах. Пол стянул ботинки и поставил их возле печурки, вытянув язычки, чтобы обувь высохла быстрее.
«Но быстрее чем никогда может оказаться ужасно медленно», - подумал он. Сырость была врагом куда более терпеливым, чем немцы. Она не прерывала работу, чтобы отметить Рождество или Пасху, и прикончить ее не смогли бы все бомбы и пушки Пятой армии. Она просто окружала все вокруг, наполняя траншеи, могилы, ботинки… и людей тоже.
«И ты становишься окопной душой. Когда все, что делает тебя личностью, сгнивает и умирает».
Ноги его оказались бледными, словно зверьки с содранными шкурками, искривленными и отекшими; кончики пальцев - там, где плохо циркулировала кровь, - посинели. Пол согнулся, чтобы их растереть, и со смесью абстрактного интереса и тихого ужаса отметил, что не ощущает ни пальцев ног, ни растирающих их пальцев рук.
- Какое сегодня число? - спросил он.
Финч поднял голову, удивленный вопросом.
- Разрази меня гром, Джонси, да откуда мне знать? Спроси Маллита. Он следит за календарем, потому что ему светит отпуск.
Услышав свое имя, Маллит шевельнул огромной тушей, словно потревоженный в пруду носорог. Его коротко стриженная голова медленно повернулась к Полу:
- Чего ты хочешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118