- Красивое место, миз Сулавейо.
- Можно просто Рени.
- Хорошо. Это красивое место, Рени. Но почему так много пустых столиков? Если это, как вы сказали, недорого…
- Не все хотят, чтобы их видели, хотя быть здесь совершенным невидимкой невозможно. - Она указала на безупречную симуляцию черного железного столика, абсолютно пустого, если не считать вазы с изящнейшими маргаритками на белоснежной скатерти. - Видишь цветы? На скольких пустых столиках они стоят?
- Почти на всех.
- Это означает, что там кто-то сидит - точнее, занимает виртуальное пространство. Но они не хотят, чтобы их видели. Может, они тайные любовники, может, у них знаменитые, легко узнаваемые симы. А может, они просто забыли снять функцию по умолчанию, оставленную предыдущими посетителями.
Ксаббу подозрительно окинул взглядом пустой столик.
- А мы видимы?
- Конечно. Мне прятать нечего. Только разговор заглушила - иначе стоит нам выйти отсюда, как на нас налетят торгаши. Будут предлагать карты, справочники, так называемые «апгрейд-пакеты»… Новичков они обожают.
- И большинство здесь просто сидит? Как мы?
- Есть разнообразные виртуальные развлечения для тех, кому скучно просто глазеть на толпу. Танцы, творчество, комедия… Просто я не запрашивала к ним доступа. Хочешь посмотреть?
- Нет, Рени, спасибо. Тишина мне приятнее.
Тишина продлилась недолго. Громоподобный взрыв заставил Рени подскочить. Толпа на улице перед кафе взвихрилась и рассеялась, как стадо антилоп перед нападающим львом.
На образовавшемся пустом месте стояли шесть симов, все мускулистые мужчины в дубленой коже с заклепками. Они орали друг на друга, потрясая здоровенными пулеметами. Рени подкрутила громкость, чтобы и ей с Ксаббу было слышно.
- Мы вам велели держаться подальше от улицы Энгельбарт! - ревел один сим на монотонном американском английском, опуская свой пулемет, так что тот торчал на уровне бедра, как черный стальной фаллос.
- Скорее свинья полетит, чем мы станем слушать барков! - заорал в ответ другой. - Пошел в свою задницу, мальчишка!
На дуле пулемета первого мужчины вспыхнула огненная звезда. Звук «чпок-чпок-чпок» прорвался даже сквозь наушники Рени. Парень, которому советовали держаться подальше от улицы Энгельбарт, расплескался по указанному тракту лужами крови, клочьями мяса и кишок. Толпа с воплем ужаса пыталась расступиться еще дальше. Загремели пистолеты, и еще двое здоровенных мужчин рухнули на тротуар, истекая кровью из обугленных черных дыр. Оставшиеся подняли оружие, злобно глянули друг на друга и испарились.
- Идиоты. - Рени повернулась к Ксаббу, но тот тоже исчез. Мгновенный испуг прошел, когда Рени заметила макушку серого сима, торчащую из-за кресла. - Вернись, Ксаббу. Это просто молодежь дурная шалит.
- Он застрелил его! - Ксаббу возвратился в кресло, опасливо глядя на толпу, уже скрывшую место недавнего происшествия.
- Симуляция, не забывай. Никто никого не застрелил. Просто нельзя такие фокусы показывать в общественных местах. Школьники, наверное. - На мгновение Рени с беспокойством подумала о Стивене, но это была шуточка не в его характере. Да и неоткуда ему было получить доступ к таким сложным симам. Богатые бездельники, вот это кто был. - Если их поймают, то могут лишить привилегий доступа.
- Так и это все фальшивка?
- Фальшивка. Трюк нахальных сетевиков.
- Это и правда странный мир, Рени. Думаю, мне уже пора возвращаться.
Она была права - для первого визита он слишком задержался.
- Не «возвращаться», - мягко поправила она. - Сойти с линии. Такие вещи помогают не забыть, что мы не в реальной жизни.
- Тогда сходим с линии?
- Верно.
Рени повела рукой, и контакт прервался.
* * *
Пиво было холодное, Ксаббу - усталый, но счастливый, и Рени только было собралась расслабиться, как заметила, что ее пульт мигает. Подумала было наплевать - батарейки садились, а на малом напряжении всякое случается, - но в это время приоритетные сообщения могли приходить только из дома, а Стивен уже пару часов как должен был вернуться из школы.
Узел в пивном баре не работал, подсевшие батарейки не позволяли навести связь прямо со стола, так что ей пришлось извиниться перед Ксаббу и, щурясь на послеполуденном солнце, выйти на улицу в поисках общедоступного узла. Район был не из лучших; по асфальту несло ветром, как осенние листья, огрызки пластиковой пленки, на обочинах валялись пустые бутылки и ампулы в бумажных пакетиках. Прежде чем она нашла узел, исписанный граффити, но действующий, пришлось протащиться целых четыре квартала.
Странно было видеть совсем рядом с наманикюренным мирком политеха совсем другой, мир энтропии, где все обращалось в пыль, мусор, ошметки сухой краски. Даже газончик вокруг общественного узла был сугубо формальный - клок выжженной земли и тощей сухой травы.
Рени подергала вилку разъема в розетке, пока не достигла чего-то, напоминающего нормальный контакт. Узел был голосовой, и ей пришлось выслушать с дюжину телефонных гудков, прежде чем кто-то поднял трубку.
- Ч-что там? - пробурчал ее отец.
- Папа? На мой пульт шел звонок. Это Стивен меня вызывал?
- Этот шкет? Нет, девочка, я сам звонил. Я хотел сказать, что больше т-терпеть не намерен. Мужику надо отдыхать. Твой братец, он и приятели его, шумят слишком. Я ему велел прибраться в кухне, он говорит, не его дело…
- Это не его дело. Если он убирает комнату…
- Уймись, девка. Вы все думаете, отца можно вот так вот заткнуть. Так я этого поганца выставил за дверь, чтоб ему пусто было, и если ты сейчас же не придешь и не приберешь, что вы тут развели, и тебя в-вышвырну.
- Ты - что ? Что значит - вышвырнул?
В голосе Длинного Джозефа зазвучали пьяно-хитроватые нотки.
- Сама слышала. Вытурил из дома эту хитрую задницу. Хочет стоять с приятелями на ушах - у них пусть и живет. А мне нужен покой.
- Ты… ты!.. - Рени с трудом сглотнула. Когда на ее отца находило такое настроение, он только и ждал, с кем бы повздорить; а заряд уверенности в собственной правоте позволял ему затягивать ссору на много дней. - Это нечестно. Стивену нужны друзья.
- Не нравится - можешь убираться за ним вслед.
Рени повесила трубку и долгие секунды глядела на тонкую полоску желтой кадмиевой краски, проведенную по стенке узла, длинный хвостик граффити столько сложного, что Рени не могла ничего в нем разобрать. Глаза ее наполнились слезами. Бывали минуты, когда она понимала стремление к насилию, заставлявшее малолетних сетевиков понарошку разносить друг друга в клочья из пулеметов. Иногда она понимала даже тех, кто берет в руки настоящие пулеметы.
Когда она выдергивала шнур, вилка осталась в розетке. Рени тупо глянула на оборвавшийся шнур, потом швырнула его на пол. Там он и остался, как маленькая дохлая змейка.
* * *
- Ему всего лишь одиннадцать! Ты не можешь вышвырнуть его только за то, что он шумел! В конце концов, по закону он имеет право тут жить!
- А, теперь ты меня еще в полицию потащишь, девка? - По рубашке Длинного Джозефа расползались мокрые пятна под мышками. Ногти на босых ногах были длинные и желтые. В эту минуту Рени его ненавидела.
- Ты не можешь так поступить!
- И ты иди! Иди-иди, нечего таким умникам в моем доме торчать. Я твоей матери говорил, пока жива была покойница, - зазнается эта девчонка. Вид на себя напускает!
Рени шагнула к нему, обогнув стол. Голова ее, казалось, вот-вот взорвется.
- Ну давай, выброси меня, старый болван! А кто будет для тебя стирать, готовить? Долго ты протянешь на правительственных харчах, без моей зарплаты?
Джозеф Сулавейо тоскливо всплеснул длинными руками.
- И это ты мне говоришь? Мне, который тебя родил? Который тебя в школу эту африканерскую гонял, чтобы ты ерундистикой своей компухерной занималась?
- В школу я ходила сама . - Головная боль превратилась в шипастый ледяной шар. - Это я четыре года впахивала в кафешке, прибираясь за другими студентами. Теперь у меня есть хорошая работа, а я вынуждена, придя домой, за тобой мусор выгребать. - Рени схватила грязный стакан, в котором засохли с прошлого вечера остатки молока, хотела грохнуть его об пол, чтобы тот разлетелся на тысячу острых осколков вроде тех, что уже звенели в ее голове, но через секунду поставила стакан обратно и отвернулась, тяжело дыша. - Где он?
- Где кто?
- Черт бы тебя драл , ты прекрасно знаешь кто!!! Где Стивен?
- Откуда мне знать? - Длинный Джозеф шарил в буфете, выискивая выпитую два дня назад бутылку дешевого вина. - С дружком своим драным ушел. Этим, Эдди. Куда ты вино мое задевала, девка?
Рени развернулась и ворвалась в свою комнату, с грохотом захлопнув за собой дверь. Говорить с отцом было совершенно невозможно. Зачем она только пыталась?
На столе стояла фотография - отец двадцать лет назад, высокий, красивый, темнокожий. Рядом стояла мать в сарафане без бретелек, прикрывая глаза ладонью от маргейтского летнего солнца. На руках отца примостилась сама Рени, лет трех-четырех, в фантастическом головном уборе, в котором голова казалась больше всего тела. Маленькая ладошка вцепилась в летнюю рубаху отца, точно якорь, удерживающий ее от власти течений судьбы.
Рени покривила рот и сморгнула слезы. Нечего смотреть на старые снимки. Оба ее родителя мертвы - или почти мертвы. Это была жуткая мысль, но оттого не менее правдивая.
В ящике комода она нашла последнюю запасную батарейку, засунула в пульт и позвонила домой Эдди.
Ответил сам Эдди, чему Рени не удивилась - Матси, мать Эдди, больше времени проводила, пьянствуя с приятелями, чем дома с сыном. Отчасти потому Эдди давно отбился от рук, и, хотя по натуре он был неплохим парнем, Рени смотрела на их дружбу со Стивеном косо.
«Господи, да ты на себя глянь, - укорила она себя, ожидая, пока Эдди позовет ее брата, - старухой становишься - только и радости, что на всех ворчать».
- Рени?
- Да, Стивен, это я. С тобой все в порядке? Он тебя не ударил, нет?
- Нет. Куда старому алкашу меня поймать.
Несмотря на обуревавший ее гнев, Рени ощутила укол страха, услыхав, как Стивен говорит об отце.
- Слушай, ты можешь там остаться на ночь… ну, пока папа утихомирится? Дай я поговорю с матерью Эдди.
- Ее тут нет, но она сказала, что не против.
Рени нахмурилась.
- Все равно, попроси ее позвонить. Я с ней поговорить хочу. Стивен, не вешай трубку!
- Тут я. - Голос у него был мрачный.
- Что с Соки? Ты так и не сказал, он появился в школе после… ну, когда у вас были неприятности?
Стивен поколебался.
- Он болел.
- Знаю. Но в школу-то он пришел?
- Нет. Его предки в Дурбан умотали. Кажется, они там с какой-то тетушкой живут.
Рени побарабанила пальцами по пульту, пока не сообразила, что едва не оборвала связь.
- Стивен, включи, пожалуйста, видео.
- Сломалось. Эддина сестренка уронила блок.
Рени пришло в голову, что это может оказаться и враньем - может, Стивен с приятелем занимаются какой-нибудь дрянью и не хотят, чтобы их видели. Она вздохнула. До квартиры Эдди сорок минут на автобусе, а сил у нее никаких не осталось. Ни на что.
- Позвони мне завтра, когда вернешься из школы. Когда мама Эдди вернется?
- Скоро.
- А вы двое чем заниматься будете, пока она не вернется?
- Ничем. - В голосе брата определенно прозвучала нотка самозащиты. - Ну, по сети полазаем. Футбол посмотрим.
- Стивен… - начала Рени и осеклась. Ей не понравилась собственная вопросительная интонация. Как Стивену научиться самостоятельности, если она будет обходиться с ним, как с младенцем? Собственный отец всего пару часов назад засыпал его обвинениями, а потом вышвырнул из дома. - Стивен, я тебе верю. Позвони завтра, ладно?
- Ладно.
Телефон пискнул, и Стивен исчез.
Рени взбила подушку и вытянулась в кровати, пытаясь как-то унять боль в голове и шее. Она хотела сегодня вечером прочесть статью в специальном журнале - такие вещи всегда стоит иметь в загашнике на случай переаттестации, - но слишком вымоталась. Разогреть в микроволновке замороженный обед, посмотреть новости. И попытаться не ворочаться часами в кровати от беспокойства.
Еще один вечер псу под хвост.
* * *
- Вы взволнованы, миз Сулавейо. Я могу чем-то помочь?
У Рени перехватило дыхание.
- Меня зовут Рени. И так меня и называй, Ксаббу, а то я чувствую себя бабушкой.
- Извините. Я не хотел вас обидеть.
Узкое лицо бушмена было необычно серьезным. Он поднял галстук и начал внимательно изучать узоры на нем.
Рени стерла с экрана диаграмму, над которой трудилась последние полчаса, вытащила сигарету и сорвала зажигалку.
- Это ты извини. Я не имела права… В общем, я прошу прощения. - Она опустила плечи, глядя на плывущие перед небесно-синим экраном клубы дыма. - Ты ничего не рассказывал о своей семье. Почти ничего.
Рени ощутила на себе его пристальный взгляд. Подняла глаза - Ксаббу и впрямь смотрел на нее, так внимательно, будто из вопроса о семье с помощью дедукции узнал что-то о ее собственных проблемах. Недооценивать бушмена не стоило. Он уже осилил основы программирования и начинал залезать в области, от которых у многих других студентов случались истерики. Скоро он начнет задавать коды на уровне серьезного программиста. И все это - за каких-то несколько месяцев. Если ради этого он учился ночами, Рени не представляла, когда он вообще спит.
- Моя семья? - переспросил он. - В наших краях это слово означает нечто иное. У меня очень большая семья, но вы, я полагаю, имели в виду моих родителей.
- И сестер. И братьев.
- Родных братьев у меня нет, хотя есть двоюродные. Есть две младшие сестренки, обе еще живут с моим народом. Там живет и моя мать, хотя она нездорова. - Судя по выражению его лица, вернее, отсутствию всякого выражения, та была больна серьезно. - Отец мой умер много лет назад.
- Прости. Отчего он умер? Если ты не против, расскажи…
- Сердце его остановилось, - ответил Ксаббу просто, но холодность его тона насторожила Рени.
Ксаббу часто был формален в разговоре, но очень редко - замкнут. Она напомнила ему о боли, которой он не желал делиться. Что ж, это ей понятно.
- А каково это - расти у вас? Наверно, совсем не так, как здесь.
Улыбка вернулась, хоть и едва заметная.
- Я в этом не так уверен, Рени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118