— Мы вернули пакет на почту. Как я уже, кажется, говорил, сегодня на почту никто не обращался. Но все же я совершенно уверен, что кто-то украл вчера квитанцию из кабинета Фьюстера. И я думаю, этот кто-то не замедлит воспользоваться ею.
— Конечно, имея в руках ключ к таким сокровищам, мало кто устоит перед искушением! — заметил Трэйс.
— О, не сомневайтесь! — подтвердил детектив.— Я думаю, что об этом должен знать Халкин; возможно, об этом знал Траулерсон. Между ними было какое-то тайное соглашение. Но, возможно, Траулерсон захотел слишком многого и Халкину пришлось заставить его замолчать.
— Не сомневаюсь, что именно Халкин убил беднягу,— сказал Приис,— это подтверждает шейный платок!
— Да, это, конечно, важная улика, — согласился Паркаппл,— но все же утверждать пока ничего нельзя. Это может подтвердить только сам Халкин, хотя показаний жены и этого парня вполне может
хватить...
— Но, как бы то ни было,— кивнул он Приису,— это улика, а если мы поймаем Халкина, узнаем и еще кое-что. Так что не расстраивайтесь, коллега! Да, вот что я хотел еще узнать... Сколько времени пролежал труп Траулерсона до того, как Том обнаружил его?
— Килхэм сказат «некоторое время», мистер Паркаппл,— ответил я ему.— Он думает, что несколько дней.
— А Халкин отправил письмо из Лондона вчера утром, не так ли? — продолжил Паркаппл задумчиво.— Вы убедились в подлинности марки, капитан Трэйс?
— Я в ней совершенно уверен! — ответил Трэйс.— Обратного адреса не было. Кроме слова «Лондон» на конверте. Бумага дешевая, такую можно купить в бедных лавках в рабочих кварталах. На. штемпеле — «Лондон 8.00». Дата — вчерашняя.
— Конечно, на почте письмо зарегестрировано не было,— заключил Паркаппл.— Прекрасно. Халкин мог быть в Лондоне вчера утром, около восьми часов. Днем вернулся сюда, вечером был у Фыо-стера! Чтобы приехать сюда «Викторией», нужно около двух часов. Я думаю, Халкин — это тот человек, которого мы ищем! Траулерсон автоматически исключается из нашего списка. Я думаю, что Халкин вчера явился к Фьюстеру, нашел его мертвым, а рядом с трупом обнаружил квитанцию, взял ее, ключ и сбежал, чтобы в Брайтоне получить бандероль на имя Дж. Фостера. Скорее всего, он приехал в Брайтон вчера последним поездом. Но Халкин — человек очень хитрый. Так?
— Хитрый?! — воскликнул Приис.— Мягко сказано! Он хитер, как сам дьявол! Это даже не хитрость. Коварство!
— Значит, он будет коварен до конца,— сказал Паркаппл.— И у него наверняка есть план, как взять пакет! И...— он сделал паузу, но договорить не успел, так как его прервал Макферсон.
— Вы только что сказали — если поймаете его? — проговорил он озабоченно.— То есть вы ничегошеньки не сможете доказать без этого, даже если ваша версия правильна? Но не беспокойтесь! В конце концов он явится на почту! Да, у вас есть какие-нибудь планы относительно нас?
— О, конечно есть, мистер Макферсон,— ответил Паркапцл с улыбкой.— Конечно! С восьми часов утра до позднего вечера, пока работает почта, в любую минуту может появиться Халкин. И, как мне кажется, он знает вас всех в лицо, так? Увидев вас в Брайтоне, он может что-то заподозрить, не так ли? А вы, как я понимаю, хотите переночевать здесь и посмотреть, что будет завтра?
Трэйс сказал, что даже если бы мы захотели, то не смогли бы уехать: судя по расписанию сегодня уже не будет ни одного поезда.
— Прекрасно, но вы могли бы использовать какой-нибудь другой путь...— сказал Паркаппл.— Впрочем, если уж вам так хочется, пообещайте, что не выйдете завтра из дому прежде, чем не поговорите со мной! Халкин не может подозревать брайтонскую полицию, увидеть здесь меня у него нет шансов, даже если бы он что-то знал. Но если он заметит кого-нибудь из вас четверых — все пропало! Столько работы — и все впустую; будет по меньшей мере обидно! Так что, если вы принимаете мои условия,— оставайтесь!
Мы поспешили согласиться. Трэйс зарегистрировал нас в гостинице, где это все происходило, и нам отвели комнаты. В этот день я пережил столько приключений и увидел столько незабываемого, что буду помнить его до конца жизни, но ночью я ни о чем не думал. Я заснул, не успев прикоснуться к подушке, а проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо. Это был Макферсон.
— Уже девятый час, Том, мой мальчик! — сказал он.— Завтрак будет через полчаса. Я уже заходил к тебе, но мне было жаль тебя будить. Уже утро, Том, вставай! Думаю, сегодня мы узнаем что-нибудь новенькое!
— Халкин! Его, наверное, уже поймали, мистер Макферсон? — пробормотал я, вскочив.— О, это я мечтаю увидеть. Вы сказали, девятый час? Наверное, он уже пойман! Скорее всего, он пошел на почту прямо к открытию.
— Ну, этого я не могу тебе сказать,—ответил он.— Паркаппл уже час, как занят делом, он встал сегодня в семь утра и уже успел дать указания персоналу. А мы, как и обещали, должны ждать от него вестей здесь.
Я думал, что мы получим известия от' Паркаппла после завтрака или хотя бы до полудня. Но прошло утро, а мы так ничего и не узнали. Время тянулось ужасно медленно. Мы не выходили — ведь Халкин мог увидеть нас — и это делало ситуацию еще более тягостной. Приис даже запретил нам подходить к парадной двери и к окнам. Я с нетерпением ждал новостей. Думаю, что и Макферсон тоже. Наступил полдень, но еще ничего не произошло, и, когда пришел наконец Паркаппл, он застал троих мужчин, углубленных в газеты, и меня, бродившего вокруг них, засунув руки в карманы.
— Ни-че-го! — сказал он, когда мы окружили его.— Ровным счетом ничего! С восьми до двенадцати никто не заявил свои права на бандероль. Но... но все же квитанция у кого-то в руках! В этом я не сомневаюсь!
— Вы и сейчас в этом уверены? — спросил Макферсон.— Мы все, конечно, пришли к этому заключению, но все же, мистер Паркаппл, вспомните — накануне, принимая во внимание происшедшие события, я имел честь сказать вам, что и вы можете ошибаться! Фьюстер мог уничтожить квитанцию.
— Зачем ему было уничтожать ее? — спросил Паркаппл.— Квитанцию на бандероль, в алмазах которой заключено двадцать пять тысяч фунтов? Зачем?
— Если бы это было обычное дело, то такой поступок мог бы показаться странным,— сказал Макферсон.— Ни один бизнесмен не сделал бы так — ведь если бандероль пропадет, как доказать, что она существовала? Но здесь совсем другое дело! Фьюстеру нужно было, чтобы вы не узнали об этой посылке. Он мог убрать остатки сургуча — и тогда этот путь был бы для вас закрыт — но просто не успел. Он уничтожил квитанцию, а без остатков сургуча и квитанции вы вряд ли обратились бы на почту. Вы же не подозревали Фьюсте-ра? А теперь, поскольку ни Халкин, ни кто-либо другой до сих пор на почту не обратились, я знаю, что Фьюстер сделал с квитанцией. Он ее сжег!
Мне показалось, что Приис был согласен с Макферсоном, но Паркаппл покачал головой.
— Извините меня, мистер Макферсон, но я с вами не согласен,— раздельно произнес он.— Вы очень хорошо все рассказали, мистер Макферсон, так хорошо, что это даже может быть прав-
дой, но я все равно уверен, что кто-нибудь придет за бандеролью — и этот кто-то будет знать всю правду! Тогда посмотрим, сэр!
— Пожалуй,— сказал Макферсон,— не сомневаюсь, что скоро мы все узнаем, мистер Паркаппл. А теперь вы намерены продолжать наблюдение?
— Во всяком случае, до конца этого дня,— ответил Паркаппл.— На почте прекрасно осведомлены о содержании пакета, и как только кто-нибудь спросит о нем, сообщат полиции. Думаю, что я прав, мистер Макферсон.
На этом он закончил свою речь, а мы опять приготовились к долгому ожиданию. Прошел час — никаких новостей не поступало. Еще час, другой — и вот уже восемь часов вечера. Трэйс и Макферсон стали поговаривать о возвращении домой. Я даже успел смириться с тем, что не стану свидетелем развязки нашей истории. Но внезапно в комнату, запыхавшись, вбежал молодой констебль и сказал, что сержант Паркаппл просит нас немедленно прибыть в полицейский участок.
До участка от гостиницы было не менее трех минут ходу, но мы были там уже через две. В участке сидели Паркаппл, двое или трое брайтонских детективов, комиссар и двое понятых.
Они расположились вокруг сидящего в кресле молодого человека с удивленным и испуганным лицом. Это был не Халкин. Он не был похож на человека, способного совершить убийство или ограбление, У него было заурядное, незапоминающееся лицо — такие лица всегда можно встретить на улицах любого города — и вид провинциального клерка: хороший костюм, цилиндр, зонтик-трость. Под взглядами стольких людей он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Его взгляд перебегал с одного лица на другое, останавливаясь на небольшом пакете, лежащем на столе.
— Уиллингс, вы, конечно, можете не отвечать на мои вопросы,— услыхал я, войдя в комнату.
— Но в чем дело? Этого я не могу понять...
Паркаппл шепнул несколько слов комиссару и повернулся к молодому человеку с цилиндром и зонтиком.
— Единственное, что мы хотим знать, это как вы получили квитанцию и почему пришли за этой бандеролью? — спросил он.— Расскажите нам, пожалуйста. Мы уже сообщили вам, что это чужая собственность. Теперь ваше слово.
— Я расскажу, почему бы и нет? — сказал клерк.— Я не знал, что это такое. И тем более не знал, что там внутри, поверьте! Такое могло случиться с каждым... Мне, наверное, не стоит быть таким доверчивым. Так вот...— и он начал свой рассказ:
— Меня зовут Джейли Уиллингс. Я уже девять лет служу в «Банке Южного побережья» здесь, в городе. Можете проверить — у меня там самые лучшие характеристики! Живу в Роттингдэне, в трех милях от города, с матерью и сестрами. Иногда вечером я захожу в гостиницу — выпить, покурить, поболтать или поиграть на бильярде. Вот и вчера я был в бильярдной. Там встретил очень милого^ и респектабельного человека, разговорился с ним, мы сыграли пару партий. Он приехал сюда на недельку-другую отдохнуть и подлечиться после
болезни — или что-то в этом роде. Да, вот еще что! Оказалось, он хорошо разбирается в садоводстве. Я тоже иногда копаюсь в земле в свободное время, у нас есть садик около дома. Я сыграл еще партию, уже с кем-то другим, а потом мы поговорили о розах. На улицу мы вышли вместе. Он сказал, что живет рядом со мной. Я ему рассказал о себе, а он попросил, чтобы я, когда буду в Брайтоне, зашел на почту и получил письмо для него, на имя Дж. Фостера. Он сказал, что квитанция у него с собой и он даст мне ее, чтобы я не забыл имя. Я вспомнил, что вернусь домой поздно, потому что могу задержаться в банке. Но он сказал, что это не страшно — письмо не срочное и не очень-то важное. Вот и все, что я знаю, джентльмены! Я не знаю этого человека, не знаю о нем ничего, кроме того, что уже рассказал вам.
— А вам не показалось странным, что он дал вам квитанцию, ведь квитанции остаются у отправителя? Вы, как клерк, должны это знать,— спросил Паркаппл.— Вас это не удивило? Или вы никогда не сталкивались с подобными вещами?
— Да, вы правы, но я как-то об этом не подумал! — ответил Уиллингс.— Я решил, что он дал мне квитанцию, чтобы я не забыл зайти на почту. Кстати, так и случилось! После службы я поехал на автобусе прямо домой, проехал почту и только потом вдруг вспомнил и вернулся. А потом... ну, что было потом, вы и сами знаете!
— Где вы должны встретиться с этим человеком?
— В бильярдной, как и вчера вечером,— сказал Уиллингс,—в девять вечера.
Паркаппл взглянул на каминные часы — было двадцать минут девятого.Он подозвал полицейского, с которым говорил перед этим. Вдвоем они отошли в угол и начали шептаться. А вернувшись, подошли к Уиллингсу. Офицер обратился к нему:
— Как вы возвращаетесь в Роттингдэн?
— Я всегда возвращаюсь на автобусе,— ответил Уиллингс.— Вы же знаете, что ходит роттингдэнский автобус.
— А когда идет следующий?
— В двадцать ноль-ноль.
— И вы должны встретить этого человека по прибытии?
— Мы договорились встретиться там, где встретились вчера,—в бильярдной!
— В бильярдной есть отдельный вход, не так ли? — спросил офицер.— Значит, чтобы войти туда, вам не нужно идти через холл. Так! Теперь слушайте внимательно! Вы поедете туда на автобусе, с пакетом в кармане. Все это время за вами будут следить два моих человека. Конечно, незаметно. Они поедут в том же автобусе, что и вы, но вы не должны ничем показать, что знаете их, а они, естественно, не будут выказывать интереса к вам. Но... они все же будут там! Когда автобус прибудет в Роттингдэн, на остановку около гостиницы, вы сразу пройдете в бильярдную и, если этот человек будет там, вручите ему пакет. Еще вы предложите ему выпить и пошлете за этим маркера. Его появление, в баре будет сигналом нашим людям, и они войдут внутрь. Понимаете? Как вам нравится такой план?
- Уиллингс сделал недовольное лицо.
— План, конечно, хорош! — сказал он вяло.— Но... это дело не по мне! Вы подумали, чем это может кончиться, а? Он увидит, что попал в ловушку, и первым делом рассчитается со мной! Вы же знаете, я не имею никакого отношения к аферам! Вы не могли бы сходить сами?
Полицейский с озадаченным видом обернулся к Паркапплу. Тот, помедлив с минуту, обратился к Уиллингсу с такими словами:
— Нам надо взять этого человека с пакетом в руках! Это очень важно. На это у нас есть очень веские причины! Это совсем не опасно для вас. Мы схватим его прежде, чем он успеет хоть что-нибудь предпринять. Понятно?
— Нет, не понятно! — резко ответил Уиллингс.— Мне это не нравится! У него может быть револьвер или какая-нибудь штука в этом роде! Ему не понадобится много времени, чтобы выстрелить, как только я отдам пакет. Давайте я сделаю все, что вы хотите, но немного иначе. Я пойду в бильярдную, отдам ему пакет, выпью с ним чего-нибудь, постою пару минут, как вы и предложили, а потом выйду, как только мы допьем. Но запомните, никто из вас не должен зайти в комнату прежде, чем я оттуда выйду! Я хочу, чтобы это было безопасно для меня, а не для вас или кого-нибудь другого! У меня мать и две сестры на руках...
— Хорошо,— согласился Паркаппл,— пусть так! Вы выйдете из бильярдной, и это будет сигналом к действию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26