Макферсон и я заглядывали Трэйсу через плечо. Адреса не было. Дата вчерашняя. Письмо очень короткое. Там было сказано, что Халкину предложили прекрасную работу садовником в загородном доме под Холмфертом и что он собирается посмотреть этот дом сегодня. Когда закончит дела — напишет. А пока он посылает жене десятифунтовый банкнот.
Трэйс возвратил письмо миссис Халкин и принялся изучать марку и штемпель. Капитан пришел в замешательство — письмо было отправлено вчера утром из Лондона.
— Тот десятифунтовый банкнот у вас с собой? — спросил он, возвращая конверт.— Я хотел бы посмотреть на него.
— Да, конечно, с собой! Сейчас дам,— наша собеседница достала из кармана десятифунтовую бумажку.— Капитан, а не могли бы вы разменять мне ее...
Когда женщина ушла, Трэйс показал нам деньги.
— Это большая ошибка Халкина,— сказал капитан.— Он умный человек, но в этот раз сглупил! Халкин написал это письмо, чтобы все думали, что он в Лондоне. Без сомнения, он был там утром! Но позже под прикрытием темноты приехал сюда, к Фьюстеру. Халкин и Траулерсон в этом деле заодно. А теперь я хочу найти еще одну улику, но для этого мне нужен телефон.
Трэйс ушел на почту и, вернувшись, торжествующе поднял над головой какую-то бумажку.
— Вот! — воскликнул он.— Я звонил клерку банка, где у Фьюстера был открыл счет. Видите эту бумажку, которую я разменял у миссис Халкин, Макферсон? Знайте же: это один из тех банкнот, которыми выдали пятьсот фунтов по чеку Фьюстера!
Глава двадцать пятая
ПАКЕТИК ИЗ-ПОД КАКАО
Макферсон удовлетворенно крякнул, показывая, как он доволен смекалкой Трэйса.
— Вот это да! — воскликнул он, всплеснув руками.— Прекрасная работа, капитан! А я-то думал, почему вы с такой готовностью согласились разменять эту бумажку! Вы звонили в банк?
— Естественно! — кивнул Трэйс.— Я сразу подумал, что деньги, которые Халкин прислал жене, скорее всего из тех, что она видела у него ночью, когда тот и не подозревал, что за ним следят! Халкин — умный и хитрый человек, но даже самые умные и хитрые совершают ошибки. Он, конечно, думал — если думал вообще, что миссис Халкин не станет никому показывать эти деньги. Он думал, что его жена не обратится ни к нам, ни в полицию. Но мы-то с вами знаем, что Фьюстер снял со своего счета пятьсот фунтов стерлингов, не так ли? Я и позвонил управляющему Фьюстера и рассказал ему, что здесь случилось и что мы нашли в чековой книжке Фьюстера. И вот вам пожалуйста! Эта десятифунтовая бумажка из тех денег, что снял со своего счета покойный Фьюстер в тот день, когда обнаружили мертвого Чиссика. Фьюстер снял деньги лично, немного — золотом, а большую часть — банкнотами. Далее. Миссис Халкин рассказывала всем нам, что видела, как ее муж {в понедельник вечером, господа!) складывал деньги в пояс. Ставлю тысячу против одного, что эти деньги Халкину дал Фьюстер!
— Согласен! — сказал Макферсон.— А каковы мотивы?
— Ах! Вы спрашиваете! — воскликнул Трэйс.— Мотивы? Я могу назвать вам как минимум два! За что Фьюстер мог заплатить Халкину? Первое — за алмазы, которые Халкин мог взять, убив Чиссика. Вполне возможно! Мы знаем, что в день убийства Халкин работал в саду у Фьюстера. От сада Фьюстера до сада Чиссика (я говорю о садах, расположенных позади домов) не более сотни ярдов, а между ними — небольшая рощица. Халкин вполне мог быть тем человеком, которого Том видел накануне около нового сарая Чиссика. Он замышлял убийство и мог пройти к дому Чиссика через эту рощицу, рассчитав, что застанет его дома... .
— Вы очень связно излагаете свои мысли, капитан,— ядовито заметил Макферсон.
Трэйс смерил его презрительным взглядом и, не найдя нужным парировать этот выпад, продолжил:
—...застанет Чиссика дома и, если понадобится, убьет его. Что и произошло. Халкин забрал алмазы и продал их Фьюстеру! Ну а Фьюстер, я думаю, не задавал лишних вопросов! Вот вам лишь один мотив, сэр!
— А другой? — спросил Макферсон.
— А другой... Что же, Фьюстер мог дать Халкину взятку за молчание,— сказал Трэйс.— Это наиболее вероятно. Фьюстер, по его собственному признанию, многое знал о Чиссике и его проделках. Он мог убить Чиссика, встретив его одного, а Халкин, находившийся
где-то поблизости, видел это и стал шантажировать Фьюстера. Думаю, это тоже очень вероятно, очень! Но есть еще один вопрос. Какую роль в этом деле играет связь Траулерсона и Халкина? Ведь это факт, что они исчезли в одно и то же время! Или примерно в одно и то же! Я думаю, они оба знали о Фьюстере и оба получили от него деньги за молчание. Эти пятьсот фунтов они могли разделить между Собой.
— Сомневаюсь! — воскликнул Макферсон.— Траулерсона не удовлетворили бы жалкие пятьсот фунтов. Уж он-то хорошо осведомлен о ценности алмазов. Халкин же мог этого не знать. И еще факт... важный факт для этой вашей версии. Почему Халкин так уверенно говорил, что видел и слышал, как Траулерсон прощался с Чиссиком в тот вечер, когда было совершено убийство?
— Не думаю, что это так уж важно, Макферсон,— сказал Трэйс.— Халкин хитер и несомненно сказал это, чтобы отвлечь от себя внимание. Но если Траулерсон действительно в тот вечер был в саду Чиссика и если он действительно говорил с кем-то, как утверждает Халкин, то человек, с которым он говорил, был Фьюстер!
— Пожалуй! — согласился Макферсон.— Меня не удивит, если это подтвердится!
— Как бы то ни было,— заключил Трэйс,— это всего лишь гипотеза. Мы ничего не можем утверждать, пока не получим вестей от Паркаппла. Я думаю, Приис уже получил какое-нибудь сообщение от него.
Депеша от Паркаппла пришла около пяти часов вечера. Приис принес телеграмму нам. До четырех часов, сообщал нам Паркаппл, никто на почте не появлялся и заказной бандероли не спрашивал. Паркаппл и представители брайтонской полиции видели бандероль и продолжают следить за почтой. Если у Прииса есть новости, пусть отошлет телеграмму в Брайтон.
Новостей у Прииса не было. За это утро, слава Богу, ничего не произошло. Нам оставалось только ждать.У меня на вечер были кое-какие планы. Как я уже говорил, капитан Трэйс в своем уединении занимался разведением редких пород домашней птицы. Это увлечение, видно, доставляло ему массу удовольствия. И в этот вечер после чая он попросил меня сходить к одному фермеру, живущему на другом конце городка. Как слышал капитан, у того была пара прекрасных леггорнов на продажу. С деньгами в кармане и ценными указаниями в голове я около шести вечера отправился на прогулку.
Ферма, на которую я пришел, располагалась в низине, между холмами, как раз напротив леса, из которого я вышел в ту памятную ночь. Правда, пока я нашел эту ферму, мне пришлось поблуждать, а когда я, наконец, пришел туда, оказалось, что человек, который был мне нужен, ушел. Я подождал его, потом мы долго торговались, и когда мы закончили все дела, было уже восемь часов. Все это время мои мысли были настроены на сегодняшние события, и, конечно, мне хотелось поскорее вернуться домой, чтобы услышать вести из
Брайтона, пришедшие за время моего отсутствия. Приис наверняка должен был получить новую телеграмму от Паркаппла. Я решил сократить путь и пошел напрямик через лес. Я прикинул, в какой стороне находится наш городок, мысленно провел между ним и фермой прямую линию и двинулся в путь. Однако этот лес был мне совершенно незнаком, и через полчаса я безнадежно заблудился. Как я ни пытался найти выход, это никак не удавалось. С каждым шагом я путался все больше и больше. В том месте, куда я вновь и вновь попадал, было совершенно невозможно понять, где запад, а где восток. Деревья и подлесок так закрывали небо, что я совершенно не мог понять, откуда вечернее солнце посылает мне свои слабые лучи. Тут я неожиданно заметил какой-то небольшой предмет. Это была находка, оказавшаяся чуть ли не главной во всей нашей истории, о чем я в тот момент, конечно, и не подозревал.
Это был маленький мятый пакетик — такой можно увидеть в любой бакалейной лавке. За свою жизнь я держал в руках, наверное, тысячу таких пакетов. Я снял его с куста, на котором он лежал, и увидел, что в нем когда-то хранился порошок какао. Пакет находился в лесу уже несколько дней, но надпись с зеленой и золотой каемкой по краю еще можно было прочесть, и именно она привлекла мое внимание: «Бакалея Скэйла, Бэлэйтон».
Именно эти слова и помогли сделать очень важное открытие может быть, даже самое важное. Скэйл! Это же торговец, который рассказал Приису и Трэйсу (ну и, конечно, мне) о странном и таинственном покупателе, пришедшем в его магазин в Бэлэйтоне. Он закупил провизию, а потом появился в деревенской гостинице и приобрел там несколько бутылок рома. Он сказал, что работает машинистом парового катка где-то на холмах. Скэйл еще сказал, что никакие паровые катки в округе не работают и он думает, что этот человек — Траулерсон. Но когда Скэйл описал незнакомца, нам сразу стало понятно, что это не Траулерсон. Вы можете спросить, почему я так подробно пересказываю историю Скэйла? В тот момент это могло стать очень важным обстоятельством. Раз я нашел здесь этот пакетик из-под какао, то вполне возможно, что его оставил здесь неизвестный, которого мы ищем. Куда он шел?
Я решил осмотреть землю и кусты вокруг. После долгих и тщательных поисков мне удалось заметить тропу или, скорее, даже не тропу, а следы чьих-то ног. Трава и молодая поросль были примяты. Я направился по этому следу, в который раз проклиная себя и свою любовь к приключениям. Поглядывая по сторонам, я и не предполагал, какая ужасная находка ожидает меня впереди. След вел через чащу, сквозь которую около пятидесяти ярдов мне пришлось просто продираться. Но след по-прежнему был очень хорошо виден, и я без затруднений шел дальше вперед. Было заметно, что здесь ходили не часто — землю покрывал толстый слой палых листьев. Я углублялся в самую гущу леса и вскоре оказался в каком-то овраге, над которым сомкнули кроны высокие деревья. Тусклый свет еле-еле пробивался сквозь них. По бокам оврага росли густые кусты. Темное, жуткое место! Попадая в такие места, невольно начинаешь испытывать суеверный ужас перед мрачным величием векового леса. Здесь царила
таинственная тишина, нарушаемая лишь моим дыханием да легким шорохом листьев.«Не разумнее ли будет вернуться домой?» — спросил я себя, но уже в следующий момент решил, что это было бы позорным бегством. И все же в этом месте было что-то пугающее, непонятное! Я боялся идти вперед, но понимал, что, если поверну назад, буду чувствовать себя еще хуже. Итак, взяв себя в руки, я двинулся дальше по узкому оврагу. Высоко над моей головой поднимались каменистые склоны. Меня окружали сырость и мрак. Такие места встречаются в низинных лесах, куда редко пробиваются лучи солнца. Вокруг стояли старые деревья с темными от времени и сырости стволами. Иногда слышался странный шорох, может быть, шум крыльев какой-то птицы, потревоженной моим приближением. В полном одиночестве я продвигался по узкому коридору между двумя нависающими над головой грядами скал. Вдруг прямо передо мной в одной из них открылась черная дыра пещеры. Я не мог устоять перед искушением заглянуть в нее — ведь я был тогда еще совсем мальчиком, а покажите мне хоть одного мальчика в мире, который, увидев перед собой пещеру, не поступил бы точно так же! Это черное таинственное отверстие просто притягивало к себе и, решив удовлетворить свое любопытство, я встал на цыпочки и смело заглянул в дыру. Свет, падавший из-за моей спины, позволял видеть на два или три ярда в глубину. Я вгляделся в темноту и в следующую секунду с ужасом отпрянул назад. Там, в этой жуткой пещере, неестественно скрючившись, лежал человек.
Прошло несколько минут, пока я пришел в себя. Подходя к пещере, я ничем не нарушил тишину, так что если бы даже человек бодрствовал, он не мог услышать меня. Но я не думал, что он бодрствует, и не думал, что он спит. У меня в голове звучало страшное слово, которое я не решался произнести. Он лежал ко мне спиной, и я не мог видеть его лица. Его поза была странной: колени задраны, руки странно согнуты. Когда мои глаза привыкли к темноте, я смог разглядеть, что на нем синяя куртка, и это вызвало в моей памяти очень неприятные ассоциации. Кто обычно носил такую одежду? Кто это лежит? Но, стоя перед входом, я не мог ответить на этот вопрос, и мне ничего не оставалось, как только залезть внутрь, что я и сделал. Нагнувшись над его лицом, я узнал человека с первого взгляда. Траулерсон!
Траулерсон был мертв. Я удостоверился в этом, как только прикоснулся к телу. Он был уже вторым мертвецом, которого я нашел в тот достопамятный день. Но вряд ли я думал об этом, когда, не представляя, что делать дальше, стоял над трупом этого безобидного чудака. На его левом виске красовалась ужасная шишка, большая, безобразно распухшая, в запекшейся крови. Но я заметил и еще кое-что. На горле Траулерсона был затянут длинный шейный платок, какие носят моряки; только, в отличие от обычных черных, этот был яркой расцветки. Он был затянут на горле так туго и так крепко завязан узлом на затылке, что я не мог просунуть даже кончик мизинца между ним и шеей. Я понял, какой страшный конец нашел Траулерсон. Кто-то заманил его сюда и сначала ударил в висок,
а потом удавил. Впрочем, удар был таким сильным, что его одного хватило бы, чтобы убить беднягу. Но убийца действовал наверняка. Он не хотел оставить своей жертве ни одного шанса.
Если бы я находился поблизости от жилья, то, конечно, побежал бы за помощью. Но городок по моим расчетам — я ведь здорово заблудился в этом лесу — был довольно далеко, милях в двух или трех. Поэтому я подумал, что не стоит повторять свою прошлую ошибку и лучше сразу обыскать одежду мертвеца, хотя при мысли об этом у меня волосы встали дыбом. Возможно, это уже сделали до меня, но я все равно должен был в этом убедиться. Итак, ощупав его карманы, я пришел к заключению, что он был ограблен. Я вспомнил несколько фактов, которые хозяин гостиницы сообщил нам, характеризуя Траулерсона. У него были деньги, и он готов был за все платить, как не раз говорил хозяину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26