А тут такая возможность побиться об заклад, которую предложил ей Зорро! Как говаривал ее отец — невероятно, но факт. Самое же невероятное — это то, что она чувствовала, как ее влечет к этому человеку.
Она опустила руки, все еще сжимая пистолет.
— Что ж, пари принимается. Но только при одном условии — вам придется снять маску.
Некоторое время ночной гость колебался, но маску тем не менее снял.
Что и говорить, он был просто великолепен. Светлые волосы, выгоревшие на солнце. Зеленые глаза, загар. Но, казалось, на лбу у него было написано «очень опасен». Они внимательно посмотрели друг на друга, как бы изучая и оценивая противника: человек, в любую минуту готовый идти на риск, причем, риск смертельный, и женщина, которая каждый раз, садясь за игорный стол, бросала на карту все. Господи, подумала вдруг она. А ведь в эту самую минуту между нами что-то происходит — и мы оба это прекрасно понимаем. Воистину, этот человек послан ей самим Богом и мог бы принести ей столько радости, да и разочарований, как никакой другой мужчина. Эрика совершенно забыла об игре, а это уже говорило о многом.
— Вы что, и в самом деле можете выбраться отсюда таким образом, что этого никто не заметит?
— Ну конечно. Иначе я потеряю двадцать тысяч, а может быть, и того больше.
Эрика повернулась к нему спиной, положила в сумочку пистолет и оторвала длинный кусок бумажного полотенца. Затем она намочила его теплой водой и стала мягкими движениями вытирать кровь с его рук. Затем он вынул из полотняной сумки на плече пару тонких хирургических перчаток и натянул их. Собрав лоскутки бумажного полотенца, те, которые ему подала Эрика, и те, которые он вынул из пластикового мешка, висевшего на стене, он засунул их в свою сумку. Эрика боялась, что голос выдаст ее. Она упорно разглядывала кафель на полу.
Он коснулся ее волос.
— Я перед вами в долгу.
Натянув лыжную маску, он прошел мимо нее, и, остановившись у двери, поглядел через плечо. Не поворачивая головы, она сказала:
— Эрика Стайлер. Живу в отеле «Плаза» через дорогу.
Мужчина повернулся к двери, приоткрыл ее, и, внимательно оглядевшись, вышел в коридор. Дверь затворилась, но Эрика уже ничего не видела и не слышала. Она подошла к зеркалу, кончиками пальцев смахнула с глаз слезы и твердо сказала себе, что случившееся — чистейшей воды сумасшествие, что Зорро, несомненно, схватят, и она больше его в жизни не увидит. Она даже не знала, как его зовут. Взглянув на открытое окно, на унитаз, на котором сидел незнакомец, она внезапно осознала, что не осталось ни малейших следов пребывания этого человека. Она снова взглянула на свое отражение в зеркале и, как бы обращаясь к своему отражению, спросила:
— Так было здесь что-нибудь на самом деле или нет?
Именно в этот момент в ванной погас свет. Стоя в полной темноте, Эрика и плакала, и смеялась одновременно. Она знала. Знала, что Зорро обязательно выиграет пари.
Вытянув перед собой руки, она добралась до двери и, отворив ее, сразу же услышала раздосадованные возгласы игроков. Особенно выделялся голос вдовы, которая, растягивая слова, как это делали в Кентукки, громогласно утверждала, что это, должно быть, авария на подстанции или короткое замыкание. Остальные игроки просто сидели на своих местах, отодвинувшись от стола, чтобы, упаси Боже, их не обвинила в мошенничестве вдова, видевшая в темноте, как кошка. Куда же запропастился этот представитель третьего мира; когда он необходим — так его не дождешься! Слова вдовы относились к слуге из Вест-Индии, который обслуживал игорный зал я который, по слухам, был любовником хозяйки.
Стоя наверху на лестнице, Эрика облокотилась о перила. Он убежал, он скрылся. Пробки находятся на кухне, в этом все дело. Нет, Зорро — это нечто особенное!
На следующий день он позвонил ей около одиннадцати часов утра. Эрика сразу же бросилась к телефону, надеясь что это он. Если бы позвонил кто-то другой — неважно кто — она просто бы повесила трубку, чтобы не занимать линию. Но, к счастью, это был именно он, Зорро, он и напомнил ей, что он перед ней в долгу. Готова ли она пообедать с ним прямо сейчас?
— Обедать? Прямо сейчас? Да вы шутите. — Затем, помолчав секунду, она сказала: — Беру свои слова обратно. Вы не шутите.
Он предложил ей тут же собрать свои вещи и ждать его внизу.
Она спросила, куда они направляются и как, кстати, его зовут?
— Меня зовут Саймон, — последовал ответ, — и направляемся мы на Гавайские острова.
* * *
В игорном зале отеля «Карибы» Эрика внимательно следила за новым игроком, Оксом Клиффордом, который своими маленькими розовыми ручками сгребал лежавшие перед ним фишки, которые стоили уже по меньшей мере сто двенадцать тысяч долларов, и подтягивал их поближе к себе. Начиная новую партию, оклахомец всякий раз совершал как бы один и тот же ритуал — жевал табак, сплевывая жвачку в фарфоровую чашку и вполголоса бормотал при этом: «Боже, как я люблю поиграть в покер». Затем он левой рукой начинал раскладывать фишки в столбики по цвету. Белые — налево, синие — направо. Эрике не хотелось в очередной раз наблюдать за действиями Окса, а тем более, когда она проигрывала, поэтому она, извинившись, встала из-за стола, сказав, что ей нужно попудрить нос. Трудные времена необходимо просто пережить.
В течение последнего часа она успела отыграться и даже выиграть десять тысяч долларов. Затем они решили сыграть в игру «Держи их», предложенную Оксом, и он, вытащив третью королеву, обыграл Эрику, у которой были три валета. Это обошлось ей в сорок тысяч долларов. Окс напоминал парня, в которого стреляли в упор, но промахнулись. Короче, большего счастливчика Эрике видеть не приходилось.
Поднявшись в ванную комнату на втором этаже, Эрика взглянула на океан, расстилавшийся внизу, и на бескрайнее звездное небо и сказала себе, что все время выигрывать не в состоянии никто. Она молила Бога, чтобы тот, лишая ее выигрыша, не лишил заодно и способности играть по крупной. Ей приходилось встречаться с игроками, которые, раз проиграв по крупной, опускали руки и уже больше никогда не садились за стол, где шла серьезная игра. Может быть, на время прервать игру — была не самая плохая мысль. Даже небольшой перерыв поможет ей отвлечься, необходимо было также вспомнить приметы, которых было полно у каждого истинного игрока. Они, большей частью, являлись куда более суеверными, чем люди каменного века. Играющие верили в счастливые места за столом, в одежду, которая помогала выигрывать, в то, что в случае проигрыша необходимо сменить комнату, где идет игра, или хотя бы покинуть ее на некоторое время. Играющие избегали, например, есть пищу, ассоциирующуюся с проигрышем, ездили в казино всегда одним и тем же путем или особым образом складывали свои фишки.
В частности, Эрика решила прервать на время игру, поднявшись в ванную комнату.
Она пошла в ванную и в ту памятную ночь, когда познакомилась с Саймоном, а потом, вернувшись к игре, выиграла девяносто семь тысяч долларов.
В отеле «Карибы» ванная комната напоминала, скорее, мраморный дворец. Огромная мраморная ванна и мраморные раковины с золотыми украшениями. Ноги по щиколотку проваливались в мягчайший золотистый ковер, по углам стояли десятифутовые пальмы в кадках, а у стены — роскошный диван, обитый голубым шелком.
Тут и там находились туалетные столики с зеркалами, и довершали убранство два огромных шкафа, снизу доверху уставленные пузырьками, флаконами и баллончиками со всевозможными ароматическими веществами, шампунями, пенообразующими средствами и лосьонами. В нишу был помещен цветной телевизор последней модели и радиотелефон. Телевизор украшали фишки, стоимостью сто тысяч долларов каждая.
До недавнего времени в казино Атлантик-Сити не было фишек, стоимостью выше тысячи долларов за штуку, но в городе велась столь крупная игра, что только доходы от десяти заведений подобного рода приносили в казну муниципалитета около полутора миллиардов долларов ежегодно. По этой причине контрольная комиссия за азартными играми штата Нью-Джерси решила продавать фишки стоимостью двадцать пять, пятьдесят и даже сто тысяч долларов за штуку. Фишки, украшавшие телевизор, тоже стоили по сто тысяч, но Эрика сомневалась, что их можно выломать оттуда даже с помощью лома.
Мысли Эрики вернулись к Саймону, у которого в эту ночь на карту была поставлена его жизнь. Она любила его за отчаянную смелость, но никак не могла смириться с тем, чем он занимался. Только тогда, когда она перестала сравнивать Саймона с другими мужчинами, она поняла, что любит его. В сущности, она просто не могла обнаружить в нем ни единого недостатка. Только познакомившись с Саймоном, она поняла, какое это счастье не только быть любимой, но и любить самой. До Саймона Эрика тяготилась связями с другими мужчинами, которые обычно кончались тягостной зависимостью друг от друга или скукой и изменами. Она впервые поняла, что любовь — это ответственность за другого, и это совершенно неведомое чувство, особенно для женщины, которая привыкла жить сама по себе и чуть ли не ежевечерне рисковать своим положением и благосостоянием. Но как долго могли продолжаться их с Саймоном отношения? До тех пор, пока они готовы были без остатка отдавать себя друг другу, и ни минутой больше.
Она взглянула на часы, которые показывали полтретьего ночи, и вдруг решила позвонить Молли в антикварный магазин Джо Д'Агосты, а почему бы и нет? Она любила подобные сюрпризы, когда еще был жив ее отец. До чего же здорово было позвонить ему где-нибудь в середине ночи, поднять с постели и нежно прошептать в трубку: «Привет, папочка, я тебя люблю». Долгое время она считала себя виновной в его смерти, поскольку именно она положила конец их партнерским отношениям. Оттого-то теперь она и мирилась с легкомысленными и необузданными выходками Молли. На этот раз она не оставит ее, как однажды оставила отца. Поговорив с Молли, она, возможно, успокоится, соберется с духом и спустится в игорный зал, чтобы дать отпор толстяку из Оклахомы, а может быть, и разделаться с ним.
Эрика достала из сумочки телефонную книгу, нашла в ней телефон Джо Д'Агосты и набрала номер. Ответа не последовало.
Эрика решила перезвонить, но на этот раз она дозвонилась до оператора телефонной станции и попросила его еще раз набрать номер. Три минуты спустя оператор сообщил ей, что номер мистера Д'Агосты не отвечает. Возможно, линия неисправна, продолжал оператор, но, судя по всему, просто к аппарату никто не подходит. Можно найти начальника местной телефонной подстанции и попросить его прислать бригаду ремонтников по указанному номеру, но в столь поздний час ремонтники, скорее всего, уже спят. Эрике следует попытаться еще несколько раз набрать номер, а если не получится, то снова позвонить ему. Кто знает, вдруг у него, оператора, появится какая-нибудь дополнительная информация по интересующему мисс вопросу.
Эрика попросила проверить по местному справочнику, нет ли там других номеров, записанных на мистера Д'Агосту, что тот и исполнил, но обнаружил только номер антикварного магазина, тот самый, который Джо оставил ей. Конечно, существует возможность, подумала Эрика, что Джо отвез Молли к себе домой, но это маловероятно, поскольку, по словам самого же Джо, его жена страшно ревнива. А кроме того, домашнего телефона Джо у Эрики не было.
Она повесила трубку и от волнения стала грызть ногти. Ей не хотелось особенно беспокоиться, поскольку беспокойство вызывает страх. Да и вообще, какого дьявола она расстраивается? Джо Д'Агоста в прошлом полицейский, один из немногих людей, кому Саймон безусловно доверял, а это что-нибудь да значило. Не стоит винить его за неполадки на линии. За них отвечает «Ма Белл» " Национальная американская телефонная компания.
Эрика вновь взглянула на себя в зеркало, понимая, что, когда человек проигрывает, он склонен подозревать самое худшее. Чем меньше денег, тем больше пессимизма. Эрике нужна была только удача, перелом в игре. Три-четыре удачных кона — и игра — за ней. Ей просто необходимо спуститься вниз и снова начать игру, полностью сосредоточившись на ней. Главное при этом — не дать сомнениям овладеть тобой. На время следовало забыть обо всем и целиком отдаться игре. Дело есть дело!
Однако прежде чем вернуться к игорному столу, Эрика позвонила Саймону и, когда сработал автоответчик, записала на пленку просьбу разузнать, как поживает Молли, и по возможности поскорее. Далее она попросила его перезвонить ей в отель «Карибы» в Атлантик-Сити: «Ты ведь знаешь, как я волнуюсь за судьбу сестры...»
В который уже раз Эрика набрала номер антикварной лавки Д'Агосты. Она набирала цифру за цифрой, стараясь ничего не перепутать. В трубке послышался голос оператора, который и сообщил, что по неизвестной причине линия отключена.
Глава 17
Манхэттен
Июль 1983
Перед заходом солнца к небольшому православному храму на тихой улице в Вест-Энде подъехал лимузин. Нора Барт наклонилась вперед и указала на идущих по противоположной стороне Молли Дженьюари и Саймона Бендора.
Она назвала их по имени, а затем откинулась на спинку заднего сиденья, радуясь, что сидит здесь, а не впереди рядом с японцами, работавшими на Фрэнки Одори. Те обменялись короткими репликами, а затем один из них повернулся к Норе. Что-то зловещее проскальзывало в его лице. Это был крепкого сложения молодой японец в зеркальных очках.
— Ошибки быть не должно, — с угрозой в голосе произнес он, обнажив желтоватые крупные зубы, — надеюсь, вы хорошо подумали, прежде чем говорить.
И добавил, что гайджин никому не прощал промахов.
Норе хотелось спросить, уж не хочет ли он, чтобы она вышла из машины, подошла к людям, на которых она указала, и спросила их, не были ли они недавно в Японии? Но она вспомнила Йокогаму и окровавленного Виктора Паскаля, висевшего голым за каменной стеной, окружавшей сад гайджина. Нет, их лучше не задевать. Ее психоаналитик советовал ей избегать воспоминаний, вызывающих негативные эмоции, как якобы нарушающих внутреннее равновесие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63