Скидки, суперская цена
Стюарт Грэнжер и Джеймс Мейсон дрались на саблях на крутой винтовой лестнице главной башни средневекового замка. Маленькая драчка за трон и корону. Потом стали показывать рекламу последнего хит-альбома Мотауна. Спасибо, не надо. Даг любил хорошую негритянскую музыку, ту, на которой он вырос, после нее никакого радио слушать не захочешь. Каунт Бейзи, Сара Воганх и мистер Б., Билли Экстайн. Теперешние же завывания диких лесных котов, доносящиеся из переносных стерео, таскаемых неграми на плече по улицам, совсем его не трогали. Ему уже под пятьдесят — он не мог принять этого, да и не старался. Даг вернулся к деньгам. Он послюнявил палец, начал считать и остановился. Цветная фотография выпала из конверта, накрыв серьги миссис Тукерман. Он уставился на нее, боясь дотронуться. Остатки волос встали у него дыбом. В комнате было тепло, но он почувствовал холод. Жуткий холод.
Это была фотография мертвой японской женщины, без рук и без ног. Кто-то отпилил их мощной пилой. Ее торс лежал в ванне, красной от ее крови. Звали ее Терико Ота, и когда-то она была прекрасной. Она была совладелицей универмага Лидделлз, который торговал очень дорогими игрушками и одеждой для детей. Магазин был назван по имени Алисы Лидделлз, английской девочки, послужившей прототипом Алисы в стране чудес. В прошлом декабре полиция, отправившись в рейд по реке Гудзон в целях обнаружения воскресных самоубийц, обнаружила торс Терико Ота, качающийся на волнах среди обломков льда и мусора. Столько, сколько он ее знал, Даг всегда был почти влюблен в Терико.
Он взял фотографию в руки. За пятнадцать лет работы в полиции он видел всякой мертвечины больше чем достаточно. Имея такой опыт за плечами, он, по всей видимости, вряд ли должен был что-либо чувствовать при виде мертвого тела. Но смерть Терико задела его за живое. И не имело значения то, что она сама навлекла на себя смерть, втянувшись в какое-то темное дело и общаясь с опасными людьми. От фотографии Дага мутило, как и семь месяцев назад, когда он узнал, что она мертва. Когда-нибудь и он поймет своей дремучей башкой даго, что нет ничего нового в смерти, но пока он никак не мог с этим смириться.
С чего бы Тукерману держать такого типа фотографию в своем сейфе? Потому что ему доставляло удовольствие созерцать ее? Потому что он как-то замешан в смерти Терико? Он наверняка психически сдвинутый сукин сын. Он, наверное, таращился, наблюдая, как она умирает.
Даг закрыл глаза и покачал головой. Ведь говорил же я тебе тогда, детка, что надо свинчивать. Свинчивать, пока якудза не узнали, что ты информатор.
Он присоединил устройство искажения телефонных переговоров к своему телефону, еще раз взглянул на фотографию Терико и набрал номер квартиры Саймона на Коламбус-Авеню. Саймон не ожидал услышать его так скоро. Он спросил Дага о конверте и его содержимом.
— Вот почему я тебе и трублю, — сказал Даг.
Он рассказал Саймону о фотографии, и почему она будет им стоить несколько сотен тысяч долларов.
Тукерман, по словам Дага, будет рвать и метать, узнав о пропаже фотографии, потому что, у кого бы она ни была, тот может держать его на крючке. Адвокат не из той породы, чтобы позволить кому-то иметь на себя компромат, так что можешь считать, что он перетряхивает каждого барыгу от Нью-Йорка до Бора-Бора. Он использует все: угрозы, влияние, связи, братву, полицию — все, чтобы сорваться с крючка. Стоит Тукерману обнаружить хотя бы один камень, хотя бы одно кольцо — и тот, у кого он окажется, считай, в глубоком дерьме до тех пор, пока не скажет, откуда его взял. И все из-за фотографии, лежащей на столе Дага. Драгоценности не просто горячие, парень. Они раскаленные.
Саймон тщательно взвешивал каждое слово.
— Хорошо, я думаю вот что. У нас три пути. Мы можем пойти к копам, что нежелательно. Мы можем нажать на Тукермана, чтобы он заглох. Или мы можем забыть о том, что когда-либо видели фотографию. Кроме того, копы уже имели Тукермана как подозреваемого по этому делу. Зарегистрированный факт, известный широкой публике.
— Я говорю, самое умное — высыпать камушки в Ист-Ривер. Как и говорил тебе еще десять минут назад.
— Что я слышу?
— Я думаю, мы можем попробовать с бейсбольными открытками и штампами. Открытки осядут у частного коллекционера, одного чудика, которому только и надо, чтобы сидеть и ими любоваться в одиночестве. Кубинцы, которым я сбагрю штампы, оставят их себе. У них с Тукерманом совсем разные орбиты, и, кроме того, они проводят массу времени за границей. Послезавтра штампы уже будут в Майами. Может быть, в Боливии или Перу.
Голос Саймона стал холодным и резким.
— Давай поговорим о драгоценностях, из-за которых я рисковал сегодня своей задницей. Можно найти другого покупателя? Я имею в виду где-нибудь не в Манхэттене.
— Послушай, друг, ты что, не слышал, что я тебе сказал? Повторяю, Тукерман будет искать везде это свое дерьмо. Обязательно. Он же не знает, что мы не собираемся что-либо предпринимать против него. По его разумению, у кого фотография, тот и держит его за яйца.
— Ты что, забыл, — сказал Саймон, — тогда в декабре, когда они нашли что осталось от Терико, газеты писали, что Тукерман и один из его клиентов допрашивались в кабинете прокурора федерального судебного округа. Так какая может быть тайна причастности Тукермана к этим делам?
— Другой парень был Фрэнки Одори.
— Я слыхал это имя. Американский японец. Большие денежки. Эрика пару раз сыграла с ним в карты по-крупному. Есть дом в Манхэттене, дискотека на Шестьдесят третьей улице в Исте, кое-какая недвижимость.
— Они называют его Фрэнки из Голливуда. Всегда устраивает праздники, приемы, всегда старается, чтобы его имя попало в светские сплетни в газетах. Любит, чтобы его видели вместе с моделями и красотками типа Терико. Помнишь, что я тебе еще говорил об этом Фрэнки?
— Сразу не соображу.
— Я говорил, что он якудза и что, скорее всего, Терико убил он.
Своим имиджем, как говорил Даг, Фрэнки из Голливуда обязан одному высокооплачиваемому агенту по печати. За показным блеском, мишурой и большими деньгами Фрэнки из Голливуда скрывается всего лишь еще один гангстер, который вынужден перекрашивать волосы и носить темные очки вечером. Вернее, он не еще один гангстер, он — человек одного из самых влиятельных лидеров якудзы, по слухам, являющегося крестным отцом Фрэнки Одори. В полицейских участках, на похоронах, в полицейских барах и на торжественных обедах по случаю выхода на пенсию от ребят из отдела по борьбе с организованной преступностью, ФБР, оперативников Даг слышал одно и то же: Фрэнки из Голливуда настолько запачкан, что если он поплывет в озере, то вокруг него будет грязное пятно. Еще один интересный слушок, который многие не воспринимали серьезно: крестный отец Фрэнки — гайджин, европеец, белый человек. Иностранец, который, по всей вероятности, сумел заметно выдвинуться и заставить себя уважать в токийском преступном мире.
Терико Ота водилась с Одори и его компанией. Одно время она даже была его любовницей. Она попалась с наркотиками и оказалась перед выбором: идти в тюрьму или стать осведомителем и собирать информацию о Фрэнки из Голливуда.
Даг встретил ее десять лет назад, тогда же, когда он встретил Саймона. В это время тридцативосьмилетний Даг и его партнер были приглашены консультантами на съемки полицейского боевика в Манхэттене. У главного героя что-то там было по сюжету с Терико, девятнадцатилетней, прелестной, которую исполнитель главной роли привез с собой из Калифорнии. Она и Даг заметили друг друга сразу, он рассказывал ей о Нью-Йорке, полицейских-итальянцах, баррочной музыке. Она рассказывала ему о киношниках, Калифорнии и о своих планах стать первой японской девушкой американского происхождения — голливудской звездой.
Разговаривать с Терико было легко, почти так же, как с психотерапевтом. Он рассказал ей о своем неудачном браке, который он не может расторгнуть, потому что католическая церковь не признает разводов и считает брак вечным. А церковь для Дага не пустое место. Этим он ни с кем не делился, а ей рассказал.
В последнюю неделю съемок Даг и его партнер провели задержание по подозрению в употреблении и продаже наркотиков прямо на съемочной площадке: они взяли ассистента режиссера с четвертью килограмма кокаина. Его звали Джесус Самуэль, и он был уже не новичок в этих делах. У этого пуэрториканца был очень длинный послужной список. Наркотики, кражи в магазинах, кражи кредитных карточек, подделка и распространение фальшивых чеков, кража со взломом и оскорбление действием. Очень, очень деловой парнишка. Терико помогла им в этом деле. К тому времени популярный актер, который был ее любовником и защитником, променял ее на жену художника-постановщика, объявив Терико, что она теперь свободна и может жить так, как ей хочется. Поэтому она считала себя вправе сказать Дагу то, что он уже знал: кокаин предназначался Марвину, кинозвезде, ее бывшему обожаемому. А что до Джесуса Самуэля, так этот пуэрторикашка работал на Марвина как «кондитер», поставляя ему наркотики. Казалось, что дело с Джесусом и Марвином — ясное и под него не подкопаешься. Однако все оказалось иначе.
Марвин, его адвокаты, получающие по двести долларов в час, персонал студии с четырнадцатимиллионным фильмом, который надо было спасать, сразу засуетились. Вышло так, что Джесус согласился взять это дело на себя. На суде он поклялся, что наркотики были его, и он не собирался их никому продавать. Это придало приговору весомость выеденного яйца. Он получил шесть месяцев.
Перед тем, как отправиться в тюрьму, он решил еще кое-чем поделиться. Перед тем, как его арестовали, у него было полкило кокаина. Не четверть, а полкило. На вопрос, не обвиняет ли он Дага и его напарника в присвоении своих наркотиков, Джесус сказал:
— Да, черт возьми!
Теперь из разряда свидетелей двое полицейских переходили в разряд подозреваемых. И они, таким образом, уже никак не могли осложнить жизнь Марвину и его студии. Никак, после исповеди Джесуса Самуэля.
На процессе гражданского суда оба полицейских были оправданы, но им предстоял второй суд, на этот раз слушание в департаменте полиции, где уже не работали правила доказательств и фактов, а слухи, сплетни и догадки вполне могли быть использованы против офицеров, находящихся на подозрении. Когда слушание было закончено, Даг и его партнер были вынуждены выйти в отставку, совсем немного не дотянув до полной пенсии. Джесус хорошо их подставил. Терико предложила Дагу свои сбережения, 1800 долларов, в долг, пока он не найдет работу. Только через пять лет он имел право на частичную пенсию полицейского. Он не взял денег. Но он никогда не забывал это ее предложение.
После этого она иногда появлялась в его жизни. Она осталась в Нью-Йорке и пробовала работать моделью, актрисой, парикмахером. Она вышла замуж и развелась, несколько месяцев работала проституткой по вызову. И несмотря на все это, говорила Дагу, что счастлива, что все, что бы с ней ни случилось — это ее опыт. И она кое-чему научилась. Что уяснил себе Даг — это то, что она любила суматоху жизни. Приемы, клубы, званые вечера, фотографирование со знаменитостями. Даг пытался несколько раз поговорить с ней, но бесполезно. Все, что он мог предпринять, так это ждать. Неизбежного удара, удара, который заставил бы ее оглянуться вокруг.
Это случилось, когда она летела обратно из Южной Америки. Она слетала в Перу со шведским режиссером и рассталась с ним там. В качестве подарка на память он дал Терико несколько унций нерезаного колумбийского кокаина. Она решила продать коку своим друзьям в Нью-Йорке, которые любили себя побаловать этим развлечением. Она отрезала пальцы хирургических перчаток, наполнила их кокаином, завязала и проглотила. Но в самолете ей стало плохо, и из аэропорта Кеннеди ее отправили в госпиталь, где промывание желудка едва спасло ей жизнь. После этого полиция наложила на нее свою лапу. Терико стала ее собственностью. Она могла провести следующие несколько лет в тюрьме, отбиваясь от лесбиянок, или стать осведомительницей.
Терико, что заинтересовало федов, парней из ФБР, когда-то была подружкой Фрэнки Одори. А Одори — якудза, член иностранного преступного синдиката, расширяющего свое влияние в Соединенных штатах. Если она хотела остаться на свободе, она должна была сдать им Фрэнки из Голливуда. Даг убеждал ее найти адвоката и испытать судьбу в суде. Это было только ее первым правонарушением. Проволочки и согласованное признание вины могут сыграть ей на руку. Терико улыбнулась и сказала, что это должно быть забавно — заняться Фрэнки. К тому же, это еще одно приключение, о котором она сможет когда-нибудь рассказывать внукам, и, кроме того, она будет получать деньги от полиции.
— Она говорила мне, что спала с Тукерманом, — сказал Даг Саймону, перенеся телефонную трубку от одного уха у другому.
— Чего ради, черт возьми?
— Он был человечком посредине, этот Тукерман. Он представлял деловых ребят, братьев Ла Серрас, в частности. И он также был адвокатом Фрэнки. Тукерман и Фрэнки из Голливуда. Вот здесь-то мы и имеем все, что надо, чтобы связать якудзу и деловых ребят. Ла Серрас нужен героин, а якудза барахтаются в дерьме. Это не все, что они делают вместе, но это неплохое начало.
— Поговорим о драгоценностях, — сказал Саймон.
— Знаешь что? У меня чувство, может быть, конечно, нужно было о нем сразу сказать: в общем, ты подозреваешь меня. Думаешь, что я решил зажать, что ты надыбал.
— Я этого не говорил, — холодно произнес Саймон.
— Ты забываешь кое-что, мучачо. Я работаю с одним парнем, и этот парень ты. Зачем мне рубить сук, на котором я сижу, резать собственную глотку?
— Послушай, все, что я знаю, — это то, что моя доля в этом деле уменьшается. Всего час назад мне светил неплохой кусок. Теперь же он уменьшается прямо на глазах, не успели мы поговорить. Не говоря уже о том, что среди воров есть какое-то понятие о воровской чести.
Даг взглянул на искалеченное тело Терико на фотографии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Это была фотография мертвой японской женщины, без рук и без ног. Кто-то отпилил их мощной пилой. Ее торс лежал в ванне, красной от ее крови. Звали ее Терико Ота, и когда-то она была прекрасной. Она была совладелицей универмага Лидделлз, который торговал очень дорогими игрушками и одеждой для детей. Магазин был назван по имени Алисы Лидделлз, английской девочки, послужившей прототипом Алисы в стране чудес. В прошлом декабре полиция, отправившись в рейд по реке Гудзон в целях обнаружения воскресных самоубийц, обнаружила торс Терико Ота, качающийся на волнах среди обломков льда и мусора. Столько, сколько он ее знал, Даг всегда был почти влюблен в Терико.
Он взял фотографию в руки. За пятнадцать лет работы в полиции он видел всякой мертвечины больше чем достаточно. Имея такой опыт за плечами, он, по всей видимости, вряд ли должен был что-либо чувствовать при виде мертвого тела. Но смерть Терико задела его за живое. И не имело значения то, что она сама навлекла на себя смерть, втянувшись в какое-то темное дело и общаясь с опасными людьми. От фотографии Дага мутило, как и семь месяцев назад, когда он узнал, что она мертва. Когда-нибудь и он поймет своей дремучей башкой даго, что нет ничего нового в смерти, но пока он никак не мог с этим смириться.
С чего бы Тукерману держать такого типа фотографию в своем сейфе? Потому что ему доставляло удовольствие созерцать ее? Потому что он как-то замешан в смерти Терико? Он наверняка психически сдвинутый сукин сын. Он, наверное, таращился, наблюдая, как она умирает.
Даг закрыл глаза и покачал головой. Ведь говорил же я тебе тогда, детка, что надо свинчивать. Свинчивать, пока якудза не узнали, что ты информатор.
Он присоединил устройство искажения телефонных переговоров к своему телефону, еще раз взглянул на фотографию Терико и набрал номер квартиры Саймона на Коламбус-Авеню. Саймон не ожидал услышать его так скоро. Он спросил Дага о конверте и его содержимом.
— Вот почему я тебе и трублю, — сказал Даг.
Он рассказал Саймону о фотографии, и почему она будет им стоить несколько сотен тысяч долларов.
Тукерман, по словам Дага, будет рвать и метать, узнав о пропаже фотографии, потому что, у кого бы она ни была, тот может держать его на крючке. Адвокат не из той породы, чтобы позволить кому-то иметь на себя компромат, так что можешь считать, что он перетряхивает каждого барыгу от Нью-Йорка до Бора-Бора. Он использует все: угрозы, влияние, связи, братву, полицию — все, чтобы сорваться с крючка. Стоит Тукерману обнаружить хотя бы один камень, хотя бы одно кольцо — и тот, у кого он окажется, считай, в глубоком дерьме до тех пор, пока не скажет, откуда его взял. И все из-за фотографии, лежащей на столе Дага. Драгоценности не просто горячие, парень. Они раскаленные.
Саймон тщательно взвешивал каждое слово.
— Хорошо, я думаю вот что. У нас три пути. Мы можем пойти к копам, что нежелательно. Мы можем нажать на Тукермана, чтобы он заглох. Или мы можем забыть о том, что когда-либо видели фотографию. Кроме того, копы уже имели Тукермана как подозреваемого по этому делу. Зарегистрированный факт, известный широкой публике.
— Я говорю, самое умное — высыпать камушки в Ист-Ривер. Как и говорил тебе еще десять минут назад.
— Что я слышу?
— Я думаю, мы можем попробовать с бейсбольными открытками и штампами. Открытки осядут у частного коллекционера, одного чудика, которому только и надо, чтобы сидеть и ими любоваться в одиночестве. Кубинцы, которым я сбагрю штампы, оставят их себе. У них с Тукерманом совсем разные орбиты, и, кроме того, они проводят массу времени за границей. Послезавтра штампы уже будут в Майами. Может быть, в Боливии или Перу.
Голос Саймона стал холодным и резким.
— Давай поговорим о драгоценностях, из-за которых я рисковал сегодня своей задницей. Можно найти другого покупателя? Я имею в виду где-нибудь не в Манхэттене.
— Послушай, друг, ты что, не слышал, что я тебе сказал? Повторяю, Тукерман будет искать везде это свое дерьмо. Обязательно. Он же не знает, что мы не собираемся что-либо предпринимать против него. По его разумению, у кого фотография, тот и держит его за яйца.
— Ты что, забыл, — сказал Саймон, — тогда в декабре, когда они нашли что осталось от Терико, газеты писали, что Тукерман и один из его клиентов допрашивались в кабинете прокурора федерального судебного округа. Так какая может быть тайна причастности Тукермана к этим делам?
— Другой парень был Фрэнки Одори.
— Я слыхал это имя. Американский японец. Большие денежки. Эрика пару раз сыграла с ним в карты по-крупному. Есть дом в Манхэттене, дискотека на Шестьдесят третьей улице в Исте, кое-какая недвижимость.
— Они называют его Фрэнки из Голливуда. Всегда устраивает праздники, приемы, всегда старается, чтобы его имя попало в светские сплетни в газетах. Любит, чтобы его видели вместе с моделями и красотками типа Терико. Помнишь, что я тебе еще говорил об этом Фрэнки?
— Сразу не соображу.
— Я говорил, что он якудза и что, скорее всего, Терико убил он.
Своим имиджем, как говорил Даг, Фрэнки из Голливуда обязан одному высокооплачиваемому агенту по печати. За показным блеском, мишурой и большими деньгами Фрэнки из Голливуда скрывается всего лишь еще один гангстер, который вынужден перекрашивать волосы и носить темные очки вечером. Вернее, он не еще один гангстер, он — человек одного из самых влиятельных лидеров якудзы, по слухам, являющегося крестным отцом Фрэнки Одори. В полицейских участках, на похоронах, в полицейских барах и на торжественных обедах по случаю выхода на пенсию от ребят из отдела по борьбе с организованной преступностью, ФБР, оперативников Даг слышал одно и то же: Фрэнки из Голливуда настолько запачкан, что если он поплывет в озере, то вокруг него будет грязное пятно. Еще один интересный слушок, который многие не воспринимали серьезно: крестный отец Фрэнки — гайджин, европеец, белый человек. Иностранец, который, по всей вероятности, сумел заметно выдвинуться и заставить себя уважать в токийском преступном мире.
Терико Ота водилась с Одори и его компанией. Одно время она даже была его любовницей. Она попалась с наркотиками и оказалась перед выбором: идти в тюрьму или стать осведомителем и собирать информацию о Фрэнки из Голливуда.
Даг встретил ее десять лет назад, тогда же, когда он встретил Саймона. В это время тридцативосьмилетний Даг и его партнер были приглашены консультантами на съемки полицейского боевика в Манхэттене. У главного героя что-то там было по сюжету с Терико, девятнадцатилетней, прелестной, которую исполнитель главной роли привез с собой из Калифорнии. Она и Даг заметили друг друга сразу, он рассказывал ей о Нью-Йорке, полицейских-итальянцах, баррочной музыке. Она рассказывала ему о киношниках, Калифорнии и о своих планах стать первой японской девушкой американского происхождения — голливудской звездой.
Разговаривать с Терико было легко, почти так же, как с психотерапевтом. Он рассказал ей о своем неудачном браке, который он не может расторгнуть, потому что католическая церковь не признает разводов и считает брак вечным. А церковь для Дага не пустое место. Этим он ни с кем не делился, а ей рассказал.
В последнюю неделю съемок Даг и его партнер провели задержание по подозрению в употреблении и продаже наркотиков прямо на съемочной площадке: они взяли ассистента режиссера с четвертью килограмма кокаина. Его звали Джесус Самуэль, и он был уже не новичок в этих делах. У этого пуэрториканца был очень длинный послужной список. Наркотики, кражи в магазинах, кражи кредитных карточек, подделка и распространение фальшивых чеков, кража со взломом и оскорбление действием. Очень, очень деловой парнишка. Терико помогла им в этом деле. К тому времени популярный актер, который был ее любовником и защитником, променял ее на жену художника-постановщика, объявив Терико, что она теперь свободна и может жить так, как ей хочется. Поэтому она считала себя вправе сказать Дагу то, что он уже знал: кокаин предназначался Марвину, кинозвезде, ее бывшему обожаемому. А что до Джесуса Самуэля, так этот пуэрторикашка работал на Марвина как «кондитер», поставляя ему наркотики. Казалось, что дело с Джесусом и Марвином — ясное и под него не подкопаешься. Однако все оказалось иначе.
Марвин, его адвокаты, получающие по двести долларов в час, персонал студии с четырнадцатимиллионным фильмом, который надо было спасать, сразу засуетились. Вышло так, что Джесус согласился взять это дело на себя. На суде он поклялся, что наркотики были его, и он не собирался их никому продавать. Это придало приговору весомость выеденного яйца. Он получил шесть месяцев.
Перед тем, как отправиться в тюрьму, он решил еще кое-чем поделиться. Перед тем, как его арестовали, у него было полкило кокаина. Не четверть, а полкило. На вопрос, не обвиняет ли он Дага и его напарника в присвоении своих наркотиков, Джесус сказал:
— Да, черт возьми!
Теперь из разряда свидетелей двое полицейских переходили в разряд подозреваемых. И они, таким образом, уже никак не могли осложнить жизнь Марвину и его студии. Никак, после исповеди Джесуса Самуэля.
На процессе гражданского суда оба полицейских были оправданы, но им предстоял второй суд, на этот раз слушание в департаменте полиции, где уже не работали правила доказательств и фактов, а слухи, сплетни и догадки вполне могли быть использованы против офицеров, находящихся на подозрении. Когда слушание было закончено, Даг и его партнер были вынуждены выйти в отставку, совсем немного не дотянув до полной пенсии. Джесус хорошо их подставил. Терико предложила Дагу свои сбережения, 1800 долларов, в долг, пока он не найдет работу. Только через пять лет он имел право на частичную пенсию полицейского. Он не взял денег. Но он никогда не забывал это ее предложение.
После этого она иногда появлялась в его жизни. Она осталась в Нью-Йорке и пробовала работать моделью, актрисой, парикмахером. Она вышла замуж и развелась, несколько месяцев работала проституткой по вызову. И несмотря на все это, говорила Дагу, что счастлива, что все, что бы с ней ни случилось — это ее опыт. И она кое-чему научилась. Что уяснил себе Даг — это то, что она любила суматоху жизни. Приемы, клубы, званые вечера, фотографирование со знаменитостями. Даг пытался несколько раз поговорить с ней, но бесполезно. Все, что он мог предпринять, так это ждать. Неизбежного удара, удара, который заставил бы ее оглянуться вокруг.
Это случилось, когда она летела обратно из Южной Америки. Она слетала в Перу со шведским режиссером и рассталась с ним там. В качестве подарка на память он дал Терико несколько унций нерезаного колумбийского кокаина. Она решила продать коку своим друзьям в Нью-Йорке, которые любили себя побаловать этим развлечением. Она отрезала пальцы хирургических перчаток, наполнила их кокаином, завязала и проглотила. Но в самолете ей стало плохо, и из аэропорта Кеннеди ее отправили в госпиталь, где промывание желудка едва спасло ей жизнь. После этого полиция наложила на нее свою лапу. Терико стала ее собственностью. Она могла провести следующие несколько лет в тюрьме, отбиваясь от лесбиянок, или стать осведомительницей.
Терико, что заинтересовало федов, парней из ФБР, когда-то была подружкой Фрэнки Одори. А Одори — якудза, член иностранного преступного синдиката, расширяющего свое влияние в Соединенных штатах. Если она хотела остаться на свободе, она должна была сдать им Фрэнки из Голливуда. Даг убеждал ее найти адвоката и испытать судьбу в суде. Это было только ее первым правонарушением. Проволочки и согласованное признание вины могут сыграть ей на руку. Терико улыбнулась и сказала, что это должно быть забавно — заняться Фрэнки. К тому же, это еще одно приключение, о котором она сможет когда-нибудь рассказывать внукам, и, кроме того, она будет получать деньги от полиции.
— Она говорила мне, что спала с Тукерманом, — сказал Даг Саймону, перенеся телефонную трубку от одного уха у другому.
— Чего ради, черт возьми?
— Он был человечком посредине, этот Тукерман. Он представлял деловых ребят, братьев Ла Серрас, в частности. И он также был адвокатом Фрэнки. Тукерман и Фрэнки из Голливуда. Вот здесь-то мы и имеем все, что надо, чтобы связать якудзу и деловых ребят. Ла Серрас нужен героин, а якудза барахтаются в дерьме. Это не все, что они делают вместе, но это неплохое начало.
— Поговорим о драгоценностях, — сказал Саймон.
— Знаешь что? У меня чувство, может быть, конечно, нужно было о нем сразу сказать: в общем, ты подозреваешь меня. Думаешь, что я решил зажать, что ты надыбал.
— Я этого не говорил, — холодно произнес Саймон.
— Ты забываешь кое-что, мучачо. Я работаю с одним парнем, и этот парень ты. Зачем мне рубить сук, на котором я сижу, резать собственную глотку?
— Послушай, все, что я знаю, — это то, что моя доля в этом деле уменьшается. Всего час назад мне светил неплохой кусок. Теперь же он уменьшается прямо на глазах, не успели мы поговорить. Не говоря уже о том, что среди воров есть какое-то понятие о воровской чести.
Даг взглянул на искалеченное тело Терико на фотографии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63