Он – со своей одержимостью, я – с вечными поисками смысла жизни… И еще один крест, который мы несли оба, – любовь к вам двоим. Каждый из нас заплатил свою цену, Элизабет. И пожалуйста, не делайте так, чтобы все эти жертвы оказались напрасными!
Джессика давно ушла, а я все сидела в кресле и вспоминала ее слова. Она, наверное, даже сама не представляла, до какой степени попала в точку, когда назвала меня трусливой. И это определение было еще слишком мягким! Но теперь наконец я точно знала, как поступлю. Если бы я сделала это с самого начала, не случилось бы многих несчастий. Я должна рассказать Александру всю правду. Пусть знает: у наших отношений нет и не может быть будущего. Ведь в тот субботний вечер, в сентябре, я подожгла склад и убила Дэниела Дейвисона…
Я не хотела убивать его, я хотела убить Кристину. С того момента, как я обернулась и увидела безумные глаза Камеля, единственным чувством, которое владело мной безраздельно, был панический ужас. Увидев, что он напугал меня, Камель рассмеялся и повернулся к Кристине, которая стояла за ним.
Идея поджечь склад и тем самым уничтожить все улики принадлежала ей. Ей и Дэну. Камель послал меня за канистрой с бензином и выплеснул его на пол и на стены. Но ведь именно я поднесла спичку! Через считанные секунды вся комната пылала. Камель побежал к выходу, а Кристина все стояла в дверях и смотрела в огонь. Внезапно на меня нашло какое-то умопомрачение. Я вдруг ясно поняла, как именно могу избавиться и от шантажа, и от угроз в адрес моих детей. Подняв руки, я сильно толкнула Кристину в спину. Она пошатнулась, и тогда я толкнула ее еще раз. Она упала в огонь, а я повернулась, чтобы бежать. Но Кристина изловчилась, схватила меня за ногу, и я тоже растянулась на полу. Мы молча боролись, стараясь спихнуть друг друга в огонь. Мои волосы уже горели, так же как и платье Кристины. Она навалилась на меня, и, когда я пыталась вырваться, мои руки пронизала острая боль. Но я собралась с силами и сбросила ее с себя. Послышался крик – Кристина спиной упала в самое жаркое пламя. Я, не шевелясь, наблюдала за тем, как она пытается выбраться из огня. Она кричала, в глазах застыл ужас, но я даже не шелохнулась.
Затем меня кто-то отбросил в сторону, и я увидела Дэна. Он ринулся в горящую комнату. Он звал меня на подмогу, называл стервой и убийцей, но я не могла заставить себя пошевелиться. Меня полностью парализовало сознание того, что я сделала. Я не могла отвести глаз от глаз Кристины. Я еще успела заметить, что Дэн вытащил Кристину из огня прежде, чем на него упал шкаф. А после этого я уже ничего не видела – ни Дэна, ни Кристины. Я бросилась бежать.
Итак, я действительно была трусихой. А также убийцей и поджигательницей. И все это время Александр защищал меня, хотя Майкл Сэмюэльсон вплотную приблизился к истине.
Александр никогда не сомневался в моей невиновности. Он рисковал своей жизнью и жизнью Шарлотты, чтобы вытащить меня из тюрьмы, где я сидела совершенно заслуженно, Я солгала ему и продолжала лгать. А этого, я знала, он мне никогда не простит.
Глава 32
К одиннадцати часам моя упакованная сумка уже стояла внизу. Я попросила Джеффри отнести ее в машину и вернулась в дом.
Я решила воспользоваться телефоном в моей спальне. Пульс у меня был уже почти нормальным, но пальцы так дрожали, что я с трудом набирала номер. После седьмого гудка я уже собиралась положить трубку, но в это время на том конце провода наконец ответили.
Я так долго готовилась, к этому моменту, а когда он наступил, слова застряли в горле и упорно отказывались лезть наружу.
В трубке я услышала сначала его дыхание, а потом очень спокойный голос:
– Элизабет? Это ты?
Я сглотнула ком, застрявший в горле, и решилась:
– Александр, нам нужно поговорить.
– Я сейчас приеду.
– Нет! – Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Лучше я скажу тебе это сейчас. Я не хочу видеть тебя, а после того, как ты все узнаешь, ты и сам поймешь: нам лучше не встречаться.
Александр слушал, не перебивая, как я его и просила. Иногда я специально делала паузу, ожидая, что он заговорит. Но он молчал. Я продолжала рассказывать, стараясь воспроизвести все до мельчайших подробностей.
Когда я закончила, в трубке повисла напряженная тишина. Я ждала, что теперь-то Александр заговорит. Но он молчал.
– Прости меня, – прошептала я. – Понимаю, что рассказала все это слишком поздно. Но я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя несмотря ни на что. Мне нет оправдания, и любые мои слова бессильны что-либо изменить, но я просто хотела…
– Почему ты не доверилась мне, Элизабет?
Наступила мучительная пауза. Я не выдержала первой и, положив трубку, выбежала из комнаты. Я жила на Сарке уже три дня. Погода стояла холодная и ветреная, и вообще ничто не напоминало о том разе, когда мы приезжали сюда с Александром. Я ходила по всем тем местам, где мы бывали с ним, – и в пещеры контрабандистов, и в бухту Дикскарт, и к пруду Венеры. Я даже остановилась в той же самой гостинице. Я пыталась еще раз пережить все, что мы переживали здесь вместе, вспомнить счастливые мгновения нашей любви – до того, как я ему солгала, до того, как умерла Кристина, до того, как я предала Эдварда… Но все эти воспоминания заглушал его спокойный голос: «Почему ты не доверилась мне, Элизабет?»
Близился вечер. Над головой собирались серые тучи, моросил дождик, Я шла по тропинке к дому Джеспилье.
Я боялась идти сюда. Боялась потому, что именно с такими местами, где ничего нет, кроме скал и лугов, связаны самые дорогие для меня воспоминания. Дом все еще стоял на своем старом месте. Даже в его запущенности было какое-то своеобразное достоинство. Я вспомнила, как мы мечтали, что когда-нибудь он будет нашим. Отвернувшись, я медленно пересекла небольшой лужок и вдоль зарослей утесника направилась к краю скалы. От нахлынувших воспоминаний в горле стоял ком, я почти задыхалась. Ведь именно сюда он пришел за мной, когда я думала, что не выдержу боли, терзающей меня при мысли о предстоящей разлуке. Здесь, на этом острове, был зачат Джонатан, здесь я впервые сказала Александру, что у него есть дочь. И теперь, оглядываясь назад, я пробовала представить, как бы сложилась наша жизнь, если бы мы приехали на Сарк еще тогда, когда он пригласил меня в первый раз. Когда ему было всего семнадцать, а мне двадцать два. Может быть, тогда все повернулось бы по-другому. Или наша любовь постепенно перегорела бы сама собой? Может быть, именно длительные разлуки и постоянная тоска друг по другу связывали нас все эти годы и закаляли нашу любовь? Хотя нет, в наших отношениях всегда присутствовало что-то необычное, такое, что я не могу описать словами…
В скалах завывал ветер. Он продувал, одежду, покусывал лоб, нос и щеки. Внезапно я поняла, что совершенно правильно сделала, приехав сюда. Наконец после всех пережитых ужасов я заново переживала лучшие дни своей жизни, вспоминая, как он сжимал меня в объятиях, как обещал, что мы обязательно когда-нибудь вернемся на Сарк. Теперь этому обещанию уже не суждено сбыться, но я всегда буду помнить о том, как мы любили друг друга.
Я подняла лицо к небу, навстречу дождевым каплям. Они быстро смыли соленые слезы. Да, все кончено. Но я все равно всегда буду его любить, и этого у меня уже никто не сможет отнять.
Поплотнее запахнув плащ, я в последний раз окинула взглядом море и скалы. Потом поглядела вниз, на кромку прибоя, которая постепенно отвоевывала у берега все большее пространство. Так я стояла довольно долго, до тех пор, пока надвигающиеся сумерки не начали соединять воедино все тени – как осколки моего разбитого сердца. Меня вдруг захлестнула такая сильная волна горя, что я закрыла лицо руками.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49