– окликнул ее Дэвид.
Шарлотта тотчас же выскользнула из моих объятий и побежала к Дэвиду. Даже не подумав затормозить, она с разбегу бросилась ему на шею, в результате чего оба повалились на ковер.
– Ну что ж, не буду вам мешать, – рассмеялась я, оставляя их вдвоем.
Я застала Кристину, когда она давала последние распоряжения Джеффри, напоминая все, что он должен был сделать до того, как поехать в Сассекс за диваном. Я волновалась и нервничала: Эдвард был, судя по всему, совершенно уверен, что я сумею приобрести для него этот диван. А ведь мне пришлось приложить немало усилий, прежде чем он согласился отпустить меня на аукцион. Я хотела доказать и ему, и себе, и всем окружающим, что могу быть не только женой.
– Но, дорогая, – возразил Эдвард, когда я первый раз намекнула ему, что хотела бы принимать более активное участие в его делах, – ты, наоборот, правишься мне в качестве «просто жены». Я хочу, чтобы вы с Шарлоттой были счастливы и не беспокоились ни о чем. Ведь ты же счастлива, разве нет?
– Конечно, счастлива, – ответила я. – Но разве плохо, если нас будут объединять еще и общие деловые интересы?
В результате мне все-таки удалось убедить его в своей правоте. Ему даже начала нравиться эта идея.
– Кто знает, возможно, ты скоро сможешь даже войти в совет директоров. Это было бы просто замечательно!
Так что от исхода сегодняшнего аукциона зависело очень многое. Именно поэтому я придавала ему такое большое значение.
– Ты готова? – спросила Кристина, забираясь в свой «фольксваген».
– Кажется, да.
– О Господи, Элизабет, ты сейчас напоминаешь овцу, которую ведут на заклание! В конце концов это всего лишь аукцион.
В половине двенадцатого мы подъехали к Роув-Хауз, где должен был проходить аукцион, и остановились у центрального входа. Хотя «остановились» – это не совсем точно, так как Кристина имела весьма приблизительное представление об автовождении. То, что мы добрались сюда целыми и невредимыми, само по себе было настоящим чудом, поэтому такая мелочь, как опоздание к началу аукциона, уже не могла меня огорчить.
Внутри дом мне показался очень мрачным, даже зловещим, но я твердо решила не дать себя обескуражить никому и ничему. Регистрация проходила в библиотеке, поэтому я сразу направилась туда, в то время как Кристина пошла в сторону конюшен: она заметила там кого-то из знакомых. Меня это не особенно обеспокоило, потому что до лота 137 оставалось еще много времени и я могла посидеть и понаблюдать, как другие дилеры покупают разную мебель времен королевы Анны и Регентства. Среди лотов было также несколько картин, и одна из них ушла за фантастическую сумму в сто восемьдесят пять тысяч фунтов. Я уже начинала жалеть о том, что Эдвард установил верхний предел суммы, за которую он хотел купить диван. Если бы у меня были полностью развязаны руки, торговаться стало бы значительно интереснее. Стремление добиться своего любой ценой пробуждало определенный азарт. Но в конце концов в будущем мне еще не раз предоставится такая возможность, а пока главное было – показать Эдварду, что на меня можно положиться в том, что касается точного следования его указаниям. Я знала, насколько важен для Эдварда американский коллекционер – потенциальный покупатель дивана, а потому молча взмолилась, чтобы никто не перебил мою цену. Заглянув в каталог, я в сотый раз посмотрела на аккуратные цифры рядом с лотом 137 – пятнадцать тысяч фунтов. Правда, меня несколько успокоила фотография дивана. Наверняка никто не станет платить пятнадцать тысяч за такое уродство. Может быть, мне удастся купить его даже за меньшую сумму.
Казалось, прошло совсем немного времени, прежде чем лот 135 пошел с молотка, и я оглянулась по сторонам в поисках Кристины. Лотом 136 были минтонский фарфор и бронзовая лампа, но я не слышала почти ничего из происходящего вокруг, пока на пороге, к моему великому облегчению, не появилась сестра Эдварда.
– Готова? – спросила она, усаживаясь рядом.
– Конечно, – ответила я, пытаясь унять спазмы в желудке, которые недвусмысленно свидетельствовали о том, что я только что солгала.
– Итак, – заговорил аукционист, – я предлагаю вам лот 137. Кто первый назначит цену? Десять тысяч фунтов. Стартовая цена – десять тысяч фунтов. Десять тысяч пятьсот. Да, сэр? Одиннадцать тысяч? Одиннадцать тысяч фунтов.
И вдруг за считанные секунды меня охватил панический страх. Наверное, Кристина почувствовала это. Вместо того чтобы повернуться ко мне, она посмотрела на аукциониста и кивнула.
– Одиннадцать тысяч пятьсот, – продолжал он. – Двенадцать тысяч. Двенадцать тысяч пятьсот. – До последней секунды я действовала почти механически и даже не осознавала, что последняя цена была предложена мной.
– Двенадцать тысяч пятьсот, мадам. Двенадцать тысяч пятьсот. Тринадцать тысяч.
Я кивнула.
– Тринадцать тысяч пятьсот.
Я почувствовала рядом с собой какое-то движение, но была слишком напряжена, чтобы обернуться.
– Да, мадам?
– Четырнадцать тысяч.
Сидящая рядом со мной женщина, которая только что вступила в торги, спокойно положила ногу на ногу. Я подняла свою карточку.
– Четырнадцать тысяч пятьсот. Пятнадцать тысяч.
Внезапно мне пришло в голову, что эта женщина, видела мой каталог и поняла до каких пределов я намерена торговаться.
– Пятнадцать тысяч пятьсот.
Я не шевелилась, а женщина рядом со мной вряд ли стала бы перебивать собственную же цену. Значит, в торги вступил еще кто-то. Склонив голову набок, я попыталась рассмотреть, кто же это.
– Шестнадцать тысяч.
У меня перехватило дыхание. Неужели аукционист решил, что я предложила эту цену?
– Шестнадцать тысяч пятьсот, – снова вступила в торги моя соседка.
В эту минуту я ее просто ненавидела. Ну почему мне всегда так не везет?
– Семнадцать тысяч.
Мне показалось, что все это происходит не наяву, а в каком-то ночном кошмаре. Люди вокруг продолжали торговаться, а я проиграла, не успев вступить в торги. Разве они не знают, что моему мужу очень нужен этот проклятый диван? Разве они не понимают, что я не могу его подвести? Почему же они не прекращают набавлять цену?
– Восемнадцать тысяч.
Моя рука непроизвольно взметнулась вверх.
– Восемнадцать тысяч пятьсот.
Кристина бросила на меня ободряющий взгляд, и я поняла, что на моем месте она тоже не сдалась бы гак легко.
– Девятнадцать тысяч. Девятнадцать тысяч пятьсот.
Я старалась не смотреть в каталог, чтобы не видеть цифры, выведенной аккуратным почерком моего мужа., Что бы сделал Эдвард на моем месте? Он бы обязательно продолжал участвовать в торгах. В этом я была абсолютно уверена. Моя соседка тяжело осела в кресле. Теперь ее не на шутку заинтересовали конкуренты. Причем даже не столько я, сколько некто третий, сидевший где-то впереди.
– Двадцать тысяч фунтов.
Господи, кто-нибудь, остановите же наконец этот аукцион! Я больше не могу поднимать цену.
– Двадцать одна тысяча фунтов. Двадцать две тысячи фунтов.
Публика заерзала в креслах, чтобы все-таки увидеть того, кто решился торговаться с мужчиной, сидящим впереди.
– Двадцать шесть тысяч фунтов.
К черту всех! Я должна завладеть этим диваном во что бы то ни стало! Во что бы он ни обошелся, я обязана доставить его в Вестмур.
– Двадцать семь. Двадцать восемь. Двадцать де вять. Тридцать тысяч фунтов.
Эта цифра мгновенно отрезвила меня. Тридцать тысяч фунтов! Ровно вдвое больше той предельной цены, которую назначил Эдвард. Судя по всему, человек в одном из передних рядов тоже был настроен весьма решительно. Он никому не собирался уступать этот диван. Он твердо решил его заполучить.
– Тридцать одна. Тридцать две. Тридцать три. Кто больше? Вы будете продолжать, мадам? – Последний вопрос аукциониста был адресован мне.
Весь зал затаил дыхание: все ждали моего ответа. Взглянув на Кристину, я заметила нездоровый блеск в ее глазах и выступившую на лбу испарину. Неужели я совершила ошибку? Нет, этого не может быть. Несмотря на то что она обещала не вмешиваться в торги и лишь оказывать мне моральную поддержку, я знала, что в случае чего она обязательно бы вмешалась. И все-таки, может быть, я зашла слишком далеко? Может быть, я сошла с ума? Ведь цена уже была вдвое больше назначенной Эдвардом! Нет, дальше продолжать я просто не имею права. К горлу подступила легкая тошнота, и я безвольно откинулась на спинку кресла.
– Продан за тридцать три тысячи фунтов, – ска зал аукционист и в последний раз опустил молоток.
– Черт побери! – вполголоса выругалась Кристина.
– Господи, неужели ты считаешь, что я должна была продолжать?
– Да нет. – Кристина раздраженно отмахнулась от моего вопроса. – Нет. Просто аукционист не назвал имя покупателя. – Она безуспешно попыталась рассмотреть загадочного мужчину в переднем ряду и продолжала недоумевать. – Кто же это такой?
Я видела лишь его затылок. И вообще чувствовала себя настолько отвратительно, что мечтала только об одном – убраться отсюда и как можно скорее. С трудом проложив себе путь к двери, я у самого порога все-таки споткнулась, и швейцару пришлось поддержать меня, чтобы я не упала.
Через несколько секунд за мной последовала Кристина.
– Отвези меня домой, – с трудом выговорила я. – Пожалуйста!
Сильная рука Кристины легла мне на плечи.
– Пошли. Не стоит принимать все так близко к сердцу. Надо уметь проигрывать. Тем более что сегодня у меня бы нервы сдали гораздо раньше, чем у тебя. Вот увидишь, как будет гордиться тобой Эдвард, когда я ему расскажу…
– Нет! – взмолилась я. – Кристина, умоляю тебя, ты ничего не должна ему говорить! Ведь он так четко определил цену в пятнадцать тысяч. Теперь он никогда больше не сможет довериться мне.
– Перестань драматизировать! Вот увидишь, как он будет смеяться, когда узнает обо всем.
Я продолжала умолять ее ничего не говорить Эдварду. Я сжимала ее руки в своих и старалась быть как можно убедительнее. Но Кристина просто не могла или не хотела понять меня.
– Честное слово, Элизабет, – говорила она, когда мы ехали обратно в Вестмур, – я не понимаю, почему ты так переполошилась. Ты же прекрасно знаешь, что Эдвард простит тебе все, что угодно.
Как я могла ей объяснить, что это-то и является основной причиной, по которой я не хочу, чтобы он все узнал. Мне не нужно было прощение. Хотя бы раз я хотела увидеть, как он рассердится. Пусть нагрубит мне, обвинит в том, что мое упрямство едва не стоило ему восемнадцати тысяч фунтов! Я хотела умолять его о прощении, страдать от его молчаливого неодобрения, я хотела быть наказанной. Лишь. бы это смогло пробудить в нас обоих начинающие мирно дремать страсти! Но я понимала: моей мечте не суждено сбыться. Я уже представляла его спокойное, бесстрастное лицо, отмеченное лишь печатью огорчения от того, что по его вине мне пришлось так переволноваться. Я уже чувствовала его руки, обнимающие меня. Душащие меня. Лишающие последних глотков воздуха.
Кристина высадила меня в Вестмуре и поехала на встречу с Рупертом. Эдвард еще не вернулся из Лондона, Шарлотта играла с подружкой, а Дэвид пошел в деревню. Тихий дом пропах мастикой и воском. Серебряная утварь сверкала в лучах солнца, проникающих через окна. А я никак не могла найти себе никакого занятия. Сначала я собиралась немного покататься верхом, но быстро передумала: эта идея почему-то не вдохновила меня. На журнальном столике лежали последние номера «Вог» и «Харперс». Может быть, стоит поискать в них какие-то новые рецепты – на следующей неделе нам придется давать три приема в нашем лондонском доме. Но кому и зачем нужны эти рецепты? Всю прошлую неделю я была полностью поглощена предстоящим аукционом. Теперь же он остался позади, и короткие минуты азарта и возбуждения лишь еще больше растравили мне душу.
Без сил опустившись на диван в гостиной, я окинула безразличным взглядом украшающие комнату картины и фарфор. Наверное, я даже слегка задремала, потому что, когда Эдвард, нежно коснувшись моей щеки, разбудил меня, было уже начало шестого.
– Мои поздравления, любимая, – прошептал он, – и спасибо тебе.
Я сморгнула, пытаясь согнать остатки сна.
– Спасибо?!. За что?..
– За диван, конечно. Ты все сделала просто замечательно, – улыбнулся Эдвард, – Но…
– Эдвард! – послышался голос Кристины. – Вот ты где! Элизабет!
Повернувшись к ней, я увидела, что она не в состоянии скрыть своего изумления.
– Что произошло? Почему он здесь?!.
– Думаю, потому что его привез Джеффри, – невозмутимо ответил Эдвард.
Теперь мы обе озадаченно смотрели на него.
– Джеффри? – повторила я, не веря своим ушам.
– Да. А почему, собственно, это вас так удивляет? Позднее его перевезут на склад. А пока он стоит в библиотеке.
– Диван? Но каким образом он мог там оказаться? – Я по-прежнему ничего не могла понять.
Эдвард рассмеялся:
– Дорогие мои, да что это с вами сегодня? Разве вы не ездили на аукцион, чтобы купить диван?
– Насколько я помню, действительно ездили, – первой пришла в себя Кристина.
– В таком случае, может быть, пойдем и посмотрим на него?
Мое сердце продолжало бешено колотиться. Что здесь происходит? Ведь диван купил мужчина, сидевший в первых рядах. Но тогда каким же образом он вдруг оказался здесь? И, черт побери, сколько же нам пришлось за него заплатить?
Эти вопросы требовали немедленного ответа. Я взглянула на Кристину, но та была точно в такой же растерянности, как и я.
– Ну? – поддразнил нас Эдвард. – Вы ничего не хотите у меня спросить?
– М-м, думаю, что нам лучше сперва заглянуть в конверт, – сказала Кристина.
Когда она прочитала общую сумму, мои наихудшие опасения подтвердились.
– Тридцать три тысячи? – эхом отозвался Эдвард и повернулся ко мне. – Но мне казалось, что…
– Может быть, нам всем лучше присесть, – решительно перебила его Кристина. – Понятия не имею, как это произошло, но уверена, что все вместе мы все-таки сможем докопаться до истины.
Эдвард терпеливо выслушал объяснения Кристины и, когда она наконец закончила, весело рассмеялся:
– Бедняжка! – Его рука слегка погладила меня по голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49