Я так громко смеялась чему-то, что не сразу услышала голоса, доносящиеся из комнаты отдыха.
– Разве кто-то из шестиклассников уже вернулся?
Вопрос был чисто риторическим, и мистер Эллери начал преувеличенно осторожно красться к двери.
– Воры! Грабители! – громогласным шепотом восклицал он. – Приготовьтесь бежать за помощью.
Закрыв рот ладонью, я изо всех сил старалась не расхохотаться до тех пор, пока он не откроет дверь.
– Ага, попались! – воскликнул Эллери, и вдруг его тон резко изменился. – Белмэйн! А вы что здесь делаете?
Мое сердце перевернулось в груди.
– Смотрю телевизор, сэр, – последовал ответ. – Но ведь это комната отдыха шестого класса.
– Да, сэр. Но я подумал, что раз здесь все равно никого нет, то…
Эллери нетерпеливо отмахнулся от этих оправданий.
– Да не в этом дело, Бог с ним! Почему вы вообще здесь? Вы же должны были вернуться в среду.
– Сэр, моя бабушка просто забыла сказать отцу, что она уезжает. Мистер Лоример в курсе.
– Вам что-нибудь известно по этому поводу? – обратился ко мне Эллери. Я смогла лишь отрицательно покачать головой. – Ну хорошо, молодой человек. И чем же вы собираетесь себя занять?
Войдя в комнату, я заметила, как в ответ Александр лишь небрежно пожал плечами. Но увидев меня, он так покраснел, что это наверняка не укрылось и от мистера Эллери.
– Ну что ж, придется найти вам какое-то занятие, – сказал он. – Кстати, что вы смотрите?
– Футбол, сэр.
– Не забудьте выключить телевизор, когда будете уходить. Я поговорю с вами позже.
– Странный он мальчик, правда? – не удержалась я, когда мы вышли в огород при кухне.
– Кто, Белмэйн? – Эллери вздохнул. – Если говорить об учебе, то он необыкновенно талантлив. Что же до остального, то этот парень просто не. может не нравиться. Хотя в нем всего слишком много – слишком красив, слишком обаятелен, слишком остроумен.
– Вам он тоже нравится?
Эллери рассмеялся:
– Ладно, хватит о нем.
С этими словами он схватил меня за руку и потащил следом за собой, к вершине холма. Там, на дереве, мальчики недавно сделали качели. Я села поудобнее, и Эллери стал меня раскачивать. Некоторое время он пытался флиртовать, но поняв, что я намерена упорно этого не замечать, начал раскачивать качели все сильнее и сильнее, до тех пор пока я не закричала, чтобы он остановился. Кончилось все тем, что я не слишком удачно спрыгнула, покатилась по склону вниз и затормозила о мусорные баки, наполненные сухими листьями, опрокинув их. Эллери подбежал ко мне, бледный от волнения, но увидев, что я совершенно не пострадала и смеюсь, тотчас же пришел в себя.
– Вы очень необычная и совершенно потрясающая девушка, – сказал он, помогая мне подняться на ноги. – Как, впрочем, и ваши ноги.
– Вы не должны были смотреть! – с притворным возмущением воскликнула я, отряхиваясь от листьев.
Внезапно я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и, подняв глаза, увидела Александра. Стоя у окна музыкальной комнаты, он наблюдал за происходящим. Не знаю почему, но в этот момент мне показалось, что солнце спряталось за тучи. Меня забила дрожь.
– Замерзли? – услышала я голос Эллери. – Пойдемте обратно. Я пришлю кого-нибудь из мальчиков убрать здесь.
Мы обогнули здание и вошли через центральный вход, почти сразу же столкнувшись с Александром, который выходил из музыкальной комнаты.
Когда Эллери попросил его пойти и убрать листья, он посмотрел на меня с такой яростью, что я невольно отшатнулась. Затем, не сказав ни слова, Александр направился мимо нас к двери.
– Белмэйн, – окликнул его Эллери, – меня абсолютно не волнует ваше отношение ко мне, но я по прошу вас немедленно вернуться и извиниться перед мисс Соррилл. Слышите, немедленно!
Александр повернулся, но не сделал ни шагу.
– Приношу свои извинения.
Расставшись с Эллери, я подождала, пока он зайдет в учительскую, и направилась следом за Александром.
Я обнаружила его во дворе, где он послушно собирал листья в мусорные баки. Обычно это занятие считалось наказанием, к тому же только для младших школьников, поэтому я прекрасно понимала состояние Александра. Приказ Эллери был для него самым настоящим оскорблением.
Услыхав шаги, он поднял голову, но при виде меня снова вернулся к своему занятию.
– Вам помочь? – предложила я.
– Благодарю, не нужно.
Некоторое время я молча стояла рядом, наблюдая за ним. Его близость заставляла меня страшно нервничать, и я была даже рада, что он не поднимал головы. Наконец, не выдержав напряжения, я сказала:
– Я пришла сюда поговорить с вами. Вы согласны выслушать меня?
Александр перестал собирать листья и выпрямился, по-прежнему продолжая смотреть мимо меня.
– Послушайте, я очень сожалею о происшедшем и не имею ничего против того, чтобы извиниться перед вами. А поскольку нам все равно придется сосуществовать под одной крышей, будет лучше, если мы все-таки выясним отношения и начнем относиться друг к другу по-человечески. Вы не возражаете, если для начала я попрошу смотреть на меня, когда я к вам обращаюсь?
Честно говоря, я не ожидала, что он выполнит мою просьбу. И когда Александр действительно посмотрел прямо мне в глаза, это явилось для меня полной неожиданностью. Я почувствовала, что краснею.
– Ну вот, так уже лучше, – немного овладев собой, продолжала я. – Мне не хотелось бы долго обсуждать события, которые привели к нынешнему положению дел, и, надеюсь, вы тоже к этому не стремитесь. Но если бы вы в свое время хоть на мгновение задумались о возможных последствиях, прежде чем колдовать над этой проклятой машиной, то…
– А почему вы так чертовски уверены, что именно я «колдовал над этой проклятой машиной»? – резко перебил меня Александр. – Вы что, видели, как я это делал? Нет. Давайте посмотрим правде в глаза. Вы возненавидели меня с самой первой минуты своего пребывания здесь. Вы…
– Не кричите на меня, Александр Белмэйн. Вы тогда хитростью заставили меня воспользоваться этой дурацкой машиной, и сами прекрасно это знаете.
– Никто вас не заставлял ничего делать! Вы просто дура!
– Да как вы смеете так со мной разговаривать! Зарубите себе на носу, что… И не пытайтесь перебить меня. Я не собираюсь вас больше слушать.
– Почему? Боитесь услышать то, что я вам скажу?
– Не говорите глупостей! Я вас совершенно не боюсь!
– Нет? – Он шагнул ко мне, и я поспешно отступила. – Посмотрите на себя! Вы уже не так самоуверенны, как раньше, правда? А теперь для разнообразия можете меня выслушать. Знаете, как вы мне понравились поначалу? Я сделал все, чтобы вы почувствовали себя в этой школе как дома! И чем вы мне на это отвечали? Вы меня попросту игнорировали. Стоило вам увидеть меня, как вы тотчас же разворачивались и шли в другую сторону. А как вы со мной разговаривали? Почему только для меня вы приберегали этот свой противный надменный тон? Я не понимаю, чем заслужил такое отношение, да теперь это уже и не имеет значения. Почему бы вам не оставить меня в покое?
– Я никогда не игнорировала вас, Александр. Наоборот, это вы через неделю после моего приезда сюда…
– А ведь это я просил ребят не обращать внимания на то, что вы не такая, как мы. Я…
– Вы хотите сказать, что я недостаточно культурна и образованна?
– Да, именно это я и хочу сказать! – Чувствовалось, что ему все труднее сдерживать себя. – А теперь ответьте мне на один вопрос. Вам хоть раз приходило в голову, что эта проклятая машина могла попросту сломаться сама? Нет. Вы с самого начала вбили себе в голову, что ее сломали специально. Допустим, в этом вы действительно правы. Но я к ней даже близко не подходил! Из-за вас у меня отобрали значок старосты, я был высечен и лишен поездки в горы. Поэтому, если вы решили наконец попросить прощения, то можете не утруждать себя. Слишком поздно.
– Просить прощения! Ах вы самодовольный маленький…
– Тогда почему же вы пришли сюда следом за мной?
– Потому что кто-то жестоко подшутил надо мной, и я до сих пор тяжело переживаю случившееся. Но раз это были не вы, зачем же вы признались в том, чего не делали?
– На случай, если вы этого не заметили, – сквозь зубы процедил Александр, – я ни в чем не признавался. – С этими словами он развернулся и пошел прочь.
Я почувствовала, что мои мысли окончательно перепутались.
– Но почему же вы не опровергли обвинения, если оно было несправедливым? – прокричала я ему вслед.
Александр резко обернулся – теперь в его глазах застыло презрение.
– Мне, наверное, следовало донести на того, кто это сделал, да? Вы это хотите сказать? – Казалось, он выплевывает слова. Губы его кривила горькая улыбка.
Не успев до конца осознать, что делаю, я схватила Александра и в бессильной ярости начала колотить кулаками по плечам. Он поднял руки, пытаясь защититься, но я и не думала останавливаться.
– Ах ты гадкий, надменный, ограниченный маленький мерзавец! Ты, наверное, считаешь себя умнее всех, да? А вот что я о тебе думаю! – С этими словами я залепила ему увесистую пощечину.
Он тотчас же схватил меня за руки и прорычал, глядя сверху вниз:
– Почему бы вам просто не уехать отсюда? Причем я бы на вашем месте уехал как можно дальше. К таким же, как вы сами. Здесь вам не место.
Резким движением высвободив руки, я отвернулась. Мне не хотелось, чтобы Александр видел мои слезы, но по какой-то непонятной причине я не могла уйти прочь. Так и стояла – молча, спиной к нему…
Он заговорил первым:
– Простите меня. Я не имел права так с вами разговаривать.
Я ничего не ответила, и он подошел ближе.
– Пожалуйста, не плачьте. Мне действительно стыдно за свои слова. Я не знаю, что на меня нашло. – Его рука легла на мое плечо. – На самом деле я так не думаю, поверьте.
Я пожала плечами и наконец нашла в себе силы уйти.
Позднее, сидя в одиночестве в своем кабинете, я пыталась вспомнить весь наш разговор. Но из этого ничего не вышло – меня бросало то в жар, то в холод, мысли путались. Я вставала и садилась, слонялась по кабинету, заваривала чай, но не пила его, открывала книгу, но не могла читать, порывалась выйти в коридор, но оставалась на месте.
Я понимала, что не должна была давать ему по щечину. Но и он не имел права так со мной разговаривать. И извиняться он не должен был – по крайней мере, так, как он это сделал! Последнюю мысль я, правда, не могла обосновать. Просто не должен был – и все!
За день до начала занятий в школу вернулся Генри Клайв, сосед Александра по комнате. После каникул, проведенных в горах, его лицо было коричневым от загара, что, думаю, не прибавило его другу хорошего настроения. Я старалась по мере возможности избегать Александра, но понимала, что он, конечно, рассказал Генри о происшедшем между нами, потому что, увидев меня однажды, они весело рассмеялись. Кроме того, мне начинало казаться, что они специально караулят меня за каждым углом. Это приводило меня в замешательство, и я вся внутренне съеживалась.
Вот и тогда они вышли из бассейна именно в ту минуту, когда я проходила мимо, толкая перед собой кресло мисс Энгрид.
Она как раз улыбалась какой-то своей шутке, когда Генри с радостным возгласом устремился к ней и начал расспрашивать о ее самочувствии. Мисс Энгрид была чрезвычайно польщена этим искренним порывом и весело перешучивалась с ним. Подошедший вслед за другом Александр стал по другую сторону кресла. Я чувствовала, что он не сводит с меня глаз, но твердо решила не доставлять ему удовольствия и ничем не выдавать своего смущения.
– Белмэйн! – вдруг повернулась к нему мисс Энгрид. – Ты же уже большой мальчик. И незачем стоять здесь с видом нашкодившей собаки.
Александр широко ухмыльнулся:
– Как поживаете, мисс Энгрид?
– Ну вот, так уже значительно лучше, А теперь, может быть, вы мне расскажете о пьесе, которую собираетесь поставить в этом триместре?
– Вообще-то об этом никто ничего не должен был знать, – расстроенно пробормотал Генри.
– Я знаю все, что происходит в Фокстоне, – с достоинством ответила мисс Энгрид. – Вы должны были давно это понять. Итак, что же это за пьеса?
– Честно говоря, ее написал Александр, – ответил Генри.
Ну конечно, об этом можно было бы догадаться сразу! Я продолжала внимательно изучать бегущие по небу облака.
– И мистер Лир, – вставил Александр.
– Не надо преувеличивать его заслуги, – возразил Генри. – Он всего лишь помог тебе подобрать необходимые материалы.
– Я попрошу вас проявлять побольше уважения, Генри Клайв! – сурово сказала мисс Энгрид. – Так о чем же она, эта ваша пьеса?
– Подождите немного и сами все увидите, – поддразнил ее Александр.
Я чувствовала, что он по-прежнему смотрит на меня, внутренне усмехаясь. Поэтому я улыбнулась Генри, который даже не взглянул в мою сторону.
– И как долго мне придется ждать? – поинтересовалась мисс Энгрид.
– Ой, простите, вы, кажется, что-то сказали… – Александр обменялся взглядами с Генри и снова взглянул на меня. – Как долго? Думаю, что где-то пару недель.
– И кто же в ней будет играть?
– Мы.
– Чудесно, чудесно. А там не останется местечка для кого-нибудь еще? Хотя, впрочем, думаю, что нет. Ваших двух гипертрофированных «я» и так слишком много.
Александр и Генри рассмеялись.
– Я уже сказал вам – подождите немного и сами все увидите.
– Ну что ж, в таком случае придется подождать, – улыбнулась мисс Энгрид. – А теперь – бегом в свою комнату и высушите волосы, пока не схватили простуду. Да, и не забудьте приберечь для меня хорошее местечко в зрительном зале!
– Ну, как ваши отношения с Белмэйном? – поинтересовалась она, когда мальчики ушли и я развернула ее кресло по направлению к коттеджу. – Постепенно налаживаются?
– Я же говорила вам – он меня ненавидит.
– И вы его, надо полагать, тоже? – улыбнулась. мисс Энгрид.
– Да.
Тем же вечером я сидела у себя в кабинете, слушала радио и понемножку готовилась к началу занятий, когда раздался стук в дверь и вошел Генри Клайв.
– Могу я поговорить с вами, мисс?
Я выключила радио.
– Конечно. Проходите, садитесь. – Мне с большим трудом удавалось скрыть, насколько я удивлена и рада его видеть. – Что-нибудь случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49