– И что было дальше?
– Ну... ну... же, – возбужденно продолжала Нива. – Кажется, он решил, что главное для меня – бизнес. Он потянулся за стаканом, сделал глоток и сказал: „Слушай, Нива, если речь о деньгах, не беспокойся. Получишь ты свои паршивые деньги, хотя представить себе не могу, зачем они тебе понадобились".
– Сукин сын, – пробормотала Кик. – И что ты ему ответила?
– Что-то вроде: „Засуну крысе в задницу". Не помню. Что-то вульгарное. Кик, ты даже не представляешь, как я обозлилась. Я никогда в жизни не повышала голоса. Никогда не возражала матери. Для меня это было то же самое, что спорить с Господом Богом. И, уж конечно, я никогда, никогда не кричала на Ирвинга. Я только тихо плакала или отмалчивалась.
– Продолжай. – Кик пододвинула к себе поднос и налила еще кофе.
– Рукой я показала ему, чтобы он сел на диван.
– Ножом, – уточнила Кик.
– Да, я чуть не ткнула им в него. Наконец-то он хоть признался, что украл деньги. Я спросила его, как он мог украсть их у меня? Он же такая знаменитость – так стоит ли красть у жены наследство ее покойной матери? Я думала, он соврет, что решил отнести их в сейф на работу. Там они с Вивиан складывают полученные ими взятки.
– Ну, тебя и понесло! Есть такой сейф? Нива отмахнулась.
– Да не знаю. Но это имело бы хоть какой-то смысл, да?
– Ага.
– Так что я притворилась, будто слегка сдвинулась по фазе, и он начал отступать. Он сказал, что ему пришлось взять деньги. Это объяснение меня не устроило. Видя, что он перепуган, я ощутила прилив сил и тогда выжала из него все.
Нива рассказала Кик всю историю о деле Марии Лопес и Кико Рама.
– Вот почему ему и понадобились мои деньги. Чтобы газета не дала ему пинка в зад.
– Знаешь, Нива, тут что-то не так... какая-то фальшь. Не в сговоре ли он с этой девчонкой?
– Ох, Кик, ты чертовски умна. Именно так, он признался. Он работал на пару с этой шлюхой в этом грязном деле. Она все время провоцировала Кико Рама. И, в сущности, сама спрыгнула с балкона. Но мало того. Обычно Ирвинг проводил время со шлюхами, когда бывал в Лос-Анджелесе. Там он и встретился с ней, он не хотел мне говорить, но запутался и попал в капкан.
– Ну и дешевка! – сказала Кик, испытывая к Ирвингу Форбрацу острую ненависть. – Расскажи мне еще об Ирвинге и об этой Лопес. Похоже, у него возникли большие неприятности после стычки с британцами.
– Верно. Он не может дотянуться до нее и поэтому вообще остался не у дел.
– Да, со звездами порой такое случается, – заметила Кик. – Такие, как Лопес, нарочно компрометируют их, а потом продают свои истории кому попало, а в суде их показания звучат более чем убедительно. Как правило, эти бедные знаменитости предстают перед судом, даже не догадываясь, что их подставили. Но если бы даже и знали, это не мешает прессе компрометировать их. И все это делается при содействии таких подонков, как Ирвинг, который умеет манипулировать средствами массовой информации.
– Мерзко, да? – тихо сказала Нива. – Но сейчас его беспокоит одно – то, что девчонка ведет двойную игру и обвела вокруг пальца и его, и англичан.
– А что же Ирвинг? Медсестра сказала, что он пытался убить тебя. Так что же он сделал? Попытался отнять нож?
– О, нет, – улыбнулась Нива, опять ложась на подушки. – Я положила нож, когда он стал рассказывать мне эту историю, считая, что если заставлю его разговориться, то получу куда более надежное оружие, чем старый тупой нож.
– Да, информация – это сила, – улыбнулась Кик.
– И самая надежная.
– Но как же ты сюда попала?
– Ах, это? Я не успела разобраться с ним. Я хотела, чтобы он признался в измене, о которой он и рассказал подробно, но уклончиво. Однако он не назвал ее имени. И вот тут мы стали орать друг на друга. Должно быть, кто-то услышал. Когда появилась служба охраны дома, я истерически вопила и рыдала. Ирвинг ругал меня площадными словами. Я сказала охране, что он угрожает мне, поэтому они доставили меня сюда, где ему до меня не добраться.
– Ты можешь перебраться ко мне, – снова предложила Кик.
– Спасибо, Кик, не могу сказать, как много значит для меня твоя помощь. Но сейчас мне лучше здесь. – Она показала на поднос с едой. – На полном пансионе, верно?
Кик улыбнулась. Она отлично понимала Ниву и не осуждала ее: когда ей приходилось спать в старой спальне Лолли, у нее мурашки по коже бегали.
Обе повернулись к дверям, увидев медсестру. Та взяла поднос и улыбнулась Ниве.
– Только что в отделение звонил доктор Джекобс; он просит вас остаться здесь на весь уикэнд, миссис Форбрац. Вы себя лучше чувствуете?
Нива кивнула. Едва медсестра вышла, она шепнула Кик:
– Старый добрый доктор Джекобс. Я рассказала ему обо всем, и он опекает меня. Он тоже терпеть не может Ирвинга.
– Кое-что начинает проясняться, – сказала Кик и прошлась по палате. – Слушай, Нива, ты всерьез считаешь, что способна разрушить имидж Ирвинга?
Подумав, Нива покачала головой.
– Я не могу этого сделать, Кик. Мне это внушает отвращение. Может, у меня и хватило бы сил, но мне мерзко копаться в грязи лишь для того, чтобы компрометировать Ирвинга.
– Этим могу заняться я, – предложила Кик с видом заговорщицы.
– Что ты имеешь в виду?
Кик подошла к кровати и взяла Ниву за руку.
– В этой истории есть все, что надо, Нива. Секс, преступление, известный юрист, он же литературный агент, которого все не выносят. В ней просматривается работа рэкетиров, наживающихся на знаменитостях. Я готова взяться за это, но мне нужна твоя помощь.
– Но я толком ничего не знаю, Кик, и не могу доказать того, что мне известно.
– Это и не нужно. Только направь меня по верному следу, а уж я найду тех, кто все докажет. Я расскажу тебе, с кем Ирвинг крутил роман, если ты будешь работать со мной в одной команде.
Нива выпрямилась и застыла.
– Кик, – выдохнула она, – ты знала и не сказала мне?
– Я выяснила это только вчера вечером и собиралась сказать тебе, но то, что случилось, спутало все карты.
– Так скажи! – возбужденно потребовала Нива.
Кик выложила ей то немногое, что знала о Бэби Байер, но и этого оказалось достаточно, чтобы Нива побагровела от гнева.
– Я ее видела, – сквозь зубы процедила Нива, – когда была с Джеффри в „Мортимере". Не удивительно, что она так странно вела себя, услышав мое имя.
– Да, а что с Джеффри? Ты ему рассказала обо всем этом? – спросила Кик, снова садясь на стул.
Нива отвела глаза, явно смутившись при упоминании Джеффри.
– Нива? Что с Джеффри? – спросила Кик.
– Я звонила ему вчера вечером. Он зашел навестить меня, ну и... – Она взглянула на Кик и чуть улыбнулась. – Мы были одни, проговорили несколько часов и... ну, ты понимаешь...
– Нива, – изумилась Кик. – Ты и Джеффри?
– Мы вдруг поняли, что всегда были немного влюблены друг в друга, а это потянуло за собой другое.
– И вы занимались этим здесь? – удивилась Кик, делая вид, что поражена поведением Нивы, но втайне восхищаясь ею. Именно это сейчас и было нужно Ниве, а Джеффри, конечно, очень мил. В последнюю неделю, наблюдая, как он носится по квартире Лолли, она и сама испытала к нему безотчетное влечение. – На больничной койке шириной меньше метра? Ты же могла себе шею сломать!
– О, нет, – серьезно возразила Нива. – Это совсем безопасно, когда мужчина сверху. Это было просто прекрасно!
Легкий стук в дверь заставил их замолчать.
– О, Боже! – шепнула Нива, запахнув открытую ночную рубашку. – Он сказал, что придет утром. Как я выгляжу?
– Сияешь, – сказала Кик, широко улыбаясь. Джеффри Дансмор вошел в палату с огромным букетом роз, ошеломив их. На нем были черные брюки, черный кашемировый свитер с высоким воротом и изумрудно-зеленый замшевый пиджак. Его густые черные волосы блестели в лучах утреннего солнца.
– Доброе утро, леди, – улыбнувшись, сказал он.
– Доброе утро, Джеффри, – ответила Нива, и глаза ее увлажнились.
Подойдя к кровати, он нежно поцеловал Ниву. Поскольку поцелуй затянулся, Кик пришлось кашлянуть, чтобы напомнить о себе.
– Ты выспалась? – спросил Джеффри, кладя букет на ночной столик.
– Не очень, – ответила Нива, многозначительно усмехнувшись.
Кик поднялась с неудобного стула и потянулась за своей курткой.
– Мне надо бежать, милые мои. Я хочу сразу попытаться воплотить новый замысел. Ты обещаешь содействовать мне, Нива?
– Конечно, – ответила Нива, поворачиваясь к Джеффри. – Кик хочет раскрутить эту историю и разоблачить Ирвинга.
– Вперед, Кик! – провозгласил тот и выставил большой палец.
– Я должна быть уверена в Ниве: ей следует понимать, что на определенном этапе у нее могут возникнуть неприятности. Главная зацепка – последняя история, но я хотела бы показать Ирвинга во всей красе. Мне придется писать только о том, что известно Ниве, но я сотру его в порошок, может, его даже лишат возможности практиковать, если мне удастся подтвердить фактами, что он на пару с той особой шантажировал Кико Рама. Что вы об этом думаете?
– Сможешь ли ты это раскрутить, располагая лишь сведениями о том, что он укладывает волосы, и зная, как любовница Ирвинга называет его пенис.
– Что? – удивленно спросил Джеффри.
– Сделаю все, что от меня зависит. – Кик посмотрела на Джеффри. – Джефф, ты компаньон Нивы. Значит, вас могут ждать не совсем приятные публикации. Что ты об этом думаешь?
Джеффри посмотрел на Ниву, потом на Кик. Его черные глаза блестели.
– Думаю, что это просто великолепно. Если Нива вступает в игру, то и я тоже. Теперь она – моя единственная забота.
– Это, конечно, не мое дело, – сказала Кик, – но по репортерской привычке хочу все знать. Когда у вас это началось?
– Ты имеешь в виду вот это? – уточнил Джеффри и, наклонившись, снова поцеловал Ниву. Сначала в щеку, потом перешел к губам и к шее, пока она, смеясь, не оттолкнула его.
– Ого! – воскликнула Кик.
Не сводя глаз с Нивы, Джеффри сказал:
– Кажется, в ту минуту, когда я встретил ее в клубе. Сначала я жутко возревновал. Потом понял, что Нива не оказалась бы там, если бы с ней не приключилась беда. Мне захотелось защитить ее. Думаю, я всегда был слегка влюблен в нее. Но та встреча заставила меня понять, что пора действовать. Я не хотел потерять ее.
– Счастливые, – сказала Кик. – А теперь мне пора бежать. Кстати, Джеффри, разбираясь в спальне Лолли, я нашла необычную маленькую статуэтку, на которую она вешала свои бусы и ожерелья. И у меня возникло какое-то странное ощущение. Тебе стоит взглянуть на нее.
– Я всегда полагался на такие ощущения, Кик. Я забегу попозже, когда мне станет ясно, что с Нивой все в порядке. – Нива прильнула к его плечу и радостно вздохнула.
Кик попрощалась с ними и двинулась по коридору. Потом вернулась и тихо прикрыла дверь палаты. Она не была вполне уверена, поскольку сама ничего не видела, но шестое чувство подсказывало ей, что после ее ухода Джеффри едва ли по-прежнему стоит возле кровати.
33
Джорджина проснулась поздно и почувствовала облегчение от того, что Таннер ушел на работу. Ей не хотелось при нем готовиться к тому небольшому ленчу, который она затеяла.
Наверно, надо было сказать ему, что она пригласила на ленч Рону, но ей почему-то не хотелось. Таннер никогда не признается, что обижен, но она всегда замечала, как он поджимал губы и отрывисто задавал вопросы. Он, скорее всего, спросил бы, с чего это она пригласила на ленч своего редактора, и сказал бы, что в этом нет необходимости. Он всегда считает, что ему виднее. Не далее как вчера он встретился за ленчем с Ирвингом Форбрацем у „Монахов" и обо всем договорился. Не имеет смысла усложнять и без того деликатную ситуацию с публикацией, вовлекая в это дело рядовых сотрудников „Уинслоу-Хаус". Иными словами, вам, девочки, не стоит забивать свои хорошенькие головки тем, о чем могут позаботиться мужчины.
Она откинула одеяло на кровати, уверенная, что поступает правильно. Не будь Роны, она не стала бы связываться с „Уинслоу-Хаус". По крайней мере, она сможет сказать подруге, как рада ее видеть и как высоко ее ценит.
Зайдя на кухню около одиннадцати, Джорджина убедилась, что делать здесь ей нечего, все в порядке. Значит, надо как-то убить еще час.
Она подошла к телефону внутренней связи и позвонила швейцару.
– Арнольд, – сказала она, – я жду к ленчу, примерно в двенадцать тридцать, гостью. Ее зовут мисс Фридман. Сразу же пропустите ее, хорошо?
– Да, мэм, так и сделаю, даже не стану звонить вам.
– Извините, Арнольд. Я забыла, что уже предупредила вас.
Повесив трубку, она оглядела идеально прибранную кухню, решив, что спятила. Как это она запамятовала, что уже звонила Арнольду? Он, конечно, решил, что у нее не все дома.
Нет, с головой у нее все в порядке, просто она очень волнуется. Из тех, кого она считала своими давними друзьями, Рона Фридман придет сюда первой.
Заняться было нечем, поэтому, чтобы успокоиться, Джорджина стала ходить по квартире, пытаясь увидеть все глазами Роны. Та по-прежнему жила в квартире с одной спальней далеко, на Девяностых улицах Ист. Нельзя считать, что она преуспела: в ее перестроенном доме без лифта постоянно пахло вареной капустой и лизолем. Свои домашние растения Рона держала на площадке пожарной лестницы, которую в шутку называла своей террасой.
Поежившись, Джорджина остановилась у стеклянной стены гостиной, выходившей на огромную террасу. Она огибала всю квартиру. Приходивший дважды в неделю садовник только что заменил летние растения на уже расцветшие осенние циннии и ноготки. Когда они завянут, он уберет горшки. Висячее кресло на двоих все еще покачивалось в стеклянном бельведере в юго-западном крыле, но, когда ударят холода, его, конечно, придется убрать.
Она обвела взглядом огромную гостиную, заполненную предметами старины, посмотрела на великолепное пианино. Джорджина вспомнила, как жили они с Роной. Эта квартира и ее интерьер были прекрасны, но вдруг у нее возникло ощущение – что-то здесь не так. Эта роскошь подавит Рону. Еще хуже, если Рона решит, будто она специально пригласила ее сюда, а не в ресторан, чтобы продемонстрировать все это.
Она вошла в столовую. Сельма уже сервировала ленч на длинном полированном столе. Внезапно Джорджина подумала, что они с Таннером выглядят довольно нелепо, обедая вдвоем за этим огромным столом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46