Мистер Гаррисон отвел меня в сторону. Его голос перестал дрожать; он у него охрип. Он сказал:— Кэрол, как давно это продолжается, Лукас — Джурдженс?— В чем дело, мистер Гаррисон? — удивилась я. — Я думала, вы знали об этом. Мистер Лукас влюбился в нее в ту минуту, как ее увидел, в первый день, когда она приехала сюда.— Милостивый Боже, вы понимаете, кто этот парень? — воскликнул он.— Я знаю, что он очень милый и благородный человек, — ответила я.— Приятный, благородный, ну и ну! Этот парень — миллионер. Скот. Миллионер. Я вам говорю.Я ответила:— Вы утверждаете, что он приятный, и благородный и также богатый?Он сказал:— Мультимиллионер. Разве вы не видели кольцо, которое у нее на руке? Огромный камень, как утиное яйцо. Для меня лучше сейчас же оповестить об этом общество. Боже, кто мог предположить, что они вот так вдруг поженятся? — Он повернулся, чтобы уйти, но затем обернулся ко мне с вытаращенными глазами. — Подумать только — Мэри Рут Джурдженс! — сказал он, и я ответила:— Что, это не могло произойти с милой девочкой, так?Он на мгновение задумался над этим и произнес:— Вы знаете, по-моему, вы правы. — Он поспешно удалился, и незамедлительно, стоило ему исчезнуть, его место занял Рой.— Кэрол, — позвал он.Мое сердце готово было разорваться. Я не могла встретиться с его глазами.— Мне хотелось бы знать, — сказал он. — Решено ли, где ты будешь жить?— Мэри Рут Джурдженс обо всем договорилась.— Ты сняла квартиру вместе с ней?— Да, сэр.— Мне это нравится. Она милая девушка. Когда ты приступишь к работе?— Утром в понедельник, сэр.— Ты не хотела бы поужинать со мной сегодня?— Нет, сэр. Извините меня.— Мгновение он подождал.— Может быть, я смогу увидеть тебя во время уик-энда?— Нет, сэр. Извините меня.— Кэрол!Я все еще не могла смотреть на него. Он повернулся и пошел прочь.
Люк настоял на том, чтобы мы с ним пошли на ленч. Нам не хотелось идти в наших униформах, они были слишком новыми, и мне казалось, что мы в них слишком бросаемся в глаза. Когда мы переодевались в номере, Джурди сказала:— Кэрол, думаю, Люк что-то замышляет.Я спросила:— Что, например?Она ответила:— Я не могу сказать с уверенностью. Но я точно хорошо знаю этого старого сукина сына, и могу сказать, когда он собирается что-то предпринять. Может, он нашел квартиру.Я сказала:— Боже, это было бы прекрасно.Она заметила:— Но это, только мое предположение. Всякий раз, когда у него появляется этакий невинный взгляд, я почти уверена, что он замышляет какую-то шутку. Ты теперь относишься к нему лучше?— Да, Джурди.Она сказала:— Это хорошо. Я видела, ты разговаривала с доктором Дьюером. Что-нибудь новое в этом направлении?Я ответила:— Нет.Она хмыкнула.Люк ждал нас в вестибюле. Он расцвел, увидев нас, и сказал:— Должен быть честным с вами, девушки. Самая прелестная пара женщин в Майами-Бич. Я горжусь знакомством с вами. Как насчет дайкири в маленьком «Сувенир-баре», прежде чем мы отправимся в путь?— Мы куда-то поедем? — подозрительно спросила Джурди.— Вот что я думаю, Мэри Рут. Я сыт по горло изделиями этой вычурной французской кухни, которые предлагают здесь. Я прикинул, что мы можем поискать в округе и найти какое-либо маленькое местечко, где они готовят подходящую еду. У меня возникли проблемы с желудком.— Если мы куда-нибудь едем, — сказала Джурди давай поедем: Я не хочу пить. А ты, Кэрол?— То же самое.— О'кей, Мэри Рут, — сказал Люк. — На улице ждет машина.Я понимала, что имела в виду Джурди. Он был невероятно мягким и тихим. Это была шутка, и при этом волнующая, ибо я не могла догадаться, что скрывается за этими невинными глазами и очками в золотой оправе. Этот старый хрыч был полон жизни, вне всякого сомнения и, вся эта жизнь была полностью в распоряжении Джурди.У него был большой серый «кадиллак», припаркованный почти на том месте, где в прошлый уик-энд Рой припарковал свой «МГ», и когда мы приблизились, я почувствовала себя бездыханной и слегка злой — я надеялась на Бога, что Люк не сыграет со мной какой-нибудь шутки. Он не сделал этого. Роя Дьюера поблизости не оказалась. Но как только Люк распахнул для нас дверцу машины, он сказал:— О Господи, я чуть не забыл. Идите сюда, девушки, посмотрите на это.— Рядом с «кадиллаком» был припаркован совершенно новый «корвет», серо-голубой и серебристый, самая прекрасная вещь, которую я когда-либо видела. Джурди спросила тихим зловещим голосом:— Что это такое?Он скромно ответил ей:— Это для тебя, Мэри Рут.— Для меня! — закричала она. — Для меня! Что ты имеешь в виду, говоря, что это для меня?. Я тебя просила об этом? В чем смысл всего этого, Люк Лукас, что я, по-твоему, собираюсь делать?Он ответил:— Мэри Рут, ты сегодня получила диплом, не так ли?— Ну и что?— Мэри Рут, я за всю мою жизнь никогда не имел возможности купить подарок в связи с окончанием учебы для того, кого любил. Ты — первая.Она начала плакать. Боже! Что за компанию мы собой представляем! Фонтаны Майами-Бич. Она сказала:— Ты большой старый дурак. Если бы я не любила тебя, я тебя бы избила.— Ну, ну, Мэри Рут.— Что мне делать с машиной? — спросила она плача. — Я не умею править.— Мэри Рут, душечка, это можно быстро уладить. Самая простая вещь в мире — учиться, конечно. А когда ты будешь жить в Канзасе, ведь тебе ежедневно потребуется автомобиль. Ведь там совсем не город, Мэри Рут.Она пожаловалась мне, продолжая рыдать:— Я сказала тебе, что он замыслил что-то, не так ли?— Ты оказалась права.— Ты умеешь править?— Разумеется.— Ты научишь меня?— Конечно.— 'А ну-ка, наклонись, большой парень, — сказала она Люку. Он наклонился, и она его поцеловала в щеку. — Черт бы тебя побрал, клянусь, я убью тебя, если ты и впредь будешь так себя вести.Он выпрямился, весь сияющий. Затем он сказал:— Кэрол, душечка.— Да, Люк?— Ты не побьешь такого бедного старого мужика как я, не так ли?Я рассмеялась, глядя на него.— Конечно, нет!— Тогда о'кей, — сказал он, — Я думаю, можно без опаски вручить тебе это. Просто маленький сувенир от Мэри Рут и меня в этот памятный день.— Нет! — завопила я. Это были золотые ручные часы «Омега» с золотым браслетом.Тогда я заревела прямо здесь, перед отелем «Шалеруа»; а потом я надела часы, и мы осмотрели «корвет» снизу доверху, и Джурди все еще плакала, и наконец мы отправились на завтрак в ресторан. Они шли, прижавшись друг к другу, Джурди и Люк. Любой мог заметить, что он был без ума от нее, а она уж точно не могла в нем ошибиться. С другой стороны, она была достаточно строга с ним, как и с другими, включая и меня. Она была очень строга, к примеру, когда он хотел заказать себе четвертый бурбон. Она сказала:— Теперь, Люк Лукас, послушай меня. Я не знаю, что ты делаешь, когда собираешься где-нибудь со своими приятелями. Но ты не собираешься надраться, когда с Кэрол и со мной, понятно? Когда ты с нами, должен оставаться, джентльменом и вести себя как джентльмен.Он поскреб подбородок и проговорил:— Да, Мэри Рут, ты, душечка, попала в точку, и должен признать, что ты права. Да, по-моему, ты права на все сто процентов, — Он не был в этом убежден, но он постарался действовать так, как будто убежден. Впрочем, время от времени, когда она переставала быть Дракулой, становилась веселой, беспечной и много смеялась; а Люк едва не вываливался из кресла, устремляясь всем своим существом к ней. Это была любовная история столетия.Когда мы позавтракали, я попросила Люка доставить меня назад в отель. Без всякого притворства. Я немного упала духом, отчасти из-за окончания подготовительного курса — из меня будто выпустили воздух как из аэростата, отчасти из-за доктора Дьюера, отчасти потому, что я не знала, не беременна ли я; отчасти из-за миллиона других причин, включая такую мерзкую, как моя, зависть к Джурди и Люку. Зависть, можёт быть, неверное слово, потому что Джурди заслужила каждую капельку своего счастья, и я осмелюсь сказать, Люк также его заработал, и, в конце концов, не этому я завидовала. Я завидовала им, потому что они нашли друг друга, а у меня не было никого. Настало время, когда быть кошкой которая гуляет сама по себе, вовсе не то, что требуется.Мы получили указание освободить весь четырнадцатый этаж в субботу в полдень — завтра, другими словами, чтобы новая партия из сорока нерях могла приступить к учебе. Что ж, вполне разумно — ведь штат отеля должен был заняться уборкой, к тому же, хотя большинство девушек прибывает в понедельник, некоторые появятся рано утром в воскресенье из-за транспортных проблем. Джурди и я немного размышляли об этой ситуации и наконец решили, что хуже не будет, если мы завтра переселимся в дешевый отель и поживем там, пока не найдем постоянного жилья. Мы, конечно, не могли платить по расценкам в «Шалеруа» из нашей зарплаты, которую мы будем получать в «Магна интернэшнл эйрлайнз».Это заставляло меня кое-что делать в эту довольно унылую пятницу. Упаковка. Конечно, для меня было смешным думать о чем-нибудь таком; я понимала, что у меня меньше, чем у кого-либо во всем мире, наберется вещей для чемодана среднего размера, и если существовала ситуация, когда я действительно нуждалась в Джурди, так это именно сейчас. В то же самое время не было ничего, кроме упаковки чемодана, что помогло бы мне преодолеть мировую скорбь. Вы не можете вовсе не волноваться о своей душе или своем разбитом сердце, когда держите в руках свое лучшее серое льняное платье и размышляете, как, черт побери, вам его сложить, чтобы оно уместилось в пространство восемнадцать на двадцать один дюйм. Вы знаете, что это можно сделать, и вы также знаете, что это невозможно сделать; и я могу спокойно на несколько часов заняться этим делом; и в результате моя мировая скорбь постепенно значительно уменьшится.Я сняла свой лифчик и комбинацию, выволокла чемодан, открыла его на кровати, взяла охапку одежды из моего шкафа и принялась за дело. Quel Каково (фр.).

дело! Обратно в Вилидж, до всемирного потопа 1888 года, или, если вам будет угодно, к моменту, когда я начала готовиться к своей новой жизни с «Магна интернэшнл эйрлайнз». Энн упаковывала меня, не переставая ни на минуту гавкать, как старый бульдог; а я старалась воскресить в памяти то, что проделывала она и что делала Джурди в прошлое воскресенье, когда она помогала Донне. Я не могла ничего припомнить, кроме того, что вы всегда стараетесь скрестить рукава спереди или, может быть, сзади, — у вас ничего не получится, если вы позволите рукавам свисать свободно вниз. Но даже с этим профессиональным навыком я все еще ничего не достигла. За один час я с трудом наполовину заполнила тряпьем один чемодан и потом решила посидеть и успокоить свои нервы при помощи сигареты, когда зазвонил телефон.«Рой! — подумала я. — Слава Богу!»Но эта был не Рой. Это был Н. Б.— Привет, Кэрол, — сказал он бодро. — Как дела?Я сказала:— О, хелло, Н.Б. Все ужасно. Я упаковываюсь. Завтра к полудню мы должны отсюда убраться.— Да, я узнал это от Максвелла. Как относительно того, чтобы передохнуть и встретиться со мной, чтобы выпить лимонада или чашку кофе, или чего-нибудь еще?— О, Н. Б., я страшно извиняюсь. Я совершенно и определенно должна заниматься упаковкой. — Черт побери, он не сможет сотворить такой финт со мной второй раз. Я знала точно, куда ведет этот лимонад, абсолютно точно.— Послушай, Кэрол, ты ведь можешь сделать перерыв на десять минут.— Н. Б., я просто не могу. Извини.Я была так холодна и тверда, что он перестал настаивать.— О'кей. Когда я увижу тебя? — проговорил он угрюмо.— Извини. Я не знаю.— Я позвоню сегодня вечером, может быть.— Да. Позвони.'Мы повесили трубки.'Короткий разговор расстроил меня. Я закурила другую сигарету и сидела, как наседка; и прежде чем я докурила сигарету, он позвонил опять.Его голос был тверже:— Кэрол; Я хочу видеть тебя.— Н. Б. Я только что объяснила…— Десять минут не навредят тебе.— Я не одета…— Оденься. Ты слышишь, что я сказал. Только десять минут.Я закрыла глаза. Я сжала кулаки. Я мысленно произнесла несколько ужасных слов! Затем я подумала: «О'кей, О'кей, мы уладим наши дела раз и навсегда. Если это то, что он хочет, то он получит то, что хочет». Я сказала:— Где ты?— В вестибюле.— Я не хочу встречаться с тобой в вестибюле. Там сидит слишком много народа.— Ладно. Что ты думаешь о «Сувенир-баре»?— Там тихо?— Это самое тихое место, которое я знаю.— Очень хорошо, Н. Б. Я буду там, как только смогу.— Как скоро это будет?— Через пятнадцать минут.Я быстро приняла душ, надела немнущееся серое льняное платье, поскольку оно лежало прямо передо мной, сунула сумочку под мышку и направилась к лифту. Я отметила время на часах Люка — пятнадцать минут, точно без опоздания. Бой в лифте указал мне, где «Сувенир-бар», и я уверенно туда вошла. «Магна интёрнэшнл эйрлайнз» теперь признала во мне взрослого человека: бары были для меня открыты, поскольку я не была в униформе.Это было прелестное местечко с массой цветов повсюду, как обычно. Освещение было приятное и приглушенное, ковер был такой, будто под ним не было дна, столики находились на значительном расстоянии друг от друга, удобные небольшие кресла и диванчики на двоих были расставлены по всему пространству, и было поразительно тихо. Н. Б. ожидал в углу за столиком, когда я приблизилась, он с улыбкой встал. На нем был черный спортивный пиджак с серебряными пуговицами, серебристо-серые брюки и черно-белый галстук.— Кэрол.— Хелло, Н. Б.— Садись, душечка. Чего бы ты хотела выпить?— Кофе.— О'кей. А как насчет коньяка к нему?— Я покачала головой. Он кивнул официанту и отдал ему распоряжёние: для себя водку с мартини, для меня — кофе; и когда официант ушел, он сложил руки на столе, посмотрел пристально на меня в течение нескольких мгновений, вздохнул и улыбнулся, а затем сказал:— Кэрол, как приятно тебя видеть!— Спасибо.— Это не комплимент, это правда. Беби, всю неделю ужасно, скучал по тебе.— Н, Б., я хочу тебе сказать…— Подожди минуту, подожди минутку, позволь мне закончить. Я должен объяснить, почему я так сильно хотел тебя видеть. Максвелл рассказал мне, что у тебя сегодня здесь этим утром в «Зале императрицы» состоялась небольшая церемония.— Да, у нас была церемония по случаю окончания школы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50