Я помню свою фотографию на личном деле. Конечно, я там без тех жутких кудрей, что были у меня на третьем курсе, но ведь и без очков! А дальше – название института, который я имела счастье заканчивать. Наткнется он на слово МАДИ и обрадуется: «Ну надо же! Родственная душа. Кто же это?» – и – возврат к моей физиономии. И – узнавание. Проклятье! Надо заменить фотографию. Срочно.– Ты уже отнесла ему дела? – спрашиваю я у Галки.– А как же! Сегодня вечером, – гордо выпячивает губы Галка. – И Лелькина мордочка положена на самый верх. И… – она делает эффектную паузу, – в самый низ тоже.– Как это? – в унисон изумленно вопрошаем мы с Жаннетой.– Ксерокопия, – довольно хмыкает Галка, подливая себе кофе. – Я пораскинула мозгами и решила, что впечатление нужно закрепить. Вот и подсунула под низ ксерокопию Лелькиной карточки, вроде как случайно. Двойной удар, словом! – И она триумфально оглядывает нас в ожидании восхищенных вскриков.В подобных случаях у меня всегда возникает вопрос: когда она это делала, о чем в первую очередь думала? О моем предполагаемом счастье? Или о том, какая она умная?– Грандиозно! – выдыхает Жаннета. – Ты просто гений!– А то! – притворно потупившись, улыбается Галка.Я тоже бормочу какие-то слова одобрения, а в голове тем временем пульсирует одна мысль: нужно выкрасть эту злосчастную карточку! Прямо завтра утром.День, однако, начинается неудачно. В приемной постоянно кто-то торчит. Не Вика, так директор. Не директор, так главбух. Ну и так далее. А вот замдира почти целый день в офисе нет. Приехал на часок утром, а затем исчез. И это обнадеживает. По идее у него не должно было остаться времени на просмотр каких-то личных дел. Нужно лишь задержаться после работы и тихонько извлечь свои бумаги из замдировского кабинета. Он и не заметит ничего. Он же не знает, сколько каких работников в офисе. А если все-таки заметит? Да ну, глупость! Я ему по большому счету ни к чему. Я имею в виду, как штатная единица. В прямом подчинении не нахожусь. Так что нет, все нормально. И я остаюсь после работы.Все проходит как в кино. Без проколов и дублей. Я бегу домой, карточка спокойно лежит в моей сумочке, в общем, все тип-топ. Ровно до следующего утра.Одиннадцать. Дверь открывается, и врывается Вика. С бумагами, которые мне предстоит изучить.– Представляешь, – весело тарахтит она, – М.А. оказался оригиналом.– М.А.? – переспрашиваю я, подтягивая к себе бумаги.– Ну да, новый зам, – терпеливо объясняет Вика, одновременно показывая, где мне следует расписаться. – Максим Александрович, сокращенно – М.А.– Оказался оригиналом? – перехожу я к следующему пункту. – В чем это?– Со мной еще никто так не кокетничал, – продолжает щебетать Вика. – Подходит сегодня и говорит: «Вика, у нас завелся полтергейст». Ну как тебе? – И Викуша заливается радостным смехом.– Полтергейст? – замороженно повторяю я. – Э-э…– У него там что-то пропало в кабинете. – Вика сверяется со списком. – Спрашивал, кто-нибудь заходил к нему вчера или нет. А, вот еще тебе письмо…– Что пропало? – Я расписываюсь за письмо трясущимися руками.Заметил, чтоб его!– Какая-то редкая ручка, – продолжает веселиться Вика, – и блокнот.Что такое? Я замираю. Какая ручка? Какой блокнот?– И что теперь? – хрипло бормочу я.– Горло? – сочувственно смотрит на меня Вика. – Это акклиматизация после Египта. Береги себя.– Спасибо, – машинально отвечаю я и повторяю: – Так что теперь? Нас будут обыскивать?– Скажешь тоже! – прыскает Вика. – Уже все нашлось. Оно никуда и не пропадало. Просто бумагами засыпали.– А больше ничего не пропало? – Я не могу удержаться, чтобы не спросить это.– Да нет, – озадаченно щурится Вика. – Он больше ни о чем не говорил.Я медленно, чтоб она ничего не заметила, перевожу дух.– Вот я и думаю, – Вика засовывает под мышку список и мечтательно смотрит на меня, – это он заигрывал со мной…– Вика! – прерываю ее я. – Ты же замужем!– Ну и что, – Вика распахивает темно-серые глаза и крутится на каблуках, – могу же я чуточку развлечь себя на работе.И уходит, оставляя меня в одиночестве. Нет, все, все определенно сошли с ума! Говорят, мужики думают не головой, а… сами знаете чем. А тут, похоже, и женщины подзаразились у них тем же самым. Ажиотаж, одним словом.– Вот и я об этом же, – кивает Галка, забежавшая ко мне на кофе, после того как я докладываю ей о Вике. – Ажиотаж – это как раз то, что нам нужно. Нужно создать ажиотаж вокруг тебя.– Вокруг меня? – пугаюсь я. – Зачем?– Лелька, – Галка смотрит на меня с плохо скрываемым раздражением, – мужской ажиотаж вокруг тебя – и ни один М.А. не устоит!Господи, опять она об этом?– Любопытно только, – бормочу я без всякого любопытства в голосе, – как ты собираешься это устроить?– Скоро узнаешь, – зловеще отвечает Галка и покидает мой кабинет.Я в изнеможении откидываюсь на спинку стула. Нет, я так долго не выдержу. Может, мне уволиться?Честно сказать, не хочется. Здесь меня все устраивает. Скромная должность? Ну и что? Особыми амбициями я не страдаю. Биться в кровь за очередное должностное кресло – не моя философия. Есть кроме этого в жизни еще много других способов получения удовольствия. Конечно, иногда хочется зарплаты и повыше, тогда я вздрагиваю, выскакиваю на рынок труда и делаю там маркетинговые исследования с посещениями кадровых агентств и потенциальных работодателей. Но спустя непродолжительное время спешно покидаю этот самый рынок, потому что начинаю отчетливо понимать, что там, где «ах как здорово платят!», там же норовят отщипнуть от моей индивидуальности во благо этой работы немало. А я хочу иметь свою драгоценную индивидуальность при себе.Кто я здесь? Специалист по бюджетированию. «Отдайте Оле – она вам все посчитает» – вот так меня здесь называют. Изначально предполагалось, что я буду именно «бюджетировать», то есть планировать, кто и чем будет заниматься в будущем месяце, будущем квартале, будущем году. Но известно ведь, что без анализа никакого бюджетирования нет. А аналитическая группа у нас – это две волоокие брюнетки двадцати трех и двадцати пяти лет от роду – Настя и Рита, – занятые только своим маникюром, планами на вечер и перемыванием костей всем подряд, начиная от нашей рекламной богини Лины и заканчивая Мадонной. Что и говорить, что с аналитической работой у нас – полный швах. Приходится самой ее делать. Собственно, мне это нравится. Вот и получается, что волей-неволей я в курсе всех производственных нюансов нашей компании. Могу посчитать действительно все, что угодно. И девчонок этих – Настю и Риту – иногда жалею и подбрасываю им свои анализы. Бывает, они выдают их за свои. Надо же им как-то оправдывать свое существование. Кто их принял на работу? Галка, кто же еще. Но по весьма настойчивой просьбе самого шефа.Тот еще персонаж. И как всегда, легок на помине. Дверь открывается, и я слышу приторный голосок:– Здравствуйте, Ольга Николаевна!– Здравствуйте, Юрий Викторович, – в тон ему отвечаю я.Что-то ему от меня нужно. Кроме, разумеется, бюджетов на будущий год. Прямо чувствую, как он кружит вокруг меня. То приблизится, то отойдет. Но пока держится на безопасном расстоянии. Вообще-то он страшный бабник. И почему-то полагает, что офис – это место, где можно крутить шашни. Юрик обожает фигуристых дам. В остальном его вкусы разнообразны. Не важно, блондинка или брюнетка, высокая или маленькая, совсем юная или уже в зрелых годах – Юрик готов приударить за любой. Поправка – кроме Галки и меня. Не знаю, почему так получилось, но за те неполные шесть лет, что я работаю здесь, он не сделал ни одного решительного шага в мою сторону. Может быть, я чрезмерно стройна для него?– Нет, – задумчиво сказала Галка, когда я поделилась с ней своими наблюдениями, – ко мне он тоже пока не приставал.– Как? – поразилась я. – Ты тоже избежала этой «счастливой» участи?– Правда, странно? – кивнула Галка.Не то слово. Юрика не останавливает ничто. Ни наличие у дамы второй половины, ни наличие у него самого жены и троих детей. И поэтому отсутствие со стороны Юрика прямых посягательств на честь Галки, которая более чем вольна в своей личной жизни, и меня, которая еще свободнее Галки, так как и формально не окольцована, продолжает нас озадачивать. Впрочем, может, у него есть какие-то тайные замыслы, время для осуществления которых еще не настало? Сие остается нам неизвестным. Поэтому веду я себя с Юриком осторожно. Подчеркнуто вежливо и отстраненно. Береженого бог бережет.– Как ваши дела? – Юрик вступает в кабинет.– Прекрасно! – откликаюсь я, не поворачиваясь от компьютера и демонстрируя страшную занятость.– Потрясающе! – восклицает Юрик, потирая руки. – У вас всегда все прекрасно. Видели ли вы когда-нибудь такое, – он почему-то смотрит в сторону открытой двери, – чтобы у современной деловой леди всегда все было прекрасно?С кем он беседует? И тут я слышу:– Не доводилось.И вижу, как М.А. заходит в мою каморку. «Здрасте», – шепчу я, низко наклоняя голову. М.А. кивает мне, а Юрик тем временем разливается соловьем:– Так полюбуйтесь на этот феномен. Вы знакомы с Ольгой Николаевной?– Да, мы познакомились. – М.А. смотрит на меня весьма индифферентно.– Но не пообщались? – не унимается Юрик.– Пока нет, – спокойно отвечает М.А. – Думаю, всему свое время.– Вас ждет приятный сюрприз. – Юрик подмигивает мне. – Ольга Николаевна – чуде-есный собеседник.Вот кретин! Глава 5 Конечно, я никуда не уволюсь. Сексуально озабоченного директора и М.А. в роли призрака из прошлого недостаточно для того, чтобы перевесить все те преимущества, с которыми связана эта работа. Так что я остаюсь. Продолжаю считать все подряд, только на этой неделе проделываю это без особого энтузиазма. И дни тянутся преступно медленно. Почему? Да потому что я все время ожидаю какого-нибудь подвоха со стороны своей старой подруги. Так и кажется, что стоит только выглянуть в коридор, а там уже вовсю идут боевые действия по обеспечению поддержки моего имиджа или – еще того хуже – по созданию бешеного ажиотажа вокруг моей скромной персоны. Вздрагиваю от любого звука, дергаюсь на любой телефонный звонок. Впрочем, скорее всего, отсутствие всяких новостей на эту тему – это не просто хорошая новость, это блестящая новость! Галка ведь совершенно не умеет молчать. Особенно о своих достижениях (или о том, что она считает достижениями). Так что если бы она что-то придумала, то обязательно сообщила бы мне. И уж тем более если бы что-то сделала. Но мы всю неделю болтаем с ней об обычной чепухе: дети, тряпки, цены. Ничего сверхординарного. Даже странно.Может, у нее и не было никакого плана? А болтала она про ажиотаж исключительно ради красного словца? За ней это водится. Самая умная у нас кто? Галка, разумеется. Самая предприимчивая? Она же. Ну а самая проницательная? Догадайтесь с трех раз! И никогда не упустит случая, чтобы напомнить об этом всем. Глядите, мол, какая я! И как ей это удается? Из меня вот, например, слова хвалебного в свою честь не вытянуть. Но Галка полагает, что о скромности не надо молчать, о скромности надо кричать. Причем кричать хорошо поставленным голосом и с периодичностью раз в неделю, как минимум.Но вот неделя миновала, от Галки никаких криков не поступило, и я немножко расслабилась. М.А. вежливо раскланивался со мной в коридоре – и больше ничего. Ни слова. И слава богу. Может, я зря так распаниковалась?И вот я покидаю офис в пятницу вечером, чтобы завтра в субботу отваляться и прийти в себя. Как только я ныряю в толпу людей, спешащих по вечерним питерским улицам кто куда, стресс начинает потихоньку отпускать меня. Уже и дышится легче, и будущее кажется не таким мрачным, как это было, к примеру, во вторник. «А не сорганизовать ли завтра что-нибудь?» – рождается неожиданная мысль. Но нет, организм бунтует и требует передышки. Релакса и одиночества. «Не буду ничего делать, – решаю я, входя в метро. – Завалюсь с книжкой в углу, отключу все телефоны и – да здравствует полный покой!»Однако так думают не все. И выясняется это в 9.07 утра в субботу. В ту самую субботу, когда предполагалось спать до двенадцати, пить кофе до двух, а потом – не делать абсолютно никаких телодвижений.– Вставай, лежебока! – приветствует меня Галка, стоя в дверях моей квартиры и солнечно улыбаясь.– Ты?! – изумляюсь я.Изумляюсь не тому, что она вскочила ни свет ни заря – Галка пташка ранняя, для нее встать в семь – не проблема. Не то что для меня. Изумляюсь тому, что одета она как-то странно: спортивный костюм, кроссовки… Тревожный факт.– Я, – подтверждает она, вступая в коридор. – Не рада?– Нет, отчего же… – бормочу я, запахивая на груди халат. – Только я еще сплю.– Знаю. – Галка принимается стаскивать кроссовки. – Вот черт! Что за дурацкая обувь!– Так чего ради ты их напялила? – спрашиваю я, вглядываясь в свое отражение в зеркале, висящем напротив входной двери, – ну и физиономия, век бы ее не видеть!– Не ради «чего», – поучительным тоном вещает Галка, – а ради «кого». Ради тебя.Я отрываюсь от созерцания собственной персоны и пытаюсь сфокусироваться на Галкином лице:– Не поняла.– Ты бы умылась, – советует Галка. – А потом напоила бы меня кофе. Тогда бы и процесс пошел быстрее.Я даже не хочу уточнять, что за процесс. Предчувствую, что это нечто такое, чего мне совсем не захочется делать. Так оно и оказывается.– Будем корректировать форму, – объявляет Галка, делая первый глоток кофе.– Форму чего? – вяло интересуюсь я, намазывая крекер сыром.– Форму твоего тела.Крекер выпадает из моей руки.– Спокойно! – Галка выбрасывает испорченный крекер и самолично намазывает мне следующий. – Я все поняла. Ты не хочешь браться за М.А., потому что не уверена в себе. Так?Я пожимаю плечами. В общем-то так. Вот только в чем причина моей неуверенности, я рассказывать ей не собираюсь. А ей, как выясняется, это и ни к чему. Она и так все знает.– Тридцать пять – не шутка, – изрекает Галка. – Я тебя понимаю…Еще бы – мы же ровесницы.– …Там жирок, тут вялая кожа, – продолжает она, – мы не молодеем. Ты и вправду подсдала в последнее время. – Она сочувственно смотрит на меня.– Я?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35