Может быть. Небольшая услуга? Не исключено. Одолжение, которое я буду вспоминать до самой смерти? Тоже вероятно. И таких у меня уже набралось три штуки. Хотя справедливости ради надо сказать, Жаннета не злоупотребляла моей добротой.– Давай, – легко соглашаюсь я.Дорога не утомила меня, тем более что на носу выходные, а вот если откажусь, умру от любопытства, причем мгновенно.– Тогда в «Sol» на Чайковского? – говорит Жаннета.– Давай, – повторяю я.…Из «Sol» нас выгоняют в одиннадцать. Почему-то я всегда думала, что там можно проторчать всю ночь напролет, наверное, спутала с каким-нибудь другим местом. Мы выходим на воздух, стоим еще некоторое время перед входом в кофейню – Жаннета курит – и молчим. Жаннета – потому что выплеснула все, что накопилось, я – потому что впитала все выплеснутое ею и теперь не знаю, как его утрамбовать внутри себя.– Что скажешь? – наконец спрашивает Жаннета слабым голосом.– Ты же сама этого хотела, – говорю я.– Да, сама, – кивает она, – но, как только назначила время, сразу струхнула. Интересно, почему?Старая история. Мы все такие решительные и энергичные на словах, а уж в мыслях – и подавно! Но когда доходит до дела, вся эта теория растворяется в наших страхах, появившихся неизвестно когда и неизвестно откуда.– Брось ты, – уговариваю ее я, – встретишься с этим донжуаном, задашь пару вопросов – и все дела. В конце концов, это он должен дрожать. И кстати, – добавляю я, чтобы окончательно успокоить Жаннету, – на его месте я бы лизала тебе ботинки в знак благодарности. Представь себе, тебя бы не было в его жизни. И что? Пришлось бы утрясать самому вопрос о ребенке.– Да что тут утрясать? – брюзгливо бормочет Жаннета. – Она все равно собиралась отказываться от него.– Не знаю, не знаю. – Я качаю головой. – Одно дело – отказаться, когда знаешь, что он попадет в хорошую семью. Совсем другое – оставить в доме малютки. Могла и передумать.– Ну и что? – фыркает Жаннета. – Мужиков этим нынче не проймешь. Скажет, что «милая, это было твое решение, вот и выбирайся из ситуации сама», и все. Финита! И будет, между прочим, прав.Что меня всегда поражало в Жаннете – это горючая смесь из романтизма и цинизма. Нарядиться в цикламеново-воздушные тряпки – Жаннета. Истечь слезами умиления под «Джен Эйр» – тоже Жаннета. И – не поверите – писать стихотворные посвящения Олегу Меньшикову (и это при живом-то и здравствующем муже!) – тоже она. Благо не нашлось нигде адреса, куда можно было эти посвящения отослать… А рядом – уверенность в том, что все, совершенно все можно купить за деньги, и представление о семейных отношениях, как о шахматной партии, в которой победа должна достаться известно кому.– Не важно, – сворачиваю я беседу, которая грозит перерасти в дискуссию о современных нравах. – Ты в этой ситуации последний человек, которому нужно трястись. Помни о том, что делаешь доброе дело, и все будет о'кей.– Хорошо, – послушно кивает Жаннета и неожиданно спрашивает. – Значит, пойдешь со мной?Я вздрагиваю и с изумлением смотрю на нее. Я? Позвольте, какого черта?– С тобой? Зачем это?– Посидишь в сторонке, – вздыхает Жаннета, – подстрахуешь…– Что там страховать? – перебиваю ее я. – Ты же не шантажировать его собираешься.– Все равно, – туманно говорит она, поджимает губки и тихонько скулит: – Ну, Ольк, ну, пожа-алуйста-а…Верите, нет – я соглашаюсь. Когда Жаннета делает жалобное лицо, ей невозможно отказать. Можно послать ее куда подальше, когда она включает свое прессовочное оборудование, но вот эти бескровные губки и огромные, полные слез глаза я так и не научилась переносить. Горе-папаша, с которым у нее на завтра назначена встреча, тоже, видно, не смог отказать ей. Хотя, вспоминаю я, Жаннета договаривалась ведь не с ним, а с девицей. Но – чему тут удивляться – Жаннетины флюиды прошибут кого угодно и на каком угодно расстоянии.На следующий день я приезжаю на оговоренное место задолго до назначенного времени. «Кофе-Хауз» на Грибоедова, одиннадцать тридцать утра. Жаннета решила разделаться с важными делами спозаранку и назначила встречу на двенадцать. «Если настроение будет безнадежно испорчено, – резонно заметила она, – то до отхода ко сну у меня еще будет время хотя бы отчасти привести его в норму». Могла бы выбрать что-нибудь более демократичное, думаю я, входя в кафе. «Макдоналдс», например. Создать мужику режим наибольшего благоприятствования. Хотя он может оказаться холеным яппи, тогда «Кофе-Хауз» – самое оно. Я выбираю столик – мы с Жаннетой договорились какой – и снимаю куртку. И тут же понимаю, что место моей дислокации выбрано нами весьма неудачно. Я ничего не вижу. То есть я не вижу как раз тот столик, за которым должен состояться исторический разговор. «Пусть он займет столик у самого выхода, – предложила девице Жаннета, – чтобы не было никаких недоразумений». Не знаю, какие недоразумения она имела в виду, но в кофейне в субботу, полдвенадцатого, стерильно пусто. А вот столик у «самого выхода» мне не видно. Надо же было так ошибиться.– Э-э… – говорю я подскочившей официантке, – я, пожалуй, пересяду. Вот, к примеру, сюда. – И я машу рукой в сторону столика напротив прохода в первый зал.– Да, пожалуйста, – сникает официантка, – сейчас я позову человека, который его обслуживает.Я смотрю на худенькую девушку с жидким хвостиком на макушке, и мне становится ее жалко. А что, если им платят в зависимости от количества обслуженных клиентов? В конце концов, я же могу встать и пройтись в туалет, а заодно посмотреть на нашего героя. Генетическая чистота его от этого не станет мне понятна, но зато будет возможность потом со знанием дела помыть ему кости. А иначе как мыть кости человеку, которого ты ни разу в глаза свои не видела?– Ладно, – великодушно заявляю я, – останусь здесь. Давайте меню.Девушка улыбается и протягивает мне толстенный фолиант. На часах одиннадцать сорок. Я раскрываю карту и пытаюсь сосредоточиться. Не получается. В ушах звенит Жаннетин голосок: «Ой, Олька, я та-ак волнуюсь». Я позвонила ей сразу, как встала, чтобы убедиться, что за ночь она не передумала и событие состоится. «Все в силе, – дрожащим сопрано сообщила она, – все в силе, но меня всю трясет». Пятнадцать минут я потратила на ускоренный сеанс психотерапии, отчего Жаннету не стало трясти меньше, но голосок ее окреп и перестал сбиваться на фальцет. Честно признаться, меня тоже немного трясло. Вот уж, казалось бы, с чего?– Большой капуччино и сэндвич с салями, – заказываю я.Сидеть долго, надо подкрепиться, тем более что с утра ничего в горло не лезло от трясучки. Не уверена, что и сейчас полезет, но буду надеяться на лучшее.Двенадцать. Я ерзаю на стуле и пытаюсь взять себя в руки. Семейка, приземлившаяся за соседним столиком, с интересом взглядывает на меня. Двенадцать ноль четыре. Все, я не выдерживаю и вскакиваю. Семейка вздрагивает. Плевать на них. Делаю шаг по направлению к выходу в первый зал, и тут мне под ноги бросается официантка:– Вы уже?..– Нет, – шиплю я, – где здесь туалет?– Там. – Она машет рукой куда-то мне за спину, я же тем временем прищуриваюсь, пытаясь рассмотреть мужчину за столиком «у самого выхода».Он там. Спиной ко мне. Перед ним крохотная чашечка с кофе и мобильный телефон. «Девица дала мне его мобильный номер, – вспоминаю я Жаннетины слова, – вдруг что-нибудь пойдет наперекосяк». Я смотрю на часы. Двенадцать десять. Похоже, «наперекосяк» налицо. Жаннета – особа пунктуальная. Правда, мужик об этом не знает, поэтому пока спокоен. Вот он цепляет чашечку одним пальцем, подносит ее ко рту и делает глоток. Аккуратно ставит обратно на стол и поворачивает голову к окну. Но он же… Я не успеваю додумать свою мысль, как треньканье моего мобильника отвлекает мое внимание.– Олька! – вопит в трубку изо всех сил Жаннета.– Ты где? – Я отползаю за свой столик.– Только что вырвалась из пробки! – продолжает вопить она. – Ужас! Он там?– Да, – отвечаю я. – Слушай, – я мнусь, – он… он какой-то… – И наконец моя мысль материализуется в слова: – старый. У него плешь на макушке.– Да ну и ладно, – уже спокойнее говорит Жаннета. – Не до мелочей. Буду ему звонить…– Звони, – поддакиваю я, – иначе уйдет. Через сколько будешь?– Скоро. – И Жаннета отключается.Я опять вскакиваю из-за стола. Семейка по соседству опять отставляет свои чашки и таращится на меня. И опять мне на них плевать. Подкрадываюсь к проходу и вижу, как мужик разговаривает по телефону. Заканчивает, кладет аппаратик на стол, цепляет пальцем чашечку и опять тянет из нее кофе. Уфф! Слава богу, думаю я, не нервный. Можно и в туалет сходить. Даже нужно, вдруг потом будет не до этого.Я возвращаюсь на свое место ровно через семь минут, мельком отмечая, что мужик бездвижно торчит за своим столиком. Молодчина, успеваю подумать я и вижу Жаннетин джип, паркующийся напротив кофейни. Нет, хоть я и обещала не высовываться, но момент их встречи пропустить не в силах. Я встаю, чем в очередной раз пугаю до смерти официантку, делаю ей успокаивающий жест рукой и осторожно выглядываю из-за угла.Жаннета в длинном кожаном плаще, на высоченных шпильках и в темных очках тяжело наваливается на входную дверь. Та легко распахивается, и Жаннета, не удержав равновесия, пролетает почти на середину первого зала, оставляя за спиной и стойку, и столик «у самого выхода», и мужика за ним. Я вскидываю руку в знак приветствия, но не уверена, что она видит меня. Она утверждается на своих шпильках, разворачивается и делает два шага по направлению к мужику. Тот безмятежно попивает свой кофе. Жаннета доходит до него, левой рукой снимает темные очки, правой легонько касается плеча мужика. Тот вздрагивает, расплескивая кофе, и оборачивается. Жаннета вскрикивает, роняет очки и зажимает рот рукой. Я издаю утробный стон и начинаю икать. Мужик медленно поднимается из-за стола и оказывается… Колюней. Глава 16 – Лелька, как я рада тебя видеть! – первое, что я слышу, пересекая в понедельник порог офиса.– Привет, Галка, – с некоторой заминкой говорю я.– Привет, дорогая. – Она тискает меня в своих объятиях. – Даже не ожидала, что так соскучусь по тебе за эти дни. Как съездила?– Хорошо. – Я судорожно цепляю на лицо идиотскую улыбочку. – А как у тебя дела?– Нормально, – отвечает Галка, сопровождая свои слова легким пожатием плеч, – что им сделается?– Да, действительно, – криво усмехаюсь я, – у тебя же всегда все ол-райт.– Так все-таки, – не унимается Галка, – как там московский офис? Есть на что посмотреть? – И она заговорщицки подмигивает мне.Неожиданно для самой себя я принимаюсь рассказывать ей историю с Альбертино. Да, не собиралась, но так вышло – нужно же что-то говорить, а в голову лезут только Жаннета с ее неуемным желанием почувствовать себя матерью да Колюня с таким же точно неуемным желанием, но прямо противоположного свойства. Поэтому Альбертино сейчас – это спасение.– Ух ты! – вскрикивает Галка и вся лучится от удовольствия. – Вот это я понимаю! Ты среди нас просто рекордсмен!– По какой части, если не секрет? – внезапно слышим мы мужской голос.М.А. собственной персоной.– Доброе утро, – склоняем мы головы в приветственном кивке.– Доброе, – соглашается он, сохраняя на лице официальную улыбку. – Так поделитесь, в чем наша Ольга Николаевна рекордсмен?«В охмурении мужиков на семь лет моложе себя», – я знаю, именно это вертится у Галки на языке, но она берет себя в руки и, кокетливо потупив глаза, отвечает:– По части плавания.Ого! Надо же было такое придумать. Хотя, я понимаю, Галке просто не пришло в голову ничего более подходящего. Я невольно начинаю смеяться.– А что в этом смешного? – недоумевает М.А. – Вы ходите в бассейн?– Раз в неделю, – сквозь смех отвечаю я. – И все мои успехи заключаются в том, что за сорок пять минут сеанса я проплываю четыре дорожки.– А они? – М.А. прищуривается.– Они умирают на трех.– Завидую, – неожиданно говорит М.А.– Кому? – удивляюсь я.– Вам. Сам никак не дойду да бассейна. – Он изображает прощальный кивок и покидает нас.– Нет, ну какой все-таки мужик, – с тоской в голосе произносит Галка. – Жаль только – не про нашу честь.Она всегда так говорит, а я всегда в таких случаях отвечаю ей вопросом: «Как там наш Колюня?» – кто-то же должен ей хоть изредка напоминать о взятых на себя двенадцать лет назад обязательствах. Но сегодня я крепко стискиваю зубы и молчу. Галка берет с меня слово испить чуть позже кофе и удаляется в свой кабинет. Я бреду в свой, включаю компьютер, поливаю цветы и усаживаюсь за стол с единственным желанием наконец-то выкинуть из головы события субботы. Не получается.Узнав в будущем папаше Колюню, Жаннета впала в ступор.. Собственно, мы все трое пребывали в примерно одинаковом состоянии, только они – у входа, а я – в соседнем зале. Честно говоря, там я и решила остаться до тех пор, пока Колюня не покинет помещение. «К чему усугублять ситуацию, – думала я. Однако Жаннета считала иначе. Очнувшись от первого шока, она повернулась в мою сторону и призывно махнула рукой. Колюня вторично вздрогнул и тоже повернул голову. Ужас, исказивший его лицо при появлении Жаннеты, сменился гримасой обреченности. Два свидетеля – это уж слишком.– Привет, – сказала я, подойдя к ним. – Может, присядем и поговорим?Жаннета благодарно взглянула на меня. Мы расселись вокруг столика и заказали по двойному эспрессо.– Ну, – спросила Жаннета, сделав несколько глотков и от этого придя в себя, – что будем делать?И тут Колюня поразил меня. Нет, он не стал биться головой о стол. Не стал стенать и оправдываться. И уж тем более не стал крыть Галку на чем свет стоит (хотя, признаться, было за что). Он размешал сахар в своем кофе и ровным голосом сказал:– Решать тебе. Если тебя смущает мое отцовство и ты предпочла бы, чтобы отец ребенка, которого ты собираешься усыновить, был тебе неизвестен, то тогда пьем кофе и расходимся. Если же для тебя это не имеет значения, то задавай свои вопросы.– Какие вопросы? – спросила ошарашенная Жаннета.– Ну, конечно, не о том, как я дошел до жизни такой, – усмехнулся Колюня. – Ты ведь хотела что-то уточнить по поводу моего здоровья, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35