Истерия и в самом деле почти детективная. Он действительно Уоррен Хупер. И это именно с ним мы переписывались долгое время. И это именно он мечтал о саде с экзотическими птахами. Его, и ничье другое, чувство юмора так пленило меня. А я, как выяснилось, пленила его. Своим умом, широтой интересов, умением увидеть в жизни прекрасное…«Хотелось бы знать, – мелькает в голове мысль, – насколько хорошо знает английский М.А.?»– Но фото? – перебиваю я Уоррена. – На фото был не ты.– Не я, – смеется он. – Мой кузен.– Зачем? – недоумеваю я.Он краснеет. «Они, наверное, все там такие неиспорченные в своей Австралии», – думаю я, с умилением наблюдая, как краска заливает его лицо. Боковым зрением замечаю оживление в рядах зрителей, но не хочу отвлекаться на них сейчас.– Зачем? – повторяю я.– Знаешь, – запинаясь, говорит Уоррен, – так много случаев, когда девушки хотят выйти замуж, а говорят, что просто им интересен мой внутренний мир…Ясно.– Русские девушки? – уточняю я.Уоррен сокрушенно кивает.Яснее не бывает.– Черт! – до меня вдруг доносится Димкин голос. – Я вспомнил, где вас видел!– Поэтому я отправил тебе фото Руди, – продолжает Уоррен.– И где же? – вежливо осведомляется М.А.– Но тебя это совсем не испугало…Испугать не испугало, но отплывать в далекую Австралию расхотелось.– МАДИ, ОПД, верно?Эй, эй, эй, о чем это они?– И ты продолжала писать мне. Я был восхищен, – тихонько гудит над моим ухом Уоррен.– Да, – усмехается М.А. – А вы тоже МАДИ заканчивали?– Только AT.Госссподи, вот до чего они сейчас договорятся? Я чувствую, как у меня начинается нервный тик под левым глазом.– Восхищен, – автоматически повторяю я за Уорреном. – Почему же ты тогда перестал писать?– Сломался компьютер, – разводит он руками. – И твой адрес потерялся.– Вы там и познакомились с Ольгой Николаевной? – М.А. полон вежливого интереса.– Не-ет, – веселится Димка, – мы еще в школе учились вместе. Вот и поступать решили вместе.– Но у меня был твой почтовый адрес, и я писал тебе на него, но ты не ответила. – Уоррен устремляет на меня печальный взгляд.– Я ничего не получала, – возражаю я.– Возможно, письмо потерялось, – предполагает Уоррен.– Жаль, но не могу ответить вам взаимным признанием, что помню вас, – церемонно говорит М.А.– Да ладно, – машет свободной от торта рукой не склонный к излишней куртуазности Димка. – Мы ж на разных факультетах да и на разных курсах учились, – и добавляет: – Я-то тебя с баскетбола запомнил.– А потом появилась возможность попутешествовать, – опять широко улыбается Уоррен, – и я подумал, почему бы мне не посетить Россию.– Странно, – задумывается Димка, – а Ольга не говорила, что у нее в конторе есть кто-то из МАДИ.Я знаю, что я сделаю сразу же после д. р., – убью Димку. Причем буду резать по кусочкам.– Действительно, странно, – соглашается М.А.– И познакомиться с тобой. – Улыбка Уоррена становится еще шире.– Может, не знала, что ты тоже… – предполагает Димка.– Так редко можно найти человека, с которым бы было легко общаться, – признается Уоррен. – Я решил, что нелйзя это оставлять на волю судьбы.– Уверен, что знала, – спокойно говорит М.А. – Нам доводилось сталкиваться…Я вздрагиваю. Внутри становится горячо-горячо, а в ушах раздается неприятное позвякивание. Он… Неужели… Ну, я и дура! Конечно, он все помнит.– …Только тогда у нее были длинные вьющиеся волосы, – заканчивает свою мысль М.А.– Значит, – хохочет Димка, – это было на третьем курсе, потому что как раз тогда она сделала эту жуткую химию.Я судорожно сглатываю слюну и, похоже, сейчас рухну на асфальт.– И вот я здесь, чтобы познакомиться с тобой поближе… – Уоррен пристально смотрит мне в глаза.– Да, – тихо говорит М.А., – это было на третьем курсе.– …вдруг из этого получится что-нибудь серьезное.Бац! Из проезжающей мимо машины вылетает пустой пакет из-под сока и шлепается прямо рядом со мной. Я подпрыгиваю на месте и выхожу из ступора. Уоррен поднимает пакет и с отвращением разглядывает его, потом озирается в поисках урны.– Давайте, – говорит М.А., протягивая руку за пакетом.Я как завороженная наблюдаю за процессом передачи пакета от одного Мужчины с Большой Буквы к другому, ибо, несомненно, Уоррен – представитель этого славного племени. М.А. принимает пакет, идет к урне и выбрасывает его. Все это молча. Димка переминается с ноги на ногу и тихонько похихикивает. Уоррен с обожанием – да-да, уверяю вас – с обожанием смотрит на меня. М.А. поворачивается к нам, перехватывает взгляд Уоррена и внезапно говорит очень начальническим голосом:– Ольга Николаевна, нам нужно поговорить.Я в замешательстве бормочу:– Да-да, конечно, – поднимаю глаза на австралийца и мямлю: – Мне нужно на работу.Он вскидывает руки в жесте «сдаюсь-сдаюсь»:– Конечно.Я забираю торт из Димкиных рук и делаю шаг к двери, предупредительно распахнутой передо мной М.А.– Эй, Алька, – слышу я за спиной, – а что мне с ним делать-то?– Откуда я знаю, – растерянно отвечаю я.– Ну, ты даешь! – возмущается Димка. – Он же к тебе приехал!– Ольга, – вмешивается Уоррен, – я поеду сейчас в отель, а вечером, – он лезет в карман и достает визитку – позвони мне. пожалуйста.– Да-да, – киваю я, пряча визитку в сумочку, – обязательно. – Поворачиваюсь к Димке: – Димка…– Я понял, – бурчит он. – Блин, ну, как всегда.М.А. терпеливо ждет, когда мы закончим, и держит дверь. Через нее уже успешно прошло человек шесть. Наконец, я ныряю в холл, он следует за мной. Вот сейчас будет выволочка. Вот еще бы знать, за что именно. Глава 31 Я вхожу в холл, М.А. молча следует за мной. Направляюсь к двери на лестницу – пусть, если хочет, едет на лифте, я уже привыкла ходить по лестнице и не собираюсь менять из-за него свои привычки. М.А. притормаживает рядом с охранником и что-то тихо говорит ему. Охранник слушает его, кивает, потом скрывается в своей стеклянной будке и возвращается через пару секунд, держа в руках какой-то ключ. М.А. рассыпается в благодарностях и идет ко мне.Понятно. У нас в здании, на третьем этаже, есть курилка «для своих». Курят там крайне редко, но вот если кому нужно потолковать, не привлекая к себе внимания, то курилка в их распоряжении. Быстро, однако, М.А. освоился здесь. Итак, где состоится промывание мозгов, я уже знаю, еще бы узнать, на какую тему оно будет. Но М.А. продолжает молчать. Мы поднимаемся на третий этаж и подходим к двери, он открывает ее ключом и делает приглашающий жест, мол, заходите.Я захожу. Солнце заливает небольшую комнатку, в которой стоят диванчик, два кресла и стеклянный столик. М.А. следует за мной, закрывает дверь и идет к окну. Открывает его. Свежий теплый воздух врывается в курилку. Я ставлю торт на стол. «Любопытно, – думаю я, – неужели Уоррен специально приехал к моему д. р.?» Помнится, я писала ему о том, когда родилась. Мы еще долгое время иронизировали по поводу моих близнецовских наклонностей. Нет, но каков поворот сюжета! Он прав: при такой внешности внутренний мир – дело второе. Не прими он превентивных мер в виде фото своего братца, отбиваться ему от целой своры девиц, которых и одиннадцатичасовое путешествие по воздуху не смутило бы. Когда встретимся с ним, надо бы поинтересоваться, много ли осталось таких же стойких, как и я, продолжавших писать как ни в чем не бывало. Проклятая техника! Если бы не она, Австралия с ее тропическими птицами и длинноногими Уорренами была бы уже у меня в кармане. Я морщу лоб в легком раздражении. И только сейчас замечаю, что М.А. до сих пор не сказал ни слова. Поднимаю глаза.– Не могу понять, – произносит он, как будто только и дожидался какого-нибудь сигнала с моей стороны, – почему ты сделала вид, что не знаешь меня?Я вздрагиваю и судорожно сглатываю слюну. Не этого я ожидала, думая о промывании мозгов. А чего тогда? Да кто его знает, но точно не этого. Все мысли мгновенно испаряются из моей головы. Я молча опускаю глаза.– Сначала я подумал, – медленно продолжает он, – что от неожиданности, но потом понял, что ты и дальше собираешься делать вид, что мы незнакомы. Но почему?«Давно ли мы на «ты»?» – хочется съязвить мне, но я не делаю этого, потому что каким-то двадцать пятым чувством понимаю: «ты» – это приглашение забыть о наших официальных отношениях, «ты» – это освобождение от субординации, «ты» – это намек на то, что сейчас он – всего лишь мужчина, а я – женщина. Ну, хорошо, «ты» так «ты».– Я думала, ты меня не узнал, – тихо говорю я. – Да и вообще, мы в принципе и не были знакомы.– Конечно же я тебя узнал. – М.А. пожимает плечами, как будто хочет сказать: боже, ну о чем ты?– Я так мало изменилась? – усмехаюсь я.– Ты изменилась, – спасибо, что хоть не собирается отрицать очевидного, – но не настолько, чтоб тебя не узнать. И потом, – добавляет он, – я знал, как тебя зовут.– То есть? – Я непонимающе смотрю на него.– Ну-у, – похоже, М.А. смущен, – тогда… в институте… я узнал, как тебя зовут и на каком факультете ты учишься.– Зачем? – удивляюсь я.– Да как бы тебе сказать… – Он трет лоб. – Ты меня удивила. Вот я и решил узнать о тебе побольше.– Зачем это?– А-а… Это было очень смело с твоей стороны. Прийти к незнакомому человеку и признаться ему… – М.А. запинается и умолкает.«В любви», – мысленно заканчиваю я за него. Ужас! Меня в очередной раз бросает в жар. С ума сойти! Если бы я могла тогда предвидеть, что через пятнадцать лет мне еще придется пожинать плоды своей глупости, я бы ни за что… А он еще спрашивает, почему я сделала вид, что не знаю его!В горле растет противный комок. Сейчас буду плакать, понимаю я. Вот уж некстати. Я делаю глубокий вдох, потом выдох. Подхожу к окну, облокачиваюсь на подоконник и смотрю на улицу. Меня совершенно не волнует, что думает в этот момент обо мне М.А., главное – не разрыдаться. Я гляжу на окна соседних домов и медленно-медленно повторяю про себя несколько раз: «Все хорошо. Все рано или поздно заканчивается». Обычно это мне помогает.М.А. подходит ко мне и становится рядом.– Извини, – неожиданно говорит он. – Я законченный болван.Болван? Я поворачиваю голову. М.А. выглядит тоже как-то бледновато.– Да? – бормочу я.– Я видел это немного по-другому, – продолжает он. – А сейчас вдруг подумал, что, наверное, это был не самый приятный момент в твоей жизни… – Он делает паузу и вопросительно смотрит мне в глаза.Я неуверенно пожимаю плечами.– И потом, – он отводит глаза и устремляет взгляд в окно, – эти мимолетные студенческие увлечения… Кто там их помнит! А любое упоминание спустя много лет после этого уже только раздражает, верно?Я уже открываю рот, чтобы сказать: «Ну да, ну да», – и тут вдруг соображаю, что ведь это он о моем «мимолетном студенческом увлечении» говорит сейчас. То есть о себе.Мимолетное! Куда там! Мимолетные были до этого и после этого. Как только в моей жизни пятнадцать лет назад появился М.А., все изменилось. Смешно, но я поняла это только сейчас. Все мои тридцать семь кандидатов плюс штук пять на последних курсах института – были призваны отодвинуть в прошлое и совсем стереть из моей памяти образ М.А. Они об этом не знали. Впрочем, я и сама этого не осознавала. Но жила именно с этим.Каждого я сравнивала с М.А. И ни один не выдержал сравнения. Кто-то приблизился к идеалу (как Майкл, например), кто-то нет, но серьезных конкурентов у М.А. не оказалось. Нет, я, разумеется, уже выросла из коротких штанишек и отлично знаю: идеальный мужчина – это фантом, иллюзия, несбыточная мечта. М.А. при близком рассмотрении тоже наверняка не подарок. Так же, как и любой другой мужик из плоти и крови, бросает грязные носки где ни попадя, так же забывает о тебе, узрев футбольный матч в программе передач, так же хотя бы один раз в жизни не принесет цветов в твой д. р., так же храпит во сне и так же вопит, когда ты перекладываешь его вещи на другое место. Ну да. Только какое это имеет отношение к моим чувствам?Чувства… Я окончательно загрустила. Какого черта нужно было заводить эти экскурсы в прошлое именно сегодня, в мой д. р.? Вот уж невезуха так невезуха эта неразделенная любовь! Видно, так мне на роду написано. Буду теперь продолжать жить так, как жила. Будут вокруг меня болтаться абсолютно ненужные мне Альбертино и Уоррены, а единственный и неповторимый будет вызывать меня в свой кабинет, чтобы обсудить планово-аналитические вопросы, а потом будет удаляться по своим таинственным личным делам в обнимку с Аленой. Лет пять я еще так покувыркаюсь, потом нервы сдадут окончательно, я выскочу замуж за того Альбертино или Уоррена, который в этот момент будет поблизости, и – прощай моя великая любовь!Я издаю тяжелый вздох, М.А. отрывает свой взгляд от голубя на карнизе дома напротив и внезапно молвит:– Может, поужинаем вместе? Я вздрагиваю. Что такое?– Э-э… – мямлю я.– Нет, не сегодня, – поспешно говорит он, – я понимаю – день рождения и все такое прочее. Но может быть, в другой день?Поужинать?! С ним?! С чего это?– Начнем наше знакомство с чистого листа, – как будто подслушав мои мысли, предлагает М.А. – Выкинем из памяти старые дела и будем считать, что встретились только сегодня.Выкинуть старые дела из памяти? Я задумываюсь. Это, конечно, хорошо, но – позвольте! А как же?..– А как же Алена? – выпаливаю я.– Алена? – хмурится М.А. – При чем тут Алена? А-а… – Он ухмыляется. – Да-да, как же я забыл. Ты здорово тогда повеселила ее, просветив наконец-то, отчего все от нее шарахаются.– В чем причина веселья-то? – неприязненно говорю я.Всю мою грусть как рукой снимает, и я начинаю тихонько злиться.– Всего-навсего в том, – продолжает ухмыляться М.А., – что вы пытались припутать нам чуть ли не инцест.– Как это? – бурчу я.– Алена – моя двоюродная сестра. Ты разве не заметила фамильного сходства?Уппс! Вот это да!– Но почему же…– Почему никто ничего не знал? – Он качает головой. – Ну, представь себе – ваши сразу начали бы бурлить. А так Алена скоро уедет работать в московский офис…– В московский офис? – перебиваю его я.– Да, – он внимательно смотрит на меня, – она выходит замуж через полтора месяца, он – москвич. Московский офис – это вполне логичное решение, ты не находишь?– Вероятно, – индифферентно бормочу я. – А кем она там будет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35