Я принимаю из ее рук бутерброд и пододвигаю к себе чашку чая. С Ларисиной логикой не поспоришь. Можно, конечно, попытаться… Что я и делаю. »– Он сам по себе такой, – невнятно говорю я, откусывая бутерброд. – Его не надо провоцировать. Видела бы ты, как на него там девчонки вешались.– Да будет тебе. – Лариса снисходительно смотрит на меня. – Девчонки – это же совсем не то, что ты. Ты для него – интрижка с вышестоящей властью…– Чепуха, – протестую я, – он мне не подчиняется.– Но он-то не может этого знать точно, – резонно замечает Лариса. – Так что это было рискованно с его стороны. Знаешь, мужики такие нынче пошли предусмотрительные, их никак не заподозришь в порывистости. Они все просчитывают. И твой юный друг не полез бы к тебе, если бы не был на сто процентов уверен, что не получит отпор.Я молча жую бутерброд.– Да нет, – продолжает Лариса, – это я так, к слову. Ничего ведь такого не случилось. Потусовалась, потанцевала, поцеловалась с симпатичным парнем. Он очень симпатичный?– Не то слово, – киваю я. – И представляешь, зеленые глаза!– Но все-таки, – после продолжительной паузы опять принимается за меня Лариса, – на черта ты стала с ним целоваться? Или пока мы с тобой не виделись, ты превратилась в похитительницу сердец моложе тридцати?Я криво усмехаюсь. Какая к дьяволу похитительница? Чувствуешь себя так, как будто соблазняешь собственного племянника.– Да ну, что ты! Просто там… – я мнусь, подбирая слова, – было так весело… И вообще… атмосфера… И знаешь, он все-таки такой милый…Лариса буравит меня своим взглядом и явно не верит ни одному моему слову. Я, честно сказать, сама верю себе с трудом. Но что еще можно к этому добавить, не представляю. Разве всегда точно знаешь, почему целовалась с тем или иным мужиком? Это накатывает внезапно, независимо от того, что ты думаешь. Целоваться и думать – вещи, регулируемые разными органами. Ты можешь с наслаждением целоваться и думать о том, какой он козел. И наоборот, признавать за ним всяческие достоинства и не помышлять о поцелуе.– Ну, Лариса, – ною я, – отстань. Не знаю. Накатило.С Ларисой, как и с Жаннетой, мы вместе учились в институте. Если составить список самых близких мне людей, то Лариса будет стоять в нем на четвертом месте, после родителей и Жаннеты. И при этом, как ни покажется странным, подчас знает обо мне больше, чем Жаннета, занявшая третье место. Этому есть простое объяснение – ее удаленность от меня. Бывает, лучше поделиться какой-нибудь проблемой с Ларисой, обитающей в Москве, чем бежать с ней к Жаннете. К тому же она обладает уникальным даром раскладывать все по полочкам. Вот и сейчас она наливает нам по второй чашке чая и приступает к своему любимому занятию.– И все? – уточняет она. – Весело, атмосфера, милый… Это все, что ты можешь сказать в свою защиту?– А у тебя есть какие-то дополнения? – Любопытно было бы знать, что еще она могла наковырять в моем рассказе.– Не знала, Олька, – Лариса постукивает ногтями по столу, – что ты такая мстительная особа.– Э-э… – озадачиваюсь я. – Ты это о чем?– Мужик в пыль рассыпался, чтобы тебе было не противно в этой командировке, а ты, как маленькая девочка, – капризить вздумала.Моя нижняя челюсть достигает своего крайнего нижнего положения. Я делаю над собой усилие и возвращаю ее на место.– Ты это о чем? – повторяю я.– О твоем замдиректора.– А он-то тут при чем? – продолжаю недоумевать я.Лариса смотрит на меня, как на обреченную в палате реанимации. Вот черт! Я вздыхаю и с остервенением принимаюсь мазать себе второй бутерброд.– Рассказывай, – велит она.И я рассказываю ей все. И ту давнюю историю своего неудавшегося визита к Максиму. И то, как он появился у нас в офисе. И про безупречную Алену.– Вот, представляешь, – завершаю я свое повествование, – каких только не бывает совпадений. Я уже сейчас думаю, чего я так пугнулась его в первый момент? Ну, было дело – показала себя полной дурой. Но так ведь сто лет назад. В зеленой юности. С кем не бывает. Наверное, надо было бы наоборот напомнить ему об этом и вместе посмеяться. И тогда было бы проще работать рядом друг с другом. А так я постоянно на взводе: вдруг узнает? Идиотизм какой-то. Но… – я чувствую, как жалкая улыбочка появляется на моем лице, – сразу не получилось, теперь уже поздно.Лариса кивает. Я вздыхаю и запиваю свое объяснение чаем.– Ты его боишься, – замечает Лариса.– Боюсь, – признаюсь я. – Дура, правда? Он нормальный парень…– Потому что, – Лариса, похоже, не слушает мое лепетание, – он тебе просто-напросто нравится.– Но… – Я растерянно смотрю на нее.– Олька, милая, – Лариса гладит меня по руке (она одна из немногих, от кого я согласна терпеть такой интим), – не нужно прятать голову в песок. Лучше вытащить проблему наружу и решить, что с ней делать.– Какую проблему? – тихо спрашиваю я.Лариса с сочувствием взглядывает мне в глаза, встает и берет в руки турку:– Может, лучше по кофейку?– Давай, – машинально соглашаюсь я.Она права. М.А. мне нравится. И что греха таить, до чертиков нравится. Я отчетливо поняла это на вокзале. Конечно же он интересный во всех смыслах мужчина и способен увлечь любую – ну, или почти любую – женщину. Но дело даже не в его внешней привлекательности и обаянии, не то главное. Главным было ощущение, что он не такой, как все. Мне нравится, как он говорит, как улыбается, как водит машину, как носит одежду, как ходит, даже как щелкает по клавишам своего ноутбука. Вы не замечали, что у каждого человека своя манера шлепать по клавишам, так вот манера М.А. импонировала мне, как ничья иная. Он душится «правильной» туалетной водой, выбирает «правильные» галстуки, «правильно» держит паузы и «правильно» читает окружающих. Он даже не раздражает, когда ест, и, что самое интересное, не смущает меня своим присутствием, когда я ем сама, хотя это для меня всегда было целой проблемой. Да, он всем хорош.У него только два недостатка. Первый: он – мой коллега и, значит, неподходящий объект для романа. Второй: у него есть Алена. Думаю, этого достаточно, чтобы отпугнуть меня. Поэтому – Лариса права – я предпочитаю запрятать голову подальше, то есть загнать свои переживания в клетку и навесить на ней огромный замок.– Ну хорошо, – сдаюсь я, – нравится. Вот ты и выжала из меня признание. Толку-то с того. Что теперь с этим делать?Разговор переходит в фазу, которую Лариса любит больше всего. Практические действия. Их планирование и претворение в жизнь. В этом она не знает себе равных. Она ставит турку на огонь и энергично начинает:– Варианта два. Либо ты его берешь, либо бросаешь.– Удивила, – бормочу я, – я и так это знаю.– Ну и? – Она испытующе смотрит на меня.Как его брать? По моему глубокому убеждению, брать можно только человека, к которому не испытываешь никаких чувств. Вот тогда выбираешь тактику и следуешь ей. И обычно добиваешься своего. Спорт, ничего более. Но когда мужчина вызывает в тебе дрожь и слабость не только в ногах, но и в мозгах – тут уже не до тактики, тут бы выжить. Нет, брать можно, только будучи абсолютно спокойной и беспристрастной. Я качаю головой:– Труба дело.– Тогда, – Лариса правильно понимает меня, – брось, пока не влипла ни во что.Угу. Но что-то мне говорит, что я уже влипла, и крепко. Потому что – что уж тут кривить душой! – и рассыпала два дня свое обаяние в офисе направо и налево, и уходила вчера из офиса чуть ли не под руку с Альбертино, лишь для того, чтобы выбросить образ М.А. из головы. Вот только ничего из этого не вышло.– Доброе утро, – сухо сказал он мне сегодня утром, позвонив по телефону, – как ваши дела? – и, выслушав мой отчет о том, что все о'кей, сообщил: – В три за вами заедет Алексей и отвезет вас на вокзал. Счастливо вам добраться домой.– Спасибо, – пробормотала я, подумала секунду и все же рискнула продолжить: – Значит, вы…– Я выезжаю завтра, – официальным тоном ответил он, – закончу сегодня кое-какие дела. Так что до встречи в офисе.– Да, – разочарованно проговорила я, – до понедельника.Крохотная надежда сидеть рядом с ним в поезде угасла. Но к чему сейчас думать об этом? Надо срочно поговорить о чем-нибудь другом, иначе я впаду в слезливое настроение.– М-мм… – я смотрю на часы, – Ларис, что это мы все о моих заморочках? Тебе уже скоро бежать. Расскажи лучше, что у тебя нового?– Нового? – Лариса всерьез задумывается. – Особо ничего. Но вообще все отлично. – Она быстро разливает кофе по чашкам. – Работы море. Заключили два крупных контракта с гостиницами на поставку им тканей, и теперь не продохнуть. – Она с удовольствием прищуривается. – У Андрея тоже все нормально. Собирается на курсы руководителей, говорит, что ему не хватает знаний по работе с персоналом, а я так считаю: это все наживное. Теория теорией, но основное – опыт. Но, – она пожимает плечами, – хочется ему, пусть поучится, – и скороговоркой продолжает: – Мальчишки увлеклись теннисом, а вот Наташку спортом не заставить заниматься. Девочка, что сказать. Но зато она вдруг сама захотела заниматься музыкой. Я думаю, это здорово. Да, кстати, – Лариса смеется, – не поверишь, купили землю в пригороде и хотим строить дом. Это будет нечто! Заказали пока проект. Денег стоит кошмарных. Короче, все теперь при деле, каждый придумывает, чего бы ему хотелось в этом доме. Безумие какое-то…Я пью кофе и разглядываю се. Прекрасный цвет лица, ясная улыбка, безмятежный взгляд. И это при страшнейшей занятости. Наверное, так и нужно жить. Не морочить себе голову, а обзавестись семьей, родить детей и погрузиться в быт с головой. Жизнь будет расписана по минутам, голова будет забита простыми вещами, и места для романтических бредней наподобие моих там не останется. Девчонки правы: романтика и семейная жизнь несовместимы. Я бы добавила: романтика и жизнь как таковая несовместимы.Хотя… Я вспоминаю зеленые глаза Альбертино. Он звонил сегодня уже два раза. Просто чтобы узнать, как я. Это ли не романтика в наше время, когда недельное знакомство уже тянет на серьезный роман? Нет, тут же решаю я, это точно не романтика – потому что Альбертино, каким бы милым он ни был, мне абсолютно ни к чему. Глава 15 – Олька, привет! – неожиданно слышу я, выходя из своего пятнадцатого вагона на перрон.Жаннета? Что она здесь делает? Провожает кого-то?– Нет, – отвечает она на мой вопрос, – тебя встречаю.Что происходит в этой жизни? Раньше, бывало, не допросишься никого, чтобы встретили и помогли добраться до места назначения, а сейчас – я бы, может, и предпочла прибыть тайком, без лишнего шума, ан нет, никто меня не спрашивает. Просто приезжают на вокзал и ставят меня перед фактом.– Так поздно, – бормочу я. – Зачем себя утруждала?Но уже через пару секунд понимаю, что утруждала себя Жаннета не ради меня, а ради своей собственной персоны. Она не вырывает у меня из рук сумку, не бросается на шею, смотрит как бы сквозь меня и явно думает о чем-то своем. Однако отвечает:– Какие тут труды… – И молчит после этого.– Э-э… – говорю я. – Ну что, поехали?– Поехали, – кивает Жаннета.Мы медленно идем по перрону. И молчим. Меня начинает разбирать любопытство. Но начинать разговор с упорно молчащей Жаннетой – занятие сложное. Поэтому я приступаю издалека.– Тепло, – говорю я.– Угу, – мычит она.– А в Москве прохладно, – продолжаю я, – и мокро.– Ну надо же, – откликается Жаннета.Видимо, спохватывается, что мало похожа на обычного встречающего, и интересуется:– Как поездка?– Нормально, – отвечаю я.– Что народ в московском офисе?– То есть?– Ну, какой? – с трудом формулирует свои мысли Жаннета.– Народ как народ, – я взмахиваю рукой, – нормальный.– То есть все было хорошо? – уточняет она.– Абсолютно, – не колеблясь, подтверждаю я.Не о чем рассказывать. Хотя я, конечно, кривлю душой. А М.А.? А юный Альбертино? Но почему-то мне не хочется говорить об этом. Или оттого, что я уже выложилась до последнего вздоха Ларисе, или оттого, что сама пока не разобралась в том, что означают для меня и М.А. с его внезапным вниманием, и Альбертино с его никак не объяснимым обожанием. А раз не разобралась сама, то нечего грузить и Жаннету. Галке тоже ничего не скажу. Они начнут вертеть ситуацию и так, и эдак, довертятся до каких-нибудь выводов и преподнесут мне ;;,: как истину в последней инстанции. И я уйду, запрограммированная от пяток до макушки, без единой собственной мысли на этот счет. Нет, не желаю. Вот когда соображу сама, что к чему и нужно ли мне все это, тогда и обнародую свои приключения. Фыркаю – тоже, нашла приключения!– Ты чего? – с подозрением в голосе осведомляется Жаннета.– Да так, – отмахиваюсь я, – вспомнила, как ехала туда.Падение с полки в кромешной темноте и мужики, лишенные по моей вине сна, приводят Жаннету в состояние, более пригодное для дальнейшего общения.– Ну, Олька, ты даешь! – веселится она. – Везде найдешь приключения.– Не я их, – поправляю ее я, – а они меня. Ты-то сама как?– В задумчивости, – отвечает она.– Вижу. По поводу?Мы подходим к Жаннетиной машине. Другой бы на моем месте побоялся садиться в автомобиль с «задумчивой» Жаннетой за рулем, но я слишком давно знаю ее и говорю вам с уверенностью: Жаннета – редкостный водительский экземпляр. Всю свою томность и нервозность она оставляет всегда за дверцей машины. Как только она усаживается на место водителя и поворачивает в зажигании ключ, ее не узнать. Я люблю ездить с Жаннетой. Многие мужики уступают ей в хладнокровии и быстроте реакции. Поэтому я спокойно загружаю в багажник сумку и устраиваюсь на переднем сиденье. – Куда едем? – вдруг спрашивает Жаннета.– Куда? – удивляюсь я и взглядываю на часы – пять минут одиннадцатого. – Домой, куда же еще. Или у нас есть варианты?Вот сейчас все выяснится, думаю я. Если Жаннета скажет: «Домой так домой», – то значит, просто проезжала мимо вокзала и весь ее задумчивый вид не имеет ко мне никакого отношения. Если же потащит меня в присутственное место, то…– Может, посидим где-нибудь? – предлагает Жаннета. В голосе сквозят умоляющие нотки.Я откидываюсь на спинку кресла и мысленно глажу себя по пузу. Нет, ну какой я мастер! Угадала! Ей что-то нужно от меня. Разговор по душам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35