Теперь будет задираться в отместку.
В тот самый вечер, когда Айван признался, что работает у пастора Рамсая, выяснилось, что Богарт и компания знают Длиньшу и относятся к нему с нескрываемым презрением.
—Хрен чертов, — сказал тогда Видмарк.
—Смотритель целок в приходе Козлиной Бороды, — добавил Богарт со смехом.
По их словам, Длиньша шпионит за всеми молодыми девушками в церкви и докладывает пастору о каждом их контакте с молодыми людьми. Он не гнушается и прямым шантажом, только бы затащить их в свою постель, поскольку, как они говорят, какая же девушка захочет такую обезьяну?
—Он низкий и подлый человек, раскал, который все врет про девок, — суммировал Богарт. — Ты знаешь, откуда взялось его имя — Длиньша?
Когда Айван отрицательно покачал головой, все начали усмехаться в предвкушении общеизвестной истории, которую придется рассказать снова по причине неведения Айвана. Кажется, во всем Западном Кингстоне не было человека, про которого у них не нашлось бы своей жестокой и возмутительной истории.
Богарт устроился поудобнее у костра и сделал глубокую затяжку из трубки-кучи. В его глазах засверкали злые искорки.
—Этого Длиньшу по-настоящему зовут Рафусом, — сказал он с улыбкой. — Ты видишь, какой он уродливый и косматый? Говорят, когда он впервые приехал в город, он был еще страшнее.
Согласно рассказанной истории, Рафус работал садовым мальчиком у какого-то богача — торговца или вроде того. Там же работала изумительно красивая черная девушка по имени Талия, выполнявшая обязанности няни. Рафус был пленен молодой девушкой, но ей и в голову не приходило обращать на него внимание, и чем больше она его игнорировала, тем сильнее разгоралась его страсть.
Как-то в полдень Рафус болтал с другими садовыми мальчиками на перекрестке, когда появилась Талия, вышедшая на прогулку с детской коляской. Она шла, невероятно обольстительная в своей накрахмаленной белой форме, высоко держа по ветру и свой нос, и свой зад.
Разговор затих, все уставились на нее. Талии явно польстили восхищенные взгляды: ее походка стала еще раскованнее, а выражение лица высокомернее. Рафус опрометчиво, чтобы произвести впечатление на приятелей, дерзко крикнул ей:
—Куда идешь, Талия, любовь моя?
Талия остановила коляску, уперла руки в бока, презрительно надула губки, и с ног до головы прошлась по Рафусу взглядом, исполненным высочайшего презрения.
Пожалев о своей несдержанности, Рафус умоляющим взором просил не уничтожать его, но было уже поздно.
—С каких это пор мы стали друзьями, а? — с удивлением проговорила она. — Я — любовь твоя? Что мне до таких, как ты? Что у тебя есть из того, что я хочу? У тебя есть деньги? Симпатичный облик? Приятный цвет? Образование? Нет! Ничего хорошего я в тебе не нахожу. Ты страшный, ты бедный, ты невежественный, ты черный. Когда увидишь, что я иду по улице, никогда со мной больше не заговаривай, понял? — Она причмокнула, тряхнула головой и пошла прочь, ее гордая батти так и подрагивала от негодования.
—И ко всему прочему, ты — никто, безмозглый садовый мальчик, — крикнула она через плечо. — Ты думаешь, деньги садового мальчика мне нужны?
Если бы она не добавила этих слов и опустила ту часть речи, где говорилось о бедных и черных, парни наверняка махнули бы рукой на унижение Рафуса, посчитав его, конечно, жестоким, но заслуженным.
Но этими словами она и их включила в общий список. Да, ман, девка из числа наглейших, решили они. Ей нужно преподать незабываемый урок. Но как это сделать? Понятно, что ни с кем из них ни в какие отношения она вступать не собиралась. Мысль о том, что при своей привлекательности она может найти себе любовника побогаче, даже с автомобилем, глубоко терзала их. Слухи, что она гуляет со своим богатым белым хозяином, стали причиной дополнительного раздражения. Но предложение написать письмо его жене, чтобы Талию уволили, было отвергнуто как подлость. Слишком грубым показалось и схватить ее, раздеть и отправить домой нагишом. Рассматривались и другие идеи, но ни одна так и не была принята, и, если бы не настойчивость Рафуса, случившееся наверняка предали бы забвению. Как философски заметил один из ребят:
—Ладно, если я не могу ее достать, рано или поздно это сделает мой брат.
—Какой еще брат? Что ты имеешь в виду?
—Да кто угодно, любой человек.
Но Рафус, уже тогда выказавший первые признаки своей низости, предложил сыграть на слабостях Талии. Он решил прибегнуть к услугам Кули Роя, небывалого красавца, индуса-королька со сладкой речью и безупречными манерами, у которого к тому же был спортивный велосипед с мотором. У Рафуса были золотые часы. У другого приятеля нашлась пара новых ботинок от Джона Уайта. Вкладом третьего стала замечательная ветровка, которую прислал ему из Америки брат. Одетого по последнему писку моды Кули Роя просто невозможно было не заметить.
Во время своих дневных прогулок Талия стала замечать этого вежливого красавца. Он, однако, не спешил с ней заговорить, и, вращая педали своего велосипеда, отделывался мимолетной улыбкой и фразами типа: «Добрый вечер, мисс, как прекрасно вы сегодня выглядите». Все шло по плану: она была в равной мере заинтригована и его преуспевающим видом, и сладким взором, и вежливым безразличием. Это вам, конечно же, не садовый мальчик. Талия навела справки по своим каналам и выяснила, что он служит клерком в магазине в центре города и учится на бухгалтера в вечерней школе, по окончании которой ему светила хорошо оплачиваемая работа.
Кули Рой играл с ней, как с рыбкой, смешивая лесть и кажущуюся незаинтересованность. Вскоре они стали ходить вместе в кино, где он проявил к ней заботливость и великодушие, при этом регулярно отчитываясь о происходящем перед заговорщиками. Но Рафус, как всегда, подозрительный, обвинил Кули Роя в том, что он намеренно тянет время, только бы подольше «поразвлекаться» с девушкой на заработанные потом и кровью деньги заговорщиков.
Почувствовав, что его таланты явно недооценивают, Кули Рой обиделся и пригрозил выйти из игры. «Слушайте, господа мои, если вы думаете, что все так легко, почему бы вам самим не попробовать? Если ты заболел, ты идешь к доктору, так ведь? Я тоже профессионал, я специалист и, к тому, же классный специалист. От всех вас я требую надлежащего уважения, ман. Чо, еще немного времени — и дело будет сделано, вот увидите».
Рафус извинился, но попросил поспешить. Успокоенный Кули Рой продолжил свои прогулки, и в конце концов Талия согласилась прийти к нему в гости. Она, естественно, не знала того, что Рафус и все остальные заговорщики спрятались за дверью комнаты Кули Роя.
—Это правда? — спросил Айван.
—Да, ман, — нетерпеливо сказал Богарт. — Подожди, еще не все.
—А откуда ты знаешь, что это правда? — настаивал Айван.
—Все так говорят. Спроси любого в Тренчтауне. Я честный человек. Слушай дальше! Итак, Рой с девкой в комнате. Все остальные ждут снаружи. Когда Рафус услышал из комнаты охи и ахи, он чуть с ума не сошел. Совершенно потерял контроль над собой. У него кое-что делает ся твердым-твердым и пылает огнем, так что пришлось вытащить его наружу, чтобы остудить немного на ветру. Он слышит, как Талия говорит: «О Рой, сладкий мой, как у тебя хорошо получается…»
Но Рой ничего не говорит, а только мычит и пихает в нее. Ух — ах, ух — ах… и каждый раз, когда он пихает, все пружины так и скрипят, а девка стонет. «О, как хорошо, о, как сладко». Бедный Рафус не может уже себя сдержать, и как только Талия застонет, стонет тоже. Он был такой горячий, все парни говорили, что готовы были бежать со двора, только бы не рассмеяться во весь голос и не испортить всю игру.
Как бы там ни было, они слышат, как девка кричит: «Ооиее, Иисусе, Иисусе, Иисусе», после чего наступает тишина. Потом Рой говорит, как условились: «Я сейчас вернусь, дорогая, не двигайся». Она отвечает: «Ни на дюйм, сладкий мой, ни на один дюйм».
Слушай дальше! Когда Рафус услышал это, он стаскивает с себя одежду и начинает танцевать, скакать с ноги на ногу, и его длинный хрен торчит, как палка. Рой уходит и писает рядом с дверью, чтобы Талия слышала, зачем он вышел. Потом говорит: «Я иду, дорогая», но вместо него входит Рафус и устраивается с девкой на кровати.
Те снаружи ведут себя тихо, слушают, что будет дальше. Сначала слышат только шорохи, шуршание и скрип пружин — это Рафус устраивается на девке. Потом Талия что-то бубнит и начинает шептать голосом хриплым и сдавленным, как будто попала под пресс: «Боже мой, подожди, ман, подожди, я говорю. Подожди».
Затем она несколько раз запищала, а потом как закричит во весь голос:
— ВАЙОО, Господи Иисусе — он длиньше, чем в первый раз!
Затем хватает его в руки, и все слышат, как она начинает причитать: «Что случилось, почему он такой большой? Во мне столько места нет для такого! Ты что, убить меня хочешь, а?»
И тут они слышат, как этот чертов дурень Рафус говорит: «Пожалуйста, сладкая моя, не останавливай меня. Можно я кончу, а?»
Тут же раздается дикий грохот — это девка сталкивает Рафуса со своего живота, и он грохается на пол. Она визжит как резаная и пытается зажечь свет. "Но ты же не Рой? Какого черта ты тут? "
Но Рафус валит ее на кровать, а сам выбегает из комнаты со своей раскаленной штуковиной, которая торчит у него между ног и вдобавок ко всему плюется.
На следующее утро Талия, чопорная и затянутая в свою форму, появляется на улице с коляской, проходит мимо оград, но идет как сквозь строй. Как раз в это время все садовые мальчики, которых она так презирала, поливают свои газоны, и из-за каждой ограды приветствуют ее криками: «Господи Иисусе, во мне столько места нет для такого! Вайоо, Рой, он длиньше, чем в первый раз!»
Одну неделю она это выносила, но вскоре бросила работу без каких-либо объяснений. Рафусу дали прозвище Длиньше-чем-в-первый-раз, а затем просто Длиньша. Но и ему досталось: парни, которые его не любили, а таких было немало, стоило ему показаться им на глаза, не упускали возможности его поддразнить: «О, мисс Талия, прошу вас, можно я кончу, а?»
Пастор Рамсай был, вероятно, единственным человеком, который не знал, что означает прозвище Длиньша, подумал Айван. И этот мерзкий Длиньша разевает свой грязный рот на Эльзу?
Забыл, наверное, что с ним было! Он уже мертвым должен быть.
У этой истории было и продолжение: как-то ночью, шатаясь и захлебываясь в собственной крови, Длиньша приковылял на двор к пастору после того, как с ним поработал Король Ваппи, известный бэдмэн и драчун на ножах, которого Талия специально для этого наняла. Как говорят, то, что ходит вокруг да около, рано или поздно приходит.

ВЕРСИЯ ШПИОНА
Я давно уже обо всем догадывался, понимаете. Ясно все как день, и я одного понять не могу, как это Его преподобие ничего не замечает. Слепой, и тот бы все увидел. Но как бы там ни было, с самого первого раза мой дух невзлюбил этого чертова бвая. Не понимаю, какого рожна Его преподобие держит мальчишку так долго. Давно уже я заподозрил, что он ходит на канавы в Тренчтаун курить ганджу, пить ром и якшаться с руд-бваями. Сначала заподозрил, а теперь точно знаю, после того как он обронил словечко о Кули Рое и этой наглой девке Талии. Откуда бы он все это узнал?
Но меня голыми руками не возьмешь. Я подожму хвост и буду дожидаться удобного случая, смотреть в какую сторону ветер дует. Я заметил, кстати, как мисс Эльза пришла в мастерскую, как только Его преподобие уехал. Уже давно вижу, как она загорается, когда бвай к ней подходит. Вполне уже созревшая маленькая женщина. Возможно, красоткой себя считает, почти как Талия. Я с самого начала догадывался, что с бваем этим чистая беда, сообразил в первую же секунду. Помните, как он пришел сюда грязный и голодный? А сейчас ничего делать не хочет, кроме как слушать музыку по радио и одеваться в стильные вещи, словно самый первый красавец-раскрасавец. А с тех пор как начал собирать велосипед, и вообще перестал к работе притрагиваться. Кто знает, что он еще может тут натворить?
Вспомним-ка прошлое утро! Бвай вошел в мастерскую в десять утра, одетый в красивую шляпу и модную рубашку. Играет радио, и он пальцы свои веером растопыривает, как мальчик-звезда. Ни одного движения, чтобы приступить к работе. Нет, сэр, только напевает что-то, смотрит на велосипед и скалит зубы в улыбке. Меня не слышит, когда я говорю:
—Значит, сегодня ты надел красивую шляпу? Ничего не ответил, только цокнул языком и все слушает свою руд-бвайскую реггей-песню о Джонни-очень-плохом. Наверное, знаете: «Ходишь по дорогам, пистолет за поясом, Джонни ты плохой, ой-ой-ой». Опять меня не слышит:
—Эй, мальчик-красавчик, красивая шляпа, Джонни-очень-плохой, подай-ка мне молоток.
Знаете что он ответил, а?
—В чем дело, ты и сам можешь его взять!
Да, вы не поверите, так он ведет себя во дворе Его преподобия, это при том, что приставлен-то ко мне в ученики. Снова ему говорю:
—Нет, это ты должен взять его — ты мой ученик.
Он протянул мне молоток с самым недовольным видом. Но меня этим не проймешь. Я-то знаю что еще вчера никакой шляпы у него не было. Наверняка кто-то подарил. Говорю ему:
—Я вижу па тебе красивая шляпа!
—А что такое, тебе она нравится?
Я прямо ему не ответил.
—Ты выглядишь в ней прямо как тот Джонни— очень-плохой, не хватает только револьвера, тогда — вылитый Джонни. — Он даже улыбнулся на это; видно, и впрямь верит в то, что он звезда. Я решил опустить его немного: — Ладно, прежде чем брать револьвер, возьми-ка лучше веник и подмети как следует мастерскую. Как-никак ты мой ученик.
—Чо, тебе лучше делать всю работу самому, — сказал он. Как будто подметать полы — занятие не для него, вскочил на свой велосипед и был таков.
Он думает, я разозлился — ничего подобного. Я рад, что он так поступает, потому что уверен, что Его преподобие сам увидит, кто из нас работает, а кто нет. Плюс ко всему в этом деле кто-то еще замешан, и я обязан все разузнать. Поэтому я продолжаю заниматься своим делом, а сам мотаю себе на ус. Стараюсь все понять. Наконец до меня доходит. Зову детишек-поварят, что играют во дворе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61