Уезжая оттуда в прошлом году и не желая оставлять ничего важного без присмотра, я положила в коробку все, что было в сейфе, и почтой отправила сюда.
– Выходит, эти бумаги все время были тут, у тебя?
Эшли кивнула.
– И ты ни словом не обмолвилась? Почему?
Она пожала плечами:
– Потому что мне даже в голову не приходило, что именно может здесь находиться. До тех пор, пока однажды я не спросила себя: а не был ли вызван конфликт Брендона с семьей тем, что он знал о преступных махинациях его отца? А сегодня утром вдруг мелькнула мысль, что, наверное, стоит все же просмотреть эти бумаги. И как видишь, интуиция меня не подвела.
Лицо Коллина посерьезнело.
– Эшли, здесь достаточно доказательств, чтобы разделаться с Холлистером. Имена, даты, адреса… Боже, я о таком даже не мечтал! – Он снова ошарашенно посмотрел на нее. – Этот человек, кроме всего прочего, еще и убийца! Чертовски хладнокровный убийца!
– Ужас! – Эшли вздрогнула. – Даже зная о нем так много, я все равно не могу до конца поверить.
– Здесь без всяких обиняков написано, что по его приказу были убиты сенатор США, профсоюзный лидер и один из соперников президента на выборах. Ты понимаешь, что это значит?
– Это значит, что Брендона можно считать соучастником, – нахмурившись, ответила Эшли.
– Не так-то просто сыну пойти против собственного отца, не важно, насколько последний виновен. – Чувствуя боль Эшли, Коллин попытался смягчить удар. – Поверь, я знаю, что говорю.
– Разве ты молчал бы, если бы твой отец творил такое? – с вызовом спросила она.
Их взгляды встретились.
– Я не могу ответить на этот вопрос, – спустя некоторое время признался Коллин. – Мой отец тоже был не святой, поверь. Грубый, деспотичный, неуступчивый… И превыше всего ставил свои собственные амбиции. Уверен, что многие люди воспринимали его как первостатейного мерзавца. Он сгубил мои мечты, силой пытался вылепить из меня то, чем я не хотел быть, и действовал методами, которые глубоко обижали и возмущали меня. Но он – мой отец. И независимо от того, каким он был, я отдал бы все на свете, лишь бы они с матерью не полетели тогда в Венесуэлу.
– Ты считаешь, что Брендон поступал правильно, умалчивая о том, что знал? – не отступалась Эшли.
– Я этого не говорил. – Коллин покачал головой. – Я лишь имел в виду, что у него были свои, достаточно веские причины поступить именно так. Да, твой муж не мог жить рядом с отцом. Но и отправить его в тюрьму у Брендона не хватило сил.
– Но ведь он был адвокатом! – воскликнула Эшли. – Он пренебрег своим долгом!
– Сначала он был сыном, а уж потом адвокатом, – мягко сказал Коллин.
Эшли заплакала, он обнял ее и прижал к себе, поглаживая по волосам.
– Все хорошо, малышка, успокойся. Все хорошо.
– Значит, операция «Болото» отменяется? – той же ночью в постели спросила Эшли у Коллина.
Операция «Болото» – таково было кодовое название завершающей фазы его плана. Он вернул себе все похищенные ценности, собрал достаточно доказательств, чтобы покончить с Холлистером и другими ключевыми фигурами синдиката. И все же, по его мнению, этого было мало. Мало хотя бы потому, что не обеспечивало возвращения той части акционерного капитала «Интерконтинентал ойл», которую Джастин вручил Холлистеру собственными руками.
Коллин прекрасно понимал, что пройдет не так много времени, и Холлистер, выйдя из тюрьмы, вновь возьмется за старое. Более того, он мог продолжать проворачивать свои дела, даже сидя в тюрьме – именно так в свое время действовал всемирно известный Аль Капоне. И Коллин задался целью в принципе лишить Холлистера этой возможности, уничтожить его в финансовом смысле.
Пришлось хорошенько поломать голову. До недавнего времени он в этом плане делал лишь одно – выбрасывал на рынок большие пакеты фальшивых акций, надеясь, что Холлистер клюнет на приманку. Но это были пустяки, булавочные уколы, которые не могли обеспечить большого кровопускания. Коллину, как обычно, хотелось иметь все или ничего. Вот тогда-то и родился план.
Коллин купил большой участок совершенно бесплодной, болотистой земли, прилегающий к богатым нефтью полям Венесуэлы – тем самым, которые много лет назад сделали миллионером его отца. По закону средних чисел этот участок должен был бы просто купаться в нефти и стоить целое состояние… Но нет, дело обстояло совсем иначе. На нем нельзя было даже пасти скот.
Холлистер не знал этого и не мог узнать, поскольку Коллин обеспечил себя чрезвычайно убедительными доказательствами обратного, включая фальшивые доклады геологоразведки и карты «нефтеносных пластов». Холлистер, учитывая его жадность, должен был непременно клюнуть на эту приманку, потратив на приобретение перспективного участка значительную долю акционерного капитала «Интерконтинентал ойл».
В ответ на вопрос Эшли Коллин покачал головой.
– Боюсь, что нет, – извиняющимся тоном сказал он. Ему было известно, что перспектива встретиться с Холлистерами лицом к лицу чрезвычайно нервировала Эшли, однако отказаться от достижения своей цели было выше его сил. – Если я хочу обрести контроль над компанией, мне не обойтись без капитала «Интерконтинентал ойл», который Холлистер прибрал к рукам за последние полгода.
– А вдруг ничего не получится? – с сомнением спросила Эшли.
– Не может такого быть, – уверенно заявил Коллин. – Блэкджек часто повторял, что честного человека надуть нельзя, людей губит собственная жадность. Такая сделка слишком хороша, чтобы быть правдой, но до людей типа Холлистера это доходит только тогда, когда становится уже слишком поздно.
Земля в Южной Америке была куплена на имя «МЭКС-корпорейшн», фиктивной компании, созданной исключительно ради этого случая. Эшли казалось забавным и символическим то, как название компании читалось наоборот – СКЭМ. Коллин сознательно позволил просочиться информации о том, что некто Мухаммед Хасан, богатый ближневосточный магнат, собирается приехать в Нью-Йорк вместе со своей женой, Лейлой, для ведения переговоров с «МЭКС-корпорейшн» о покупке южноамериканского участка земли. Очень скоро об этом узнали все бизнесмены в городе, имеющие хоть какой-то вес. Коллин не сомневался, что рано или поздно слух о многообещающей сделке дойдет до Холлистера, и тот попытается оставить Хасана, как говорится, с носом.
Для того чтобы его план обрел реальные очертания, Коллин предпринял ряд шагов. Забронировал номер в отеле «Плаза» на имя Мухаммеда и Лейлы Хасан и каждый день забирал поступающую для них корреспонденцию. Снял офисный почтовый ящик и пустое помещение под офис «МЭКС» в Манхэттене, протянув от него телефонную линию в библиотеку своего поместья.
– Неужели, чтобы заморочить голову одному-единственному человеку, необходимы все эти дорогостоящие мероприятия? – спрашивала Коллина Эшли.
На что он отвечал:
– Поверь мне, дело того стоит. Важно одно – конечный результат.
И его труды не пропали даром. Настал день, когда Бредли Холлистер оставил в отеле сообщение, приглашая Хасана с женой на обед.
– Не уверена, что справлюсь, – сказала Эшли, услышав об этом. – Подумай сам. Они знают меня – как-никак я была замужем за их сыном! Правда, виделись мы в основном в суде, зато чаще, чем большинство нормальных людей встречаются со своей невесткой на семейных сборищах. Никакая маскировка…
– Не волнуйся, тебя не раскусят, – возразил Коллин.
– Стоит ли рисковать?
– Неужели ты не понимаешь, что нам нужно ввести их в заблуждение? – гнул свою линию Коллин. – Чем больше мы преуспеем в этом, тем сильнее будет нанесенный им удар и тем скорее сын окажется с тобой.
– Как думаешь, долго еще ждать? – помолчав, спросила Эшли.
– Нет.
– Иногда мне почти не верится, что это вообще произойдет.
– Я никогда не обещаю того, чего не могу исполнить, – ответил Коллин, мысленно ругая себя на чем свет стоит. «Ну почему я такой идиот? – думал он. – Почему говорю о чем угодно, вместо того чтобы просто сказать: «Эшли, я люблю тебя»?
Эшли вздохнула, войдя в спальню. «Нашу спальню», – с грустью подумала она. Надолго ли? Никакое самовнушение не помогало. На первый взгляд у нее были все основания чувствовать себя счастливой. За последние полгода ей пришлось делать много такого, что прежде показалось бы совершенно невероятным. И все ради Роберта. Господи, она считала дни, мечтая о том времени, когда сын будет постоянно с ней! Однако теперь, когда это должно было вот-вот произойти, ее радость была омрачена печалью. Почему?
Ответ был прост: Коллин. Эшли влюбилась в него, хотя и не хотела этого. Да что там – она делала все, чтобы этого не произошло! Но так уж получилось… А теперь им предстояла разлука. Заполучив Роберта, нужно будет немедленно покинуть страну и оставаться за границей по крайней мере до тех пор, пока Холлистер не окажется в тюрьме. Коллин сам не раз убеждал ее в том, что это необходимо.
Лежа в постели и глядя в стену, но не видя ничего, Эшли не переставала думать все о том же: Коллин никогда не говорил, что любит ее. Никогда не выражал сожаления по поводу предстоящей разлуки. Только изредка, и, может быть, не придавая этому особого значения, говорил, что ему было бы чертовски жаль потерять ее. Наверно, жажда мести вытеснила из его души все прочие чувства. А может, он вообще не испытывал по отношению к ней ничего, кроме плотского влечения? Даже в самые интимные моменты неистовой нежности о любви ни разу не было сказано ни слова.
– Я нашел отличное решение проблемы, – заявил Коллин за обедом тем же вечером.
Эшли подняла взгляд от превосходного филе, лежащего перед ней на тарелке, и довольно натянуто улыбнулась.
– Прекрасно, – сказала она. – Что за проблема?
Коллин отпил глоток вина.
– Как? Ты уже забыла? Я говорю о том, в каком виде ты предстанешь перед Холлистерами. Я придумал способ, при котором исключается всякая возможность узнать тебя.
– Пластическая операция?
– Нет. Ты у нас будешь слепая.
– Я… Что? – Эшли чуть не уронила вилку.
– Слепая, – повторил Коллин. – Помнишь? Темные очки, белая трость, собака-поводырь…
– Я знаю, что такое слепая, – прервала его Эшли. – Теперь мне хотелось бы узнать, как ты собираешься применить все это ко мне?
– Очень просто, – ответил он, жадно набрасываясь на еду. – Точно так же, как мы делали все остальное. Тебе снова придется кое-чему поучиться.
– А без этого никак нельзя обойтись? – недовольно спросила Эшли, когда Коллин завязал ей глаза. – Почему бы мне просто не зажмуриться?
– Не пройдет. Наткнувшись на что-то или почувствовав, что можешь упасть, ты совершенно непроизвольно откроешь глаза. Нормальная рефлекторная реакция. Однако по-настоящему слепой человек лишен возможности сделать это. Твоя задача, дорогая моя Эшли, научиться двигаться так, как будто ты и в самом деле потеряла зрение.
– Что, и на встрече с Холлистерами у меня будут завязаны глаза? – с беспокойством спросила она.
– Конечно, нет. К тому времени ты научишься правильно держаться. – Он подал ей руку. – Ты способная ученица, быстро все усвоишь.
Они начали с того, что Коллин назвал основами. Выведя Эшли на середину комнаты, он дал ей в руки белую трость.
– Обследуй на ощупь все вокруг. Используй трость, как насекомые – свои усики.
За последовавшие десять минут Эшли ухитрилась свалить лампу, которую Коллин успел подхватить до того, как она упала на пол, разбить две вазы и трижды опрокинуть табуретку. В конце концов, подгоняемая безжалостным наставником, Эшли научилась свободно двигаться по комнате, после чего они перешли к следующему этапу.
Коллин повел ее на кухню.
– Посмотрим, как тебе удастся взбить свое отвратительное протеиновое пойло, – с вызовом заявил он.
– Господи, какие глупости! – простонала Эшли, чувствуя, что повязка на глазах просто сводит ее с ума.
– Ничего подобного. Это тоже необходимо.
Опершись на кухонный стол и сложив на груди руки, Коллин наблюдал за ней, от души веселясь, но стараясь не смеяться при каждом новом промахе. В итоге Эшли, как и следовало ожидать, выполнила свою задачу, хотя разбила два стакана, блюдце и рассыпала содержимое двух жестянок. Попытка перелить смесь из миксера в стакан привела к тому, что большая часть жидкости оказалась на кухонном столе.
– Какая гадость! – Попробовав смесь, Эшли состроила гримасу и сплюнула в раковину.
– В следующий раз, дорогая, советую не использовать вместо протеинового порошка питьевую соду, – добродушно сказал Коллин, забирая у нее стакан.
– Питьевая сода! Какого черта ты промолчал? – вскипела Эшли.
– Это было бы нечестно.
– Скажите пожалуйста! Ты гадкий! Вот как врежу хорошенько, сразу и думать забудешь о честности!
Она со злостью толкнула Коллина в грудь, но он лишь рассмеялся, обнял ее и прижал к себе.
– Ну, хватит. Давай займемся чем-нибудь более интересным…
На следующий день он снова завязал Эшли глаза, вывел из дома и отпустил. Бедняжка без конца натыкалась на деревья, изорвала о кусты чулки, спотыкалась и падала.
Коллин был безжалостен. Тренировки продолжались каждый день на протяжении всей следующей недели.
– Ну вот ты и готова, – заявил он в конце концов. – Ты должна быть готова. Завтра вечером мы обедаем с Холлистерами.
Эшли придирчиво разглядывала себя в зеркале. Безупречный грим – слишком театральный для Эшли Гордон-Холлистер, но в самый раз для прекрасной чужеземки Лейлы Хасан. Он слегка состарил ее, придав вид женщины, искушенной в житейских делах.
«Вот с чем придется повозиться», – подумала она, взглянув на свисающий с болванки парик. Попытки затолкать под него свои собственные волосы только разозлили Эшли, ни к чему не приведя. Слава Богу, в самый разгар сражения в комнату вошел Коллин.
– Дай-ка я помогу, – тут же предложил он. Положил парик на туалетный столик, взял горсть больших шпилек, аккуратно обмотал волосы Эшли вокруг головы и тщательно закрепил их шпильками. Потом с усилием натянул парик, закрепив и его. – Ну как?
– Что ты спрашиваешь меня? Тебе лучше знать, как я должна выглядеть.
– Как жена очень богатого и преуспевающего нефтяного магната с Ближнего Востока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53