– Я могу выдержать все что угодно, Гарри. Но потерять сразу и мужа, и сына…
Эшли неподвижно застыла на своем месте в зале суда, рядом с Вилкоксом. Он предупреждал, что ее ожидают потоки грязи, но это, как выяснилось, было еще мягко сказано. «Просто охота на салемских ведьм», – думала Эшли, слушая показания Бредли и Клаудии Холлистер. Получалось, что Эшли всего лишь охотилась за большими деньгами и именно поэтому заинтересовалась Брендоном.
– Она использовала все свое влияние, чтобы не подпускать к нам сына. – Клаудиа Холлистер великолепно играла свою роль – ну просто ангел и по выражению лица, и по звучанию голоса. Нет, не ангел, поправила себя Эшли, думать так было бы святотатством. – Женившись на ней, Брендон полностью порвал с нами. Не звонил, не приезжал, не отвечал на письма. Ни разу не позволил нам хотя бы взглянуть на его сына – нашего единственного внука! – Она бросила на судью умоляющий взгляд.
– Я не раз предлагал сыну вернуться в Нью-Йорк и возглавить юридический отдел «Холлистер интернэшнл», но она ему не позволяла, – сообщил судье Бредли Холлистер. – Подозреваю, из опасения, что мы откроем Брендону глаза на ее мелкие расчеты. Ей было известно, что в один прекрасный день он унаследует все, чем мы владеем. И именно это, по моему глубокому убеждению, было ее целью. Она никогда не любила нашего сына и изменяла ему с того самого дня, как они поженились.
Эшли вскочила.
– Ложь, и вы знаете это!
– Миссис Холлистер! – одернул ее судья. – Мистер Вилкокс, если вы не призовете к порядку свою клиентку, ей будет предъявлено обвинение в неуважении к суду!
– Эшли, – Вилкокс дотронулся до ее локтя, – сядь. Не давай им карты в руки. Они ведь именно этого и ждут.
Эшли опустилась в кресло.
– Ничего не могу с собой поделать, Гарри, – ответила она, понизив голос почти до шепота. – Они лгут. Я знаю это, и им прекрасно это известно.
– Сейчас для нас важнее всего доказать суду, что они лгут. – Подбадривая Эшли, он сжал ее руку. – Сражение еще не окончено.
Застыв в напряженном молчании, Эшли сидела и слушала, как некоторые из ее бывших любовников встают и под присягой дают показания, что она спала с ними уже после бракосочетания с Брендоном.
– Это ложь, – повторяла она Гарри Вилкоксу. – Они все до одного лгут. Интересно, во сколько обошлась Бредли Холлистеру эта постановка?
Слушание продолжалось два дня. На второй день Гарри Вилкокс сделал все возможное, чтобы разрушить в глазах суда искаженный образ Эшли, созданный Холлистерами и их адвокатами.
– Ваша честь, – обратился он к судье, – у миссис Холлистер не было никакой необходимости искать в браке выгоды. Она не нуждалась в наследстве, которое мог получить ее муж. Эшли Гордон-Холлистер добилась успеха своими собственными силами. Она – известная художница, чьи работы получили признание у нас и за рубежом, в некоторых европейских странах. И, должен подчеркнуть, успех пришел к ней еще до того, как она вышла замуж за Брендона Холлистера…
Вилкокс приложил все силы, пытаясь найти несоответствия в показаниях свидетелей Холлистеров и доказать, что они лгут. Все эти люди, однако, упорно стояли на своем, слово в слово повторяя то, что говорили раньше.
– Их и в самом деле отлично натаскали, – посетовал Вилкокс. – Ни одной ошибки, ни одной зацепки, которые позволили бы вывести их на чистую воду.
– Дела для нас складываются не слишком хорошо, да? – спросила Эшли, когда в конце второго дня они покидали зал суда.
– Ну… – нерешительно начал было он.
– Не обманывай меня, Гарри, – настаивала она. – Я должна знать. Скажи все как есть: что, по твоему мнению, будет дальше?
– Думаю, им удалось создать о тебе плохое впечатление, – вынужден был признать Вилкокс. – Но пока судья не объявит решение, трудно судить точно, насколько силен нанесенный нам удар.
Эшли слушала его, не в силах ни осознать, ни принять тот факт, что Роберта в самом деле могут отобрать у нее и случится то, чего Брендон никогда не хотел.
«Я не могу допустить, чтобы это произошло», – упрямо думала она.
Судья удивительно быстро принял решение.
– Это дурной знак? – допытывалась Эшли у Вилкокса, когда они поднимались по лестнице, ведущей в здание суда.
– Перестань каркать раньше времени, – одернул ее адвокат. – Ничего плохого пока не произошло.
– А мне кажется, уже произошло, – мрачно сказала она.
Когда они вошли в зал суда, Холлистеры уже были там. Бредли Холлистер не смотрел на Эшли, зато его жена одарила свою бывшую невестку самодовольной улыбкой. «Что угодно отдала бы, лишь бы стереть эту улыбку с ее лица, – дрожа от ярости, подумала Эшли. – Если уж на то пошло, что угодно отдала бы, лишь бы этого лица вовсе не существовало». Однако она сдержалась и не произнесла ни слова. Села рядом с Вилкоксом и замерла.
Наконец вошел судья, все встали. И, как только присутствующие опустились на свои места, судья заговорил:
– Я рассмотрел проблему учреждения опеки над несовершеннолетним ребенком по имени Роберт Брендон Холлистер. Вопрос оказался непростым…
Больше Эшли не слышала ни слова. То, как судья смотрел на нее, тон его голоса – все свидетельствовало о том, что она проиграла. Внезапно голос этот отдалился, словно судья стоял в конце длинного туннеля, и зал начал бешено вращаться вокруг нее. Эшли вцепилась в руку Вилкокса – ей показалось, что она падает. Перед внутренним взором возникла отчетливая картина: Вилкокс в аэропорту сообщает ей о смерти Брендона.
Судья говорил что-то о соблюдении интересов Роберта.
– …оба доказали, что хотят и способны создать для ребенка атмосферу прочной семьи, в которой мальчик сейчас нуждается как никогда…
«О Господи, нет, – по-прежнему чувствуя головокружение, подумала Эшли. – Это невозможно… нет…»
– Миссис Холлистер, согласно решению суда, вы должны передать ребенка мистеру и миссис Бредли Холлистер не позднее полудня пятницы, пятнадцатого февраля, – закончил свою речь судья.
«Ему тоже хорошо заплатили», – подумала Эшли, обезумев от горя. Прежде чем Вилкокс успел остановить ее, она вскочила и гневно закричала, обращаясь к судье:
– Вы не имеете права допустить такую несправедливость! Неужели вам не ясно, что они творят? Или Бредли Холлистер и вас купил?
– Миссис Холлистер! – возмутился судья. – Предупреждаю, подобные выходки могут иметь для вас весьма тяжелые последствия!
– Эшли! – Вилкокс потянул ее за руку, пытаясь усадить на место.
В ярости оттолкнув его, она снова повернулась к судье.
– Что вы можете мне сделать? – звенящим от негодования голосом спросила она. – Что вы можете мне сделать хуже того, что уже сделали?
С этими словами Эшли выбежала из зала, не обращая внимания на призыв судьи вернуться.
Выйдя спустя некоторое время, Гарри Вилкокс обнаружил, что она стоит, прислонившись к стене зала суда и сотрясаясь от неудержимой дрожи.
– Не знаю даже, что и сказать, – заговорил он огорченно, пытаясь хоть как-то успокоить Эшли.
– Это не твоя вина, Гарри, – дрожащим голосом ответила она. – Ты сделал все, что можно, учитывая сложившиеся обстоятельства. Откуда тебе было знать, что здесь все подкуплены Холлистерами, кроме нас с тобой?
В этот момент двери распахнулись, появились Холлистеры и направились к ним.
– Я приеду за Робертом в пятницу, ровно в полдень, – холодно изрекла Клаудиа, обращаясь к Эшли. – Позаботьтесь о том, чтобы к этому времени он был готов. Прямо оттуда мы полетим в Нью-Йорк, я не желаю опаздывать в аэропорт.
– Ведьма проклятая… – начала было Эшли, сжав кулаки. Вилкокс схватил ее за руку, опасаясь, что она может ударить свою противницу.
– Поняли наконец, что у вас не было ни малейшего шанса выиграть? – Клаудиа не упустила случая уколоть Эшли, желая извлечь все возможное удовольствие из одержанной победы.
– Я с вами еще не закончила, – с угрозой ответила Эшли.
– Вы, может, и нет. Зато я очень надеюсь, что после нашего отъезда в Нью-Йорк мы никогда больше не увидимся, – отрезала Клаудиа, тем самым ясно давая понять, что ни о каких посещениях Роберта не может быть и речи.
– Нет, я не закончила. Отнюдь нет, – повторила Эшли. – И вы еще горько пожалеете о том, что затеяли все это.
Она резко повернулась и покинула здание суда, провожаемая недоверчивыми взглядами Холлистеров.
– Помни, что я говорила тебе, умница мой. – Эшли стояла на коленях на лазурно-голубом ковре в спальне Роберта, поправляя на мальчике рубашку. – Как бы ни было трудно, можно вытерпеть все, если знаешь, что это временно.
– Что такое… вре… временно? – спросил мальчик. Лицо Роберта покраснело от слез. Он начал плакать вчера вечером, заснул в слезах, и Эшли никак не могла его успокоить.
– Временно? Это означает – не навсегда. На время. – Она и сама изо всех сил старалась не заплакать. – Это означает, что никто не в силах разлучить нас надолго.
– Я вообще не хочу разлучаться с тобой, мамочка. Почему мне нужно ехать с ними? Я их не знаю. Ты говорила, они мои дедушка и бабушка, но я их не знаю.
– Они – отец и мать твоего папочки, – сказала Эшли. – Ты никогда не виделся с ними прежде, потому что они живут слишком далеко отсюда. Но они любят тебя. Это правда. Ты – все, что у них осталось от твоего папы, их сына.
Она ненавидела Бредли и Клаудиу, и все же ни в коем случае нельзя было говорить Роберту правду, пугая ребенка еще больше. Нужно было подготовить его так, чтобы он страдал как можно меньше, пока она не найдет способ отобрать у них мальчика.
– Если они меня любят, зачем так делают? – не унимался он. – Зачем увозят от тебя?
– Мне бы очень хотелось объяснить тебе это, дорогой, но, по правде говоря, я и сама не понимаю. – Эшли пригладила его волосы и заставила себя улыбнуться. – Это ненадолго, вот увидишь.
– Ты не можешь не отпускать меня?
Некоторое время она пристально смотрела на сына. Как объяснить ему, что у нее нет выбора? Может, он думает, что провинился и его так наказывают? Роберту могло прийти в голову все что угодно, ведь он не понимал, не мог понять происходящего. У Эшли просто сердце разрывалось при мысли о том, с каким чувством и в каком настроении она его отсылает.
– Будь у меня возможность, я никогда не отпустила бы тебя. – Эшли вытерла слезы сына носовым платком. – Мне нечего сказать тебе больше. По крайней мере пока.
– Но ты же моя мать! Ты – главная, ты всегда знаешь, что надо делать. – Роберт казался маленьким, испуганным, загнанным в угол зверьком.
Эшли глубоко вздохнула.
– На свете есть люди главнее матерей, которые имеют право даже им указывать, что делать, – слабеющим голосом ответила она. – Иногда, в некоторых обстоятельствах. И это, мой дорогой, один из таких случаев. К несчастью. Они не правы, но я пока бессильна.
– Ты ведь приедешь за мной, правда? – Мальчик смотрел на нее так умоляюще, что на мгновение у Эшли возникло безумное желание схватить его и убежать как можно быстрее и дальше. «Мне наплевать, даже если всю оставшуюся жизнь придется скрываться от закона, – подумала она. – Но для тебя это будет не жизнь, Роберт. Должен существовать лучший способ».
В дверь позвонили, прервав ее мысли.
– Пришли, – печально промолвила Эшли, взяла сына за руку и спустилась по лестнице. За дверью стояли Клаудиа Холлистер и двое полицейских в форме.
– В этом нет нужды, – спокойно сказала Эшли, взглянув на них.
– Позвольте уж мне судить, – возразила Клаудиа. – Я должна обезопасить себя от возможных глупостей с вашей стороны.
– Они напугают Роберта, – настаивала Эшли. – Или вам безразлично?
– Конечно, нет! – вскинулась Клаудиа. – Ладно, это не моя инициатива. Их прислал суд.
– По вашей просьбе, без сомнения… Чемоданы Роберта упакованы. Пусть кто-нибудь поднимется…
– Ни к чему, – оборвала ее Клаудиа. – Дома я куплю ему все новое.
– Его дом здесь! – не выдержала Эшли, однако тут же взяла себя в руки и заговорила тише: – Есть несколько любимых вещей, с которыми ему не хотелось бы расставаться.
Клаудиа некоторое время молча смотрела на невестку, потом кивнула и обратилась к одному из полицейских:
– Не будете ли вы так любезны принести багаж ребенка?
Он кивнул. Эшли показала жестом, что ему нужно подняться по лестнице.
– Первая дверь направо.
Полицейский с двумя чемоданами вернулся очень быстро. Клаудиа попыталась взять Роберта за руку, однако он отпрянул от нее.
– Я не хочу ехать с вами, – упрямо заявил мальчик.
– Тебе придется поехать со мной, – тут же жестко среагировала Клаудиа. – Но не сомневаюсь, как только ты привыкнешь, тебе понравится жить в Нью-Йорке. Я велела привести для тебя в порядок бывшие комнаты твоего отца и…
– Я не хочу ехать с вами! – закричал Роберт, снова вырываясь из ее руки. – Хочу остаться здесь, с мамочкой! – Дрожа, он вцепился в Эшли. – Пожалуйста, не отдавай меня им, мамочка! Пожалуйста!
Взглянув на Клаудиу с неприкрытой ненавистью в глазах, Эшли опустилась на колени перед сыном.
– Это ненадолго, мальчик мой… обещаю, – прошептала она. – Никогда не забывай, как сильно я люблю тебя, даже если временами будет казаться…
Эшли так и подмывало наброситься на злодейку, несмотря на присутствие полицейских, и ее остановило лишь то, что Клаудиа уже крепко держала Роберта за руку. Эшли поцеловала сына на прощание и, стоя в дверях, смотрела, как они усаживаются в автомобиль и отъезжают. Потом закрыла дверь и прислонилась к ней, теперь уже не сдерживая слез. Отчаянное выражение личика сына, вырванного у нее из рук, подействовало на Эшли как выстрел в сердце. Весь мир в одно мгновение рухнул, развалившись на части. Выцарапать этой подлой женщине глаза! Убить их обоих – Клаудиу и ее всесильного мужа, убить своими руками!
«Так или иначе я должна найти способ вернуть тебя, сыночек мой, – думала она, исполненная решимости. – И когда это случится, они заплатят за все, что сделали твоему отцу, а теперь и нам с тобой.
Я уничтожу их обоих».
ПАРИЖ
октябрь 1986 года
Вооруженный охранник совершал обход помещений ювелирной фирмы «Ферран-Бессежес» на улице Франко. Звук его шагов по мраморному полу эхом разносился по опустевшему зданию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53