Скорее всего — просто ничего. Не станет Гиена никаких мер принимать. И что она может сделать? Рассказать кому-то нельзя. Снизить оценку по поведению — Даре это глубоко безразлично. Ну и все...
Только не хотелось Даре возвращаться в класс. После всего...
Просто страшно было подумать — снова сидеть на четвертом ряду, смотреть в выпученные глаза Гиены, слушать ее резкий голос и как она стучит указкой по столу... Дара вдруг поняла, что она действительно не хочет больше возвращаться в эту школу. Никогда.
И зачем ей школа? По уровню знаний она могла бы учиться там вместе с Анри. Школа ничего ей не дает. Да, на психотренинге им объясняли, что школа — это вроде жизненного опыта, они должны научиться общаться с разными людьми, изучить чужую культуру. Но... что-то Даре уже надоело изучать эту культуру.
И ведь Гиена сама ее выгнала... Сама сказала: больше никогда не появляйся.

— И ты, выходит, не ходишь в школу уже вторую неделю? — спросил Арнис. Дара угрюмо кивнула.
Она сидела на коленях Ильгет. Даже хорошо, в общем-то... Посидеть вот так только втроем. Как будто она — единственная дочь, и мама с папой любят только ее. Мечта. А про то, страшное, Дара уже рассказала, уже проехали — да и честно говоря, теперь уже и не страшно было рассказывать. Как-то смешно даже это показалось. И папа, ей почудилось, чуть улыбнулся, когда услышал, как она поступила.
Вот мама не улыбалась. Она просто прижала Дару к себе, погладила по голове. Но лицо у нее было напряженное, расстроенное. И это огорчало Дару. Ведь все же хорошо? Ну правда же — на самом деле все хорошо?
— Понимаешь, Дара, — сказал Арнис, — ты уже девчонка большая. Сама знаешь, мы здесь не отдыхаем. Знаешь, зачем мы здесь и почему.
Дети на самом деле мало что знали... но неважно. Арнис перевел дух.
— В общем, что случилось, то и случилось. Ты не виновата, конечно, сама понимаешь, тут любой бы не выдержал. Я и сам не знаю, смог бы или нет— добавил он, улыбнувшись, — хотя надо, конечно, стараться держать себя в руках. Но теперь тебе придется вернуться в школу. К той самой учительнице.
— Может быть, попросить прощения у нее? — предложила Ильгет. Арнис кивнул, внимательно посмотрел на Дару.
— Это правильно. Ты сама понимаешь, что она учитель, и ты не имела права ее... гм.. бить. Верно?
— Да, — девочка кивнула.
— Ну вот, завтра придешь в класс пораньше. Подойдешь к ней и извинишься. Хорошо?
Дара молчала некоторое время. Потом посмотрела на отца и сказала: «Хорошо».
Арнис кивнул.
— Ты пойми, что это не наша прихоть — чтобы вы в эту школу ходили. Это нужно. Никто не должен знать, что мы с Квирна. Все должны думать, что вы обычные здешние дети и ходите в школу, как все. Иначе нам всем угрожает большая опасность, и задания мы не выполним. Это ты понимаешь?
— Да... я, пап, буду ходить.
— Я знаю, что трудно, не хочется опять с ней встречаться. Но в жизни так бывает, что приходится делать то, чего очень не хочется.
Он улыбнулся.
— И вообще, Дара, ты поосторожнее... насчет драк. Не хватает еще, чтобы вы мне кого-нибудь покалечили здесь. Ну что за дети воинственные...

Когда дверь закрылась за дочерью, Ильгет повернулась к Арнису.
— Слушай, тебе не кажется, что наши дети... Я вот смотрю на них, и мне страшно становится. Куда мы идем? Ведь наши дети, которые кажутся такими милыми, воспитанными, умными — это же монстры какие-то. Ведь ты посмотри... Лайна с Арли уже подрались с девочками в классе. Про Анри я молчу. Теперь и эта... это уже совсем из ряда вон. Почему они всегда пытаются решать свои проблемы с помощью физической силы?
— Иль, мы же и сами монстры, — невесело отозвался Арнис, — а они... они просто НАШИ дети. Не все ведь дети на Квирине такие, половина, например, рэстаном не занимается. А это — просто наши...
— Но почему, Арнис? Чем мы могли привить им это? Страсть к насилию? Ведь мы им даже никогда не рассказывали... никогда... Мы всегда дома говорим о чем угодно, только не о войне.
Арнис пожал плечами.
— Иль, не надо слов. Они без слов все хорошо понимают. Они видят нас, ну что-то читают в Сети и домысливают... Просто видят нас и копируют. Они такие, потому что они НАШИ.
Он помолчал.
— А если подумать, Иль, то никакой страсти к насилию у них нет. Никто из них не начал первым. Я имею в виду — решать проблемы кулаками. Во всех случаях начали их... соперники, скажем так. Ведь Дара тоже терпела, пока эта их... Гиена... просто орала. Терпела или отвечала словами. Ей даже в голову не приходило... а когда учительница сама распустила руки, Дара ответила просто машинально. Причем не за себя, заметь. А что касается Анри, то он просто молодец. Ведь эта банда реально перестала действовать в школе. И он этого добился в одиночку.
— Да, — глухо сказала Ильгет, — это не наши дети такие... это здесь жизнь такая. Я как вспомню... ведь и в моем детстве творилось то же самое. Затрещину дать кому-то, подраться — все это было в порядке вещей. Только я не умела защищаться, никто же меня не учил... А вот такие... учителя, старшеклассники, все, кто посильнее — они никогда не стеснялись. Только когда сильный бьет слабого, всем это кажется нормальным, это не страсть к насилию... А когда слабый отвечает — то он почему-то выглядит, как монстр.
Она придвинулась к Арнису, и тот обнял ее.
— Слушай... а ты уверен, что Дара завтра именно пойдет в школу? А не куда-нибудь опять?
— Да, — твердо сказал Арнис, — уверен. Она все поняла.


После прогулки сидели на небольшой кухне Ксены. Ритика забилась под стол, песик хозяйки сидел рядом с умильной мордой — вдруг чего перепадет. Ильгет с интересом оглядывалась вокруг.
На коквинер Ксена еще не накопила. Но малый кухонный комбайн вызывающе сверкал белыми боками. По стене были развешаны декоративные досочки, салфетки, и все в этой кухне было чистенько, функционально, изящно. Слишком декоративно, пожалуй. Но это смотря на какой вкус.
— Тебе еще чаю подлить? — спросила Ксена. Ильгет кивнула. Не очень-то ей хотелось в гости, так уж получилось — Ксена непременно решила дать ей примерить какие-то брюки, которые самой оказались узковаты. К счастью, они не подошли Ильгет. Но тут было решено выпить чаю с купленным вчера пирогом... ну чем еще заняться двум женщинам — одной в отпуске и второй — домохозяйке?
— Вкусный пирог, правда? Ну так о чем мы? А, о сагонах... Ну, я тогда только закончила училище. Начала работать, и меня сразу взяли в торговое представительство... Тогда же помнишь — был настоящий бум.
— А я тогда не могла найти работу.
— Трудно представить, — заметила Ксена, — тогда наоборот работы было полно.
Ильгет пожала плечами.
— А мне вот не везло почему-то. Ну потом нашла, конечно. Но не так, чтобы уж очень хорошую. Так тебе нравилось при сагонах?
— Да не знаю. Потом, когда объяснили, что это такое и почему, я уже поняла, конечно... Но с другой стороны, знаешь. Все эти эммендары и прочее... Психологическое давление, манипулирование сознанием. Чего там еще говорили про сагонов? Я считаю, это все действует только на слабых людей. На внушаемых.
— Да? — усмехнулась Ильгет, — чего же тогда разрабатывают все эти методы противодействия? Знаешь... я об этом читала. На Квирине целая отрасль психологии есть, которая изучает это... ну, как сопротивляться сагонскому влиянию. Чтобы под него не попасть.
— Да ну, — самоуверенно заявила Ксена, — я вот точно знаю, что на меня никакое давление не подействует. Вот на тебя... извини, Иль... но ты сама знаешь, что человек ты поддающийся влиянию. Сейчас вот в эту твою школу ходишь. Религиозный ты человек. Конечно, тебе и сагона-то не надо. Тебя любой дурак пальчиком поманит, ты и побежишь. А мне это все глубоко пофиг.
Ксена встала, открыла шкафчик и начала в нем рыться.
— Вот видишь, конфетки? Мне сестра привезла из Нельса, знаешь, какие вкусные? Попробуй. Это импорт с Артикса.
Ильгет взяла конфету. Да, вкусные... Артикс напоминают. Лучшее время жизни... жаль только, что понимаешь это лишь гораздо позже.
— Очень вкусно, — сказала она.
— Это сагоны могут с толку сбить человека... у которого и так мозги немного сдвинуты. Ну, допустим, религиозный он. Или сильно интеллигентный, талантливый, у таких всегда в голове тАйреканы какие-нибудь. Вот сагон за них и цепляется. А на нормального человека... Да появись здесь этот сагон, я бы ему сказала — тьфу... иди ты знаешь куда?
Ильгет вздохнула.
— Хорошо, Ксена, если бы это было так. Только все иначе на самом деле. И как раз люди, как ты говоришь, нормальные, легче и проще попадают под влияние. Тут дело не во внушаемости. Внушаемость вообще роли не играет. Тут другое совсем.
— Да ну, Иль, глупости ты говоришь. С чего это я, допустим, могу попасть под чье-то влияние... Я человек самостоятельный, никогда никого не слушала особо, живу своим умом.
Ильгет допила свой чай, опустила кружку на блюдечко. Взглянула на Ксену.
— Сагоны к каждому ключик подбирают, не сомневайся. Ко мне... если бы ко мне сагон подошел, он бы начал давить, верно, на мои религиозные убеждения, доказывать мне что-то, внушать. А тебе... на тебя по-другому бы воздействовал. Понимаешь, у тебя, как и у любого человека, есть какие-то желания. Мотивации. Вот они в основном и действуют через мотивации. Один, например, мечтает стать богатым... другой хотел бы кучу женщин иметь, третий извращенец какой-нибудь, скажем, садист по натуре. И тебе наверняка чего-нибудь такого хочется, ну пусть даже самого простого. И вот они тебе это простое дадут. Тебе не обязательно превращаться в фанатика. Ты будешь служить им просто ради удовлетворения своих желаний. Ведь и сопротивляться начнет лишь тот человек, который видит смысл в сопротивлении. А тебе — зачем сопротивляться? Ты веришь себе, в себя — ну так они этой вере не противоречат. Они тебе дадут возможность делать для себя то, чего хочется. Так ведь и было... отсюда и бум этот экономический, сагонам это несложно устроить.
— Хм... так чего тогда в них плохого? Если они каждому человеку обеспечивают то, чего он сам хочет?
— Во-первых, желания разные бывают. Бывают садисты, например, педофилы разные — а они и такую возможность предоставляют. Только согласись им служить. Причем ведь это не так будет, что они к тебе придут и заставят что-то там подписывать в обмен на исполнение желаний. Так бы ты не клюнула. А просто само собой все произойдет, естественно. Найдешь хорошую работу... компанию подходящую. А во-вторых, Ксена, ненадолго это исполнение желаний. Потом они переходят к третьей фазе, в смысле, когда у них уже силы на планете есть, армия и все такое... Тогда им уже плевать на твои желания, они тебя загонят в лагерь, а потом уничтожат.
Ильгет помолчала.
— И знаешь, Ксена... такие люди, как ты говоришь — религиозные или просто интеллигентные, думающие — у них как раз шансов-то больше. Потому что они не поведутся на всякую ерунду. Они каждый раз пытаются думать — а нужно ли мне это действительно, а одобрит ли это моя религия... Это сагонам сильно мешает. С такими людьми... их или уничтожать приходится, или поодиночке беседовать. Ими не очень-то поуправляешь в массе.
— Ну ладно, ладно, — буркнула Ксена, — где уж нам, дуракам...
— Ну что ты, не обижайся. Просто я об этом читала, и там вот так пишут. Почему, думаешь, квиринцы в основном устойчивее к сагонскому воздействию? Да как раз потому, что они там все вот такие... интеллигенты, как ты выражаешься. Их с детства учат все осмыслять, думать.
— Ну и ты тоже решила своих так воспитывать, — заметила Ксена. Ильгет подумала, что переборщила... похоже, обиделся человек. Но ведь изначально Ксена явно собиралась обидеть саму Ильгет.
— Да нет, это случайно вышло, с детьми. Просто жили там поблизости от квиринской школы, а что — образование неплохое дают. Ну вот и решили туда их отдать. Слушай, — Ильгет поднялась, — ты извини, Ксен... мне уже пора, хорошо? У меня встреча назначена в 4 часа.
— Работу, что ли ищешь...
— Вроде того.

Ильгет вернулась к себе в квартиру. Ритика запрыгнула на диван и стала выгрызать из лап еще не стаявший снег. Надо бы согнать... Ильгет только подумала об этом и заглянула в комнату Эльма.
Мальчик по обыкновению сидел за монитором. Обычным, ярнийским, не слишком полезным для глаз.
— Эльм? Программу сделал?
Мальчик повернулся к ней, блеснули серые глаза.
— Мам, я сделаю... я сейчас быстренько доиграю, и...
Ильгет подошла, всмотрелась — на двухмерном экране высились башни, лазоревое небо, искорки в нем. На Визар похоже немного... А еще больше на Артикс, древний город Тэринга. Только все игрушечное.
Мы в детстве строили города из кубиков, селили в них кукол и зверюшек, играли... Эти ребятишки строят города из кубиков-программ. Играют в них. Красиво... Только плоскость, конечно, на настоящем голографическом экране куда лучше выходит. Можно и выйти в виртуальность, только детям до 12 это и вовсе запрещено.
— Здорово, — сказала Ильгет, — а что это за искры в небе? Огненный дождь?
— Нет, это золотые птицы, — ответил сын, — они садятся на того, кого хотят... И приносят удачу. Например, они могут защитить от врагов. Надо только позвать: птица, птица, лети ко мне скорей!
— Ага. А они тогда решают, лететь или нет.
— Ну да.
Ильгет взъерошила сыну волосы.
— Но ты хоть начал заниматься?
— Математику я сделал, еще сегодня у меня планетография и минералогия.
— Ну хорошо, только сделай, ладно? А то мне надо уходить, и папа поздно придет. Ты же парень самостоятельный.
Выходя, Ильгет подумала, что надо бы сказать Анри, пусть проследит. Для всех детей, кроме Анри, были разработаны еще на Квирине программы для самостоятельной работы — часа два в день, не больше. Чтобы они не слишком уж сильно отстали от сверстников.
Неизвестно, сколько еще продлится эта миссия. Уже почти полгода. По здешнему времени скоро Рождество. Может, еще полгода, а может, и полтора. Даже если удастся выяснить все с Палном, дадут новое задание, пока не найден сагон, ведь на внедрение семьи ушло время, средства, что же раньше срока отзывать таких ценных агентов.
Ильгет вышла на кухню. С Арнисом у нее так и не получилось играть роль хозяйки... Вот и сейчас — хотела ужин приготовить на всех, пока время есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83