— скомандовала Гали, чуть побледнев. В полусфере произошло чудо. Нелепый, утыканный перьями шар, внезапно стал вытягиваться, распрямляться... Внешняя часть модели, выполненная из совершенно нового вещества — Эль-массы — стремительно меняла свою форму. Там, где-то внутри осталась неизменной ксиоровая кабина с пилотом, сам же «Протеус» превращался в атмосферный аппарат...
Началась молекулярная трансформация.
Минута — и его стало невозможно узнать. Стремительный, сверкающий серебром, с дельтовидными широкими крыльями, остроносый ландер. Самый настоящий ландер! Прекрасный, восхитительно легкий, рвущийся вперед силуэт. Оружие было так тщательно спрятано, контуры так зализаны, что даже и боевую машину он не напоминал — казалось, это декоративный самолетик из жести...
Ильгет знала, что Эль-масса дает фантастическую прочность.
— Гэсс, хорошо! — раздался взволнованный голос Гали, — делай, как условлено!
— Есть, — отозвался Гэсс. Он то ли сам был поражен волшебным превращением, то ли трудно ему было... Непривычно все же. Хотя маневры эти отработаны в виртуальности уже десятки раз, в реале всегда появляется что-то новенькое — окружающая среда непредсказуема.
М-18 ушел глубоко в атмосферу, на десятки километров, совершил несколько пилотажных фигур. Стал подниматься вверх. Ильгет с восхищением следила за показателями скорости — «Протеус» двигался быстрее любого современного ландера, раза в полтора. И маневренность была выше. До сих пор ландеры проигрывали в летных качествах специализированным атмосферным истребителям. И вот, похоже, эль-масса послужила решением...
Гэсс вышел из атмосферы. Машина начала обратную трансформацию. Ильгет следила за тем, как серебристая птица превращается в ощетинившийся оружием космолет нелепой формы.
— Луч, я база, что у тебя с зеркальником? — спросила Гали.
— Момент... — отозвался Гэсс, — все, готово!
Ильгет с восхищением посмотрела на главного конструктора. Гали была руководительницей проекта, и собственно, главным автором машины. А ведь это целая революция... Через несколько лет все мы пересядем на такие машины, старые неизменные аэрокосмические истребители уйдут в прошлое.
Гэсс вернулся. Шар завис перед люком, медленно вошел в него, опустился в гнездо. Через некоторое время машина раскрылась, и появилось довольное лицо испытателя.
— Гали! — сказал он, — можно, я тебя расцелую?
Ильгет вдруг подумала, что Мира в таких случаях обязательно обещала все рассказать Мари... А теперь вот некому. Гали нахмурилась.
— Вылезай. Лучше скажи, что там у тебя было с зеркальником.
— С зеркальником то же, что и в прошлый раз... Иль, тебе понравилось, как я выходил?
— Орел, — сказала Ильгет, улыбаясь.
— Я же и говорю — орел. А с зеркальником вам что-то надо делать, Гали. Озадачь свою группу.
— Все понятно, — произнесла Гали, — Ильгет, что у тебя? Какие были замечания?
Они еще некоторое время обсуждали полет. Гали что-то отмечала на крошечной планшетке. Наконец она сказала.
— Ну все, товарищи, спасибо вам на сегодня. Гэсс, ты вечером придешь на гулянку?
— Да нет, — с сожалением сказал Гэсс, — сегодня я уж составлю компанию Ильгет, а то дети совсем распустились, никакой дисциплины... Сейчас вернусь и дам всем ремня.
— Иль, ну хоть ты останься, — предложила Гали, — ты каждый день на материк возвращаешься.
— Так я ведь еще грудью кормлю, — объяснила Ильгет. Гэсс хлопнул ее по плечу.
— Вот видишь, Гали, мы люди положительные, семейные, нам не до гулянок. Пошли, Ильгет!
Попрощались с главным конструктором «Протеуса». Гали помахала им рукой и пошла в жилые помещения Кольца — она редко возвращалась на «материк», работа была в самом разгаре, Гали жила прямо на Кольце, в оборудованном стационаре.
Ильгет же предпочитала потратить два часа на возвращение домой. Да и выбора не было, Эльм в свои полтора года все еще требовал грудь хотя бы два раза в сутки.
Впрочем, на Кольце Ильгет и Гэсс бывали лишь раз в три дня — пока работа была рутинной, доводка М-18. Может быть, позже начнутся авралы, придется и пожить на Кольце, а сейчас...
Ландер опустился до тропосферы, внизу, под слоем рваных облаков Ильгет видела несказуемую темную синеву океана, а потом возникло сияние, распадавшееся на отдельные огненные точки — Коринта. Гэсс снижался по спирали, небрежно пуская машину в свободное падение и снова притормаживая.
— На «Протеусе» сложнее? — спросила Ильгет. Гэсс сморщился.
— Ты ж летала в виртуалке, знаешь.
— Да, но не в реальной атмосфере! Это совсем другое.
— Опять же, атмосфера Сайгора — не то, что Квирина. Да, вообще сложнее, конечно! Как ты думаешь? Мне же что на ландере летать, что пешком ходить... Вообще не помню времени, когда я летать не умел. Вроде, так и родился в воздухе.
— Ну-ну, орел... — скептически заметила Ильгет.
— Не веришь, да? Сейчас, — Гэсс резко опустил нос ландера. Ильгет машинально схватилась за подлокотники. Гэсс выполнил очень крутую петлю.
— Да верю я, верю, — простонала Ильгет, — какие вы все квиринцы сумасшедшие.
— Вот так-то. А «Протеус», конечно, отличается. Но хорошая машина... Хорошая! — с восхищением произнес Гэсс.
— Да, не поспоришь.
— Тебя куда, птица, домой сразу?
— Ну а как ты думаешь? — спросила Ильгет.
Ландер опустился на стоянку перед домом. Ильгет выскочила, забрав свою сумку.
— Не зайдешь?
— Нет, что ты... я же говорю — детей надо воспитывать, от рук отбились! Пока! Арнису привет!
— Мари тоже привет.
Ильгет прошла по дорожке, подросшие туи втыкались в темноту зловещими пиками, а за ксиоровой дверью тепло горел домашний свет. Дверь отъехала перед хозяйкой, Ноки и Виль радостно бросились к ней, виляя хвостами.
Ильгет приласкала собак. Улыбнулась собственному отражению в зеркальном простенке. Этот бикр ей, пожалуй, шел. Серебристо-стальной и тонкий, совсем не то, что эта бесформенная громада камуфляжного цвета, которую приходилось таскать на акциях.
— Иль! — Арнис сбежал по ступенькам, держа на руках Эльма.
— Здравствуй, родной! — Иль поцеловала обнявшего ее Арниса, чмокнула малыша в прохладную щечку.
— Мама, — с восторгом сказал Эльм и пошел к ней на ручки.
— Пойдем, Иль, сразу ужинать? Или ты в душ?
— Нет, пойдем ужинать, если готово.
— Хорошо, я детей позову.
Дети галдящей толпой сбежали по лестнице, в столовой сразу стало шумно, весело, как-то очень быстро стол был накрыт, все уселись. Арнис по традиции прочитал молитву. Ильгет усадила Эльма в высокий детский стульчик, надела на него фартучек.
— Я не хочу мясо! — закапризничала Арли.
— Ну и оставь, — сказал Арнис, — ешь овощи.
— Вы так долго ждали, — сказала Ильгет, — кое-кому уже и спать пора...
— Ну, мы хотели тебя дождаться, — объяснил Арнис, — ничего, завтра ведь суббота. Пусть лягут попозже. Они перекусили, просто хотели вместе с тобой...
Дети начали наперебой рассказывать о событиях в школе. Дара помалкивала, набив рот котлетой. Она еще ходила в Первую Ступень, там было не так интересно... А Вторая Ступень готовилась к очередной большой Игре, на этот раз культурологической, по планете Кроон. На следующей неделе планировалась встреча с настоящим кронгом, то есть скаржем. Все школьники разделились на скаржей и краалов. Все изучали элементы традиционных для Кроона единоборств — во время игры будут проводиться соревнования. Изучали религии Кроона, язык... Анри с Лайной уже свободно говорили по-скаржски, Арли пока еще не разрешалось пользоваться мнемоизлучателем, и язык она выучить не могла, знала лишь отдельные фразы, пару песенок на гэла — краальском языке. Она была в группе краалов и должна была выступать на каком-то «народном гулянье» с песнями и танцами.
Лайна вдруг заявила:
— Вы, краалы — все дураки. Вы вообще не умеете собой владеть!
Пятилетняя Арли возмущенно вскочила со стула.
— Ты сама такая! — выпалила она, не находя культурологических аргументов. Арнис подхватил ее, погладил по голове и усадил.
— Лайна, — сказал он строго, — ты переигрываешь, тебе не кажется? Вы же не скаржи на самом деле.
Ильгет забрала у Эльма тарелку, почти пустую, вытерла ему рот, а также все окружающее пространство, забрызганное овощным пюре.
— Но Арнис, краалы же на самом деле такие, — сказал Андорин серьезно.
— Это не совсем так. Я знал одного скаржа, — вспомнил Арнис, — они действительно хорошие воины. И они с большим презрением относятся к краалам. Краал у них — это ругательство. Но вы знаете, они и нас считают кем-то вроде краалов. Они и к нам, квиринцам, не относятся всерьез.
— Но мы же не такие, как краалы! — возмутился Анри.
— Нет, Анри, мы именно такие. Мы похожи на них во многом. Понимаешь, скаржи — очень необычная культура. Очень своеобразная. Уникальная даже. И они отличаются тем, что презирают все, что на них непохоже. Этот скарж, которого я знал... он нас не воспринимал всерьез. Он обучал нас элементам их единоборства. И когда кто-то из нас оказывался сильнее его, а такое случалось — он очень удивлялся и тут же забывал об этом. Ему казалось, что люди с таким мировоззрением и образом жизни, как мы, не могут быть хорошими воинами.
— Но вы же хорошие! — воскликнула Лайна. Арнис пожал плечами.
— Самое главное, ребята, нельзя презирать других за то, что они не похожи, что они иначе выглядят, ведут себя, одеваются... Вы можете в это играть, раз вы скаржи, но это же не на самом деле. А краалы — очень интересный народ. Я о них мало читал, но знаю, что у них очень любопытная история была. Было у них христианство когда-то, но вытеснено религией, переделанной по образцу скаржской. Вообще скаржи на них очень повлияли... собственно, когда-то они их просто завоевали. Потом, вроде бы, позволили независимость, но очень относительную. Знаете что, давайте мы завтра об этом поговорим вечером, хорошо?
— А мы все равно краалам покажем, — пообещала Лайна. Арнис улыбнулся. Ильгет спросила.
— Ну ладно, а как у вас с уроками? Анри, я слышала, ты уже в последнюю ступень по математике переходишь?
— Через месяц, если все будет хорошо, — с гордостью сказал Анри.
— А с музыкой...
— Ну я хочу попробовать после Нового Года, — неуверенно сказал Анри, — я позанимаюсь на каникулах сам... и может, сдам уже на третью ступень.
В музыке Анри отставал.
— А мне Геника сказала, я по лингвистике в пятую перейду! — похвасталась Лайна. Ильгет и Арнис переглянулись. Неужели у девочки талант? Лайна очень коммуникабельна...
Вот у Арли все шло ровно. Ничем особенным она не выделялась ни в хорошую, ни в дурную сторону.
Попили чай с печеньем. После этого Арнис увел старших детей — читать вслух и ложиться спать. Ильгет подхватила Эльма, понесла наверх в его комнату. Эльм пока говорил лишь отдельные слова, хотя сестры в его возрасте уже тАйреторили вовсю. Иногда он соединял слова в короткие фразы.
Ильгет раздела малыша, посадила его в ванночку и стала мыть, ласково разговаривая с ним. Эльм хлопал ладошками по пене, пытался приклеить Ильгет пенную «бороду».
— Мамама, — радостно бормотал он, — пакапа... бу! Бу-ба!
— Эльм купается... скажи: купаться..
— Купася, — сказал малыш.
— Смотри, какая рыбка!
— Рика!
— Рыбка золотая в ванночке плывет... рыбка золотая песенки поет...
Наконец Ильгет сообразила, что пора и укладывать ребенка — время-то идет. Ей казалось, можно так до бесконечности купать Эльма, болтать всякую ерунду... Она вынула малыша из ванны, вытерла, надела пижамку. Эльм бесцеремонно полез ей за пазуху.
— Сейчас, сейчас... сейчас дам молочка! — Ильгет уселась с ребенком в кресло, дала грудь. Эльм сладко причмокивал. Сердце Ильгет замирало от счастья, и тут же прокалывало болью — скоро кончится эта радость... он уже такой большой! И будет ли еще — скорее всего, нет. Вот ведь она уже могла бы забеременеть — однако ничего больше не получается.
Глазки Эльма стали как-то сужаться, веки опускались. Ильгет вспомнила, что надо приучать ребенка сразу к молитвам на ночь. А он привык засыпать у груди. Не очень удобно, но... Ильгет зашептала детскую молитву на ушко ребенку.
Вскоре Эльм крепко спал. Мать положила его в кроватку. Полюбовалась пронзительно прекрасным, чистым и светлым личиком. Убрала тихонько полотенце, одежду. Вышла.
В комнате Арниса горел свет. Ильгет пошла к себе, взяла планшетку и перебралась к Арнису.
— Можно к тебе?
— Ну что у тебя за вопросы? — Арнис на миг оторвался от монитора, улыбнулся нежно. Ильгет села рядом в кресло.
— Готовишься? — спросила она. В последнее время Арнис больше занимался своей старой основной работой по социопсихологии — «Влияние общественно-экономической формации на семейные связи». Статистика у него была огромная — собранная этнографами на многих мирах. Выводы получались довольно любопытными... Но главное, Арнис собирался эту работу использовать как дипломную. И в ближайшем будущем стать профессиональным социологом.
— Ага, — сказал он, — вот классификацию по Эрну делаю.
Ильгет включила планшетку и углубилась в свой собственный последний роман.

... Длинный стол тянулся вдоль всей гостиной. Здесь были все — одиннадцать бойцов 505го отряда, их супруги и дети, рядом с Арнисом сидела его мама, и обе сестры с семьями были за столом. А возле Беллы сидел высокий сухопарый старик, действительно очень старый уже — учитель Арниса, Тэрвелл Тин. Ильгет тихонько разговаривала с Иволгой, Дара сидела на коленях матери.
— Иль, у тебя очень вкусные вот эти крендельки, — это Айэла с другой стороны стола, — наверное, ярнийские?
— Да. Рецепт тебе скинуть?
— Обязательно.
Арли протиснулась между мамой и отцом и вскарабкалась на колени к Арнису. Тут же с другой стороны появился черноглазый смуглый, совсем не похожий на приемных родителей Анри. Арнис и его обнял за плечи, усадил на второе колено.
— Наши дети, — с удовольствием сказал Дэцин, глядя на Арниса, облепленного малышней.
— А как же? Конечно, все наши...
Тэрвелл наклонился к матери Арниса.
— Вам вина, сэни?
— Да, пожалуйста.
Он разлил в бокалы легкое светлое вино.
— Арнис, — сказал он, — исключительно талантливый ученый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83