Волосы ее были уложены в высокую прическу, и на фоне бледно-голубого платья еще сильнее отливали медью.
При виде Аркали, в душе у Истмана все перевернулось.
«Как же Боско посмел появиться с ней после того, что я ему сказал? — со злобой подумал он. — Ведь как только я узнал о празднике, я совершенно ясно сообщил ему о своих намерениях, а потом отправился к ней и специально попросил разрешения быть на вечере ее официальным спутником.
Аркали, казалось, была ошеломлена.
— Я конечно весьма польщена, — без тени улыбки ответила она. — И с удовольствием дала бы согласие, если бы уже не получила подобное же предложение раньше.
— Раньше? — От испытанного разочарования ему вдруг стало так мерзко, что предстоящий вечер из потенциального рая вдруг превратился для него в сущий ад Дзигоку. — И от кого же, позвольте узнать?
Она боком протиснулась мимо него.
— От вашего друга Боско.
Лайонел Боскоун Шадболт.
Боско, да я тебе все зубы выбью, — подумал он. — Ведь я же сказал тебе, чего добиваюсь. Я все тебе рассказал, как на духу!»
Истман внимательно разглядывал присутствующих. Вот стоит комендант Рохан собственной персоной с адмиралом и мистером Стрейкером. У всех троих за поясами поблескивают хромированные «вессоны», все трое в своих лучших парадных мундирах со стоячими воротничками и в лихо надвинутых на глаза фуражках, все трое мужественно делают вид, что не замечают царящей здесь тропической жары. А еще он заметил как Аркали, когда Стрейкер кивнул ей и поцеловал руку, демонстративно отвернулась. Было ясно, что она этим крайне возмущена.
Женщины-военные являли собой удивительную картину. Все они явились на вечеринку в строгих, кто во флотских, кто в десантных мундирах. Это было сделано вынужденно, но даже при всем при том буквально дух захватывало от всех этих осиных талий и наград. На некоторых были куртки с открытыми спинами и кольчужными эполетами, другие явились на праздник в куртках с подкладными плечами. Кроме того, на большинстве из них были обтягивающие рейтузы и операторы Бейкера взирали на них как громом пораженные. Прически были всех цветов, фасонов и длины. При ярком свете и под звуки самой современной музыки гости начали знакомиться друг с другом.
Истман знал, что большинство новоприбывших женщин останутся без кавалеров и уже начал замечать, как они инстинктивно сбиваются в довольно агрессивную группу. Но ему вовсе не хотелось, подобно большинству облаченных в красно-синие мундиры метракоровцев, начинать заводить новые знакомства.
Истман просто глаз не мог отвести от Аркали. Со все усиливающимся чувством ревности он следил за тем как офицеры гриффиновской эскадры один за другим подходят к ней и отпускают комплименты. Она никак не реагировала на их знаки внимания и неподвижно стояла рядом с растерянным Шадболтом, который рядом с ней казался каким-то потерянным и одиноким. Сейчас Истману больше всего на свете хотелось бы, чтобы тот куда-нибудь отлучился и тогда он смог бы догнать его, отвести в какой-нибудь укромный уголок парка и там набить морду. Но тут в поле зрения появилась величественная фигура Стрейкера, который потащил Аркали и Шадболта обоих к огромной чаше с пуншем.
Потом он обернулся и поманил пальцем Истмана.
— Давай-ка, глотни как следует, сынок. И ты тоже, Шадболт. Ах, прошу прощения за невежливость, но первый глоток конечно же сделает леди, верно ведь, Аркали?
— Не думаю.
— Брось, Аркали. Если ты чего-нибудь не выпьешь, то в этой духотище просто упадешь в обморок, а ведь это совершенно удивительный фруктовый напиток, предназначенный специально для глупого пола.
— Я не ослышалась? — ледяным тоном переспросила она, держа в руке стакан до краев наполненный рубинового цвета жидкостью. — Вы сказали «глупый пол»?
— А как еще можно назвать пол, которому в деле производства потомства достается все, кроме удовольствия? — Стрейкер слегка подтолкнул локтем ее кавалера и кивнул на его стакан. — Давай-ка, опрокинь это, Шадболт.
— Да, сэр!
— А ты как считаешь, Истман?
Истман вернулся к действительности. Он отхлебнул и сразу понял, что за фруктовым вкусом скрывается крепкое спиртное.
— Да… просто здорово… Боже.
— И помни, что это твоя рекомендация тем женщинам, к которым мы стремимся! Все слышали как он сказал «здорово»? Да, он настоящий ценитель!
Эллис притянул к себе Рохана.
— Вот видите, как я и говорил, мы с мисс Хавкен снова стали лучшими друзьями. А то, что произошло между нами в день прибытия, было просто маленьким недоразумением. Мне передали, что она даже извинялась перед вами за грубость. Надеюсь вы простили ее.
Рохан кивнул, как бы давая понять, что все это мелочи, на которые не стоит обращать внимания. Его выдающиеся вперед зубы делали его похожим на собирающуюся заржать лошадь.
— Ну, у нас у всех тут нервы на пределе. И уж тем более у миз Хавкен.
Аркали бросила гневный взгляд на Эллиса, потом вымученно улыбнулась Рохану, но Эллис еще не закончил. Он сказал:
— Послушайте, комендант. Ведь мы на военном положении, так?
— Насколько мне известно, да.
— И нам угрожает враг, не так ли?
— Похоже.
— И в любом случае, именно вы являетесь верховной властью на станции? А по законам военного времени вообще обладаете всеми правами?
— Формально, да.
— А тогда не могли бы вы употребить свою власть на одно хорошее дело, прямо сейчас? Отдать специальное распоряжение в связи с чрезвычайными обстоятельствами?
Рохан взял протянутый ему стакан с пуншем.
— Что вы задумали?
Эллис сделал вид, что обдумывает свое предложение.
— Ну, пусть это будет, скажем, приказ, обязывающий всех присутствующих выпить хотя бы по одной порции пунша. Допустим, для предотвращения обезвоживания организма.
— О'кей! Уффф!.. Эта штука… превосходна. — Рохан потянулся за второй порцией. — О'кей, считайте, что приказ отдан, Эллис.
— Ну вот, Аркали, не станете же подводить своего кавалера тем, что прямо при нем нарушите приказ коменданта, верно?
— Если вы думаете, что я собираюсь…
Эллис нагнулся к самому ее уху и так, чтобы не услышал Рохан, шепнул:
— Ты же хочешь получить разрешение отправиться в Мияконодзё, не так ли, Аркали?
После этого он уставился на нее своими блестящими глазами и не отводил взгляда до тех пор, пока она нехотя не кивнула. Тогда он снова наклонился к ней и, подмигнув в сторону Рохана, шепнул:
— Подпои Рохана и он пообещает тебе все что угодно. Ты ему нравишься.
Она сделала глоток давая тем самым Рохану понять, что жалеет о неприятной сцену, которая по ее вине разыгралась у переходного туннеля.
— До дна, до дна, миз Хавкен!
Лицо ее по-прежнему оставалось мрачным.
— Эта… смесь довольно приятна на вкус, вы не находите, комендант?
— Вот и пейте!
Пока Эллис добивался того, чтобы Аркали осушила свой стакан на глазах улыбающегося Рохана, Истман отвел Шадболта в сторонку.
— Ты что это задумал, подлец? — яростно прошипел он.
— Истман, извини. Я ведь и понятия не имел!
— Я тебя предупреждал.
— Она сама подошла ко мне и попросила. Честное слово. Что мне было делать?
В глазах Шадболта явственно читалась мольба, но Истману было на это наплевать.
— Завтра тебе так и так придется отходить — либо с похмелья, либо от того, что я с тобой сделаю. Пойди и извинись перед ней, а потом убирайся отсюда ко всем чертям. Ты понял?
— Но ведь тогда я пропущу весь праздник.
— Поверь это гораздо лучше, чем остаться без яиц.
Шадболт обиженно поднял бровь.
— Барб, мне что-то не нравится твой тон.
И тут он почувствовал, как на нем пугающе фокусируется ярость Истмана.
— Сваливай, Боско, или я тебя прирежу. Клянусь, я не шучу!
Шадболт вздохнул и скрестил руки на груди.
— Что ж, если уж ты так хочешь, ладно. Но знай, Барб, ты неправильно себя с ней ведешь.
— Сегодня вечером она станет моей!
Шадболт вздохнул и покачал головой.
— Нет.
— Что значит нет? — В глазах Истмана явственно читалось недоумение. — Со мной все в порядке. Теперь я настоящий офицер. Видишь это шитье? Эти пуговицы? Отныне я уважаемый человек и у меня неплохие перспективы. Даже блестящие. Отныне никто не смеет смотреть на меня сверху вниз. Ведь верно?
— Барб, дело совсем не в…
— О'кей, пусть у меня в жилах не течет кровь богачей, но ведь и она теперь никто. Ее отец банкрот, неплатежеспособный и дискредитированный, да еще к тому же и являющийся заложником каньцев. Да она от радости должна прыгать, что я…
Шадболт по-прежнему тряс головой.
— Понимаешь, дело тут совсем не в происхождении или положении. И даже не в перспективах.
— Тогда в чем же?
— Я тебя отлично знаю, Барб. — Тактичность Шадболта вдруг показалась ему какой-то подхалимской, скользкой и он почувствовал, что начинает ненавидеть его. — И я знаю, какого рода женщина тебе нужна. Поверь, Аркали Хавкен тебе совершенно не подходит. Она из слишком хорошей семьи, у нее очень высокие запросы и строгое воспитание. А тебе нужна женщина вроде моей сестры Марли, которая живет на Джерси. Конечно, она скорее пони против кобылы благородных кровей, но зато человек верный и спокойный, из тех женщин которые не оставят тебя ни в горе ни в радости, женщина, которая способна пойти на компромисс, экономная хозяйка, которая сразу впишется в метракоровское общество. Женщина, которой нужен надежный мужчина для ее детей.
— Я не нуждаюсь в твоих плаксивых советах! Мне лучше знать, какая женщина мне нужна! Ты просто не знаешь, что такое честолюбие!
— Я только хотел тебе помочь.
— Ну так и заткнись! Или я действительно тебя порежу! Слышишь?
Шадболт поджал губы и опустил руки.
— Ну что ж, в таком случае тебе невредно будет узнать, что она мне сказала.
Он снова метнул на Шадболта горящий от ярости взгляд.
— Она считает тебя ничтожеством, Барб, и не желает иметь с тобой ничего общего. И знаешь, что? В принципе, ее трудно в этом винить.
Истман смотрел ему вслед, машинально положив руку висящий на поясе маленький аккуратный парадный пистолет. «Жаль момент не очень подходящий, — с яростью думал он, — а то я бы отвесил тебе такого пинка, что ты летел бы отсюда до самого мостика. Будь ты проклят, Шадболт, небось решил отбить ее у меня! Так вот, ничего у тебя не выйдет!»
Он вернулся к Аркали и взял у нее из рук пустой стакан. Она была так удивлена этим, что даже дала увести себя от Стрейкера и Рохана с кратким «Извиняюсь».
— В чем дело? Хотите потанцевать? — неуверенно спросила она, а затем так и не получив ответа, продолжала: — А куда делся Боско?
Они подошли к изогнутой прозрачной стене и он, к собственному удивлению, вдруг поймал себя на мысли о том, что, как ни странно, здешнюю зелень отделяет от ледяного вакуума всего-навсего миллиметровый слой плекса.
— Прошу вас, мисс Хавкен… Аркали… мне нужно поговорить с вами. Я знаю… Я знаю, вы избегаете меня, но мне просто необходимо сообщить вам нечто очень важное.
Он вел ее мимо цветущих кустов, как вдруг из кроны растущего неподалеку дерева выпорхнула птичка, заставив ее вздрогнуть от неожиданности. «Может быть Истман что-нибудь узнал о Хайдене от одного из членов команды Стрейкера, — подумала она. — Что-то такое, о чем Стрейкер просто не удосужился мне сообщить».
Вслед за ним она прошла через густые заросли кустарника и оказалась на небольшой полянке где под сенью зеленых ветвей стояла скамейка. В этом месте постоянно оседающий на плексе конденсат был высушен одним из воздухонагревателей, что позволяло ясно видеть грозный форт и сверкающий выпуклый зеленовато-голубовато-коричневый диск Осуми, занимающий чуть ли не четверть всего неба. Но вспыхнувшая было в ее душе надежда тут же угасла, стоило ей заметить странный блеск в его глазах и то, что он молчал, будто стараясь взять себя в руки. Затем он усадил ее на скамью под деревом и сел рядом. Его серьезность уже начинала выводить ее из себя.
— Вы знаете, что это за дерево? — наконец спросил он.
Она подняла глаза и увидела над головой переплетение веток на фоне напоминающего гигантскую луну силуэта.
— Местные жители называют его «сакура но ки» — вишневое дерево, — сказал он. — Для японцев оно имеет особое значение. Принюхайтесь, и вы почувствуете какую сладость его аромат придает воздуху. Вот. Это вам.
Он внезапно протянул руку к усыпанным цветами веткам и с громким треском отломил одну. Цветки были розовыми, нежными и, казалось, вот-вот начнут осыпаться.
Чтобы не давать ему повода начать втыкать веточку ей в волосы самому, она взяла ее у него из рук. Музыка сюда едва доносилась. Она вдруг почувствовала себя в западне.
— Послушайте, Барб…
— Вы когда-нибудь слышали слово «камикадзе»? — спросил он так, будто это было для него вопросом жизни или смерти. — Оно означает «священный ветер». В двадцатом веке во время войны на Тихом океане так называли молодых японских летчиков у которых на пуговицах были выгравированы цветки сакуры. Они были готовы умереть за то, во что верили.
— Пилоты-самоубийцы?
— Вот и я, подобно им, готов даже погибнуть.
— Не понимаю…
— Теперь, когда меня произвели в офицеры, передо мной открываются блестящие перспективы. Через два года я могу уйти из МеТраКора, но у меня останется лицензия на право торговли. Я буду иметь право, если захочу, торговать через Каноя-Сити в качестве независимого торговца. А когда закончится эта война, уверен, что смогу получить значительные кредиты на Сеуле.
— Все это замечательно, Барб, но…
— Но главное, я хочу сказать, что собираюсь сделать все это ради вас! — Его внезапное и неестественное возбуждение потрясло ее. — Эти цветы — символ именно этого моего желания. Аркали, прошу вас стать моей женой.
Она, совершенно ошеломленная, уставилась на него. От приторно-сладкого запаха искусственно выведенных цветов ее уже подташнивало. А от его предложения, сопровождаемого взмахом похожего на окорок кулака — вообще едва не вырвало.
— Скажите же мне «да», Аркали. Поверьте, если вы согласитесь стать моей женой, я стану гораздо более богатым, чем большинство других людей.
— Я…
Она поднялась со скамьи и поспешила прочь, но он тоже вскочил и схватил ее за руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88