Как чрезвычайные обстоятельства превратили Эллиса Стрейкера в ревущее чудовище, рыскающее повсюду с большой черной палкой в руках, в сопровождении неотступно следующего за ним урода Боуэна и обоих братьев Соломонов? Причем все четверо напускают на себя такой горделивый вид, точно они самураи и имеют право помыкать кем угодно. Пси милосердное, неужели я и вправду была согласна войти в семью Стрейкеров? Должно быть, я сошла с ума. Каким образом у бессердечного дьявола, вроде Эллиса Стрейкера, мог родиться такой сын — Хайден? Почему так произошло?
Духота становилась невыносимой. Аркали показалось, что она плывет. Воспоминания о Хайдене искажались, совсем как заливающий купол смертоносный ртутно-синий свет. Погиб он или нет? Нет. В этом она была уверена. Будь Хайден мертв, Аркали сразу бы почувствовала. Сердце обязательно подсказало бы ей… или нет?
А тут еще Боуэн.
Женщина впала в прострацию. Да, Хайден, я знаю: ты жив. Вчера Боуэн подошел ко мне с раненой рукой. Я зашила рану, а потом стала расспрашивать, что да как. Сначала он отмалчивался — советовал обо всем разузнать у Стрейкера. Однако я настаивала. Поняв же, насколько я встревожена, Боуэн рассказал мне то, что я приняла за правду.
Хайден, мой дорогой, он считает, что ты приземлился благополучно. «Думаю, это вовсе не невозможно», — вот его собственные слова. А раз это возможно, то ты наверняка приземлился целым и невредимым. Если я переживу эту ночь, то, клянусь пси, пойду к твоему отцу и потребую, чтобы он сказал мне куда пси могло занести тебя. Ничего, скоро этот кошмар закончится и мы снова будем вместе. Я уверена.
Тут младенца стошнило прямо ей на руку и на одежду. Аркали беспомощно взглянула на женщину, которая попросила ее немного подержать отпрыска Мунди — крупную, жену одного из филиппинских торговцев, кормившую большой грудью собственного ребенка. Двухлетний мальчишка, прикрыв глаза, жадно сосал большой темный сосок, а другой, постарше, привалился к матери сбоку. Женщина равнодушно улыбалась. Даже здесь не утратила коровьего спокойствия.
Аркали отвернулась, с горечью подумав, что брак и ее когда-нибудь превратит в такую же корову. И сделает это семя Хайдена. Испытав боль секса, мое тело превратится во нечто чудовищное, с огромным животом и выменем, и я стану такой же коровой, окруженной выводком своих отпрысков — бестолковых, пищащих, визжащих, постоянно чего-то требующих и пачкающих все вокруг…
Новый звук оторвал ее от раздумий, и она поняла, что входная диафрагма убежища заперта на ионные замки. Отец, ты же обещал навестить меня до того, как пробьет шесть, подумала она. Ты не приходил весь день, а теперь охрана накрепко заперла нас, готовясь к тому моменту, когда корабли на орбите окажутся над городом и начнут обстрел. О, пси небесное милосердное, сделай так, чтобы сегодня ночью китайцы не ворвались в город…
— Да заткнись же ты наконец, выродок несчастный! Еще раз пикнешь, и я так тебя отделаю, что, клянусь, на всю жизнь запомнишь!
Взъерошенные детишки Соломонов жались к своим матерям и теткам в дальнем углу бункера, а самый старший — десятилетний парнишка, — сжав кулачки, сердито уставился на мать. Поскольку ни отца, ни дяди рядом не было, он не переставая требовал, чтобы его тоже выпустили наружу и дали бластер. И мать наконец не выдержала.
Аркали прикусила губу, страстно желая, чтобы Фая или Лорис и впрямь задали маленькому гаденышу. Они были крепкими женщинами. Сестрами. Ничуть не утонченными, хотя старались изо всех сил одеваться получше и прилично себя вести, поскольку их мужья нажили какое-никакое богатство.
Нет, скорее всего, раньше они были обычными банными юна — шлюхами, что как мухи роятся в каждом порту. Этим двум повезло: они подцепили и женили на себе таких парней, как Ари и Уил Соломоны. И те, и другие подходили друг другу как нельзя лучше. Двое твердых, точно каменная соль, гарпий и двое крутых братьев, которые, прежде чем заняться торговлей и сказочно разбогатеть, десять лет пиратствовали в Зоне на тяжело вооруженном корабле.
— Очень рада познакомиться с тобой, Аркали, — заявила Лорис Соломон при их первой встрече несколько недель назад, в особняке Хавкена, когда Аркали танцевала с Хайденом и была представлена присутствующим как новая звезда высшего света Каноя-Сити. Сколько же времени прошло с тех пор? Целая жизнь. Эпоха. Лорис Соломон улыбнулась, увидев, что ребенок срыгнул. В золотистых лучах, исходящих от создаваемого перископом голоизображения улицы над их головами, кривые зубы и копна светлых волос делали ее похожей на львицу.
— Превратности войны, да? — не обращаясь ни к кому конкретно, сказала она и тут свет пропал, будто выключенный каньским адмиралом. Теперь перископ освещал бункер тусклым красноватым светом остывающего купола.
Аркали охватил ужас. Откуда-то издалека донесся воющий хохот. Неразборчивые, страшные крики. Рев и ругань мужчин, звуки разрушения, как в Вавилоне времен Исайи. Раздоры, грабежи, грех. Младенец вздрогнул; его опять стошнило Аркали на платье.
— После еды нужно наклонить его, чтобы срыгнул. Неужели, Аркали, ты не знаешь?
— Может, возьмете его? — Аркали безуспешно пыталась отчистить перед своего голубого платья.
— Я же говорила: разденься до белья.
Женщины вокруг принялись пересмеиваться и перемигиваться.
— До белья?..
— А тебе что, не жарко?
Только сейчас Аркали осознала, насколько в бункере жарко. Жарко и душно. Как в тропиках. Видимый в перископ купол, который под ударами китайских орудий снова стал пурпурным, был огромен; его словно озаряли молнии. Здесь же, в убежище, горело несколько тусклых лампочек, отбрасывающих на белые стены и колонны причудливые, страшные тени. На стене, над тем местом, где сидела филиппинка, красовалось изображение орла, не менее странное, нежели исламское распятие. Пол был завален тюками шелка. Кроме того, в бункере стояло с полдюжины похожих на гигантские гробы освинцованных плексовых ящиков, в каждом из которых помещалось триста шестьдесят фунтов первосортного «о-ча» — настоящего зеленого чая, тщательно утрамбованного ногами японских крестьян. Сушеные листья! Отчасти именно из-за этого товара американцы присутствовали здесь, на ужасной и совершенно чуждой им планете. Очень ценный товар — чай, выращиваемый в горных районах Ямато, большой спрос на который у богачей представлял собой одну из причин нынешнего конфликта…
О Господи, это хуже всего. Потому что мы, женщины, заперты в душном погребе — на тот случай, если китайские войска все же ворвутся в город. Здесь самое безопасное место, сказали нам.
Аркали застенчиво ослабила тесемки своего платья, перепачканного отрыжкой ребенка, расшнуровала его и принялась отскребать пятно.
— Придется, Аркали, тебе снять его, — засмеялась Фая. — Не стесняйся, вряд ли у тебя есть что-нибудь, чего мы не видели!
С улицы донесся истерический хохот пьяных мужиков. Услышав его, Аркали почувствовала себя раздетой. Прошлой ночью она сняла свой длинный, почти до колен жакет с шитьем на плечах, но в это время установленная на улице передающая камера их перископа привлекла внимание кучки слоняющихся без дела калифорнийских ранбо. Те принялись кривляться перед объективом, пинать его. Казалось, через объектив они видят все, что творится в бункере, поскольку их голоизображения паясничали и делали непристойные жесты. И никто не мог унять хулиганов.
Крики становились все громче — они явно приближаются. Улюлюканье и визг. Омерзительные пьянчуги с картавыми голосами. Грубияны макау-калифорнийцы из охраны. Форменное отребье, которому не свойственны ни гибкий ум торговцев, ни строгая дисциплина служащих МеТраКора. Отец Аркали говорил, что все эти охранники-контрактники — бывшие дезертиры: длинноусые, с угловатыми чертами лица, ленивые и капризные, поскольку они однажды уже сбежали от своих офицеров и знали все солдатские трюки. Они были исключительно изобретательны в любых гадостях и жестоки к местным проституткам; они пили, дрались стравливали собак в японской части города — ради денег и удовольствия наблюдать за смертельной схваткой. Теперь же у них в руках заряженные бластеры, они якобы патрулируют периметр купола в поисках мест возможного прорыва каньцев.
Один из наймитов прицелился в метракоровскую эмблему на стене и хладнокровно сжег ее.
Аркали задыхалась в духоте. Люди на улице больше всего напоминали дикую стаю. Хохочущие, как безумцы, безжалостные, как гиены.
Шаги по плексу в шести футах над их головами.
Лицо спящей Бетрикс Рейнер осунулось. Сестры Соломон притянули детей поближе. Аркали увидела разлетающиеся осколки бутылки, запущенной в камеру, и изображение дрогнуло. Послышались звуки передвигаемой в офисе наверху мебели; филиппинка встала и крадучись двинулась мимо колонн к диафрагме. В поднятой руке она, точно мачете, сжимала малайский паранг. Очень острый паранг, тяжелый. Наверняка им можно рубить до самой кости.
Лорис Соломон зашипела на ребятишек:
— Тихо вы!
— Но ведь диафрагма закрыта и заперта, — сказала Аркали. — Им все равно к нам не забраться без…
— Тихо!
Тишину теперь нарушал лишь топот множества ног, крики, доносящиеся через вентиляционные отверстия, голоса, то и дело разражающиеся проклятиями на невнятном калифорнийском. Было очевидно: помещение громят в поисках спиртного. Наконец целый град пинков и ударов посыпался на плексовую диафрагму. Затем послышалось царапанье — как будто кто-то пытался взломать ионный замок штыком, и филиппинка замерла, наверное, стараясь не производить ни звука и лучше слышать происходящее снаружи… но, скорее всего, из страха. Ведь диафрагма была единственным входом и выходом из бункера.
Страх начал передаваться от одного к другому. Какая-то девочка заплакала. Лицо старшего сынишки Соломонов превратилось в белый овал, вся его мальчишеская отвага мгновенно испарилась.
Звуки плача их и выдали.
— Э-э-э, пусти-ка, пусти! Эй, леди, есть кто или нет? Вы там, что ли? Ну будет молчать-то!
— Тихо! Заткнитесь! — прошипела Фая.
— Нет! — воскликнула вскакивая на ноги Аркали. — Мы должны позвать на помощь! Вызовите офицера! Мы…
Фая схватила ее за плечи и отвесила звучную пощечину, затем притянула к себе и зашептала на ухо:
— Никто нас не услышит! Неужели ты не понимаешь? Они знают, что это конец. Китайцы вот-вот будут в городе, и эти мерзавцы напоследок напились как свиньи. А звуки женских голосов только раззадорят их.
— Но должен же нам кто-то помочь?
— Говорю тебе, я уже проходила через это. Они перерезали связь.
— Эй, синьориты! Не желаете ли потрахаться?
Мужской голос неожиданно раздался откуда-то сзади, насмешливый, громкий, отчетливый. Помещение наполнилось издевательским смехом. Со стены на женщин смотрело огромное лицо, искаженное, поскольку его обладатель стоял слишком близко к камере. Позади товарищ наемника, сидя на земле с бутылкой в руке, пытался стянуть с себя перепачканные брюки. Солдатам явно надоело патрулировать канализацию.
Аркали охватили ужас и отвращение.
Бутылка, брошенная первым солдатом разбилась о камеру, попавшая на объектив жидкость и застрявшие в нем осколки исказили изображение. Аркали отвернулась, закрыла лицо руками. Ей хотелось кричать, заполнить эту мертвую тишину звуками собственного голоса, но она не смогла. Дети заплакали от страха, и теперь их было не успокоить. Одна из женщин принялась подвывать, а Бетрикс Рейнер снова закричала.
— Ради Бога, да успокойте же их! — прошипела Лорис Соломон.
Аркали притянула к себе четырехлетнюю девочку и крепко обняла ее. Когда она снова взглянула на голо, солдат уже не было видно. Бункер вновь наполнился звуками выстрелов лучевых пушек. От вспышек изображение то и дело становилось черно-белым. Шальной луч угодил в изысканно украшенный портик одного из зданий. Потом на глазах Аркали обвалилась стена строения на противоположной стороне улицы, погребая под собой несколько припаркованных машин и растущее неподалеку молодое деревце. Вдалеке послышались крики. Вспышки городских орудий, стреляющих куда-то во тьму за лагуну, были густо-зеленого цвета. А что, если китайцы попытаются прорваться через подвалы, пока эти презренные негодяи, позорящие красную форму МеТраКора, в стельку пьяны? Мальчишка Соломонов полез к вентиляционному отверстию. Аркали видела, как его голова и плечи исчезают внутри, а ноги в ботинках отчаянно скребут по стене. Затем у входной диафрагмы раздался ужасающий грохот, Аркали повернулась — как раз в тот момент, когда филиппинка отлетела назад.
Внушительный холм плоти на груди женщины заколыхался. Теперь она громко молилась, и Аркали поняла, что та перепугана до смерти. Грохот был отзвуком взрыва мезонной гранаты, и теперь под мощными ударами снаружи диафрагма с выведенным из строя ионным замком медленно поддавалась. Аркали бросилась на подмогу. В руке у нее непонятно откуда вдруг появилась тяжелая железяка, но Лорис Соломон отняла ее и отдала Фае, а саму Аркали грубо швырнула за один из ящиков с чаем:
— И смотри не высовывайся!
— Но я…
— Сиди тихо, пси тебя побери! Стоит им тебя увидеть, и они взбесятся! Некоторые из мужиков ох как любят помучить богатеньких сучек!
Аркали притаилась за ящиком. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Новый град ударов — и дверь рассыпалась. Женщина заметила, как филиппинка бросилась вперед, услышала звуки борьбы, а потом звон упавшего на пол паранга. Что происходит, из-за ящика Аркали видно не было. Наконец в поле ее зрения появился огромный солдат в красном мундире, который, схватив филиппинку за горло, заталкивал ее обратно в бункер. Потом он с силой швырнул ее об стену и бешеным, пылающим от похоти взглядом оглядел помещение.
За ним, как крысы, внутрь прошмыгнули и другие. Сначала трое, потом еще один, еще… Потные, грязные, поначалу они лишь настороженно оглядывались. Но затем, смекнув, что охраны нет, повели себя гораздо увереннее. Когда верзила, вошедший первым, отстегнул шестидюймовый штык, а само оружие отбросил, дети заплакали еще громче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88