При Свободе Торговли в Ямато ринется сотня торговых домов. И все они будут независимыми. Все будут бороться за домашний рынок. И только подумать, каким может стать Американо без жестких правил МеТраКора и без его высоких налогов. Через десять лет все миры по эту сторону Сорокового Градуса и большинство остальных будут посылать корабли на Кантон и Шан Хай и на Осуми! А я стану Шелковым Королем Нью-Нью-Йорка и тогда весь Известный Космос окажется связанным воедино торговлей: американские корабли набитые американскими тканями и металлами Зоны, товарами ручной работы из Санаду и европанскими эмбрионами, и славийскими продуктами и бразильским фитопланктоном — но в основном самым главным достоянием Зоны — драгоценными металлами. Ты только подумай! Сотня американских торговых домов вырывающих из руку друг у друга право на очистку и транспортировку ауриума, а впереди всей стаи — Стрейкер-Хавкен Инкорпорейтед, клянусь пси! Какое это могло бы быть будущее — и оно обязательно наступит — в один прекрасный день!
Он прошел немного дальше, вздохнул и похлопал себя по карману в поисках сигары, затем понял, что недавно выкурил последнюю. Бедная Аркали, внезапно подумал он, вспомнив ночь мятежа. Твой отец говорит, что ты каждую ночь плачешь и засыпаешь только от изнеможения, и что с того ужасного дня у тебя совершенно пустые глаза. Истман утверждает, что ты просто обезумела от горя. А ведь разве я не говорил, что твой отец должен был позволить тебе очистить душу с помощью ножа? Ты имела полное право отомстить за себя и вонзить клинок в грудь этому ублюдку. Как мне тебя жаль, девочка, и как мне жаль, что пришлось так поступить с тобой. Я никогда не думал, что может так получиться — ни со мной, ни с тобой. Но это пси, а в пси нет ни на грош справедливости, хотя кое-кто, хорошие люди, и пытаются этого добиться. И когда-нибудь я принесу тебе лучшее пси, можешь мне поверить.
Он постарался поскорее погасить теплые чувства, которые снова начали разгораться в душе. Черт! И где же, во имя пси, этот проклятый флот? Может Вейль и в самом деле уже давно заморожен и что новый командующий и вправду такой трусливый негодяй, как следует из его послания Совету? Что если эскадра и вправду бежала в безопасность родных цепей? Он сильно стукнул кулаком по плексовому парапету, страшно жалея что у него нет ручной работы кубинской сигары, которой сейчас можно бы было затянуться.
Да ведь ты же отлично знаешь правду. Зачем же себя обманывать? В душе ты совершенно одинок, поэтому ни лелеять ложь в душе, ни высказывать ее самому себе вслух совершенно ни к чему! Никакой флот тебе на помощь не спешит и ты всегда это знал!
Тогда какова же теперь цена свободы?
Он еще раз навел свой макро на корабль и его опытный глаз снова обежал изображение на экране. Затем он по привычке воспользовался своим воображением и мысленно произвел ежедневную инспекцию мостика. Его заливало яркое солнце, похожее на белое золото. Клянусь пси, до чего же он красив! Самый лучший корабль к востоку от плоскости Нулевого Градуса, почти самый крупный торговый корабль, и к тому же мой, пси меня побери! Мой! Да, даже сейчас!
Откуда-то издали раздались восторженные крики и огромный треугольный кусок купола завис на мгновение в воздухе, а потом с грохотом рухнул куда в восточную часть города. Фиолетовые точки света стали искорками — роботы готовились покинуть купол. Легкий ветерок поднял пыль у его ног и чуть взъерошил торчащие из под фуражки волосы. Внезапно он поплевал на ладони и сильно потер их, вдохнул свежий воздух и на лице его появилась улыбка. На юге над горизонтом там где небо смыкалось с землей появилась серая линия дымки. Поднимался ветер.
Он сложил макро и сунул его в карман, страстно желая снова оказаться на борту своего корабля. Он увидел то, что хотел увидеть и сознание этого воспламенило его как далгреновский луч. Сначала все посчитай, торговец, строго сказал он себе. Возьми себя в руки и прикинь, в каком состоянии твои дела — подсчитай все долги и подумай сколько в твоем распоряжении средств, а уж потом можешь спокойно отправляться завтракать с адмиралом Гу, который тебя пригласил и постараться сделать что можешь.

26
Ты просто неуклюжий идиот, не сомневайся, Барб Истман, сердито выругал он себя, убирая фляжку с глаз Аркали. Ты никогда не можешь нормально думать в присутствии женщин и именно поэтому они считают тебя неотесанным и грубым. А неотесан ты потому, что не знаешь как правильно себя вести.
Впрочем это и неудивительно, учитывая откуда я родом, и что за воспитание я получил. Но до сих пор я никогда не позволял себе считать это оправданием, так что не стоит начинать теперь!
До сих пор он навещал ее каждое утро, но она почти не говорила с ним. Сегодня он принес с собой серебряную фляжку с пятизвездочным европанским бренди для нее, думая что это поможет ей хоть немного расслабиться, но запах спиртного лишь вызвал у нее ужасные воспоминания о той страшной ночи и она снова едва не разрыдалась.
— Нет, прошу вас, не плачьте. Я принес его только для того, чтобы вы могли хоть немного успокоиться. Правда.
Он неловко протянул ей носовой платок.
— Прошу вас, мистер Истам, оставьте меня.
— Послушайте, ну согласитесь, что за радость сидеть одной? — мягко как мог сказал он. Он думал, что понимает причины ее меланхолии.
— Я бы предпочла чтобы вы ушли.
— Не говорите так, миз Хавкен. Ваш отец разрешил мне навещать вас, в надежде, что я смогу вас хоть немного утешить. Может не стоит его разочаровывать, а?
Она уронила его платок на колени.
— Может быть выпьем вместе зеленого чая?
— Он просто омерзителен.
— А вы попробуйте.
— Я слышала, что от зеленого чая у людей начинается рак желудка. Я его просто ненавижу.
— Не стоит вам так говорить, миз Хавкен. Может все-таки попробуем?
Она отрицательно покачала головой. По ее медного цвета кудрявым волосам побежала легкая рябь. Она была очень красива, но лицо ее сейчас было бледным и несчастным, а глаза устремленные куда-то вдаль казалось ничего не видели.
Может быть я надоедаю ей, подумал он. Ведь кроме всего прочего я застал ее обнаженной и совершенно беспомощной в крайне унизительном положении, но уж она могла бы по крайней мере выразить мне хоть какую-то благодарность за то что я предотвратил куда худший исход.
Тут его пронзила неожиданная мысль, от которой он едва не впал в панику. Может быть она знает кто я такой? Нет. Не может быть. А что если да? Что если она догадалась, что я всего-навсего… НЕ ДУМАЙ ОБ ЭТОМ, СЛЫШИШЬ! Но ведь если бы не я…
— Я хочу умереть.
Он уставился на нее не веря тому что она могла произнести эти тихие но оглушительные слова.
— Что вы сказали? — глупо улыбаясь переспросил он.
— Я сказала, что хочу умереть. Теперь, когда Хайден мертв, у меня больше нет никаких причин…
— О, нет, миз Хавкен! Разве можно говорить такие ужасные вещи! Выбросьте это из головы. Прошу вас.
Лицо ее вдруг сморщилось и она содрогаясь всем телом разразилась рыданиями. Он пришел в ужас, растерялся и наконец обняв ее за плечи прижал к себе и принялся ласково гладить по спине. Она казалась ему призраком, хрупким и бесплотным. Ее беззащитность вдруг пробудила в нем яростное инстинктивное желание оберегать ее, наделить ее хоть какой-то частицей своего здорового духа и он понял, что ради этого ему придется нарушить данное Эллису Стрейкеру слово. Он должен рассказать ей про Хайдена.
Черт бы их побрал, подумал он, когда в памяти у него всплыло его мучительное прошлое. Здорово они надо мной потрудились. И впрямь здорово. Видит пси, я надеюсь, что когда меня отлили, форму уничтожили. НЕ СМЕЙ ОБ ЭТОМ ДУМАТЬ!
Он заставил себя вернуться в свой прежний человеческий образ. Ведь сегодня мой чертов двадцать первый день рождения, день в который человек в Американо становится взрослым! Просто смешно. Взгляни на эту женщину: будь я проклят, но даже в первый раз когда мы с ней остались наедине, единственное о чем она говорит, так это о том, что хочет покончить с собой из-за Хайдена Стрейкера. Нет, я должен сказать ей, что он жив. Должен и все. Настоящий человек поступил бы именно так.
Но ведь если ты ей это скажешь, раздался внутренний дьявольский голос, она никогда больше на тебя и не взглянет. К тому же ты не можешь нарушить обещание, данное Эллису Стрейкеру. Настоящие люди так не поступают.
Он сглотнул. Но когда я смотрю на нее и чувствую как это рыдания сотрясают ее тело и знаю, что она сломалась и утратила волю к жизни я понимаю, что должен ей все рассказать.
— Аркали, — сказал он, отодвигая ее от себя на длину вытянутой руки и вынуждая ее посмотреть на себя. — Я пришел, чтобы сказать вам что-то необыкновенно хорошее. Настолько хорошее, что я даже не знаю с чего начать и мне видно придется для храбрости сделать добрый глоток пятизвездочного.
Он отхлебнул из фляжки и рассказал ей как привел к Эллису здешнего крестьянина, который сообщил, что гайдзин благополучно приземлился и сейчас находится где-то во владениях даймё к югу от Каноя-Сити.
По мере того как он говорил, ее глаза начали бегать по его лицу, пытаясь определить правду ли он говорит, потом она взяла из его руки фляжку и начала пить из нее до тех пор пока не закашлялась от обжигающего бренди.
Истман смотрел на нее с удивлением. Она мгновенно вышла из своей болезненной апатии и впала в какую-то лихорадочную бессмысленную активность, почти панику. Она забегала по комнате, запустив пальцы в волосы, задавая вопросы, на которые не было ответов и приходя к совершенно диким выводам.
— Где он? — спросила она.
— Не знаю. Все что нам известно, так это что его видели где-то южнее Каноя-Сити.
— Значит мы должны узнать поточнее. Мы должны попытаться найти его!
— Аркали, по заключенной с каньцами договоренности мы не можем покидать пределов города, не говоря уже об Анклаве. К тому же это всего лишь слух.
— Нет, это правда. Я знаю, что это правда! — Она вдруг обняла его и крепко поцеловала прямо в губы. — О, мистер Истман… то есть лейтенант Истман, ведь вы теперь лейтенант, не правда ли? Вы даже не представляете, что вы для меня сделали. Спасибо. Огромное вам спасибо. Я должна найти Хайдена.
— Нет. Это невозможно! — Но не успел он ее остановить, как она вихрем вылетела из комнаты. Он остался, растерянно глядя на фляжку в руке и качая головой, понимая, что выдал секрет Эллиса Стрейкера даром.
Она выбежала на Плаза и побежала через нее провожаемая взглядами сотен каньских солдат под палящими лучами солнца, делавшими жару под продырявленным куполом просто невыносимой. Сначала солдаты смотрели на нее — это были далеко не оборванные калифорнийцы в кожаных куртках как в ту ужасную ночь, а прекрасно обмундированные китайцы, построенные в идеальные шеренги. Когда к ним обратился с носилок в виде дракона офицер, они тут же снова уставились на него и замерли по стойке смирно. Эти солдаты были прекрасно вышколены и обучены, аккуратны и почти идентичны — как роботы — поэтому она не ощущала с их стороны угрозы для себя. Они решительно отличались от грязных негодяев, которые при первых же признаках надвигающейся войны напились и ворвались в бункер…
Она побежала по главной улице. Сердце ее готово было вырваться из груди, а тесное платье не давало дышать. А что если я ему больше не нужна, думала она. Что если Хайден решит, что я теперь грязна и больше не подхожу ему? При этой мысли она побежала к зданию Хавкена еще быстрее.
Нет, мы обязательно поженимся! Он увезет меня отсюда. Он обещал. Он обещал! Где же отец? Он должен быть где-то в городе. Нужно ему все рассказать.
— Папа!
Местные жители-японцы начали мало-помалу возвращаться в город. После обстрелов и опасностей войны, они возвращались как ни в чем не бывало. Как будто совершенно не имело значения кто владеет городом. И каньцы не препятствовали им в этом, возможно с тем, чтобы поскорее начать работы по очистке и восстановлению города.
Она вбежала в пострадавшее от лучей и изрядно обгоревшее здание, пересекла отделанный черным и белым мрамором холл и бросилась к огромной подъемной площадке, которая доставляла служащих на верхние этажи. Лифт все еще работал и она сразу же без проблем поднялась наверх. Большой коридор казался немного странным из-за отсутствия людей. Ее шаги разносились по нему эхом. Пол был засыпан мусором, обвалившейся облицовкой потолков и стен, который освещали солнечные лучи, пробивающиеся сквозь ставшие навсегда прозрачными окна. И тут она налетела на Эллиса Стрейкера.
— Что случилось, милая? — спросил он, схватив ее за руку.
— Мистер Стрейкер! А отец здесь?
— Ты торопишься, когда спешить как будто некуда.
— Я ищу отца. Хочу рассказать ему про Хайдена. Барб Истман сказал…
— Ах вот как? Значит, все-таки сказал?
Его неожиданная резкость заставила ее усомниться в себе.
— Скажите, мистер Стрейкер, так это действительно правда? Пожалуйста!
— Пока это только слух.
— Мы должны найти его.
— Подожди-ка, девочка. — Стрейкер сильнее сжал ее руку. Она замерла. — Расскажи мне, что именно он тебе рассказал.
Она сбивчиво пересказала ему услышанное.
— Так вот, послушай. Никуда ты отправиться не сможешь. Город контролируют каньцы и часовые если поймают тебя возле укреплений прожгут в тебе несколько аккуратных дырочек.
— Но…
— Никаких но быть не может.
Ее вдруг охватила неожиданная ярость и она вырвала руку.
— Пустите меня. Где мой отец? Вы же отказались от Хайдена. Да, вы настоящий дьявол. Вы просто не хотите помочь ему. Или помогите мне его найти. Что, скажете не так? Где мой отец?
От ее крика у него зазвенело в ушах. Он схватил ее за подбородок и она замолчала.
— Прости, малышка, но тебе лучше помолчать, а то я не могу сосредоточиться. Ну…
— Где отец? — сердито прошептала она, впившись ногтями в его руку. Он отпустил ее.
— Здесь твоего отца нет. Он сейчас на встрече с теми членами Совета, которых удалось разыскать.. Они там пытаются составить какую-то глупую петицию к Гу Цуну, чтобы он распорядился вывезти весь американский персонал, как метракоровский, так и сотрудников независимых компаний на Сеул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88