– Я знаю только то, что где бы я ни появилась, там вечно царят беспокойство и волнение.
– А быть необыкновенным, значит, нарушать спокойствие. Можно? – Он показал на берег рядом с ней.
– Да… да, сэр, да, – в полной растерянности забормотала Бидди.
Лоуренс оглянулся на лошадь и, убедившись, что она мирно пасется, сел на край обрыва, свесив вниз ноги.
Он протянул руку, и Бидди передала ему книгу. Некоторое время Лоуренс ошеломленно смотрел на обложку.
– Гельвеций! Боже мой! – ахнул он и, словно извиняясь, проговорил: – Я хотел сказать, что сам едва знаком с его теориями. Знаешь, – произнес Лоуренс, серьезно и внимательно глядя ей в глаза, – тебе очень повезло, что ты училась у мистера Миллера. Я не был знаком с ним. Давно когда-то видел его и разговаривал с ним дважды, но сейчас жалею, очень искренне, что не осмелился заехать к нему, хотя, как понимаю, он не любил посетителей.
– Мне кажется, он был бы рад вам, сэр. Он был готов принять всех, кто умеет мыслить, и таких, как я и мои братья и сестры, которых надо было научить мыслить, открыть их разум. Но должна сказать, – Бидди скорчила веселую рожицу, – ему приходилось нелегко. Он как-то сказал, что ему не сравниться с молотком и зубилом, а в наши головы по-другому не пробиться. – Бидди легко, не смущаясь, рассмеялась.
– Ну, это он шутил, – также смеясь, возразил Лоуренс. – Ты продолжаешь читать Шелли? – Лукавая усмешка притаилась в уголках его рта.
– Да, сэр, – ответила она и уже серьезно спросила: – Сэр, а ведь Шелли не был плохим человеком, правда?
– Шелли – плохим? Конечно, нет. А почему ты спросила?
– Ну… когда я читала его стихи, вся прислуга так на меня смотрела. А потом они сказали, что эти стихи… – Бидди запнулась и, не желая говорить «грязные», произнесла: – Не совсем хорошие.
– А что ты сама думаешь о его стихах?
– Я… мне кажется, они очень красивые. Есть стихи, которые я отношу к разным вещам, вот, например, к воде. – Бидди показала рукой на водопад.
– Что это за стихи?
– Это всего несколько строк, сэр.
– Прочитай их.
– И если я это сделаю, они прозвучат глупо. Когда читаешь их вслух, то чувствуешь их по-другому.
– Позволь мне самому судить, читай. Бидди облизнула пересохшие губы и начала:
Моей души ладья зачарованная
Лебедем уснувшим скользит по волн серебру
Пенья твоею чарующего,
А кормчий души моей:
Ангел – душа твоя.
С последним словом она склонила голову. Некоторое время оба молчали.
Ты замечательно их прочитала, – искренне восхитился Лоуренс. – Никогда не бойся читать вслух… Ты что-нибудь знаешь о Шелли?
– Не так уж много, сэр. – Она подняла на него глаза.
– Он умер не так давно: семнадцать лет назад. И было ему всего тридцать.
Хозяин говорил Бидди то же самое, но она сделала вид, что слышит об этом впервые, и с сожалением проговорила:
– Как жаль беднягу.
– Нет, Бидди, он не бедняга, а чистая душа. Ты знаешь, откуда эти строки?
– Да, сэр, но я никак не могу вспомнить это имя.
– Прометей. У меня тоже язык с трудом поворачивается, когда я его произношу.
– Вам нравятся стихи, сэр?
– Некоторые – да.
Они снова помолчали глядя в глаза друг другу, и Лоуренс неожиданно спросил:
– Как ты представляешь свою будущую жизнь, Бидди?
– Не знаю, сэр.
– Тебе хотелось бы замуж, иметь детей?
– Да, сэр, полагаю, что так. – Она опустила глаза. – Но… есть здесь одна трудность… – Она замолчала, подняла голову, посмотрела на солнце и стала медленно подниматься. – Мне надо идти, сэр, иначе я могу опоздать.
– Да, да, понимаю. – Он посмотрел на нее, но остался сидеть. – Я должен извиниться, что нарушил твое уединение.
– О, что вы, сэр. – Бидди смотрела на него без улыбки. – Я никогда не забуду эти минуты.
Он внимательно взглянул на девушку, по-прежнему не торопясь подняться.
– Я тоже, Бидди. Я тоже буду помнить о них.
– До свидания, сэр.
– До свидания, Бидди.
Девушка прошла по траве и вышла на тропу. Лоуренс провожал ее взглядом, и она чувствовала это. И только скрывшись из поля его зрения, смогла перевести дыхание. Бидди закрыла глаза, чувствуя: этот человек – единственный, кто был ей нужен. А это означало, что ее ждет судьба мисс Хобсон, старой девы, и на другое будущее ей надеяться нечего.
Глава 8
В первую неделю декабря, на следующий день после ее дня рождения, Бидди невольно услышала разговор, повлиявший на ее дальнейшую судьбу. Она узнала истинную причину, заставившую мать отказать Толу. И открывшаяся правда породила в ней обиду и возмущение.
Все началось с того, что мадам простудилась. Раньше, когда доктор Притчард время от времени заезжал проведать старую даму, его встречала и провожала мисс Хобсон. Но так уж случилось, что в то утро Джесси Хобсон обсуждала какие-то дела с экономкой, и доктора встречала Бидди. Он сразу же узнал ее.
– А, вот ты теперь где, девочка, – удивился доктор. – Да, доктор, – просто ответила Бидди.
Она проделала все так, как учила ее мисс Хобсон: принесла таз с теплой водой и чистые полотенца, затем вышла в соседнюю комнату, служившую кладовой. И оттуда услышала вот такой разговор:
– Вижу, мадам, у вас на побегушках эта девочка, Милликан, – начал доктор.
Последовавший ответ Дианы Галлмингтон заставил Бидди на мгновение закрыть глаза.
– Какие там «побегушки». Не те сейчас слуги. Вот в мои молодые годы они старались на совесть и бегали, не жалея ног. Но времена меняются. Сейчас они не только боятся переусердствовать, но еще позволяют себе разговаривать, когда их не спрашивают.
– Этого следовало ожидать, если вы нанимаете богатую наследницу. А теперь позвольте мне прослушать вашу грудь.
– Что вы сказали?
– Я сказал: позвольте мне прослушать вашу грудь.
– Нет, не это, а о богатой наследнице. Что вы имели в виду?
– Это преувеличение, но только отчасти. Теперь сделайте глубокий вдох.
– Не буду я ни вдыхать, ни выдыхать. Выкладывайте все, что знаете. Что вы такое говорили о богатой наследнице и преувеличении.
– Ну хорошо, слушайте. Всем известно, что Миллер оставил дом своей экономке, или любовнице, точно не знаю. Но при одном условии: если она снова выйдет замуж, то ей придется уйти из дома, и тогда имение целиком и полностью переходит к этой девочке. В любом случае, и после смерти матери, наследницей становится она, а не ее старший брат.
– Все это правда?
– Еще бы. Я присутствовал при чтении завещания.
При этих словах Бидди прислонилась к полке с бельем и замерла, открыв рот, с круглыми от удивления глазами. Мать никогда ей об этом не говорила, даже словом не обмолвилась. Вот, оказывается, почему она не вышла за Тола: тогда бы дом перешел к ней, Бидди. А она всегда считала, что после смерти матери дом по праву достанется Дэйви. Ведь старший сын в семье всегда получал все. Какой же коварной, да, именно коварной оказалась ее мать. Она предпочла остаться в доме, отказав Толу, только бы дом не отошел Бидди. Но как бы она смогла одна управляться с домом и содержать его? Но не в этом дело. Мать скрыла от нее, что дом так или иначе достанется ей. И конечно, мать не могла предположить, что доктор проболтается.
– Служанка! – услышала Бидди и, вздрогнув от грозного окрика, заторопилась в спальню.
Старая дама пристально на нее посмотрела и распорядилась:
– Проводи доктора.
Бидди и доктор молча дошли до двойных дверей. И когда девушка открыла перед ним тяжелую створку, он даже не поблагодарил ее.
– Эй, служанка! – снова окликнула хозяйка, едва Бидди переступила порог ее спальни.
– Да, мадам. – Она остановилась в ногах кровати.
– Почему ты ничего не сказала мне о том наследстве, что тебе полагается?
«Стоит ли говорить, что я ничего не знала об этом? – подумала Бидди. – Но это представило бы мать в неприглядном свете». И Бидди нашла выход.
– Мне казалось, вас это не заинтересует, мадам. Но в любом случае наследство я получу только через много лет.
– И тем не менее, если твоя мать завтра умрет, все станет твоим, так?
– Да, мадам.
– И ты тогда уйдешь отсюда?
– Это будет зависеть от некоторых причин, мадам.
– От каких же?
– Я… я не совсем уверена… чтобы содержать дом, нужны деньги.
– Да, дом требует денег. Но ты можешь его продать. За него дадут приличную сумму. Я хорошо помню этот дом… Твоя мать была его любовницей?
– Нет, мадам, нет! – возмущенно воскликнула Бидди.
– Осторожнее, не заносись. Не смей говорить со мной в таком тоне.
Бидди чувствовала, как лицо ее вспыхнуло и залилось краской.
– Не показывай здесь свой характер, моя милая, иначе сильно пожалеешь. Где Хобсон?
Девушка собиралась было ответить, что мисс Хобсон с экономкой, но в этот момент дверь отворилась и вошла младшая дочь хозяев.
– О, Люси, дорогая! – совсем другим тоном воскликнула старая дама. – Когда ты приехала?
– Полчаса назад, бабушка. – Люси подошла к постели, наклонилась и поцеловала бабушку. Затем, выпрямившись, посмотрела на Бидди, и той показалось, что она хочет ей улыбнуться.
Бидди смотрела на Люси и не узнавала ее. Всего несколько месяцев, проведенных в пансионе, сильно изменили ее. Люси выросла и стала заметно сдержаннее. Бидди не верилось: неужели перед ней та девочка, которая в то ужасное воскресенье помогала привязывать ее к сушильной раме. В свой первый приезд на праздники она выглядела угрюмо, сейчас выражение ее лица изменилось, манеры стали спокойнее, исчезло прежнее буйство. Чувствовалось, что школа основательно повлияла на нее. И Бидди пришла к выводу: Люси изменилась к лучшему.
– Ну, садись, рассказывай новости. Как дела в школе? Я здесь ничего не знаю, развлечь меня некому. Мей занята флиртом. Стивен в Лондоне, Лоуренс – в Оксфорде, а Пол в Ньюкасле. Между прочим, Лоуренс должен завтра приехать.
– Боюсь, бабушка, он не приедет. Я слышала, что планы его изменились.
– Как? – Голова в парике резво поднялась с подушки. – Как ты сказала? И когда он их успел поменять?
– Мама сегодня утром получила письмо, как я слышала. Он собирается на праздники отправиться во Францию к своему другу и, возможно, там останется до конца каникул.
– Черт возьми, он не может так поступить, слышишь, Люси, не может.
– Бабушка. – Люси взяла морщинистую руку старой дамы и ласково погладила. – К счастью для него, Лоуренс – вольная птица и может делать то, что ему нравится.
– Что это еще за вольная птица, о чем ты говоришь? Может делать, что захочет? Ну, нет. Он должен приехать сюда. Спустись вниз и передай матери, пусть сейчас же напишет Лоуренсу, что я запрещаю ему ехать во Францию.
– Бабушка, он уже уехал туда.
– Боже мой! – голова мадам снова откинулась на подушки. Она посмотрела на внучку и уже другим, более спокойным тоном продолжала: – Он и раньше ездил во Францию, но перед этим всегда заезжал домой.
– Наверное, ему не хочется встречаться с Мей, бабушка.
– Что ты можешь знать о Мей?
– Мы все это знаем, бабушка. Но мне кажется, он напрасно беспокоился. Как я слышала, у нее появился знатный кавалер.
– Чего стоят их титулы, если чаще всего они не имеют денег. А ты, девочка, – старая дама только теперь вспомнила о Бидди. Она перевела дух и продолжала скороговоркой: – Займись делом и забудь о том, что слышала, иначе тебе же хуже будет.
Бидди поспешно скрылась в туалетную комнату и через нее прошла в маленькую, похожую на ящик, комнатушку, служившую ей спальней. Там она села на кровать и задумалась. Новость невероятно огорчила ее. Она теперь не сможет увидеть мистера Лоуренса до самой Пасхи. После той волшебной встречи у водопада девушка несколько раз видела его, но только в доме, и он заговорил с ней всего лишь раз. Это было после того, как мадам сильно накричала на нее в его присутствии. Тогда он остановил ее в коридоре и сказал:
– Не расстраивайся, это для нее развлечение. И мне кажется, что ты ей нравишься. Она кричит и ворчит только на тех, кто ей по душе, а с теми, кто несимпатичен, она разговаривает по-другому: вежливо и холодно. – Лоуренс улыбнулся.
Бидди так ничего и не ответила, только подумала, когда он ушел: «Неужели ты не могла ничего сказать?»
Девушка с нетерпением ждала его приезда на Рождество и очень много читала, иногда засиживаясь с книгой далеко за полночь. На ее счастье, на этом этаже не было недостатка в огарках. Цель у нее оставалась одна: снова удивить Лоуренса своими знаниями. Она снова взялась за повесть Вольтера «Кандид». Ей нравилось читать о молодом, умеющем здраво рассуждать человеке. Бидди с интересом следила за его многочисленными странствиями, за время которых он побывал в армии, пережил кораблекрушение, а стремился он к одному: хотел отыскать новый мир. Конечно, она понимала, что это вымышленная история, и тем не менее там встречались вполне разумные мысли, и ей хотелось поговорить с кем-либо о прочитанном и, как Кандид, поделиться своими мыслями.
Надеялась ли она снова побеседовать с мистером Лоуренсом? Да. Но где? В доме говорить они не могли, а за его пределами их встреча вряд ли бы состоялась. Каждый выходной, даже в непогоду, Бидди приходила к водопаду, но никого там больше не встречала.
Ее размышления прервала влетевшая в комнату мисс Хобсон.
– Ты что это здесь рассиживаешься, а? – набросила она на Бидди.
– Я… мне стало нехорошо, – запинаясь забормотала девушка.
– Сейчас тебе станет еще хуже, – мрачно пообещала камеристка. – Мадам сильно не в духе, просто рвет и мечет. И не думаю, что буря скоро уляжется. Мистер Лоуренс не собирается приезжать на праздники. Это нехорошо с его стороны. Он знает, что она радуется ему больше, чем другим внукам. Но мне кажется, я догадываюсь, в чем причина. Это все из-за мисс Мей. Она ходит за ним по пятам, как преданная собачонка, и бесстыдным образом виснет на его руке. А она для мистера Лоуренса ничего не значит. Я точно знаю, сама слышала, как он говорил это мадам. А вот мадам за это руками и ногами… Послушай, ты не заболела? – Мисс Хобсон наклонилась и пристально посмотрела на Бидди.
– Кто заболел, я? – возразила Бидди уже бодрым тоном. – Конечно же нет. С чего мне вдруг заболеть?
– Но вид у тебя какой-то кислый, кстати, что сказал доктор?
Да, что же сказал доктор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48