Куда оно может их привести? Никуда. Они останутся там, где и были, в услужении, и в основном сейчас они счастливы. Да. – Диана наклонила голову, подчеркивая свои слова, и с нажимом повторила: – Они в основном счастливы, ведь такая жизнь их удовлетворяет. Но если вложить им в руку перо и дать книгу, значит, внести сомнения и неудовлетворенность в их размеренную, спокойную жизнь.
Более того, ты знаешь мои взгляды в отношении Бога и его наставлений роду человеческому. Во многом я не согласна с Всевышним. К примеру, в вопросе о превосходстве человека над человеком, это вздор. Но я полностью поддерживаю его расстановку людей по определенным местам. В соответствии с этим слуга должен подчиняться хозяину, а долг хозяина заботиться о слуге и за его службу кормить его и одевать. Если говорить об этом маленьком гении среди нас, то могу только пожалеть, что она здесь оказалась. У этого ребенка нет в будущем ничего хорошего. Тебе прекрасно известно: когда мозг начинает работать, у человека просыпается стремление рассуждать, а слугам рассуждать не полагается. Ты, я полагаю, не станешь возражать против этого.
– Нет, бабушка, я с этим не согласен.
– Не согласен? – Она резко приподнялась, и кружевные оборки сползли с худых плеч. – Так ты не согласен? – с удивлением повторила она.
– Нет, я не согласен, – ответил Лоуренс. – По моему мнению, человек должен использовать свой разум. Все больше людей так и делают, хотим мы этого или нет. Бабушка, в большом мире, за пределами нашего имения, происходят важные события, все заметнее перемены. Можете себе представить? А здесь, у нас… – Он развел руки, словно охватывая все поместье. – На площади в две тысячи акров время как будто остановилось. За воротами бурлят события. То здесь, то там ровное течение жизни нарушается волнами стачек, убийствами. Вы слышали о казни горняка в Джерроу за убийство десятника? Правительство присылает солдат в города для подавления бунтов, а моряков в портах заставляют охранять торговые корабли. А если говорить о грамотности, то очень часто слуги превосходят в этом своих хозяев.
– Чушь, ерунда!
– Нет, бабушка. Совсем не ерунда, в этом есть определенный смысл, причем здравый. Придет время, когда все изменится.
– Что будет, равенство?
– Возможно, тем более что это ваши слова.
– О, лучше уходи отсюда, уходи! – Старая дама снова откинулась на подушки. – Слуга встанет рядом со своими господами! Да такое случится не раньше второго пришествия. Поскольку, как мне кажется, не было даже и первого, то ответ тебе должен быть ясен. А теперь уходи. Ты меня утомил.
– Я вас не утомляю, – наклоняясь к ней, проговорил Лоуренс, – я вызываю у вас досаду, поскольку заставляю думать. Вы знаете, что я прав. Вспомните, вы сами говорили, что я единственный в этих стенах, кто способен будить ваши мысли. И ставлю десять против одного, что в следующем году вы будете сами внушать это кому-то.
Диана не стала отмахиваться от него и восклицать: «Никогда, ни за что!» А на удивление тихо и даже как-то смущенно произнесла:
– Лоуренс, в следующем году, возможно, меня уже здесь не будет. Иногда я в этом уверена, порой меня сей факт пугает. Смерть штука серьезная. Ее волей-неволей приходится бояться. А я пока к ней не готова. Разум подсказывает мне, что не существует ни рая, ни ада, только огромное ничто, пустота, и мне страшно туда отправляться. – Диана крепко стиснула руки Лоуренса.
– Бабушка, возможно, рая и ада нет, – ласково поглаживая ее руки, заговорил он, – но что-то обязательно есть. Нет черной бездны, нет пустоты: то, что живо здесь, – Лоуренс кивнул на ее голову, – останется жить.
– Откуда тебе это знать? – старческим слабым шепотом спросила она, и внук так же тихо ответил ей:
– Я этого не знаю, но чувствую, что не я один. В мире все большее распространение получают новые взгляды. Старые идеи умирают. Все меньше тех, кто верит в искупление грехов и чистилище. Есть люди, способные прикосновением творить чудеса, как делал Христос, и они вовсе не шарлатаны. Ну хорошо, хорошо. – Он легонько встряхнул ее руки. – Пусть он не был Богом и сыном Божьим, но это был великий ум и могучий дух. Подумайте об этом. О том, что ваш сильный разум не может умереть. Тело – да, оно подвластно времени, однако ничто не способно уничтожить мысль. Ее невозможно увидеть, она бесплотна, все же она – источник знания… Теперь спите, моя дорогая, и не забывайте, вы нужны мне, хотя нам и приходится иногда спорить. – Лоуренс наклонился и поцеловал сморщенную щеку. Поднявшись, он покинул спальню и зашел в комнату для одевания, где Джесси Хобсон готовила хозяйке белье на утро. – Она теперь уснет, Джесси, – заметил он, останавливаясь рядом с камеристкой.
– Вы всегда так хорошо на нее действуете, мистер Лоуренс, – без тени улыбки сказала Джесси. – Когда вы дома, она лучше себя чувствует. Понимаете, иногда с ней очень нелегко.
– Да, я знаю. – Он ободряюще похлопал ее по руке. – Характер у нашей леди непростой. А у вас утомленный вид.
– Немного устала, мистер Лоуренс.
– Вам нужен помощник.
– Я пыталась сказать об этом мадам, но она и слушать ничего не хочет.
Лоуренс уже собрался пожелать ей доброй ночи, перед тем как уйти, но не удержался и спросил:
– Что вы знаете о той девочке из прачечной?
– Она очень сообразительная. Мистер Миллер высоко оценивал ее способности. Уверена, он очень бы огорчился, узнав, что мать отправила ее работать в прачечную.
– Зачем же она это сделала?
– Как я поняла, средств к существованию у нее нет, несмотря на то, что мистер Миллер оставил ей дом…
– Он оставил дом ей?
– Да, сэр. Дом теперь принадлежит ей, но на его содержание мистер Миллер денег не оставил, вот она и отправила дочь работать, а сын здесь уже несколько лет. Она надеется, что так они смогут выжить. Не знаю, долго ли ей удастся продержаться на то скромное жалованье, что они здесь получают. Ах, простите, сэр, я знаю, они получают вполне достаточно, им же еще выдают форму и…
– Не нужно объяснять, Джесси. Я понимаю, что вы хотите сказать… в жизни все так странно переплетается, верно?
– Да, мистер Лоуренс, это так, – немного помолчав, кивнула она.
– Доброй ночи, Джесси.
– Доброй ночи, мистер Лоуренс, – откликнулась камеристка. Провожая его глазами, она размышляла о том, что он милый, но странный. Взять его разговоры о Боге. Удивительно, что он говорил об этом так спокойно. На какое-то мгновение ей стало страшно за него – ей приходилось видеть, что случалось с людьми, которые осмеливались усомниться в божественности Создателя.
* * *
Тем временем в дальнем конце дома в крохотной, холодной, как подвал, каморке Бидди также размышляла о сложности жизни, от которой ей хотелось плакать. Глядя в темноту, она сидела на краю убогой постели в накинутом на плечи поверх ночной рубашки пальто. В ногах, поверх одеяла, лежала ее одежда, чтобы было хоть немного теплее.
Джин уже час как спала, утомленная обилием впечатлений, вволю налюбовавшись парой варежек, полученных от хозяйки, и голубой лентой, что подарила Бидди.
Бидди также досталась пара варежек, но особого восторга она не испытывала – сама могла вязать даже лучше. Вообще день не принес ей много радости. Произвела впечатление только красота дам. О последствиях праздника ей предстояло услышать на следующий день, потому что в конце вечера экономка остановила ее и приказала:
– Завтра в девять зайди ко мне в кабинет.
Когда же Бидди проходила мимо дворецкого и лакея, они смотрели на нее, как на диковинное существо, а дворецкий сказал:
– Ну и ну, что-то будет дальше?
Ее неудержимо тянуло домой. Но было в этот злосчастный день и кое-что светлое и хорошее, о чем приятно вспомнить. Два молодых хозяина разговаривали с ней так приветливо. Мистер Лоуренс чем-то напомнил ей старого хозяина, чувствовалось: он разбирается в поэзии. Только двое молодых господ ей совсем не понравились. Она заметила, как задирали нос молодая мисс и ее младший брат. В их глазах она увидела открытую неприязнь.
В Мур-Хаусе Бидди скучала, здесь же людей было слишком много. Она успела усвоить из дошедших до нее слухов, что слуги между собой не ладили. Казалось, они готовы горло друг другу перегрызть. И Бидди пришла к выводу, что не ей одной живется несладко.
О, как нестерпимо ей хотелось домой. Если бы она совершила какой-нибудь ужасный поступок, ее бы отослали домой. Но как отреагировала бы на это мать? Может быть, была бы немногословна, но вот задумалась бы крепко, теряя два фунта двенадцать шиллингов в год – жалованье Бидди, на которое очень рассчитывала. Кроме того, с Бидди прибавлялся лишний рот.
Как хорошо, если бы для нее нашлась другая работа. Но какая? Что она умела? Ей была знакома домашняя работа, она знала, что делать в саду, и, конечно, теперь хорошо познакомилась с прачечной. Ох, какое ужасное место! Бидди со стоном скрипнула зубами и нырнула в постель, натянув на голову одеяло. Она со страхом подумала, что если ее ушлют из этого места, то, скорее всего, за дерзкие ответы миссис Фицсиммонс.
* * *
На следующее утро, стоя в девять часов перед разъяренной миссис Фултон в похожем на ящик кабинете, Бидди размышляла о том, что ее наверняка выгонят не из-за старшей прачки, а из-за грубого отношения к экономке. Миссис Фултон обрушилась на нее с гневными упреками, как будто Бидди совершила страшное преступление, прочитав накануне вечером стихотворение. Миссис Фултон назвала его непристойным: молодая девушка – и вдруг стихотворение о поцелуях.
– Ты еще набралась наглости и заговорила с господами! – брызгала слюной миссис Фултон.
– Это не я, один из них остановил меня и…
– Не смей мне противоречить. Говорить будешь, когда я тебе позволю. Ты должна была молча поклониться, выслушать его и уйти.
– Но я же не немая.
– Да как ты смеешь? – срываясь с места, взвизгнула миссис Фултон. – Я бы немедленно отправила тебя собирать вещи, но Финч вчера переела, и миссис Фицсиммонс не хватает в прачечной рук.
Бидди смотрела, как вздымается грудь экономки и вспомнила мехи, которыми дома раздували огонь. Наконец экономка немного отдышалась и строго спросила, испытующе глядя на Бидди:
– Так о чем говорил с тобой молодой хозяин? Если бы этот вопрос прозвучал раньше, Бидди, боясь снова вызвать гнев миссис Фултон, ограничилась ничего не значащим ответом: «Он просто поговорил со мной». Теперь же, забыв об осторожности, она далеко не почтительным тоном заявила:
– Он расспрашивал меня, где и у кого я училась. Бидди ничуть не удивилась, если бы миссис Фултон свалилась без чувств. Однако экономка закатила глаза и покрутила головой, после чего не мигая уставилась на Бидди. Наконец она пришла в себя и из ее булавочного ротика одно за другим стали вырываться слова, торопясь сорваться с поджатых губ:
– Тебе не место в этом доме, дрянная девчонка. И я позабочусь о том, чтобы ты убралась отсюда как можно скорее. Поняла?
Бидди дрожала всем телом от обиды и рыданий, разрывавших ей грудь. Когда перст миссис Фултон неумолимо указал на дверь, Бидди повернулась и на негнущихся ногах вышла из комнаты. Как только она оказалась в коридоре, рыдания прорвались сквозь стоявший в горле комок и хлынули рекой. Слезы застилали ей глаза, поэтому она пропустила поворот, ведущий к двери во двор, и прошла дальше, оказавшись в кухне, где сидя за столом Кейт Пиллетт и мистер Лоуренс от души смеялись какой-то веселой шутке. Появление Бидди прервало их веселье.
Лоуренс с детства был любимцем кухарки. Когда он приезжал домой на каникулы, его частенько можно было застать на кухне: примостившись на краю стола, он с удовольствием угощался ее пирожками.
Анна Смит заливисто хохотала, откинув голову, не отставала от них и Дейси Блант, чистившая у раковины овощи. Она не отрывалась от работы, показывая, что отвлечь ее не может даже приход молодого хозяина.
Смех стих, и все молча следили, как Бидди, по очереди вытирая щеки, торопливо прошла через кухню. У стола она на мгновение остановилась, подняла глаза на кухарку и выбежала в соседнюю комнату, где чистили обувь, а оттуда – во двор. Она даже не заметила молодого хозяина и проскочила мимо, не поприветствовав его.
Лоуренс недоуменно посмотрел ей вслед, затем вопросительно взглянул на кухарку.
– Мисс Фултон устроила ей взбучку за вчерашнее, сэр.
– А чем она вчера провинилась?
– Как сказать, сэр, – начала кухарка, тонко раскатывая коржи, и продолжила: – Она зря прочитала эти стихи. Многие решили, что ей хотелось показать себя. А на мой взгляд, это вышло забавно. Правда, она немного маловата для таких стихов, но как бы там ни было, здесь она долго не задержится. Миссис Фултон ждала только повода, чтобы от нее избавиться. И теперь она такой случай не упустит. Найти человека в прачечную проще простого. Хотите еще пирожок, сэр?
– Нет, спасибо. Довольно, – улыбнулся Лоуренс, – как обычно, я ими перебиваю аппетит.
– Ну что вы, сэр. Я помню, в былые времена вы съедали за один присест штук по шесть, а потом еще наведывались за добавкой.
– Вот, вот, тогда я и растолстел. Теперь надо думать о желудке. Но все равно, спасибо. Пирожки замечательные.
– Ну что вы, сэр, – откликнулась кухарка. Кивнув им, он вышел, а они, как полагалось, присели. Лоуренс шел к себе и размышлял. Это было не его дело, но, с другой стороны, он имел отношение к этой истории. Именно он остановил девочку и заговорил с ней, чем вызвал всеобщую зависть. Конечно, Фултон, возомнившая себя леди, не могла не показать свою власть. Лоуренс раздумывал недолго. Он повернулся и через обитые зеленым сукном двери вышел в коридор и вскоре уже стучал в кабинет экономки. Услышав приглашение, вошел и увидел неподдельное изумление на лице миссис Фултон.
– Ах, это вы, мистер Лоуренс, – бодрым тоном заговорила она, срываясь с места. – Чем могу служить?
– Пришел искать место.
– Ах, мистер Лоуренс, вы такой шутник, – жеманясь, проговорила она.
– Миссис Фултон, на самом деле я пришел извиниться, – улыбнулся он.
– Вы хотите извиниться, сэр? Но за что?
– Я о том вчерашнем случае, миссис Фултон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48