– Знаю.
Он с трудом улыбнулся.
– Я даже не смогу быть на твоей свадьбе. Анна промолчала.
Генерал не сделал даже попытки подойти к ней.
– Я ведь никогда не говорил тебе, что люблю, верно? Она покачала головой.
– Никогда.
– Но ведь ты знала правда?
– Да.
– Может, и не так, как другие люди любят друг друга. По-своему.
– Я знаю, – сказала Анна. – И я тебя люблю. Тоже по-своему.
Бреннер взглянул на часы.
– Пора.
Анна открыла дверь и позвала Швебеля. Тот взял саквояж, и они начали спускаться по лестнице. Она придержала Вольфганга за руку и, дождавшись, когда Швебель выйдет на улицу, спросила:
– Золото, что я должна с ним делать?
– Пусть лежит в банке, – ответил Бреннер. – Как только я устроюсь, напишу тебе, что делать.
Она все еще держала его за руку.
– Жаль, что ты едешь в Германию, а не прямо в Латинскую Америку.
– У меня там еще есть дела, – сказал он. – Ты не волнуйся, ничего со мной не случится. Я останусь во французской зоне: Морис там все для меня подготовил.
– Я все-таки ему не доверяю. Бреннер попытался пошутить.
– И это ты говоришь о своем будущем муже! Анна даже не улыбнулась в ответ.
– Это дела не меняет.
– Морис жадный, – заметил генерал. – Ему нужны титул и деньги. И он знает, что только с нашей помощью сможет получить и то и другое. Поверь мне, все будет нормально.
Она заглянула ему прямо в глаза.
– Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты был так добр ко мне.
Он смущенно кашлянул.
– Ты тоже была добра ко мне.
– Ради нас будь осторожен.
– Ты тоже береги себя. Помни, что я тебе сказал. Как бы француз ни настаивал, после женитьбы не соглашайся переводить компании на его имя, сделай его управляющим. Если будет допытываться, почему ты не соглашаешься, скажи, что я не оставил тебе необходимых бумаг.
– Я так и сделаю.
– Так ты сможешь держать его в узде, – сказал Бреннер. – Он не посмеет ничего сделать, пока компании будут в твоих руках.
– Понимаю.
На этот раз Вольфганг поцеловал ее в губы. Почувствовав солоноватый привкус, отодвинулся и посмотрел на нее.
– Без слез.
Анна кивнула соглашаясь: – Без слез.
– Странные вещи случаются в военное время, – сказал генерал. – Благодаря тебе у нас были прекрасные дни. – Он снова поцеловал ее. – Это малышке. Скажи ей, пусть не сердится, что я не дождался, когда она вернется.
– Я скажу.
Вместе они подошли к двери. Он еще раз поцеловал ее. Нежно.
– Auf Wiedersehen, mein Liebchen.
Голос Мориса, звонившего из Парижа, дрожал от возбуждения.
– Правительство де Голля приняло мое предложение. Ты разговариваешь с маркизом де ла Бовилем.
– Господин маркиз, – ответила Анна, – примите мои поздравления.
– Госпожа маркиза, – сказал он, – надеюсь, что этим вы не ограничитесь.
Она рассмеялась.
– Хорошие новости!
– Это еще не все. Мне удалось сделать так, что твои старые бумаги исчезли из досье, а вместо них появились новые, полный комплект.
– Как тебе удалось?
– Не спрашивай. Дороговато, но дело того стоило. Теперь никто не сможет бросить в тебя камень. Я перешлю тебе новые бумаги по почте. Нужно вклеить туда новые фотографии и подписать у французского консула. Вот и все.
– В Париже многие могут узнать меня.
– Я об этом подумал. Осветли волосы и измени прическу. Сейчас в Париже модны волнистые волосы до плеч. Тебе пойдет. Еще модно выщипывать брови, подводить глаза и румянить Щеки. Накрасься, перед тем как фотографироваться. И еще: твой вид на жительство выдан на имя графини Тани Поярской. Я вполне сознательно опустил имя Анна. Вольфганг ведь не случайно не называл тебя Таней, – это не немецкое имя. Я хочу, чтобы ты снова стала Таней, вдруг кто-нибудь захочет покопаться в твоем прошлом.
– Завтра с утра отправлюсь в парикмахерскую, – сказала Анна. Однако его слова удивили ее. – А ты, похоже, в курсе последних веяний моды?
Морис рассмеялся.
– У нас компания по производству духов, забыла? Проще простого на ее базе начать производство косметики. Я изучал рынок: после ужаса военных лет спрос на парфюмерию должен стремительно возрасти. Женщинам надоело выглядеть простушками.
– Думаю, ты прав, – ответила она.
– Я уверен в этом. Я уже связываюсь с нужными людьми.
– Мне неприятно напоминать тебе, но есть одна вещь, о которой ты, похоже, забыл.
– О чем же?
– О нашей свадьбе. Последовало недолгое молчание.
– Я полагал, мы поженимся, когда ты вернешься в Париж.
– Нет, – отрезала Анна. – Я знаю французов. Придется заполнять слишком много бумаг и отвечать на слишком много вопросов. Они захотят все перепроверить, а это займет целую вечность. Кто знает, до чего они могут докопаться? Мы поженимся здесь, как только я подготовлю все бумаги. Так будет проще. – Она засмеялась. – Кроме того, меня прельщает мысль вернуться во Францию женой маркиза де ла Бовиля.
Она просто чувствовала, как Морис тает от удовольствия.
– Ну, конечно, дорогая, – поспешно ответил он. – Будет так, как ты хочешь.
– Кстати, ты ничего не слышал о Вольфганге от своих друзей в Берлине?
– Ни слова, – ответил Морис.
– Я беспокоюсь о нем, уже больше двух месяцев прошло.
– Уверен, у него все в порядке. Если бы что-то было не так, я бы знал. Его уже наверняка нет в Германии.
– Будем надеяться, – со вздохом сказала Анна.
– Позвони мне, как только будут готовы бумаги.
– Обязательно, – пообещала она, кладя трубку. Открылась дверь, и в комнату вошла Жаннет. В руке она держала листок бумаги.
– Мама! – воскликнула она по-французски. – Посмотри, какую птичку я нарисовала. Учитель поставил мне самую высокую оценку. Сказал, что никогда в жизни таких не видел!
Она взяла листок из рук ребенка. Учитель был прав. Такой птицы никогда не было, да и быть не могло. Разве что в кошмарах. Это был гибрид птеродактиля, орла и летучей мыши, разукрашенный в яркие цвета.
– Правда, красивая? – спросила малышка. Таня кивнула.
– Очень. – Она вернула рисунок дочке. – Спрячь, чтобы не потерялся.
– Мне бы хотелось вставить его в рамку и повесить над кроватью.
Таня заставила себя улыбнуться.
– Мы так и сделаем.
– Ты по телефону говорила по-французски, – сказала девочка. – С кем?
Таня вязла ребенка на руки. Рано или поздно ей все равно придется сказать.
– Твоя мама собирается выйти замуж. Жаннет радостно улыбнулась.
– Папа генерал возвращается?
– Нет, – сказала Таня. – Мы возвращаемся в Париж, будем там жить. Я выхожу замуж за Мориса.
На личике Жаннет выразилось крайнее удивление. Потом она вдруг разрыдалась.
– Нет, мама, нет! Я не люблю его. Он плохой.
– Совсем он не плохой, – терпеливо начала убеждать дочь Таня. – Он очень хороший. Сама увидишь. Он тебя очень любит.
– Неправда, – закричала Жаннет. – Он меня ненавидит. Он всегда меня щиплет, когда ты не видишь, делает мне больно.
– Он не нарочно, – уговаривала ее Таня. – Просто он пытается показать, как ты ему нравишься.
– Да нет же, – кричала девочка. – По его лицу видно, что он хочет сделать мне больно, а если я не плачу, он щиплет меня еще сильнее. – Она снова заплакала. – Я не хочу, чтобы ты выходила за него замуж. Женись лучше на папе генерале.
– Ну хватит, Жаннет, – твердо сказала Таня, ставя девочку на пол. – Ты еще многого не понимаешь. Я выхожу замуж за Мориса, и больше никаких разговоров на эту тему. Теперь иди к себе в комнату и успокойся.
Вся в слезах девочка направилась к двери. Там она обернулась и, вытирая щеки и нос рукавом, запальчиво сказала:
– Ну и пусть. Даже если ты на нем женишься, все равно я не буду его любить.
Они расписались тремя неделями позже, и, хотя Таня специально купила Жаннет красивое белое платье, девочка отказалась пойти с ними в мэрию.
Она внимательно разглядывала себя в зеркале. Никак не могла привыкнуть к тому, что стала блондинкой. Ей почему-то казалось, что изменился не только цвет волос, но и она сама. Раньше ее сексуальность была не слишком заметна, теперь же она стала вызывающей и существовала как бы помимо нее.
Таня медленно причесалась: в каждом завитке была чувственность. Замерла на мгновение, опять посмотрела в зеркало. Что-то было не так. Вдруг она поняла, что именно. Белое шелковое платье, которое она приготовила для себя, никуда не годилось.
Таня открыла небольшой саквояж, который приготовила чтобы взять с собой в гостиницу. Быстро просмотрела содержимое. Через минуту она уже переодевалась. Взглянув в зеркало, поняла, что заставило ее взять с собой черное платье: в нем она выглядит другим человеком.
Таня еще раз взглянула в зеркало. Пора идти. Неожиданно она почувствовала слабость и оперлась о раковину, чтобы не упасть. У нее неожиданно затвердели соски, приподнимая полупрозрачную ткань платья.
Она тряхнула головой, чтобы собраться с мыслями. Что это с ней? Не первый же он мужчина в ее жизни! На секунду закрыла глаза и поняла, в чем дело. Перед глазами стоял его гигантский член. Символ мужского могущества. Сам Морис – ничтожество. Все дело в фаллосе, извечном объекте поклонения. Она почувствовала желание.
Дождавшись, когда исчезнет дрожь в ногах, Таня выключила свет в ванной и открыла дверь в спальню. Прошло несколько минут, пока ее глаза привыкли к полумраку комнаты.
Морис стоял голый возле кровати, спиной к ней. Он медленно повернулся. Сначала она увидела только его жестокие блестящие глаза и оскал мелких белых зубов. Как завороженная, Таня уставилась на его пенис. Ноги снова задрожали, во рту пересохло, спазм перехватил горло.
Держа одну руку за спиной, он жестом велел ей подойти.
Она медленно двинулась к кровати, едва держась на ногах. Она подошла почти вплотную, все еще не поднимая глаз. Ей казалось, что она под гипнозом.
Неожиданно Морис протянул руку и рванул пеньюар с ее плеч. И все это в полной тишине.
Таня почувствовала влагу в паху. Она по-прежнему была не в состоянии двинуться с места казалось, вид его члена отнял у нее все силы. Она не заметила, как он вынул руку из-за спины. Боль была такой неожиданной и резкой, что она не удержалась от крика.
Тут она и увидела плетку, в которую были вплетены металлические шарики. Таня посмотрела на свое тело: следы от удара уже появились у нее на груди, животе и бедрах. Там, где металл поранил кожу, выступили капельки крови.
Прежде чем она успела заговорить, Морис заорал:
– Фашистская шлюха! Ты что, думала, я, как все? Буду пресмыкаться перед тобой?
Таня в ответ только покачала головой. Говорить она не могла – потрясение лишило ее голоса.
Новый удар – и ужасная боль. Он схватил ее за волосы, заставил опуститься перед ним на колени. Она пыталась закрыть лицо руками, но он заставил ее смотреть. Его стоящий фаллос раскачивался над ней, как толстая змея.
Голос Мориса был резким и злым.
– Вот твой господин, а ты его раба. Смотри на него и запомни, что ты всего лишь его шлюха.
Таня попыталась отвернуться, но он продолжал держать ее за волосы, не давая двинуться. Потом снова ударил плеткой по спине. От страшной боли она хрипло закричала.
Казалось, ее крик подтолкнул Мориса. Его член начал дергаться, как рассерженная кобра, и на нее струей обрушилась сперма. Он яростно ударил ее еще раз, и сперма на ее теле смешалась с кровью. Потом он резко толкнул ее на пол. Она, рыдая, лежала у его ног, не в силах шевельнуться. Тяжело дыша, он какое-то время смотрел на нее. Потом ногой заставил перевернуться на спину, лицом к нему.
– Иди в ванную, шлюха, – сказал он уже нормальным голосом, – и вымойся.
Таня не пошевелилась.
Еще удар. Она вскинулась от боли.
– Делай что я сказал! Медленно она встала на четвереньки, поползла в сторону ванной и вдруг услышала за спиной его голос.
– Стой!
Она видела только его ноги. Он обошел ее и остановился рядом. Она не подняла головы.
– Посмотри на меня, – приказал Морис.
Таня с трудом подняла голову. Он держал член в руке. Неожиданно на нее полилась струя мочи, и раны на теле взорвала боль.
– Не надо! – закричала она, стараясь отодвинуться. Он снова взмахнул плеткой, и боль прижала ее к полу.
Кончив, он рассмеялся и сказал:
– Теперь можешь идти.
Она нашла в себе силы взглянуть ему в лицо. Голос ее был низким и хриплым, как у зверя.
– Я убью тебя за это! Он снова рассмеялся.
– Ничего ты не сделаешь, – сказал он презрительно. – Потому что тогда вы умрете – и ты, и твоя дочь. Ты думаешь, я дурак? Ошибаешься. Все твои старые документы в надежном месте. Если что-нибудь случится со мной, их передадут властям.
Он медленно вернулся к кровати и сел. Голос был расслабленным, даже ласковым.
– Когда вымоешься и уберешь здесь, приходи. Я буду ждать в постели. – Он лег, вытянулся и накрылся простыней. – Можешь не торопиться. Пожалуй, я немного посплю.
Держась за ручку, она поднялась на ноги. Немного передохнув, открыла дверь. Когда она вышла из ванной, было уже светло. Ей показалось, что Морис спит. Осторожно она двинулась к шкафу, чтобы взять платье.
За спиной раздался его голос.
– Иди сюда.
Она не пошевелилась.
Он сел в постели, держа плетку в руке.
– Кому сказано, иди сюда.
Она сделала несколько медленных шагов в его сторону.
– Ложись и раздвинь ноги.
Морис откинул простыню – полная эрекция. Он попытался овладеть ею, но не смог; она была сухой и закрытой. Поплевав на руки, он потер свой член и одним сильным движением вошел в нее.
Таня снова закричала от боли, казалось, его огромный член разрывает ее на части. Он начал двигаться, а она продолжала кричать от дикой муки. Такое не приснилось бы никому и в страшном сне. Наконец он кончил.
Минуту он лежал на ней, пытаясь успокоиться, и, улыбаясь, смотрел на нее.
– Ты ведь этого хотела? Члена лошадиных размеров? Таня бросила на него ненавидящий взгляд. Голос ее был холоден.
– Мне приходилось видеть члены побольше твоего, но никогда не хотелось трахаться с лошадьми.
Морис ударил ее по щеке. Она почувствовала, что на лице остался след от его руки. Но ее голос остался спокойным.
– Ты кончил? Он кивнул.
– Тогда слезь с меня, я хочу „отмыться» от тебя. Он смотрел, как она шла к ванной.
– Таня…
Она обернулась.
Он казался искренне удивленным.
– Не понимаю тебя. Чего же ты хочешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43