Capa подавила смешок и вышла из лавки. Джеффри ждал ее уже в коляске с вожжами в руках. Предлагать ей свою помощь для посадки в коляску он явно не собирался. Capa вздохнула и забралась на сиденье самостоятельно.
– Очень мило с вашей стороны, Джеффри, – сказала Capa, прикусывая губку, – что вы помогли дамам, подержали их вещи.
Он ничего не ответил, только взмахнул вожжами. Лошади рванули с места и стрелой полетели вперед. Джеффри продолжал гнать их, нещадно нахлестывая.
– Не нужно вымещать злобу на несчастных животных, Джеффри, – сказала наконец Capa.
– Мадам, если я не вымещу ее на лошадях, – сквозь зубы откликнулся он, – то мне придется выместить ее на вас.
– Но в чем дело? – невинно поморгала ресницами Capa.
– В чем дело? – прорычал Джеффри. – Да все они… Они же смеялись надо мной!
– Да что вы, – возразила Capa. – Мне кажется, все вели себя достойно. А вы – просто мужественно.
Он бросил на нее через плечо испепеляющий взгляд.
– А вы! Сколько ерунды вы наговорили этим дамам! Ведь теперь они начнут перекраивать свои платья так, как вы им посоветовали! – Он презрительно фыркнул. – Без рукавов! С низким вырезом!
– Но что я могу поделать, если так модно? – попыталась урезонить его Capa. – Правда, поверьте.
– Да они же простудятся! – пробурчал Джеффри. – На свежем воздухе – с большим вырезом и без рукавов!
– Каждая женщина скорее согласится простудиться, чем быть одетой не по моде, – возразила Capa. – Да и почему, собственно, провинциальным леди и не следить за модой? Хоть какая-то отдушина в жизни!
– Миссис Пендлтон готова потратить деньги, отложенные на хозяйство! – судейским тоном произнес Джеффри. – Ради чего? Ради того, чтобы пофорсить почти голой?
– Да нет же! – воскликнула Capa. – Не будет она ходить голой. Там достаточно ткани, чтобы прикрыть все, что надо. И, если вы заметили, я посоветовала им такой фасон, при котором они не намочат свои нижние юбки, идя по траве. Сама я, правда, такие платья не ношу – они больше подходят для дам полусвета…
– Не может быть таких фасонов, не верю! – гнул свое Джеффри.
– Может, может, – стояла на своем Capa. – Я плохого не предложу!
– Конечно, – сказал Джеффри. – Только страусовые перья, индийский шелк из Лондона, да еще эти проклятые гусарские верховые костюмы, гори они ярким пламенем!
– Ну да, гусарские, – кивнула Capa. – Так их называют потому, что впереди они сшиты из разноцветных полос – точь-в-точь, как у гусаров. Лучше уже мне носить такой костюм, чем ваши вещи, милорд. Тем более что вы запретили к ним прикасаться.
Джеффри неприязненно хохотнул.
– Лучше бы не запрещал. Одному богу известно, сколько теперь мне придется за все это выложить. На все это никакого кошелька не хватит – даже королевского!
– Не думаю, что это обойдется так уж дорого, – заметила Capa.
– А я думаю, достаточно дорого, – сердито повторил Джеффри.
– Но мне просто хочется хорошо выглядеть, – понизила голос Capa. – Тем более, вы сами сказали, что у меня нет ничего достойного, кроме моего личика. Впрочем, если вы настаиваете, можно аннулировать заказ.
– Зачем же, – стиснув зубы, возразил Джеффри. – Не надо. Я как-нибудь решу этот вопрос, лишь бы вы не задерживались в моем доме.
Capa пристально посмотрела ему в лицо и покачала головой.
– Вы говорили, что я должна научиться шить и готовить, штопать и делать заготовки на зиму. Но стоит ли всему этому учиться ради мужчины, который не умеет вести себя с женщиной? Доставлять ей удовольствие и радость, а не боль.
Джеффри окинул ее взглядом.
– Таких женщин, как вы, может порадовать только модная лавка. Я видел это собственными глазами только что.
– Вежливость обычно меня тоже радует, – возразила Capa.
– Простите меня, – сказал Джеффри. – Но последние остатки вежливости я растерял в той проклятой лавке, когда исполнял роль дворецкого и вешалки для шляп!
– А также, – продолжала свою мысль Сара, – женщине всегда приятно, когда мужчина готов потратить на нее немного денег.
– Немного денег! – воскликнул Джеффри. – Да это же целое состояние!
Capa неожиданно расхохоталась:
– О господи!
– Над чем вы сейчас-то смеетесь? – хмуро спросил Джеффри.
– Милорд, – ответила Capa. – Вы все-таки добились своего. Доставили мне удовольствие.
Руки Джеффри, сжимавшие вожжи, рванулись вверх, лошади резко остановились, и Capa едва не вылетела из коляски. Джеффри смотрел на нее с нескрываемой яростью.
– Простите, милорд, – прикусила губу Capa. – Я… Я больше не буду.
Джеффри кивнул и тронул лошадей. Capa сидела молча, уставившись в спину Джеффри – высокую и прямую. Слабая улыбка показалась на ее губах.
«Сегодня был мой день, – с удовольствием подумала она. – У меня начинают отрастать крылышки!»
4
– Не верю, что она на самом деле такая плохая, – сказала Мелани и сделала глоток чая. Затем откинулась на спинку дивана, стоящего теперь гораздо ближе к камину, чем прежде, и принялась смотреть на язычки пламени.
– На самом деле она еще хуже, – сказал Джеффри. – Впрочем, ты сама все увидишь сегодня. Представь себе, она заказывала платья с такой легкостью, будто они ровным счетом ничего не стоят. Мало того, подбивала других делать то же самое.
– И ты не остановил ее? – удивленно спросила Мелани.
– Нет.
Джеффри стиснул кулаки. Вспомнил, как Capa, окруженная восторженными слушательницами, величественно возвышалась над ними и вещала… о тряпках, кружевах, страусовых перьях и тому подобной чепухе. Но при этом она говорила так самозабвенно, так горячо, что у него просто не было сил прервать ее.
– Все были настолько увлечены ее рассказами, что я решил не прерывать их беседу, опасаясь, что в противном случае они меня просто разорвут на клочки, – сказал Джеффри и рассмеялся. – По-моему, тряпки – единственная на свете вещь, в которой она по-настоящему понимает толк.
– У нее потеря памяти, – мягко напомнила Мелани. – Не может же она вспомнить все и сразу.
Джеффри покачал головой.
– О гусарских костюмах она помнит все, а сама на себе застегнуть платье не может. Забыла, что такое штопать и шить, но прекрасно помнит, куда и как нужно приделывать эти проклятые кружева и перья. А меня то и дело упрекает в невоспитанности.
– Правда? – удивилась Мелани. – Как странно. Интересно, что заставляет ее именно так думать?
– Это все потому… – начал Джеффри и замолчал. Ему очень не хотелось обсуждать этот вопрос в деталях. – Одним словом, она хочет, чтобы я потакал ей, ходил перед ней на цыпочках, рассыпался в комплиментах и позволял ей все, включая эти невозможные платья… Я готов отнести ее назад – туда, где нашел.
– Ты не сделаешь этого, – сказала Мелани. – И сам об этом знаешь.
– Назад, может быть, и не отнесу, – мрачно согласился Джеффри, – но очень хочу, чтобы она сама поскорее исчезла из моего дома.
– Это жестоко. Она одна на целом свете, да еще и без памяти. Она же совершенно беспомощна!
– Беспомощна? – воскликнул Джеффри. – Ну уж нет! Кто угодно, только не она!
Мелани пристально посмотрела ему в глаза, и Джеффри невольно отвел взгляд.
– Ты сам виноват. Слишком далеко с ней заходишь. И при этом постоянно думаешь о ней, изводишь себя. Перестань. Лучше сядь, выпей чаю.
– Вряд ли я успокоюсь от чая, – пробурчал Джеффри, но сел в кресло возле Мелани, взял со столика уже налитую чашку с дымящимся чаем и сделал несколько глотков.
Несколько минут прошло в молчании, затем Мелани нарушила его.
– Джеффри, – сказала он, – а почему бы ей не пожить у нас? Мы с мамой теперь дома, так что не будет никаких проблем.
– Нет, – покачал головой Джеффри, – пусть остается здесь. Я не собираюсь подкладывать свинью твоей матери. И без Ами у вас хватает забот. А то придет к вам в дом и примется первым делом считать звонки на стенах.
– Прости, я не поняла.
– Как-нибудь в другой раз объясню, – вздохнул Джеффри. – Одним словом, я не хочу, чтобы она теперь испортила жизнь еще и вам.
– Понятно, – сказала Мелани и тоже вздохнула. – Но я очень хотела бы хоть чем-то помочь тебе.
– Помочь? – улыбнулся Джеффри. – Помочь здесь может только чудо. Скажи, ты можешь каким-то волшебным образом изменить Ами?
Мелани ненадолго задумалась, а затем серьезно ответила:
– Возможно.
– Брось. Это невозможно, – сказал Джеффри. – Она упряма, как осел.
– Но я могу начать учить ее, – заметила Мелани. – Учить женскому мастерству – готовить, шить и так далее. Может быть, ей просто нужно напомнить, как это делается, и она станет нормальной женщиной.
Джеффри задумчиво смотрел на Мелани. Внутренний голос советовал ему отказаться, но Джеффри не послушался его и согласно кивнул. Сейчас он был готов, словно утопающий, схватиться за любую соломинку.
– Ты правда надеешься на то, что это может удасться? – спросил он.
– Конечно, – улыбнулась Мелани. – Может быть, то, что я предлагаю, и есть единственное средство, чтобы помочь Ами. Она вспомнит, как и что делается, а заодно вспомнит и о том, как важно для женщины уметь шить и готовить и насколько это важнее кружев и перьев.
– Да, – улыбнулся Джеффри. Слова Мелани заронили в его сердце искорку надежды. – Если ты возьмешься ее учить, я буду тебе бесконечно признателен.
Щеки Мелани слегка порозовели.
– Я попытаюсь.
– Попытайся. О большем я и не прошу, – сказал Джеффри. – Просто попытайся.
– Я сделаю все, что в моих силах, – заверила его Мелани. – А теперь успокойся и пей чай.
Джеффри вздохнул, сделал глоток горячего ароматного чая и с улыбкой посмотрел на Мелани. Оба они молчали, и в этой тишине Джеффри почувствовал себя легко и спокойно – впервые за все последние дни.
Capa стояла возле приоткрытой двери в гостиную. Она слышала весь разговор Джеффри с Мелани и была в гневе. Как только смеет этот, с позволения сказать, джентльмен, так расписывать Сару перед своей подружкой? Именно теперь, когда ей показалось, что она сумела пробить брешь в отношениях с этим человеком, когда впервые за последнее время она почувствовала под ногами твердую почву, в этот самый момент он предал ее. Выставил перед другой женщиной как сумасбродную пустышку – это ее-то, Несравненную леди Сару, у ног которой лежал весь Лондон! А она-то сама тоже хороша! Готова уже была учиться готовить, шить… Чушь! Тоже мне – «искусство быть женщиной»!
И теперь они со своей подружкой сидят, пьют чай, довольные собой и своим решением отдать Сару в лапы этой Мелани. Но Джеффри-то, Джеффри-то каков! Расстается с ней, не моргнув глазом, словно не женщину выбрасывает из дома, а ведро с мусором.
Плохо он знает ее! Надеется на то, что его подружка чему-то сможет научить Сару? Ошибается! Учиться придется ему самому!
Capa расправила плечи и, изобразив на лице улыбку, вошла в гостиную. Увидев Мелани, застыла от удивления. Та оказалась очень милой девушкой – невысокого роста, с золотисто-каштановыми волосами и карими глазами.
– Добрый день! – сказала Capa. – Я и не знала, что у Джеффри гости. Надеюсь, я вам не слишком помешала?
– Нет, нет, нисколько, – улыбнулась ей Мелани. Улыбнулась совершенно искренне, дружески. – Мы с Джеффри просто пьем чай.
Capa перевела взгляд на Джеффри, который в ответ громко вздохнул и поставил на столик чашку. Затем вопросительно поднял бровь.
– Милорд, – удивленно сказала она, – вы не собираетесь представить нас друг другу?
– Ну да, конечно, – сказал Джеффри, даже не подумав при этом встать с кресла. – Мелани, позволь представить тебе Ами. Ами, это моя соседка и подруга – Мелани.
Capa прищурила глаза. Эх, будь она на месте Мелани, она бы устроила лорду Грэю разнос за такое знакомство. «Соседка, подруга»! Болван!
Capa уселась на диван рядом с Мелани и выдавила улыбку.
– Много слышала о вас, Мелани.
– И я о вас.
Capa с отвращением покосилась на Джеффри.
– Не сомневаюсь.
– Я так сочувствую вам, – сказала Мелани. – Наверное, это ужасно – потерять память.
Слова Мелани прозвучали так тепло и искренне, что настроившаяся было на скандал Capa решила повременить.
– Понемногу осваиваюсь в этом мире заново, – ответила она и слегка придвинулась к Мелани.
– Простите, что не пришла повидать вас раньше, – сказала Мелани. – Мама навещала свою заболевшую сестру, и ей потребовалась моя помощь.
Capa потянулась за стоящим на столике чайником.
– Надеюсь, ее сестре стало лучше, – сказала она.
– Лучше, лучше, – подтвердила Мелани, подставляя поближе свою чашку. – Тетушка Мэри поправляется. Мама пока осталась у нее, а я вернулась. Нельзя же так надолго оставлять детей одних!
– Детей? – переспросила Capa, разливая чай.
– Моих братьев и сестер, – пояснила Мелани.
– И много их у вас? – Capa поставила на место чайник и взяла в руки свою чашку.
– Восемь, – спокойно ответила Мелани и сделала глоток.
– Восемь! – едва не подпрыгнула Capa. Рука с чашкой застыла в воздухе, на полпути к губам. – Однако! Большая же у вас семья!
– Большая, – согласилась Мелани. – И веселая.
Capa вздохнула и тряхнула головой.
– Нет, – сказала она. – Не могу вспомнить, чтобы у меня были братья или сестры.
– Наверняка не было, – встрял Джеффри. – Вы были у родителей единственным ребенком.
Capa удивленно посмотрела на него.
– Откуда вам это известно?
– Нетрудно догадаться, – пояснил Джеффри. – По вашим повадкам видно, что вы были единственным ребенком – избалованным и изнеженным.
Сару больно задели эти слова, но она нашла в себе силы, чтобы улыбнуться.
– А может быть, я просто была в семье последней, и меня любили все – и родители, и старшие братья и сестры.
– Конечно, – поддержала ее Мелани и осуждающе посмотрела на Джеффри. Он молча пожал плечами и взял со стола журнал. Мелани перевела взгляд на Сару: – Не позволяйте Джеффри подшучивать над собой. Он это любит.
– Правда? – переспросила Capa и наконец-то сделала глоток чая.
– Правда, – негромко подтвердила Мелани таким тоном, словно выдала страшную тайну.
Странное чувство охватило Сару. Она вдруг поняла, что Мелани ей очень симпатична, несмотря на то, что изначально была настроена к ней враждебно.
– Расскажите мне о своих братьях и сестрах, – обратилась она к Мелани, откинувшись на спинку дивана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38