Ворон долго молчал. Потом, совладав с собой, подумал, что его мать очень сильная женщина, что она – одна из самых мудрых женщин племени.
– Хорошо. Я даю слово, что не стану мстить. Ты права. – Ворон опустил глаза. Самообладание, кажется, готово было покинуть его. Губы его дрожали. – Я так любил его, мама, – тихо сказал он. – Он не всегда слушался меня. Иногда бывал упрямым или ленивым. Он несерьезно относился к жизни. Но я любил его.
Женщина Грез подошла к сыну и, взяв его руку, приложила ее ладонью к своей щеке.
– Я знаю, что ты любил его. Я знаю, – ласково сказал она. – И он это знал. Всегда.
Она погладила сына по лицу.
– Иди к себе и ложись спать. Завтра боль утихнет, тебе станет легче.
Ворон посмотрел на Таандэ. Поняв молчаливый вопрос в глазах Ворона, Таандэ кивнул ему, заверяя, что он побудет с его матерью.
Ворон вышел из вигвама матери и окунулся в черную ночь. Уже вставала луна, слегка освещая тучи.
Тэсс все так же сидела на корточках у столба. Она с мольбой взглянула на него. Ворон прошел мимо. На Тэсс он даже и не взглянул.
Пока Тэсс сидела у вигвама, она все время с надеждой прислушивалась к трем голосам, ожидая решения своей судьбы и молясь Господу. Она четко различала голос Ворона, еще один молодой мужской голос и тихий голос женщины. И, хотя она не понимала ни слова по-ленапски, она догадалась, что Ворон рассказывал кому-то о смерти Такуко. Ворон почти кричал, но женщина, с которой он разговаривал, отвечала ему спокойно и тихо. Когда Ворон вышел из вигвама и ушел куда-то, Тэсс различила приглушенные рыдания. Какой-то индеец утешал ее.
Тэсс все это время обдумывала, что скажет Ворону, когда он выйдет, представляла, как потребует отпустить ее или хотя бы сказать, какая судьба ее ждет. Неизвестность была невыносима. Но когда Ворон вышел из вигвама, у него было такое лицо, что она не решилась ничего сказать. Она вдруг почувствовала к нему жалость. Глаза его, казалось, ничего не видели. Она вдруг почувствовала его скорбь, как свою собственную. Тэсс представила себе, каково ей было бы потерять свою сестру, маленькую Абби. Да еще если бы ее убили у нее на глазах. Нет, лучше даже и не представлять. Тэсс вряд ли смогла бы спокойно жить дальше, если бы такое произошло с ее Абби. Как же должно быть сейчас тяжело Ворону, ведь он тоже любил своего младшего брата!
Тэсс откинулась назад, пытаясь устроиться поудобнее и готовясь провести здесь всю ночь. Делать нечего, ей не привыкать спать на земле. Она заставит себя отдохнуть. Не думать ни о чем. Она обо всем подумает завтра. Она заставит Ворона говорить с ней. Может, теперь, когда он вернулся в родную деревню, он хоть немного успокоится и поймет наконец, что она не виновата в смерти Такуко. А если он ее не отпустит, она должна будет подумать, как убежать.
Тэсс закрыла глаза. Голоса в вигваме не смолкали. Женщина перестала плакать. Молодой мужчина что-то ласково и тихо говорил ей, и его голос усыпил Тэсс.
Спустя какое-то время Тэсс проснулась, потому что полы вигвама откинулись. На пороге стоял молодой индеец. Он что-то сказал женщине на прощание и, не обратив никакого внимания на Тэсс, прошагал мимо.
Тэсс снова закрыла глаза, надеясь хоть немного поспать, но из вигвама вышел еще кто-то.
Это была та женщина. Она плакала. Индианка была очень красивой. Длинные блестящие черные волосы и стройная фигура. На ее груди Тэсс увидела серебряное распятие.
«Неужели это его мать? – подумала Тэсс. – Она слишком молода».
Женщина заметила привязанную к столбу Тэсс и вздрогнула.
– Аувиин кхакев?
– Что? – не поняла Тэсс. – Я говорю только по-английски.
Женщина нахмурилась.
– Ты? Так это ты – та самая женщина?
Она говорила по-английски хуже, чем Ворон, но Тэсс смогла разобрать слова.
– Да, это я, – опустив голову, сказала она.
В ее голосе не было враждебности. Она говорила спокойно, даже по-доброму.
– Как ты попала сюда? Кто привязал тебя к столбу?
– Я… – Тэсс запнулась. – Это Ворон. Он привел меня сюда.
Индейская женщина сняла с пояса большой нож и присела перед Тэсс на корточки.
– Мой сын? Мой сын привязал тебя? Как он мог!
Женщина Грез разрезала веревку и помогла Тэсс встать на ноги.
– А вы – его мать? – спросила она, хотя уже сама догадалась.
– Да, я мать Ворона. И я прошу у тебя прощения за него.
Тэсс потирала запястья, не зная, что сказать. Эта женщина извинялась перед ней за своего сына?!
Индианка дотронулась до того места, где у человека находится сердце, и сказала:
– Эту женщину зовут Хокуа Уна. Извините за плохой английский. Я почти не говорю сейчас на этом языке. Мое имя значит Женщина Грез.
Тэсс улыбнулась.
– Как красиво! Женщина Грез.
Улыбка исчезла с лица Тэсс, когда она вспомнила, что это не только мать Ворона, но и мать Такуко.
– Мне так жаль вашего сына, Та… – она осеклась, вспомнив, что по обычаю ленапе нельзя произносить имени умершего. – Мне очень жаль вашего младшего сына. Я не думала, что они…
Женщина Грез грустно улыбнулась.
– Спасибо за то, что ты разделяешь эту боль со мной.
Она слегка дотронулась до руки Тэсс.
– Пойдем! – сказала она. – Пойдем в дом. Я угощу тебя чаем..
Тэсс уставилась на нее, не веря своим ушам. Эта женщина должна бы разорвать ее на части, узнав, что она стала причиной смерти ее сына. Но вместо этого она зовет ее в свой дом и обещает напоить чаем?!
Тэсс была не в силах пошевельнуться. Тогда Женщина Грез взяла ее за руку и повела в вигвам. Тэсс пришлось низко пригнуться, чтобы пройти внутрь. Но жилище оказалось совсем не таким тесным, каким могло показаться снаружи. Посередине вигвама был устроен очаг, а у стены – большая постель из множества мягких оленьих шкур. Шкуры поменьше были уложены вокруг очага. А в углу стоял самый обыкновенный стул. И откуда только он здесь взялся?
На стенах вигвама были развешаны пучки каких-то душистых трав, отчего в жилище стоял ароматный дух. Возле очага были расставлены глиняные кувшины и чашки, кожаные мешки и мешочки. Потолок был украшен высохшими букетиками цветов, отчего в доме было необыкновенно уютно.
– Заходи, заходи, не бойся. – Женщина Грез слегка подтолкнула замешкавшуюся Тэсс. – Ты голодна. Я знаю. И устала.
В очаге еще тлели угли. Рядом стоял котелок. Индианка поставила его на огонь.
– Чай? – спросила Тэсс, втягивая носом запах трав. Неужели ей дадут чаю?
– Да. Ты любишь чай? – улыбнулась мать Ворона.
Тэсс опустилась на шкуры возле огня.
– Да-да. Я очень люблю чай, – сказала она с восторгом, и женщина поставила перед ней чашку с ароматным, дымящимся чаем.
Тэсс отхлебнула немного, пытаясь разобрать, что это за аромат, но запах был ей незнаком.
Она подняла глаза на индианку. Их взгляды встретились. В ее глазах было что-то знакомое. Да-да. Вот такой добротой светились глаза Ворона, когда он помогал ей.
– Меня зовут Тэсс, – сказала она.
– Тэсс?
– Да, Тэсс, – повторила она, прижав руку к груди, как это сделала индианка, знакомясь с ней.
Женщина Грез налила себе чаю и села напротив, скрестив ноги.
– Мне очень жаль, Тэсс, что мой старший сын так обращался с тобой.
– Понимаете… – начала Тэсс, она не могла больше молчать. – Это произошло случайно. Я не знала, что они будут стрелять. Они попали в… – Она запнулась.
Хозяйка приложила руку к губам, делая знак молчать. – Что случилось, то случилось. Этого не изменишь. Ты ведь не нажимала на курок, правда?
Тэсс грустно покачала головой. В горле застрял комок. Она попыталась залить его чаем, но это не помогло.
– Я кричала, чтобы они не стреляли. Но они не слушали. Как глупо… Они могли и меня убить там, в лесу. Или Ворона…
При упоминании Ворона она опустила глаза, и слеза капнула в чай.
– Так мой сын взял тебя в плен? – спросила Женщина Грез.
Тэсс кивнула.
– Да. Но сначала могауки. Они напали на нас несколько дней назад. Они захватили меня и мою кузину.
Тэсс отхлебнула напиток, стараясь успокоиться. Ей трудно было снова рассказывать о смерти Джоселин.
– Они убили Джоселин, мою кузину. А мне удалось бежать. – Тэсс помолчала. – Ворон и… и его брат помогли мне скрыться от могауков. Они преследовали нас, но мы спрятались, и могауки повернули назад.
Женщина Грез с гордостью кивнула:
– Я вырастила своих сыновей настоящими мужчинами. Но… Я не понимаю, почему Ворон не отпустил тебя после. Это на него не похоже.
– Он… он сказал: «Око за око». Так написано в Библии.
Женщина Грез покачала головой.
– Но мы, ленапе, уже очень давно не берем пленных и никому не мстим.
– Он связал меня. И сказал, что убьет, если я не буду его слушаться.
Мать нахмурилась.
– Сын рассказал мне о белой женщине, но не сказал, что ты нужна ему.
Нужна? Что это значит? Что эта индианка имеет в виду?
– Я до сих пор не знаю, что он собирается со мной сделать, – осторожно продолжила Тэсс. – Может, он убьет меня?
– Нет. Мой сын не сделает этого. Ты можешь не бояться. Его слова бывают… – она пощелкала пальцами, подбирая словo, – резкими, но у него доброе сердце. Он храбрый воин. Но он никогда не обижал женщин. Он не убьет тебя. Он просто был зол и хотел напугать тебя.
Тэсс усмехнулась:
– И ему это удалось.
Женщина Грез протянула руку к кожаному мешку.
– Эта женщина приготовит тебе лепешку с медом, а потом ты ляжешь спать. Завтра я поговорю с моим сыном. Нельзя было оставлять тебя на ночь привязанной к столбу. Ворон знает, что я ненавижу, когда так обращаются с женщинами. С любыми женщинами, – добавила она.
В сердце Тэсс снова затеплилась надежда. Эта женщина так добра. Она уговорит сына отпустить ее. Скоро она будет у себя дома!
6
Тэсс осторожно выглянула из вигвама Женщины Грез и зажмурилась от света яркого солнца. Шел четвертый день ее жизни в индейской деревне под присмотром Женщины Грез. Ворон и еще несколько индейцев вчера отправились за телом Такуко. Только сегодня утром они принесли его в деревню.
В полдень в деревне состоялись тихие и торжественные похороны. Тэсс сначала наблюдала за похоронами из дверей вигвама.
Никто на похоронах не плакал. Даже мать не проронила ни слезинки. Ленапе собрались в центре деревни. Женщины что-то тихо напевали и били в бубны. Мужчины танцевали какой-то сложный ритуальный танец, притопывая босыми ногами по пыльной земле.
Похоронная церемония была очень короткой, но она глубоко тронула сердце Тэсс.
Такуко лежал на подстилке на боку, колени были прижаты к груди. Потом его тело перенесли за деревню, на кладбище. Каждый по очереди склонялся над свежей могилой и либо шептал, либо молился, либо напевал что-то. Женщины бросали в могилу какие-то предметы. Тэсс разглядела яркие камушки, бусы, зеркала, даже кукурузные лепешки. Ворон наклонился и положил в могилу брата его лук и стрелы, потом снял с шеи кожаный кошелек с камнем, подаренным ему прадедом, и тоже опустил его в могилу. После этого все, включая детей, низко поклонились умершему. Церемония была закончена, могила зарыта, и индейцы медленной цепочкой вернулись к своим домам.
Женщина Грез возвратилась в свой вигвам и взяла корзинку. Она сказала, что собирается пойти за земляникой. Тэсс была поражена мужеством этой женщины. Молодой индеец, которого звали Таандэ, друг Ворона, пошел вместе с ней.
За все это время Тэсс ни разу не виделась с Вороном. Только мельком на похоронах. Вчера Тэсс решила, что за ней никто не следит, и, улучив момент, кинулась в ближайшие заросли на опушке леса с намерением бежать.
Но тут же словно из-под земли вырос дюжий индеец угрюмого вида и преградил ей дорогу, недвусмысленно положив правую руку на огромный нож, болтавшийся на поясе. Тэсс поняла, что могла свободно передвигаться по деревне, но невидимый страж неустанно следил за ней. Она почувствовала себя в западне.
Теперь ей ничего другого не оставалось, как только ждать. Ведь Женщина Грез обещала ей поговорить с сыном. Конечно, пока не состоялись похороны Такуко, матери было не до нее. Но вот сегодня… Тэсс молилась, чтобы Хокуа Уна уговорила сына отпустить ее.
Тэсс жила в вигваме Женщины Грез. Она украдкой наблюдала за жизнью ленапе и вынуждена была признать, что их образ жизни просто поразил ее. Эти люди жили по своим законам, так сильно отличавшимся от законов той жизни, к которой привыкла Тэсс.
Здесь все было другим – жилища, одежда, обычаи. Но, главное, было еще что-то необъяснимое, на что Тэсс обратила особое внимание.
Здесь никто никуда не спешил. Никто ни с кем не ссорился. Здесь все справлялись со своими делами спокойно и с радостью. Женщины, занимаясь тяжелым физическим трудом на небольшом общем огороде, весело смеялись и пели песни. Мужчины, целый день занятые рыбалкой, охотой или изготовлением оружия, могли вдруг бросить все и поиграть в кожаный мяч с малышами племени. Девушки зорко следили за маленькими, оберегая их от нежданных бед. Но то и дело шушукались, сплетничали о чем-то, перекликаясь и заливисто смеясь. Каждый в деревне, даже дети, обязательно делал что-то нужное для всех. Они работали с такой радостью и весельем, точно труд доставлял им удовольствие, как будто они вовсе никогда не уставали. Лица индейцев светились покоем и внутренней силой.
Тэсс лежала на спине, разглядывая букетики цветов, привязанные к потолку вигвама, и вспоминала свою жизнь в доме дядюшки.
Она ехала в Америку, надеясь, что станет родной сестрой Джоселин, еще одной дочерью в семье дяди и тети. Так писали в своих письмах к ее матери их богатые родственники из Америки. За долгие дни путешествия по океану Тэсс часто представляла себе, как по утрам будет надевать шелковый капот и пить чай из фарфоровых чашек, как вечером будет ложиться в шикарную кровать с балдахином. Она мечтала встретить принца, который полюбит ее и сделает счастливой. Он даже снился ей. Правда, лица во сне она не различала, но видела себя красивой и довольной в уютном доме, среди детей и родных. Вместе с ней в ее мечтах всегда была маленькая Абби. Она никогда не забывала о своем обещании сестренке.
Но мечты – это всего лишь мечты. Она поняла это сразу, как только попала в дом дяди. Вместо положения любимой дочери ее ожидало положение служанки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42