— Но, может быть, мы извлечем выгоду из его глупости. Если твои сведения верны, ты получишь кошель серебряных монет. Если же ты лжешь, то проклянешь тот день, когда взбрело тебе в голову обмануть меня.
Если он внимательно изучал ее, то и она делала то же самое. Суровость Ричарда ее нисколько не напугала.
— Мне нечего бояться, милорд, потому что я говорю правду. Но как я узнаю, что вы, милорд, не лжете мне? Может быть, вам захочется прогнать меня прочь или отдать на потребу вашим солдатам, когда дело ваше завершится успешно? Чем вы поручитесь?
— Своим честным словом воина. Другого поручительства я дать сейчас не могу.
Она глянула на него с циничной усмешкой:
— Этого маловато.
Ричард насупился. Ее недоверие было оскорбительно, но многих месяцев тяжкой войны и множества бесполезных жертв можно было бы избежать, если он в эту ночь захватит главный уэльский лагерь и настигнет Рыжего Лиса в его норе.
Тогда безумное сопротивление этого дикого народа вмиг будет сломлено.
— Ты сама предложила мне свою помощь. Так что решай — говорить или нет. Ты торговец, я покупатель. Не видя товара, я не развяжу кошель.
— Честно говоря, мне выбирать не из чего, — призналась женщина. — Лагерь размещен в трех часах пути отсюда. Мало кто знает ущелье, через которое можно туда добраться. Я сама поведу ваш отряд.
И вот теперь Ричард напряженно вглядывался во тьму, следуя неизведанным путем к убежищу Рыжего Лиса. Черные громады крутых утесов возвышались с двух сторон над узкой тропинкой.
Иногда горы расступались, и взору открывалась неширокая поляна, заросшая низким кустарником. В лунном свете трава и кусты, подернутые ночной изморозью от обилия влаги, серебрились и были сказочно красивы. Но эта красота таила в себе угрозу.
Открытое пространство надо было преодолевать спешно, чтобы вражеский глаз не заметил воинскую колонну. Темнота одинаково служила щитом и для наступающего войска, и для тех, кто, возможно, подстерегал их в засаде.
Во избежание излишнего шума при движении отряда Ричард распорядился оставить все тяжелые стальные доспехи на месте последнего привала. Большинство воинов были облачены лишь в плотную кожу с нашитыми на нее железными пластинами. От стрелы такая одежда не убережет.
Беспокойно ерзая в седле и чувствуя себя непривычно легким без лат, Ричард обнажил меч и шепотом пустил по колонне команду сделать то же самое.
Как тихо передвигалось его войско! Все, что могло звякнуть или загреметь, было надежно обмотано тряпьем. Коней обули в специальные войлочные сапожки. Если уэльсцы — мастера подкрадываться незаметно, то англичане не уступали им в этом искусстве.
Ричард принюхался и уловил запах дыма в холодном чистом воздухе. Где-то неподалеку еще недавно жгли костры. Хотя бы часть сведений, доставленных ночной гостьей, оказалась истинной. У выхода из ущелья разместился какой-то лагерь.
Он колебался — не послать ли кого-нибудь из уэльских проводников вперед на разведку, но затем отказался от этого намерения. Его человек, обшаривающий лес, мог быть пойман вражеской охраной и под угрозой смерти выдать их приближение.
Вероятно, ближе к рассвету часовые, непременно выставленные бдительными уэльсцами, начнут клевать носом. Им и в голову не придет, что англичане проберутся сквозь горные ущелья глухой ночью и посмеют их атаковать. Если только… если это не ловушка.
— Мы готовы, милорд, — так же шепотом был доставлен ему ответ на его распоряжение.
Ничего вроде бы не изменилось в темной колонне. Лишь в скупом лунном свете блеснули обнажившиеся клинки.
Его оруженосец вновь занял позицию слева от господина и принял из его рук поводья хозяйского жеребца. Когда сражение начнется, четверо таких же, как и Симон, юношей-оруженосцев, будут вести четырех коней неотступно за милордом, если они ему понадобятся на случай отступления.
Но сейчас Ричард шепнул Симону, чтобы он и другие юноши вместе с лошадьми оставались на месте.
Выставив вперед обнаженный меч, Ричард переступил черту, отделяющую мрак от пространства, освещенного луной.
Солдаты следовали за ним — безмолвно и бесшумно.
Это было хорошо обученное войско, годное для больших сражений и разгромившее на поле битвы армию Луэллина.
Но война в ущельях поубавила в них спеси.
Ричард согнулся вдвое, обратившись внезапно из человека в волка — недаром он заслужил свое прозвище, — и побежал по белой от инея и лунных лучей поляне.
Сердце его бешено колотилось, захлебывалось от потоков крови, не успевая гнать их по телу. Скорее бы добраться вновь до тени, падающей от могучих дубов на той стороне поляны.
Вот и настал решающий момент игры, в которую он ввязался, где неправильный выбор будет стоить жизни и ему, и всем его воинам. Он уже ощутил зловещий шелест стрелы, несущей ему смерть.
Но они преодолели поляну без всяких неприятных происшествий и вновь оказались под покровом тьмы. Теперь его сердце уже билось по-иному. В голове трезвонили радостные колокола. Враг был рядом, но не подозревал, что его ждет.
Несколько затухающих костров светились меж деревьев. Ветерок иногда раздувал тлеющие угли и вздымал над ними искры, словно стаи светлячков. Откуда-то доносился шум падающей воды — наверное, от горного ручья, — и больше ничего. Лес вокруг хранил мертвенное молчание.
И тут яростный крик — в нем были ужас, и гнев, и отчаяние — пронзил тишину.
Обнаженный меч Генри Блуэ воткнулся в тело уэльского разбойника, выскочившего из-за дерева.
Тревога была поднята, и уже незачем было таиться. Последняя битва с Рыжим Лисом Уэльса началась, и близок конец этой злосчастной войне.
Ричард вскинул меч над головой и устремился в центр вражеского лагеря.
— За Эдуарда! За Англию! — вопил он во всю силу своих легких.
Воины за его спиной взревели:
— Эдуард и Англия! Эдуард и Англия!
4
Элен перевернулась на другой бок.
Подушка, туго набитая сосновыми иглами, издавала дивный хвойный аромат. Ее вновь тянуло в сон, но крики поодаль, показавшиеся ей вначале ночным кошмаром, не утихали.
Она открыла глаза. Выплыли из тьмы тусклые угли в очаге.
— Англия! Англия! — отчетливо услышала она.
Откинув меховой плащ, оставленный ей Оуэном, она выпрямилась и тотчас провела рукой по поясу.
Кинжал был на месте, а за стенами хижины разгорелось сражение.
Элен мгновенно вскочила и выглянула наружу.
Сначала она не поверила своим глазам.
Женщины, подхватив на руки детей, убегали в лес, а мужчины, отбиваясь чем попало, едва сдерживали шеренгу наступающих воинов. У защитников не было оружия — лишь ножи и деревянные копья или головни, выхваченные из костра.
Элен вдруг показалось, что это продолжение ночного кошмара, а не явь.
— О Пресвятая Дева! За что нам такое испытание? И где Оуэн? Что делает Оуэн?
И тут она оглянулась и увидела рыжий меховой плащ. Почему-то вид его вселил в нее уверенность. Это был символ, знак благосклонной к ней судьбы. Оуэн где-то рядом. Он не оставит ни ее, ни своих беспомощных соплеменников в беде.
Она схватила плащ, и через мгновение ее уже не было в хижине, которую Оуэн делил с ней, объявив ее своей племянницей.
Она побежала к стволу могучего дуба, распростершего свои ветви над хижиной. Поводья коня были обвернуты вокруг ствола. Как предусмотрителен Оуэн! Она бы никогда не смогла найти себе лошадь в разгар жуткой паники, охватившей лагерь.
Большой серый жеребец отшатнулся от нее и заржал.
Его уши встали торчком, шерсть на холке вздыбилась. Его раздражали и пугали вопли, сопровождающие смертоубийство, происходившее рядом.
— Тихо, мой мальчик! Тихо, Мороэдд! — шептала она нежно, раскручивая в темноте запутавшиеся поводья и поглаживая успокаивающе его холку.
Конь, привыкший чувствовать на себе тяжесть всадника, все же позволял иногда худенькой дочке лорда Олдуина проехаться на нем верхом, хоть и совсем не ощущал веса, а следовательно, и власти седока. Мороэдд был самым ценным жеребцом во всей богатой конюшне Олдуина, и его не забыли взять во время поспешного бегства.
И он не подвел. Многие мили он пронес на себе по трудным дорогам юную всадницу. И теперь он не отдаст ее в когти англичанам.
Элен подвела жеребца к бревну, с которого без стремян смогла бы вспрыгнуть ему на спину. Лисий плащ был перекинут у нее через руку, кинжал при ней.
— Постой, миленький! Пожалуйста! — в отчаянии бормотала она, обращаясь к могучему, неподвластному ее силам и взбешенному животному. Жеребец на мгновение замер, чутко поводя ушами.
Теперь… или никогда! Элен, словно поднятая вихрем, , прыгнула и, не выпуская из стиснутых кулачков поводья, оседлала коня.
Она колотила его холку маленькими оцарапанными ручками и направляла жеребца вверх по крутому склону.
Лес скрыл их, но не настолько, чтобы она могла чувствовать себя в безопасности. Подъем был слишком крут. Копыта коня месили грязь, соскальзывали… Но в жеребце проснулось упрямство, а это было на руку Элен.
С высоты она, обернувшись, взглянула на поле битвы. Скорее это было побоище, а не битва. Вряд ли кому-то из ее соплеменников удастся спастись, если только она не вмешается…
Безумная идея овладела ею. Эдуард охотится за Уэльским Лисом. Если англичане примут ее за Рыжего Лиса, то прекратят резню и устремятся в погоню за ней.
Развернуть неоседланного жеребца на крутом склоне было нелегко. Конь не хотел видеть всполохи пожарища и мечущихся людей. Его манил тихий темный лес, но Элен все же справилась с ним.
Выдернув из ножен кинжал, она ударила изо всей силы в раздутые конские бока каблуками сапожек и направила его вниз.
Конь с всадницей врезались в гущу английских воинов, а устрашающий боевой клич предшествовал их нападению. Элен укрыла голову меховым капюшоном, и в темноте непонятно было, кто восседает на жеребце.
Они сбили с ног нескольких пехотинцев. Те разлетелись в стороны, как фигурки при игре в кегли.
Но тут же к ней устремились остальные воины. Они сомкнулись в полукольцо, ощетинившись окровавленной сталью. Послышались выкрики:
— Вот он, Лис! Вот он!
Элен пригнулась и полностью отдалась стремительному бегу коня.
Она ощутила, как его копыта растоптали чье-то тело. Ей некогда было оглянуться. Дай бог, чтобы это был англичанин!
Ричард откликнулся на возникшую панику в своих рядах яростным воплем:
— О, дьявол! Он здесь!
Ему показалось, что Рыжий Лис успел изничтожить с десяток его воинов.
Вырвавшись из гущи схватки с ничтожными, почти безоружными беженцами, нескольких из которых он успел заколоть, Ричард помчался навстречу новой грозной опасности. На ходу он крикнул Жилю, чтобы тот предложил Рыжему Лису сдаться.
Лезвие его меча было обагрено свежей кровью. Четверо рыцарей и оруженосец скакали следом за ним.
Элен промчалась через лагерь и вновь очутилась в спасительном мраке леса.
Она знала, что за ней гонятся. Может быть, ей повезет, и они сломают себе шеи, ударившись о низко нависшие сучья.
Она, вероятно по божьему благословению, научилась управлять неоседланным конем. Он повиновался любому ее прикосновению. Элен направляла его меж стволов, запутывая след, а враги метались без толку в чаще, и дикий лес вставал на ее защиту.
И вдруг внезапный свет от чадящего смоляного факела почти ослепил ее, а Мороэдд резко осадил, присел на задние ноги, и она чуть не скатилась с него. Элен вытянула вперед руки, крепко обхватила его за шею.
Но все было бесполезно, испуганный жеребец стряхнул ее с себя, как пушинку.
Она свалилась на мерзлую землю, ударилась о корень уходящего куда-то ввысь могучего дерева и… Англичане окружили ее.
Элен обнажила кинжал. Если одного из врагов убить или хотя бы свалить с ног, образуется прореха в кольце, и тогда, проскользнув в нее, она вновь укроется в чаще.
Она попыталась встать.
Но, боже мой! Враги стояли слишком тесно. Она оказалась в капкане.
Пот — то горячий, то холодный — прошибал ее.
Высокого роста рыцарь выступил вперед, приблизился к ней. Она разглядела еще не засохшую кровь на лезвии его меча, а луна осветила его белесые, как серебро, длинные волосы, ниспадавшие на плечи.
Что могло быть хуже? Она угодила в лапы Ричарда из Кента.
Вот он стоит перед ней — убийца Эниона. Ненависть вытеснила в ее душе страх. Ее молитвы наконец-то услышаны. Если у нее хватит сил и мужества, она убьет сейчас Волка из Кента, убьет своей рукой!
— Положи кинжал на землю! — произнес Ричард издевательски, одновременно властным жестом приказывая своим людям опустить оружие. — Ты в плену.
Элен хорошо понимала его речь. Отец, хоть и считал нормандцев захватчиками, но внушал своей семье, что с этим неизбежно надо примириться и знать их язык необходимо.
— Он не понимает тебя, Ричард, — вмешался один из рыцарей. — Ты пролай ему, как пес, может, тогда он откликнется воем!
Ни один мускул не шевельнулся на лице Ричарда, пока он разглядывал поверженного врага. Его люди стали пересмеиваться, топать ногами, отпускать непристойные шутки. От них исходила ненависть, им не терпелось расправиться с пленником или хотя бы унизить его.
Но Ричард повторил попытку вынудить врага добровольно сдаться.
— Именем Эдуарда, короля Англии, призываю тебя сложить оружие!
В уме Элен созрел план. Она ощущала силу в своей руке. Рыцарь, стоявший в двух шагах от нее, не был облачен в латы. Один точный удар, направленный в сердце, и он умрет. Ей только нужно выбрать момент и напасть молниеносно, чтобы его охрана не успела изрубить ее.
Элен сжала губы, подобралась. Она взвилась в воздух, нацелив свой кинжал прямо в грудь Кентского Волка.
Но удар ее не достиг цели, потому что Ричард успел отступить.
— Ты намерен сразиться со мной, Лис? Мне это ни к чему. Король приказал доставить тебя живым.
Элен с такой силой сжимала рукоять кинжала, что у нее онемели пальцы.
— Не глупи, Ричард! — вмешался подъехавший Жиль и спешился с коня. — На тебе нет лат. Не рискуй!
— На нем тоже нет брони.
Ричард ткнул пальцем в сторону пленника, потом жестом приказал кольцу разомкнуться.
— Что ж, я готов сразиться с тобой, Лис!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56