Со мной ты был сдержан, он твоя леди поведала на ушко королеве обо всем, что произошло в Амберлв.
— Я справлюсь с де Визи, — мрачно пообещал Ричард.
— Я на это надеюсь. Иначе я бы не доверил тебе Гуинлин. Хотя вряд ли он пойдет на тебя войной. Скорее всего он затеет судебную тяжбу, а тут я тебе не помощник. Доказательств того, что он собирался тебя погубить, нет. Лишь твое слово против его. Веспайн поклянется, что он и де Визи были чисты в помыслах и лишь хотели помочь Элен стать монашкой. В подтверждение они представят письмо к епископу, собственноручно ею написанное. Судей де Вязи подкупит без труда. Веспайна уговорит петь по его нотам в выйдет после суда чистеньким, как невинный агнец. О, как бы я хотел спалить его замок, а на углях зажарить его самого как свинью.
— Я бы многим, отдал за такое зрелище. — Улыбнулся Ричард, — но зря все-таки Элен проболталась королеве, а королева рассказала вам. Огласка нашей с де Визи ссоры не приведет ни к чему хорошему.
— Я-то буду держать рот на замке… до поры до времени, — пообещал король. — Посмотрим, как он поведет себя, когда в Шрусбери соберется парламент. Если он будет угрожать тебе, я, может быть, скажу свое слово.
Ричард сразу же с тоской подумал, что лето на исходе, что у него тысяча дел, что предстоит трудная жатва, и надо готовить Гуинлин к зиме.
— Когда вы созовете съезд?
— Не раньше Михайлова дня. — Эдуард внезапно посуровел и злобно прищурился. — После трудов праведных по сбору урожая не грех будет поразвлечься. Дэвид Гриффид давно дожидается казни. Приговор ему уже вынесен, и я хочу, чтоб все, кто сражался против него, присутствовали на ней.
Они спустились по парадной лестнице во двор, где при появлении короля все пришло в движение — всадники вскочили в седла, прислуга выстроилась в шеренгу.
Ричард задержал шаг возле белоснежной кобылы, на которой восседала Элеонор.
— Доброе утро, Ваше Величество!
— А оно действительно доброе? — не без веселого лукавства осведомилась королева.
Ричард многозначительно ухмыльнулся в ответ.
— У меня есть все основания предполагать, что жаркое готовили вы. Как и все, к чему вы приложили руку, оно великолепно на вкус.
Она сверкнула глазами и протянула руку для поцелуя. Ричард приложился губами к надушенной перчатке, потом с искренним чувством крепко пожал ее изящные пальцы. Элеонор наклонилась к нему и прошептала:
— В следующий раз без колебаний обращайся ко мне и не утаивай то, что на сердце. Ведь я чуть было не поместила тебя не в тот горшок.
Ричард благодарно склонил голову и отступил от стремени.
— Счастливого пути, Ваше Величество!
По знаку Эдуарда ему подвели коня. Он схватил поводья вздрагивающего в предвкушении скачки жеребца и с легкостью, удивительной для своего роста и веса, взлетел в седло. Обуздав прыть раздраженного коня, Эдуард некоторое время пребывал в неподвижности и в раздумье. Казалось, он собирается что-то сказать Ричарду на прощание, но не может найти нужные слова.
— Браки по любви — опасная штука, — наконец произнес он. — Женщина, завладев сердцем мужчины, может управлять им как захочет, а он ничего и не заметит. Будь всегда начеку. У женщин есть тысяча способов, как лишить мужчину воли, а среди них один — самый простой и безотказный. — Король посмотрел вверх, на окно спальни, где провели ночь молодожены. — Парня чуть послабее тебя твоя женушка быстро бы скрутила.
— Вы видите в ней только плохое, Ваше Величество. То, что и я вначале. Но у Элен есть в характере и иное… Мне удалось узнать ее с лучшей стороны, и это определило мой выбор.
— Так утверждает и Элеонор, — откликнулся Эдуард с сомнением в голосе. — На всякий случай не забывай, что у Элен есть свои привязанности, помимо тебя. Уэльсцы могут веками враждовать между собой, рвать на куски и грызть друг другу глотки, но стоит явиться чужаку — и он уже их общий враг. Будь осторожен — не ставь ее перед выбором, а то ее выбор может не понравиться тебе.
Ричард согласно кивнул. Последний их ночной разговор был еще свеж в его памяти. Король испытующе взглянул на него.
— Если ты рад, что заполучил девчонку, то дай тебе бог, чтобы счастье твое длилось долго. Я буду молиться за то, чтобы не вышло так, что я оказал тебе дурную услугу, давая согласие на этот брак. Часто бывает, что мужчина слепнет от любви.
— У вас не будет повода для раскаяния, Ваше Величество. — Ричард улыбнулся. — Вы сделали меня счастливейшим человеком на свете.
Эдуард склонился над лукой седла и ласково потрепал Ричарда по плечу. Такое открытое проявление теплых чувств было редкостным для короля.
— Мне незачем повторять, что Элеонор и я будем опечалены твоим отсутствием при дворе. Но впереди у нас встреча в Шрусбери, а там, дай бог, может быть, мы и нанесем визит в Гуинлин. Езжай туда с богом, Ричард, и не слишком доверяй этим уэльсцам.
День быстро клонился к вечеру. Сумерки окутывали серебристым покрывалом острые зазубрины береговых утесов и морскую гладь. Легкий ветерок исправно подгонял «Сокол» весь путь, и вот наконец корабль, слегка накренившись, влетел в гавань, н загремела якорная цепь. Элен, стоя на палубе, поплотнее завернулась в плащ, который Ричард набросил ей на плечи. После солнечного морского простора, в тени, отбрасываемой скалами, ей стало зябко. Ричард готовил своих людей к высадке. Впервые за весь день она оказалась в одиночестве, и Оуэн осмелился подойти к ней и заговорить:
— Довольна ли ты своим выбором? Стала женой англичанина, убившего Эниона? Какая же у тебя короткая память!
Удар был болезненным из-за своей неожиданности. Элен считала, что Оуэн поймет, в какое положение она попала, и не станет ее упрекать.
— Выбор? Какой у меня был выбор? Эдуард сказал — или Ричард Бассет, или де Визи. Выбора не было.
— Тот поцелуй в Амберли решил твой выбор, — с осуждением сказал Оуэн. — И ты выглядишь довольной, как курица, которую покрыл петушок. Кажется, англичанин может побеждать не только мечом…
Щеки Элен вспыхнули от стыда. Она и впрямь вела себя глупо, не скрывая от посторонних глаз своего ново-обретенного счастья. Очевидно, это раздражало Оуэна. Она отвела взгляд, посмотрела на горные громады, нависшие над уэльским поселением. По гребню гор, заслоняя небо, будто каменный занавес, змеилась стена со множеством башен — твердыня Гуинлин, суровое напоминание об английском могуществе.
— Я не забыла Эниона и об остальных павших тоже храню память, — мягко возразила Элен. — Я вяжу построенные англичанами замки на землях, принадлежащих древним уэльским родам. Я вижу, как уэльсцы украдкой по ночам подбирают английские объедки, чтобы спасти своих детей от голодной смерти. И я знаю, что супруг ной — один из тех, кто принес беду и разорение в Уэльс. И это гложет меня, Оуэн, и в душе моей неизлечимая рана. Но Ричард не такой, как другие. Он хотя бы честен с нами…
Оуэн упрямо мотнул головой:
— И справедлив… и, может быть, желает нам добра. Я знаю наперед, что ты скажешь, и могу согласиться с тобой. Но он — солдат и, пока не исполнит свой солдатский долг до конца, не будет знать покоя. Не спрашивай, как я узнал, но я знаю наверняка — он поклялся схватить Уэльского Лиса и выдать королю.
— Я ему не позволю!
— Не преувеличивай свою власть над ним, Элен! — предостерег ее Оуэн. — Долг для него превыше всего. Поэтому даже мы почитаем его, хоть он и враг нам. Он таков, и его не переделаешь. Не вздумай пытаться управлять им — ты себе навредишь и мне не поможешь.
От внезапной догадки у Элен похолодело сердце.
— Оуэн… ты не будешь… покушаться на его жизнь?
— Нет, Элен, его я не трону. Даже ради собственного спасения. Хоть и горько мне при мысли, что он завладел тем, что должно было принадлежать Эниону, но за его любовь и заботу о тебе я ему благодарен.
Ричард прокричал с кормы:
— Собирай своих людей, Оуэн! Готовь к высадке! Оуэн вздрогнул, заторопился.
— Подумай о том, что я сказал, и реши, кто ты — Элен из Тайви или леди Бассет. Существовать в двух лицах ты не можешь.
— А не разорвать ли тебе меня пополам? — печально спросила она.
— Нет. Я избавлю тебя от такой участи. Только сразу реши, с кем тебе лучше быть, я тебя пойму и больше не скажу ни слова.
Он ушел на корму, но тихие его слова все звучали как эхо в ее ушах. «Реши, кто ты… не медли, реши сейчас…»
Против любви Ричарда, его объятий, поцелуев, его улыбки и голоса у нее не было защиты. Прошлой ночью она отдала ему всю себя, но ей хотелось дать ему еще больше…
Она почувствовала, что он стоит рядом, хотя и не слышала его шагов.
Элен повернулась к нему, и сумерки осветились их улыбками.
Он поднял ее на руки, перенес через борт и передал стоящим в лодке матросам.
— Доверяю вам свое сокровище. Не уроните и не обрызгайте. Если хоть капля попадет на миледи, не сносить вам головы.
Матросы и без такого грозного предупреждения готовы были принять столь драгоценный груз с величайшей бережностью.
Этой ночью в холле Гуинлина было много шума и много было выпито и съедено. Ричард и Элен, выслушивая бесчисленные тосты, ловили взгляды друг друга, и когда она покидала уже не в меру развеселившееся общество, то была уверена, что он вскоре последует за ней, отделавшись под каким-нибудь предлогом от застольных доброжелателей.
Для новобрачных была подготовлена самая роскошная спальня. Вещи Элен были перенесены из комнаты, где она коротала дни заключения, и сложены в громадный, богато украшенный резьбой и серебряным орнаментом сундук. Служанка помогла молодой госпоже раздеться и подала ей роскошный халат, подаренный английской королевой.
Отпустив служанку, Элен подошла к окну. За стенами Гуинлина горные пики искрились в лунном свете.
Она легла грудью на подоконник, упершись подбородком в шершавый каменный край стрельчатого окна. Далеко внизу во мраке монотонно бился о скалы прибой. Великим терпением обладало море, безуспешно вгрызаясь в берег. Но у моря впереди вечность, а у Элен — только короткая жизнь.
Руки Ричарда опустились ей на плечи, а губы коснулись волос. Она зажмурилась от такой неожиданной ласки. Переход из одного мира в другой, от печальных раздумий в мир наслаждения был стремительным. Она позволила оторвать себя от окна, перенести на постель, распахнуть полы ее халата.
— Как же долго длился этот пир! Зная, что ты ждешь меня здесь, я не мог проглотить ни куска.
— Ты голоден? — спросила она с улыбкой.
— Голоден? — переспросил он. — А ты как думаешь? Я изголодался по тебе.
Он заключил ее груди в свои ладони, любуясь их нежностью и округлостью, а ее всю пронзила дрожь — от отвердевших сосков до кончиков пальцев ног.
Элен откинула голову, глядя на него затуманенным взором.
— Стоит тебе коснуться меня, как я тут же забываю обо всем, что нас разделяет.
Ричард мгновенно напрягся.
— Опять ты за свое?
Элен решительно качнула головой:
— Нет-нет. Того, что было, уже не будет. Никогда.
— Но ты хотела мне что-то сказать, — настаивал Ричард.
— Пустяки. Забудь об этом.
— И все же, Элен. Что тебе не дает покоя?
— Мертвые тела… моего отца, брата… Как с ними обошлись?
Он понял, что она имела в виду.
— На поле боя не было никакого варварства, о каком тебе, не сомневаюсь, напели в уши. Эдуард разрешил похоронить убитых врагов по христианскому обряду. Тело Луэллина, а также твоего отца, брата и всех остальных знатных уэльсцев отвезли в Гуимское аббатство. Это тихое место в красивой долине. Если ты пожелаешь, мы съездим туда.
Элен кивнула и отдала себя во власть его ласкающих рук. Объятия его были вдвойне сладостны. Она обрела в муже не только страстного любовника, но и друга, с которым могла поделиться своими печалями.
— А еще я хочу… домой, — прошептала она жалобно, почти по-детски. — Домой, в Тайвн.
— Да, и туда мы тоже заглянем. Но сперва я должен узнать, осталось ли там хоть что-то… где можно остановиться. Мы поедем туда весной.
Он внимательно посмотрел на жену.
— Что еще тревожит тебя, любимая?
Она молчала, и в молчании ее крылась обреченность.
— Говори. Вспомни, ты поклялась ничего не утаивать от меня.
— Моя мать. Я виновата в ее смерти. — Элен спрятала голову у него на груди. Ее горячий шепот щекотал его кожу. — Она хотела уплыть со мной во Францию, но я отказалась. Я была занята войной с вами, англичанами… набегами, засадами. Мне надо было догадаться, что она не вынесет суровую зиму в горах. Она скончалась без причастия… и все по моей вине. Правда, тогда я винила во всем тебя, Кентский Волк!
Он почувствовал, как она вздрогнула в его объятиях.
— В мерзлой земле было трудно вырыть нормальную могилу. Мы опустили тело в узкую неглубокую яму, кое-как засыпали и придавили камнем. В тех местах так уныло, и ей там так одиноко, Ричард, Я не могу простить себе, что оставила ее там.
Ричард погладил ее по голове, словно ребенка.
— Для всех тогда были трудные времена. И многие умерли в ту зиму. Но я уверен, что леди Гуиннед не выдержала бы и морского путешествия во Фракцию. На море зимой промозглая сырость, а от ветров и у здоровых людей стынет кровь.
Он взял ее за подбородок, приблизил ее личико к своему лицу.
— Может быть, к лучшему, что она скончалась не на чужбине, не на море, а в родной стране. Придет весна, и мы перенесем ее останки в аббатство, она будет покоиться рядом с супругом.
Ричард коснулся лба Элен, запечатлел нежный поцелуй.
— И мы закажем хоть сотню месс за упокой ее души.
— Нет никого добрей тебя, Ричард!
— А тебя — красивее! — откликнулся он. — Но не пора ля забыть о наших печалях?
Элен согласно кивнула. Вторая их совместная ночь была еще сладостнее первой. Когда Элен заснула в его объятиях, Ричард еще долго лежал неподвижно, с открытыми глазами, словно пытаясь разглядеть что-то в темноте.
Итак, Элен помогала устраивать набеги и засады. Слова эти вырвались у нее случайно во время горячей исповеди, и вряд ли она отдавала себе отчет в том, что говорят. Лучше б он этих слов не расслышал. Если б на месте Элен была другая женщина, то он бы ей не поверил. Но от своей супруги он мог ожидать и более ошеломляющих признаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56