Генри Блуэ почтительно откашлялся, прежде чем продолжить речь:
— Прошу прощения, сэр, но вас требует к себе срочно… та… заключенная наверху девица. Она передала через Роберта Шербурна и де Баувирина — они дежурят у ее двери, — что хочет вас видеть…
— А ее дядюшка еще не скончался? — хрипло поинтересовался Ричард, не до конца проснувшись. — Мне казалось, он долго не протянет.
— Он еще жив, — доложил начальник охраны. — И они без конца о чем-то шепчутся…
— Так зачем было будить меня?
Ричарда удивило приглашение Элен. После вчерашнего взрыва, казалось, говорить им было не о чем.
— Я бы не осмелился прервать ваш сон, но вы кричали и метались во сне, и господин Жиль позволил вас разбудить. Он сказал, что, быть может, у этой девицы какое-то важное сообщение.
— Да-да, Генри. Ты правильно поступил. Раздобудь мне кувшинчик эля, и тогда я окончательно очнусь.
Генри кивнул и поспешил на поиски эля, безжалостно топча тела спящих солдат, но аккуратно минуя рыцарей и их оруженосцев.
Ричард натянул сапоги и проверил работу Симона. Меч был безукоризненно вычищен.
Жиль, лежащий неподалеку, приподнялся на локте. Их взгляды встретились.
— Ты куда-то собрался?
— А ты разве не знаешь куда? — усмехнулся Ричард.
— Я не думал, что ты согласишься.
— Если хочешь, составь мне компанию.
— А ты позволишь?
— Ради бога, о чем ты говоришь? У меня от тебя нет секретов. Впрочем, как пожелаешь, можешь еще соснуть.
Жиль насторожился.
— Ты забыл, Ричард, наш давний разговор о древних уэльских обычаях. Вряд ли кто из них сейчас следует им но кровная месть существует. И через многие поколения она вдруг проявляется.
— Она считает, что я убил ее жениха — но не отца и не брата.
— Но все равно ты в ответе за гибель всей ее семьи, — напомнил Жиль.
— Ты пугаешь меня этой девчонкой? — Ричард укрепил ножны кинжала и меча на поясе. — Неужто мне следует ее бояться?
— У тебя уже были поводы… и мы оба про них помним…
— Да, я помню. И, к сожалению, урок был поучительным…
Ричард с благодарностью принял из рук Генри Блуэ кувшин эля. Он с жадностью осушил его до дна несколькими глотками и вернул услужливому охраннику. Затем он шагнул к очагу и засветил от тлеющих углей сальную свечу. Прикрывая ладонью медленно разгорающийся огонек, Ричард проследовал в темную глубину зала к подножию крутой лестницы. Когда он поднимался по ступеням, его черная тень металась по стенам.
Охранники сонными глазами вгляделись в лицо господина и молча пропустили его. Ударом сапога Ричард распахнул дверь. Комната узницы, к его удивлению, была ярко освещена разгоревшимся в очаге торфом и двумя лучинами, укрепленными над лоханью с водой возле кровати.
Элен занимала единственный в комнате стул. Она восседала на нем, откинув голову назад, прижав ладони к лицу, а ее каштановые длинные волосы, как тускло поблескивающий шелковый занавес, спускались до самого пола.
Едва заслышав его шаги, она вскочила.
— Ты хотела поговорить со мной?
— Я не… думала, что ты придешь, — произнесла она коротко. — Я давно звала тебя.
— Мои люди оберегают мой покой. Только сейчас меня решились разбудить.
— О да, конечно! — Ее взгляд медленно переместился к кровати, где лежал хрипло дышащий в беспамятстве мужчина. — Без надлежащей заботы мой дядя умрет… а может, и лекарь его не спасет. Он потерял много крови, а раны уже загноились. Мне нужны лечебные коренья и травы, чтобы изгнать заразу из его тела, но у меня ничего нет под рукой.
Ричард воззрился на полуживого уэльсца. Этому мужчине, Оуэну, уже нельзя было помочь, но Элен отказывалась это признавать. Как бы Ричард ни желал остаться равнодушным, жалость проникла сквозь его броню.
Оуэн, очевидно, был очень дорог Элен. Ее ждет потеря еще одного близкого человека, но, по крайней мере, уэльский воин умрет от ран, полученных в бою, а не сгниет в сырой темнице.
— Сомневаюсь, что его можно спасти, Элен, — осторожно произнес Ричард. — Никто не способен творить чудеса, кроме Господа. Но я пошлю за лекарем, если уж таково твое желание.
Она резко повернулась к нему. Ее глаза были полны отчаяния.
— А вдруг еще не поздно, Ричард? Если правильно лечить, Оуэн может выжить. Я больше понимаю во врачевании, чем твой лекарь. Разреши мне поискать нужные травы за пределами крепости. Отпусти меня на пару часов. Я смогу вылечить и твоих раненых, если ты этого захочешь.
Ричард, нахмурившись, отрицательно мотнул головой. Неужели Элен принимает его за доверчивого ребенка? Она знает, что раненый обречен, и под благовидным предлогом ищет свой шанс к бегству.
Как ни убедительно она разыгрывала роль скорбящей племянницы, ее коварная сущность все же проявилась.
— Тебе удавалось обманывать меня прежде, но не сейчас. — Он издевательски поклонился. — Ты покинешь крепость Бофорт только с моего разрешения, а чтобы получить его, тебе надо придумать нечто получше этой истории о целительных травах.
Взгляд ее глаз был серьезен и не таил никакого лукавства.
— Здесь нет обмана. Зря ты ищешь уловку там, где ее быть не может. Клянусь честью моего отца… Мне нужен лишайник и шалфей, листья рябины и еще с полдюжины трав и мхов, если я их найду. Ты можешь послать за ними своих людей, но вряд ли они отыщут именно то, что надо. Пожалуйста, отправляйся следить за мной, если ты думаешь, что я хитрю. Захвати с собой весь свой гарнизон… — добавила она с горечью, — только позволь мне попытаться спасти единственного моего уцелевшего родственника…
Глядя сверху вниз на ее умоляющее лицо, Ричард ощутил, что готов поддаться ее уговорам. Уэльсец, несомненно, отдаст богу душу в ближайшие пару часов, несмотря на все ее старания, зато Ричард совершит благородный поступок. А сопровождая ее в прогулке по лугу и болоту, он будет уверен, что она не улизнет.
— Что ж, клятве честным именем твоего отца я поверил, — произнес он сухо. — В заложниках у меня остается человек, который тебе, как видно, дорог. Да и другие пленники тоже достойны сострадания…
Ричард властным жестом указал на сундук в углу комнаты.
— Найди себе там какой-нибудь плащ. В этот час в лесу… весьма прохладно.
Распахнутые глаза Элен вдруг закрылись. На какое-то мгновение ее напряженное тело расслабилось, будто натянутая тетива лопнула. Ей хотелось расплакаться. И когда она снова взглянула на Ричарда, предательские слезинки заструились по ее щекам.
— Благодарю и заверяю, что ты не пожалеешь…
Она быстро извлекла из сундука свой плащ из лисьих шкур.
— Кто-нибудь останется с моим дядей до нашего возвращения? — спросила Элен. — Ему может что-то понадобиться.
Ричард мрачно кивнул. Вряд ли раненому уэльскому разбойнику понадобится что-то, кроме отпущения грехов.
Провожаемая взглядами удивленных стражников, странная пара спустилась с крепостной башни, миновала холл и ворота и очутилась на открытом пространстве. Было сыро, свежо и пахло весной. Над дальним лесом обозначилась алая с золотом полоска восхода, и первые лучи солнца, коснувшись капель росы на траве, превратили их в россыпь жемчужин. Все вместе эти сокровища природы были достойны украсить саму королеву.
Элен вдыхала прохладный воздух и наслаждалась зрелищем уплывающих с неба под натиском солнца серых дождевых туч.
Как бы ни было ей тяжко, ее воля к жизни пробудилась. Оуэн прав — пока живешь, жива и надежда.
Рядом с ней шагал по росистой траве человек, который заманил Оуэна в ловушку, ранил его, а теперь разрешил ей позаботиться о раненом.
Она смотрела на него каким-то новым взглядом. Как противоречивы его поступки! По-прежнему не доверяя ей, он оторвал ото сна своих солдат, погнал на утренний холод усталых, не выспавшихся людей, чтобы следить за уэльской дикаркой. Наверное, само это предприятие выглядело чистым безумием, а Ричард Кент далеко не дурак. Так что же движет им?
— Неужели ты считаешь меня такой опасной? — спросила она, оглянувшись на цепь воинов, двигающихся за ними безмолвным конвоем.
— Я знаю цену своей жизни. И эту цену знают и твои дружки, которые, может быть, прячутся в ветвях вон того дуба. Ты вроде спешишь к нему. Я бы не хотел попасть в засаду по своей собственной доброте и из-за твоей глупой затеи.
Элен мысленно возгордилась. Как боится англичанин уже покоренного им народа! Чтобы подразнить его, она слегка улыбнулась:
— Я и не говорила, что здесь, в лесу, безопасно. Ричард в ответ мрачно усмехнулся:
— Вот поэтому за нами и следует надежная охрана. Мне так спокойней.
— В одно можешь поверить — я не собираюсь тебя обманывать, — напомнила Элен. — Я своему слову верна.
— Да, конечно! Ты уже и Жилю обещала, что только займешься ранеными, а сама вооружила дикаря, напавшего на одного из моих лучших рыцарей, и передо мной притворялась кроткой овечкой. Как легко вам давать клятвы, лживый вы народ!
Элен яростно встряхнула головой. Почему эти англичане столь непонятливы?
— Есть обещания, и есть клятвы. Разве ты не видишь разницы? Я поклялась, что не сбегу, так верь мне! — Она гордо вздернула подбородок, потом продолжила: — И не смерти твоего рыцаря я хотела. Я вооружила кинжалом раненого, чтобы он мог стать моим посланцем. Я передала через него своему дядюшке, чтобы он не предпринимал попыток освободить меня и не поддавался на английские уловки.
— А он поддался?
Она печально опустила голову.
— Да, он поддался. Ты выиграл.
Они углубились в чащу, куда еще не достигали солнечные лучи. Здесь было сумрачно, сыро и таинственно. Элен замедлила шаг, выискивая у корней деревьев то, за чем пришла. Она вспоминала уроки Тангуин.
Ричард неотступно следил за ней. Он видел, как она опускается на колени, разглядывает растения, что-то рвет и собирает в мешок, а чаще всего недовольно морщится.
Он решил нарушить молчание:
— Как ты смогла так хорошо выучить наш язык?
Для Элен этот вопрос был неожиданным, она растерялась и замешкалась с ответом.
— Ты говоришь и по-английски, и по-французски одинаково легко. Тебя бы приняли и при лондонском дворе.
В голосе Ричарда почему-то звучали презрительные нотки.
— Нечему удивляться. Мы, уэльсцы, не такие пещерные люди, за которых вы нас принимаете. Мой отец был придворным при принце Луэллине, а исповедник принца, ученый монах, нашел, что у меня есть способность к изучению языков. Я даже затвердила много латинских текстов и выучила бы больше, если б не пришли вы, англичане, и не нарушили …
Ричард прервал ее:
— Ты постоянно удивляешь меня. Ты не похожа на других женщин.
Элен вскинула брови.
— О! А ты познал многих женщин в Уэльсе?
— Нет, не в Уэльсе. Но я прожил достаточно долго и побывал в разных странах.
Ричард дружелюбно улыбнулся.
— Но скажи мне, многие ли женщины в Уэльсе знают латынь и так же ловко владеют мечом и кинжалом, как ты?
Элен посмотрела на свои руки, огрубевшие от непосильной работы за прошедшие зимние месяцы.
— У нас осталось мало мужчин, вот мне и пришлось познакомиться с оружием. 1 ы убил их, Ричард Кент. Разве ты этого не знаешь?
Опять черная тень накрыла их.
— Знаю, — признался Ричард, сразу же пожалевший, что у него вырвалось это признание.
Дальнейший их путь проходил в молчании. Элен собирала какие-то травы, рвала листья, а Ричард, наблюдая за ней, мысленно соглашался со своим другом Жилем.
С уэльсцами надо всегда быть настороже. Никак не угадать, каковы хитросплетения их родственных связей, и не грозит ли Ричарду кровная месть?
13
— Ради Бога, Элен, оставь эти дурацкие планы!
Элен смолкла и с удивлением посмотрела на Оуэна. Он лежал с закрытыми глазами, и печать величайшей усталости была на его бледном как мел, морщинистом лице. Как он постарел за короткое время, прошедшее с тех пор, как он отправился из горного лагеря в очередной набег.
Вероятно, она чересчур утомила его своими долгими речами. Ведь только вчера лихорадочный жар его спал, и он был еще слишком слаб. Но после дней, проведенных в отчаянии, она испытывала такой душевный подъем, наблюдая, как в нем постепенно пробуждается сознание, что не могла не выговориться и все утро болтала без умолку.
Она склонилась над постелью, осторожно убрала со лба Оуэна иссеченную сединой прядь.
— Прости. От радости мой язык взбесился и не знает удержу. Ты не совсем оправился, и тебе тяжело еще строить планы и замышлять что-то со мной.
Серые глаза Оуэна приоткрылись и уставились на Элен. Он выпростал руку из-под покрывала и схватил ее запястье.
— Я ослабел, да, но лишь телом, а не разумом. — Шершавые пальцы его вцепились в нежную кожу девушки. — Надо смотреть правде в лицо, Элен. Даже если наши враги и не догадываются о том, что я Рыжий Лис, моя жизнь в их руках. Я возглавлял нападение на английский обоз, покушался на их главаря и заслуживаю самого тяжкого наказания. Волк из Кента просто подарил мне несколько лишних часов, чтобы я провел их с тобой. За такую щедрость я ему благодарен… и Господу нашему также.
Элен упрямо тряхнула головой, не в силах поверить, что ее старший друг сдался. Никогда раньше не слышала она подобной обреченности в его голосе.
— Ты жив, и это главное! — воскликнула Элен. — Я далеко не уверена, что Ричард казнит тебя, но, если все же таковы его намерения, мы сбежим, прежде чем его солдаты соорудят плаху. Мы сможем это сделать, Оуэн. Мы доберемся до Франции. Ты сам знаешь, что вместе нам всегда удавалось осуществить задуманное.
— Но не сейчас, Элен. Мне жаль огорчать тебя, но я беспомощен, как новорожденный ягненок. Пусть даже ты придумаешь, как обмануть стражу у двери, но все равно я не смогу спуститься по лестнице и уж тем более не переберусь через крепостную стену. Ты просишь меня совершить невозможное, но сил моих на это не хватит.
Он глубоко вздохнул, прежде чем продолжить:
— Я не боюсь умереть, Элен. Воин всегда готов встретить смерть. Меня печалит… и страшит только то, что я оставляю тебя без поддержки. Я не смог выполнить клятву, данную твоему отцу и моему господину. Я не заботился о тебе, как следовало бы.
Оуэн с трудом поднял руку и коснулся ее щеки.
— У меня не было своих детей, но с того дня, как я впервые взял тебя на руки, ты стала мне родной, как дочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56