Крепостной двор мгновенно ожил, наполнился шумом. Окно, выходящее во внутренний двор, было забито досками, что остались еще с зимы.
Элен отчаянно боролась с деревянной преградой, ломая отросшие ногти, но безрезультатно. Она пробовала использовать как рычаг ножку стула и вновь потерпела неудачу.
Высоко задрав ногу, она подпрыгнула и с силой ударила ставень, как кобылица копытом. Трещина прошла по доске. Отломав щепки, Элен заглянула в образовавшееся узкое отверстие, но тут же головокружение свалило ее на пол.
Это был не обморок, просто она исчерпала все свои силы. Однако охранник — оказывается, был безмолвный охранник, оставленный Ричардом дежурить возле ее двери, — заслышав удары и треск ломаемого дерева, ворвался в комнату.
Он грубо потащил ее прочь от амбразуры, но это неожиданное нападение мужчины вновь вдохнуло в нее волю к сопротивлению.
Тяжелое тело охранника от ее толчка отлетело прочь, а сама она устремилась опять к амбразуре, подставила стул и приникла к узенькой, стоившей ей таких усилий щелочке.
Тесный двор крепости быстро заполнялся всадниками на храпящих лошадях. За ними в ворота въезжали одна за другой тяжелые, запряженные волами повозки. Их колеса с грохотом переваливались через бревенчатый настил. Лошадей и устало понурых волов распрягали и отводили в конюшни. Люди возбужденно переговаривались, то и дело раздавался смех. Царил всеобщий хаос, но в нем ощущался радостный настрой после победоносного, удачно закончившегося похода.
Элен колотила дрожь страшного предчувствия. Сжав побледневшими от напряжения пальцами край пробитого ставня, она вперила взгляд в золотовласого рыцаря, на голову выше ростом многих из его людей. Алая вспышка ударила ей в глаза, когда Симон, спешившись со своего серого жеребца, гордо развернул знамя господина.
Юноша направился к одной из повозок, и сердце Элен откликнулось на это движение, будто совсем перестав биться.
Ричард встал возле повозки, чтобы лично наблюдать за размещением раненых… Несколько человек осторожно подняли носилки, на которых покоилось неподвижное тело, завернутое в пропитанное кровью одеяло.
Элен на какое-то мгновение зажмурила глаза в приступе слабости.
Оуэн… это Оуэна они сейчас пронесут через крепостной двор. Зачем они потратили столько усилий, чтобы доставить его тело с места подлой засады сюда, в крепость? Чтобы поиздеваться над поверженным врагом и попировать над его трупом? Значит, Ричард не выполнил волю своего короля?
Эдуард Английский хотел, чтобы ему представили Лиса живым, желал сделать его казнь и предсмертные муки показательными для всех будущих вождей уэльского сопротивления.
Элен было очень плохо — силы почти оставили ее. Но ей не терпелось переговорить с Ричардом. Знает ли он, что Оуэн и есть тот легендарный Рыжий Лис? Она будет все отрицать, будет клясться, что это один из ее дядюшек, родственник в третьем колене. Ричард должен ей поверить — она убедит его!
Приняв это решение, Элен кинулась на только что оправившегося после ее нападения стражника. Он что-то пробормотал угрожающе, но она, не обращая на это внимания, обратилась к нему по-английски:
— У меня есть важная новость для твоего господина. Я должна увидеться с ним немедленно.
Опешивший солдат недоуменно вытаращил глаза.
— Ты… говоришь на нашем языке? Элен нетерпеливо кивнула:
— Отведи меня к Ричарду. Я буду говорить с ним. Стражник никак не мог прийти в себя.
— — Как я могу увести тебя из этой комнаты, когда мне приказано охранять тебя здесь? Мне еще повезет, если я не получу сто ударов плетью за неподчинение. Мой милорд когда пожелает, тогда с тобой и увидится.
Элен привыкла иметь дело с прислугой. И с умной, и с глупой, как на этот раз.
— Дурак! — крикнула она. — Твой лорд даст тебе вдвое плетей, если ты скроешь сведения, которые очень важны для него. Выбирай — или отведи меня к нему, или он исполосует твою спину да вдобавок отрежет язык и бросит его собакам!
Английский смерд затрепетал и все же стоял на своем.
Ричард Кент был не из тех людей, чьи приказы можно было безнаказанно нарушать.
— А если ты передашь свои сведения через меня? Я узнаю, насколько это будет милорду интересно.
Элен понимала, что время не терпит. Куда эти дьяволы-англичане отнесут Оуэна и как с ним поступят? Она холодно взглянула на солдата.
— Мои сведения не для твоих ушей. Если ты боишься, что я поборю тебя, безоружная, и сбегу, то приведи милорда сюда. Только решай скорей!
Стражник на всякий случай отступил на шаг.
— Я запру дверь и узнаю, что там к чему. Только не устраивай здесь разгрома… Сэр Томас будет недоволен, что я позволил тебе буйствовать.
Стражник удалился, проверив на всякий случай запоры. Элен судорожно гадала — знает ли уже Кент, кто на самом деле Оуэн и кто она. Если нет, вполне возможно, что новые пленники под пыткой развяжут языки и выдадут, что она наследница Тайви, а дальше цепочка потянется.
Ричард распахнул дверь ударом сапога. Элен тщетно выискивала в его каменном лице следы прежнего сострадания к ней. Это была маска воина — словно он явился сюда в шлеме с опущенным забралом.
Однако все-таки что-то было в его облике человеческое: морщины вокруг глаз и на лбу — след душевных страданий или суровых ветров. Но глаза его не оттаяли, как льдины на вершине гор в апреле.
Ричард остановился посреди комнаты, широко расставив ноги, будто готовясь к поединку на мечах.
— У тебя, женщина, много талантов! И я не устаю удивляться, сколько же ты фокусов мне покажешь. На ярмарках ты бы немало заработала.
Зеленые глаза его сверкали злобой.
— А теперь Хьюго сообщил мне, что ты отлично говоришь по-английски и тогда, естественно, понимаешь, о чем мы беседовали при тебе. Что еще ты можешь открыть мне? Поторопись… мое терпение иссякает…
Грозный тон его и вид не поколебали решимости Элен выведать у Ричарда все, что можно, о его походе. Ради этого она способна была пойти на любые уловки.
— Кажется, твой капкан не сработал. — Она не отрывала взгляда от Ричарда, пытаясь разгадать, что он чувствует и о чем думает в этот момент. — Неужто ты надеялся, что Рыжий Лис клюнет на твою наживку? Я ведь предупреждала тебя, что он не из породы дураков.
Ричард вздрогнул. Ему бы очень хотелось смолчать, но он ответил:
— Да. Лиса мы не изловили. Я рассчитывал, что он пойдет на риск, чтобы освободить тебя, но ошибся. Ты, оказывается, стоишь дешевле, чем я тебя оценил. Ты не лгала мне, когда говорила, что ты для него никто.
Что-то в нем сломалось. Огромного роста рыцарь слегка ссутулился, подошел к очагу, поворошил кочергой едва тлеющий в нем торф. Красные всполохи пламени осветили его суровое лицо.
— И все же нашу охоту можно назвать удачной. Мы позабавились на славу. Нас атаковала шайка уэльских оборванцев…
Слова были бодрые, но произносил он их с горечью. И улыбка Ричарда была мрачной, а не торжествующей, когда он снова выпрямился во весь свой рост, посмотрел свысока на Элен.
— Твоим сородичам не очень-то понравился прием, какой мы им оказали. Как говорят англичане, самый лучший уэльсец — мертвый уэльсец. Мы оставили там, на поле боя, немало непокорных уэльсцев.
Элен инстинктивно отерла о тунику внезапно вспотевшие ладони. Боже, скольких же еще ее друзей умертвили англичане? Она могла легко представить в воображении картину кровавого побоища, когда из крытых повозок якобы со съестными припасами выскочили воины и ощетинились стальными копьями и мечами против — как сказал Ричард — толпы оборванцев.
И все же она не добилась прямого ответа — жив Оуэн или мертв? Может, Ричард Кент желает проучить ее за попытки покушения на его жизнь, дразнит ее…
— Я виновата перед тобой… Мне нет прощения. Но зачем же мучить раненого пленника? Не срывай на нем свой гнев…
Элен сразу же поняла, что допустила оплошность. Ричард мгновенно уловил ее заинтересованность в судьбе пленника. В ледяной глубине его глаз вспыхнули искорки. Она была не хитрее его. Он раскусил ее и теперь может этим воспользоваться .
На душе у него был горький осадок. Он вернулся из своего короткого похода недовольный собой и озлобленный против этой девицы. Слишком уж он доверился ей, потерял бдительность, забыл, что имеет дело не с человеческим существом, а со змеей, готовой ужалить в любую минуту. Все они такие, уэльсцы, — подлый, дикий народ. А соблазнительная красота Элен делала ее еще более опасной.
Она походила на Жанну. Его красавица мачеха, используя все средства, а главным образом свое роскошное тело, подчинила себе полностью отца Ричарда, превратила его из некогда гордого, могучего мужчины в безвольного чудака, потакающего всем ее прихотям. Что бы она ни пожелала, он выполнял покорно, он даже не замечал, как коварная ведьма губила его собственного сына.
Пальцы Ричарда сжимались в кулаки при этом воспоминании. Будучи еще мальчишкой, он грезил о воинской славе, верил в свое высокое предназначение, и тот же честолюбивый мальчишка по-прежнему жил в его душе. Он добивался успеха, несмотря на козни Жанны и своего алчного сводного брата, а может быть, именно потому, что они заставляли его преодолевать все мыслимые и немыслимые препятствия. Они воспитали в нем силу духа, умение противостоять житейским невзгодам. Но по вине мачехи Ричард стал презирать весь женский род!
— Твой человек сам нарвался на нашу засаду и получил сполна, — произнес Ричард сурово. — Не мы его искали, а он сам искал нас. Он напал, а мы… защищались. Он сражался как безумный… как десяток демонов. Если я уцелел, то лишь потому, что на то была воля Господня. За раны, нанесенные моим людям, он заплатит муками под пыткой. Если тебе угодно, Элен, можешь взглянуть на него прежде, чем он умрет. Мне доставит удовольствие, если ты своими глазами увидишь, как я именем короля вершу суд над мятежниками. Я здесь полноправный хозяин, и закон дает мне право быть беспощадным.
Глядя на Ричарда, Элен ощутила всю горечь своего поражения. Господь сотворил ее женщиной — более слабой телом, чем мужчина. И никаких хитроумных уловок у нее в запасе не осталось. Она себя исчерпала до дна.
Если ей надо умолять его и унижаться перед ним, она пойдет и на это. Робко она приблизилась к нему, из пересохшего горла вырвалось неясное бормотание, пусть Ричард посмеется над ней — она все стерпит.
— Твой пленник… всего лишь мой старый дядюшка. Он растил меня, заботился обо мне с самого моего рождения. Он поверил слухам, которые распространяли твои же люди, и по глупости своей рискнул жизнью, чтобы освободить меня. Для тебя, милорд, он не опасен. Ради бога, пощади его!
Ричард изобразил на лице удивление.
— Он не опасен? Ты, наверное, говоришь о другом человеке. Этот дьявол управляется с оружием гораздо лучше, чем ты.
Ей хотелось ударить его в отместку за издевательство, но она себя смирила. Медленно она опустилась на колени и склонила голову, которую всегда держала гордо. О Господь! Сделай так, чтобы отец не видел с небес, как унижается его дочь!
— Пожалуйста, Ричард… молю тебя!
Ричард не пошевелился.
Она набрала в легкие воздуха и продолжила:
— Милорд! Подари жизнь одному старику — прояви великодушие!
Каждое слово, произнесенное ею, жгло ей рот, как расплавленная смола. Все внутри у нее горело, а слезы, невольно потекшие из глаз, не могли затушить этот пожар.
— По крайней мере разреши, милорд, посмотреть его раны. Я буду послушна, я не доставлю тебе хлопот. Все, что ты потребуешь от меня, я исполню. Все!
Она с отчаянием выкрикнула последние слова:
— Все! В уплату за его жизнь.
Ричард нахмурил брови в раздумье. Еще мгновение назад он ненавидел эту девчонку, готов был раздавить ее сапогом, как ядовитую гадину, и вот она, плачущая и желанная по-прежнему, лежит у его ног.
Что он хочет на самом деле? Избавиться от нее… убить… или?..
Ответ сам пришел вместе с волной беспричинного гнева. Да он просто желает опять обладать ее телом! Он такой же похотливый самец, как и его солдаты!
— Прочь от меня! — Он пнул ее сапогом. — Убирайся…
Она не подчинилась. Тогда Ричард подхватил ее под локоть и поставил на ноги.
— Я не верю ничему, что извергают твои отравленные уста! Ты, змея, едва не убила меня на прошлой неделе. Если ты обросла новой кожей, то не надейся, что я тебе поверю.
Выплеснув из себя накопившуюся ярость, он вдруг опять словно бы окаменел. Прошла, наверное, минута, прежде чем Ричард заговорил:
— Ты забыла, ведьма, что тебе нечем подкупить меня! Гак что всякий торг неуместен. Ты будешь делать то, что я захочу, — и выбора у тебя нет. Второй раз я не поддамся на твои уговоры.
Его огромная сильная рука обвивала ее стан. Какой крохотной она казалась рядом с ним. Игрушка — не более.
— Ты дикарка… пленница из завоеванной мной страны… Ты моя собственность, и нечего требовать от меня уступок.
Он говорил это, а его алчущие руки блуждали по ее телу, и похоть затуманивала его разум. Как он мог хотеть эту мерзкую предательницу — подлую, коварную, лживую?
Девчонка заслуживала казни — и не единожды. Жаль, что обезглавить ее можно лишь один раз.
Он повернул к себе ее маленькое личико.
— Видишь, Элен, как ты беспомощна в моих руках? Я все возьму сам. Это мое право победителя.
Она очень хорошо понимала его, и ненависть к нему сжигала все ее нутро. Его руки сжимали ее, причиняли ей боль, но эта боль была ничто по сравнению с унижением, которое она испытывала, слушая его словоизлияния.
Он впился в ее рот, и поцелуй его был омерзителен. Он уже не дразнил ее губами и языком, как прежде, возбуждая в ней ответное желание, а насильно заставлял ее губы разомкнуться, и поцелуй был не любовной лаской, а лишь доказывал его превосходство, превосходство могучего мужчины над слабой женщиной.
И он был холоден, целуя ее, и губы его показались ей ледяными.
Она заставила себя быть покорной, пока он терзает ее. Если она начнет бороться, его это только раззадорит и навлечет на нее новые унижения.
Поцелуй длился бесконечно — грубый, жестокий, животный… Это был изощренный способ наказать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56