Но Энион умер, а они с Ричардом живы и могут наслаждаться всем, что дарует жизнь. Как сказала королева Элеонор, прошлому нет места в настоящем и в будущем. Оно ушло безвозвратно, и свирепый Кентский Волк остался в прошлом. Теперь он стал ее возлюбленным Ричардом, желанным мужчиной и нежным супругом.
Элен тихо прикрыла за собой дверь. Пусть он спит, а когда проснется, увидит на столике рядом с кроватью принесенный ею поднос с ужином. Ему не надо будет вставать и куда-то идти, чтобы подкрепиться.
Как мало может женщина сделать для любимого мужчины, но как много значат даже такие мелочи.
Она спустилась в холл, молча прошла мимо слуг, поискала взглядом Агнесс, чтобы отправить ее на кухню, но через мгновение все мысли об ужине разом улетучились у нее из головы.
— Уверяю тебя, дружище, что паршивый пес совсем не выглядел могучим великаном, как о нем болтали. Королевские лошади волокли его по улицам Шрусбери будто тряпичную куклу.
— Боже, как мне хотелось бы быть там! Вот что значит не повезло!
— Да, ты пропустил отличное зрелище. Ему — еще живому — вспороли живот, и, когда вынимали внутренности и сжигали у него на глазах, он все еще дышал. А как он вопил! Подобной музыки я никогда не слышал!
Элен в ужасе уставилась на рассказчика. Это был один из людей, сопровождавших Ричарда в Шрусбери. Солдаты, остававшиеся в Гуинлине и изрядно заскучавшие от монотонной гарнизонной службы, окружили его плотным кольцом и внимали рассказчику, разинув рты.
А тот, гордясь, что стал центром внимания, щедро делился жуткими подробностями.
— Палач не стал ждать, когда он издохнет, и четвертовал его так ловко, что любо было смотреть. Одну четверть забрал Йорк, другую — Честер, еще четверть получил Нортхэптон, так что остался лишь один кусок, и нам, зрителям, позволили его разыграть — кинуть жребий, кому он достанется. Понятно, что голова в счет не шла — ей уготовано почетное место на пике в лондонском Тауэре.
Возмущение охватило Элен. Этот солдат говорит о ее соотечественнике, издевается над казненным, смакует жуткие подробности. Беседа шла за дальним столом, где собрались простые воины, но, подойдя к главному столу, Элен услыхала, что и рыцари Ричарда также обсуждают эту тему и в тех же тонах. Повсюду в холле только и говорили, что о казни Дэвида, брата Луэллина. Пусть он трижды изменник и мерзкий негодяй, опозоривший Уэльс, но он все-таки человек и ее сородич.
И Ричард был там, в Шрусбери! Как он вел себя? Веселился ли вместе со всеми, глядя на мучения жертвы, на то, как палач разделывает человеческое тело, будто свиную тушу? Ей хотелось найти кого-нибудь, кто мог сказать, что Ричард не принимал участия в кровавой церемонии.
Сэр Уильям громко разглагольствовал о несравненной мудрости короля Эдуарда.
— Сам он отказался вынести приговор, а собрал Большой совет. Все знали, чего хочет Эдуард, и скажу вам без утайки, любой из нас дважды бы подумал, прежде чем поднять руку против. Поэтому за казнь проголосовали единогласно.
— А Ричард голосовал? Твой лорд, Уильям, не возразил против зверской расправы над моим родственником?
Дрожащий, слабый голосок Элен был услышан всеми и мгновенно заставил всех умолкнуть.
Сэр Уильям резко обернулся. На его лице застыл испуг, неожиданный и почти комичный в данных обстоятельствах.
— Леди Элен? Я не знал, что вы здесь…
— Он голосовал? Скажи! — настаивала она, сжимая кулаки.
Жиль взглянул на ее побледневшее лицо и тут же поднялся из-за стола.
— Элен, отойдем в сторону. Я тебе все объясню.
— Он… голосовал?
— Да. Но на совете решали только, виновен ли Дэвид или невиновен. О способе казни речь не шла.
Его слова не подействовали на Элен. Ричард отправил ее родича на эшафот, обрек на мучительную смерть, а затем прискакал сюда, уложил в постель и насладился ее телом. И она это ему позволила — безропотно и даже с ответным желанием. И ей было безразлично, что все обитатели Гуинлина знают, чем они занимаются там, наверху, в спальне.
— Я хочу, чтобы холл был очищен от английского сброда! Я приказываю, Жиль! Немедленно вон отсюда всех этих ублюдков! Ты слышишь меня? — Она уже не говорила, а рычала.
От этого свирепого рыка люди зашевелились, задвигались, покидая застолье и сбиваясь, словно овцы в стадо. Жиль отыскал взглядом Симона:
— Вызови сюда Ричарда! Скорее!
В гробовом молчании люди струйками утекали через двери. В конце концов холл опустел. Элен осталась наедине с Жилем.
— Элен! Ты не в своем уме…
— Убирайся!
Жиль посмотрел на нее почти с жалостью. —
— Прекрасно, миледи. Кто будет следующий?
Она смотрела ему вслед и ненавидела в этот момент его, ненавидела всех англичан, наводнивших Уэльс, включая и Ричарда. Она видела перед собой замок Дэвида — массивный и угрюмый, а еще красивейший дворец Луэллина в Абере, свой дом в Тайви — все это теперь в руках англичан.
Выхватив из ножен кинжал, она целеустремленно направилась к креслу милорда под балдахином. Взобравшись на стол, она вспорола алую ткань, сорвала нашитые на ней гербы Эдуарда, растоптала со злобой и смахнула на пол.
Она не замечала, как горячие слезы заливают ее щеки. Проклятые, алчные англичане! Они загребают все, что попало им под руку, и ее муж — он тоже такой.
Элен поглядела на лоскутья алого шелка, бархата и золотой парчи у себя под ногами, и до сознания ее дошла вся нелепость содеянного. Дикая ее натура выплеснулась наружу, заставила совершить поступок кощунственный и бессмысленный.
Кинжал ваш из ее рук, а сама она, спрыгнув со стола, устремилась в замковую церковь, натыкаясь по пути на скамьи а стулья, словно слепая.
Там ее и отыскал Ричард, скорчившуюся жалким комочкам на ступенях, ведущих к алтарю.
Какое-то время он медлил, не зная, как к ней подступиться.
— Элен…
— Не говори нечего!
— Элен! То, что произошло в Шрусбери, мне так же не по душе, как и тебе.
— Так ли? Ты одобрил казнь. Жиль так сказал.
— Дэвид — изменник, а измена карается смертью. Но, клянусь Господом, я не представлял, что казнь будет такой… Это новый способ, который мог придумать только дьявол. Его нарекли «разделкой туши», потому что в глазах Эдуарда изменник — не человек.
Элен задохнулась, судорожно прижала руки к горлу.
— Почему ты не рассказал мне… сразу же?
— Я собирался…
— Когда? После того, как вдоволь насытишься мною? Ты боялся, что я не буду столь податлива, узнав, что ты запятнан кровью моего сородича? Еще одного… после тех, кого ты зарубал мечом. Сколько же на тебе крови?
— Ты бы все узнала… но позже. — Ричард немного смутился. — Я не видел тебя две недели я хотел…
Он потянулся к ней, но она резко отстранилась:
— Не трогай меня!
— Опомнись, Элен! Я, может быть, провинился перед тобой, во не так велик мой грех. Если кто и заслуживал быть казненным, так это Дэвид. Он предатель вдвойне — предал в свой народ, и мой.
— Мне не жаль Дэвида, и никому его не жаль, особенно тем, кто любил Луэллина. Но такая жестокая расправа воспламенит весь Уэльс. Из негодяя он превратится в мученика!
— Я знаю, — печально кивнул Ричард.
— И мы теперь вновь чужие, не так ли?
Он ошеломленно взглянул на нее.
— Почему? Разве что-то изменилось?
— Ты и впрямь ничего не понял?
— Что я должен понимать?
— Кто я такая!
Ричард нахмурился:
— Ты моя жена, Элен. Ты — леди Гуинлин.
Она произнесла почти торжественно, не сознавая, что вторит, как эхо, речам Оуэна:
— Но я еще и Элен из Тайви. Я усердно пыталась примирить в себе двух разных, враждующих между собой женщин, но вы оба — Эдуард и ты — убили всякую надежду на примирение…
Ричард искал возможность прервать ее, во это сделал за него вбежавший в церковь запыхавшийся Симон.
— Прискакал всадник из Бофорта. Уэльсцы сожгли там все дотла! И перерезали всех до единого — даже детей. А сэр Томас… — Симон с усилием проглотил комок в горле, — его изрубили, как на жаркое, и каждый кусок завернули в шкуру рыжей лисицы.
— Боже, помилуй нас! — сокрушенно произнес Рячард после недолгого молчания, и лицо его обрело решимость. Он выпрямился, голос его загремел под церковными сводами: — Пошли срочно Генри в Руслин. Пусть отыщет там уэльсца по имени Оуэн, если тот еще на месте.
— Зачем тебе Оуэн?
Элен уже стояла на ногах. Злосчастный Дэвид был забыт, зато в ее сознании вовсю ударяли тревожные колокола — Ричарду потребовался Оуэн!
— Что ты собираешься делать?
— Что делать? — повторил Ричард, словно удивляясь ее вопросу. — Ловить Рыжего Лиса! Я должен поймать его. Или ты придерживаешься иного мнения, Элен?
Ноги ее стали ватными, кровь отхлынула от сердца.
— Ричард, не уезжай никуда. Оставь все как есть. Выжди хотя бы день…
— Выжидать? Чего? Повторения того, что случилось в Бофорте? — Он резко отвернулся от нее и начал отдавать распоряжения Симону: — Пробегись по конюшням и отыщи лошадей посвежее. Мы выступаем налегке и немедленно. Выполняй!
— Ричард, пожалуйста…
— Не проси меня, Элен.
— Я не прощу тебе смерти Оуэна! — Она уже кричала во весь голос. — Никогда!
Взгляд его вдруг смягчился, ладонь легла на ее лицо и осторожно погладила, как бы запечатлевая в памяти ее черты.
— Выбора у меня нет.
Он убрал руку, повернулся, собираясь уходить.
— Ричард…
Он оглянулся.
Элен смотрела на него пристально, словно тоже вбирала в свою память его облик. Сердце ее, душа ее — все в ней разрывалось, раздваивалось.
— Будь осторожен, Ричард, — прошептала она. — Береги себя.
28
Осень полыхала по всему Уэльсу как пожар. Золотым с красными проблесками пламенем горели леса на склонах гор. По яркости расцветки дубы соперничали с кленами, лишь хвойные деревья оставались неизменными, с угрюмым достоинством взирая на разгульное пиршество красок.
Элен часто выезжала верхом за пределы крепостных стен, чтобы развеять щемящую тоску, вдохнуть свежего, сладкого ветра. Взлетев на какую-нибудь безлесную вершину, она проводила там иногда целые часы, вглядываясь в окутанное осенней дымкой пространство и надеясь первой заметить приближение колонны всадников с Ричардом во главе.
А если не будет впереди Ричарда? Или, даже издалека, она углядит свежую кровь близкого ей человека на его доспехах, и тогда она уже не сможет позволить Ричарду обнять себя. «Никогда больше» — страшные слова.
Самые худшие ее опасения, к счастью, до поры не подтвердились. Во время нападения на Бофорт Оуэн неотлучно находился в Руслине и выполнял свои обязанности старосты. И все же Ричард распорядился впредь не спускать с него глаз. Значит, в чем-то он его все-таки подозревает.
Элен высказала свои опасения Оуэну при встрече, но тот лишь пожал плечами. Чему быть, того не миновать. Оуэна больше интересовало, кто воспользовался его славой, чтобы попугать англичан. Они оба — и Элен, и Оуэн — пришли к выводу, что это сделал скорее всего озлобленный сверх меры Дилан.
Внезапно кобыла Элен насторожилась, подняла уши торчком. Вдалеке на дороге возникло пыльное облако. Заслонив ладонью глаза от слепящего низкого солнца, Элен искала взглядом красное пятнышко — знамя Ричарда. Оно было там, на месте, где ему надлежало быть.
Элен тронула поводья, и Сейри послушно начала спуск по крутым скатам и осыпям, коварно скрытым растительностью.
Ричард, должно быть, разглядел крохотную фигурку всадницы и, выехав на обочину, остановился, пропуская колонну.
Она не удержалась и пустила лошадь галопом по лесной тропинке, рискуя быть выбитой из седла какой-нибудь низко нависшей веткой.
Но она не думала сейчас об опасности. Ее гнало вперед неукротимое желание оказаться рядом с Ричардом, заглянуть ему в лицо… и узнать, что происходило с ним в эти недели, когда он со своим отрядом прочесывал горные ущелья. Она боялась, что там ее ждут плохие новости. Но, во всяком случае, он был в полном порядке. И даже не ранен. Ее убедило в этом то, как уверенно он держался в седле.
Подъехав ближе, она вгляделась в его абсолютно бесстрастное лицо. В нем не было обычной приветливости. Она постаралась напустить на себя такой же равнодушный вид.
— Я рада видеть тебя в добром здравии, — произнесла она. В тоне ее было напряжение.
— А ты, как всегда, хороша, Элен.
Она окинула взором колонну, мысленно пересчитала людей.
— Тебе сопутствовала удача?
— Можно сказать, что да.
Элен вонзила в него испытующа взгляд.
— Ты захватил Лиса?
— Убедись сама.
Элен увидела группу пленников, плотно окруженных конными стражниками. Дилан, опутанный цепью, шагал в первых рядах.
Она не могла скрыть, что узнала этого гордого человека, хота сейчас он был черен от пыли, сгорблен от усталости в унижения. Ричард следил за выражением ее лица.
— Вижу, что вы знакомы. Некоторые утверждают, что он и есть Рыжий Лис.
Элен не откликнулась. Проходящие мимо нее в молчания люди были похожи на унылых призраков. Из них ушло все живое, человеческое…
Ричарда раздражало ее упорное молчание. Он, склонившись, забрал у нее поводья и повел Сейри и Саладина рядом, бок о бок.
— На своих ты уже насмотрелась. Пора взглянуть и на моих раненых.
Они поравнялись с вереницей повозок. Некоторые были заполнены телами. Симон получил чудовищную рублевую рану в плечо, Генри Блуэ был без сознания…
Позже, уже в крепости, меняя повязка раненым солдатам Ричарда, Элен из разрозненных реплик составила для себя картину того, как англичане добились успеха. Уэльсцы были застигнуты ими врасплох на привале, и все же бой был тяжелым. Дилан сопротивлялся бешено, и дорого обошлось его пленение.
В присутствии Элен солдаты говорили скупо, воздерживаясь от брани и презрительных высказываний о своих противниках. Им запомнилась истерика Элен после казни Дэвида.
Как ни странно, они не держали зла на нее за эту выходку, посчитав, что любые оскорбления из уст женщины не стоят внимания мужчины, но все же старались не будить в ней вновь зверя. Их чем-то трогательная, нарочитая тактичность могла даже насмешить кого-то, но только не Элен, у которой душа рыдала.
Перевязка и обработка ран занимали ее руки, но не мозг. Тягостные мысли одолевала ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56