Пэйджен проникал все глубже, достигая своим напряженным мускулом до самой потаенной глубины ее тела. Нет, глубже. До самого сердца. Внутри ее, рядом с ней, вокруг нее. Он был огромным и живым, горячим и напряженным, он стал ее частью, проник в ее душу.
Даже этого ей было мало. Ее бездыханные стоны сказали ему об этом. Руки Пэйджена напряглись. Он погрузил ее спину в серебряные воды и стал покачивать в такт волнам. Он стонал каждый раз, когда на мгновение покидал ее, и задыхался от радости, когда вновь сливался с ней. Каждое движение соединяло в себе конец и начало, все чувства мира слились в одно неописуемо прекрасное чувство.
– Еще, Angrezi! Отдайся мне вся. Я хочу обладать всей твоей дрожью, каждым вздохом. Я хочу, чтобы твое сердце дрожало на кончиках моих пальцев. Я хочу, чтобы каждый горячий сладкий дюйм твоего тела растворился во мне.
Баррет стонала, обвиваясь вокруг него, задыхаясь в урагане чувств. Он весь состоял из расплавленной лавы и стальной воли, он был неустанным захватчиком и таинственным защитником. Это был Пэйджен, мужчина, который вернул ей целостность.
И вот, не разнимая ног, обвивавших его торс, она почувствовала, что ослепительный свет наслаждения засиял снова, буйный и немыслимый, потому что на этот раз Пэйджен заполнил ее, добрался до самых глубин, пронзая ее с жестокой яростью своего вырвавшегося из-под контроля желания. Ее ногти впивались в его плечи. Она изгибала спину, качаясь на раскаленных волнах восторга.
– О Боже!
– Ты... Я могу... – В напряженном голосе Пэйджена слышалась тревога.
– Да, Пэйджен. Да!
И вслед за ее ошеломленным криком Баррет почувствовала, что он двинулся еще глубже. Она смутно поняла, что до сих пор он предлагал ей только часть своей пульсирующей силы. Она чувствовала, как ее тело обнимает и поглощает его жар, чувствовала, что ее собственный огонь окружает его плотным облаком.
– Всемогущий Бог, Angrezi!
Пэйджен запрокинул назад голову и погрузился в нее до конца, резко застонав, когда ощутил, что она задрожала и конвульсии сотрясли ее тело. Она хотела ощутить каждый горячий дюйм его мощи, и она получила это. Каждый его натиск нес в себе отголоски рая, взрыв эмоций целой жизни, бурное рождение великолепной красоты.
В эти краткие секунды Пэйджен без слов преподал Баррет урок жизни, о которой она не могла и подумать и которую уже не надеялась узнать.
– Всемогущий Бог, Angrezi. Я не могу больше... а-а-а...
Баррет улыбнулась, когда ощутила его дрожь, означавшую, что его самообладанию пришел конец. Тогда Баррет приняла его в себя, полностью закрыв собой от призраков Канпура, от приносящих несчастья злобных лучей ненавистного рубина. Она дала ему все, что страстно хотела дать с той самой ночи под уличным фонарем, когда он дважды спас ее от ужасной смерти. Она дала ему всю себя.
Потому что теперь она помнила, хотя и отрывочно, но достаточно твердо, чтобы знать, что он был там. И когда Пэйджен решительно и яростно устремился в ее лоно, она открылась ему, открылась навстречу его оглушительному желанию, почувствовала его силу и всю ярость, и тогда горячее мужское семя заполнило ее. Баррет с радостью приняла его. И в тот момент Баррет знала, что Пэйджен нашел свой приют, так же как и она сама, независимо от того, сколько долгих лет блуждания и предательства было позади.
Ослепленные страстью и тоской, они вдвоем нашли свой рай, их тела слились, лихорадочные вздохи стали единым выдохом. Последней мыслью Баррет перед окончательным погружением в водоворот наслаждения была мысль о том, что происходящее между ними сейчас предопределяло их будущее. Судьба, как любил говорить Пэйджен. И вернется к ней память или нет, Баррет поклялась сделать все, чтобы этот страстный мужчина в ее объятиях никогда не покинул ее снова.
Спустя целую вечность они медленно вернулись на землю. Пэйджен все еще крепко держал Баррет в руках. Его судорожная хватка не ослабевала, и страсть вспыхнула в них снова. Ее глаза все еще были темны от переживаний, когда Пэйджен снова вошел в нее. Он крепко прижал ее к себе, бедро к бедру, плечо к покрытому испариной плечу. Ее имя звучало в его стонах, когда он достиг вершин наслаждения, ее имя он шептал, когда чувствовал ее ответные судорожные конвульсии. И он шептал ее имя, когда они снова сошлись, на этот раз на теплом сверкающем песке.
Над ними облака окрасились в багряные и фиолетовые тона. Когда они наконец погрузились в сон, ленивые и пресыщенные, как огромные коты в джунглях, его сильные пальцы все еще не отпускали шелковое облако ее волос.
Рай и ад, прошлое и настоящее, все это теперь не имело никакого значения. Все, что имело значение для редко улыбающегося и решительного англичанина, это приятная тяжесть тела Баррет на его руке и тонкие пальцы, прижатые к его груди. Он будет ненавидеть себя через час или два, он знал это. Но теперь он отдался мечтам и получил забвение. Сейчас пришло время доверия.
Пэйджен вздохнул. Пресыщенная и обессилевшая, Баррет что-то пробормотала. Они спали, прижавшись к теплому песку и друг к другу. Под потемневшим бирюзовым небом простирались зеленые девственные долины. Облака вспыхнули последними багряными и фиолетовыми лучами солнца, исчезавшего позади далеких вершин, где их ждали обширные просторы Виндхэвена.
Пэйджен беспокойно перевернулся. Он слабо улыбнулся и проснулся. Его первый взгляд коснулся лица Баррет, побледневшего и спокойного во сне. Ее волосы рассыпались, укрывая их обоих плотным золотым облаком, слабо пахнущим жасмином.
Пэйджен почувствовал, что его мужественность напряглась, призывая снова погрузиться в ее мягкий жар. Одно прикосновение, один поцелуй – и она снова оказалась бы под ним, задыхаясь и готовая принять его.
Одно только прикосновение – это все, что требуется. И тогда Пэйджен заставил себя успокоиться. Щеки и грудь Баррет покраснели и даже были немного поцарапаны от его невольного насилия, его бессмысленного вожделения. Это неприятно поразило Пэйджена.
«Все случилось не так, Angrezi. Я никогда не думал ни причинять тебе боль, ни предавать тебя».
Пэйджен медленно отвел длинную прядь волос с ее гладко-фарфоровой щеки и пропустил этот текучий шелк между пальцами. Огонь в паху разгорелся сильнее, превратился в боль, в раскаленное мучение.
Сейчас. Он должен сделать это сейчас, решил Пэйджен. Иначе он никогда не сможет решиться. Его лицо застыло от неимоверных усилий, когда он разжал объятия и поднялся.
«Лучше уж так, маленький сокол. Лучше один быстрый разящий удар, который раз и навсегда разобьет все твои надежды».
Да, он сможет сделать это хотя бы для нее по крайней мере. Он знал, что однажды она поблагодарит его за это.
Пронзительный окрик Нигала разбудил Баррет после показавшегося вечностью сна. Она беспокойно забормотала и раскинула руки. Влажный песок коснулся ее пальцев, каждое отглаженное водой зернышко ярко поблескивало в ее руках. Баррет медленно открыла глаза. Она нехотя возвращалась в реальный мир бледно-лиловых теней и дрожащих лепестков жасмина. Воздух был насыщен ароматами цветов и прозрачен от прохлады наступающей ночи. Далеко на западе, за темной стеной джунглей угадывалось заходящее солнце, оставившее после себя только отсвет багряных лучей.
Все еще вялая и сонная, Баррет потянулась, чувствуя странную, но приятную боль в мускулах, о существовании которых она никогда прежде даже не догадывалась. И когда она со вздохом села, ее глаза блеснули, как только Баррет вспомнила. Вспомнила о лихорадочно горящей коже и нетерпеливых пальцах. Вспомнила о нескрываемом желании и натиске страсти.
– Пэйджен!
Баррет вскочила на ноги, безуспешно вглядываясь в сумерки. Только когда ветер пролил ароматный белый дождь лепестков жасмина на ее голову, темная фигура появилась из подлеска на дальней стороне поляны. Последние лучи солнца светили ему в спину, так что Баррет не смогла увидеть ничего, кроме неясного пятна его лица и напряженной линии плеч. Ее сердце тревожно забилось.
– Пэйджен, я... я...
– Я вижу, ты проснулась. Прекрасно. Я не хотел тебя будить.
Пэйджен держался напряженно, его голос звучал спокойно. Но почему он одет и его винтовка висит на плече? Откуда этот холодный, равнодушный голос, который прогнал воздух из ее легких, радость из сердца и тепло из ее дрожащего тела? Скомканная одежда мелькнула в воздухе и упала к ее ногам.
– Оденься. Нигал может появиться здесь в любую секунду.
Баррет автоматически подняла одежду и уставилась на нее, не в силах вымолвить ни слова. Англичанин выругался и отвернулся, принявшись расхаживать по песчаному берегу, как голодный зверь.
– Одевайся, черт побери! Тебе нечего бояться, что я буду смотреть. Теперь это не имеет ни малейшего значения, – раздраженно добавил он вполголоса.
Тонкие пальцы Баррет развернули скомканную ткань. Она бессознательно отметила, что он починил ее бриджи и дал чистую рубашку, наверняка одну из его собственных. Ее сердце неровно забилось.
– Что... что ты собираешься делать?
– Я думал, что я выразился совершенно ясно, Angrezi. Я провожу тебя назад к лагерю. Прямо сейчас.
– Но...
– Но что? – Пэйджен скрипнул зубами. – То, что случилось, было ошибкой, громадной ошибкой. Это никогда не повторится, я ручаюсь тебе. И как только мы доберемся до Виндхэвена, вероятно завтра утром, я позабочусь отправить тебя назад в Англию. У меня там остались кое-какие связи. Я найду для тебя безопасное место, где даже длинная рука Ракели не сможет тебя достать.
– Но... – Баррет от изумления некоторое время не могла говорить, кровь отхлынула от ее лица. – Ты говорил... я думала...
На лице Пэйджена резко дернулся мускул. Англичанин порывисто протянул Баррет потрепанную шляпу, которую перед этим перебирал в пальцах.
– Не создавай себе лишних проблем, Angrezi. Сохрани воспоминания о случившемся вместе с остальными памятными событиями. В обитой шелком шкатулке с высохшими цветами лаванды и розами или в аккуратных строчках твоего дневника, если тебе это больше нравится. Но не думай, что это будет продолжаться, и не думай, что это когда-нибудь повторится снова, потому что этого никогда не будет!
– Но... но я не хочу помнить тебя! Я хочу быть с тобой, стать частью твоей жизни здесь, а не где-нибудь в безопасном месте.
Пэйджен судорожно сжал кулаки. Его голос стал резче.
– И все из-за пары часов занятий любовью? Нет, Angrezi, женщине потребуется сделать что-нибудь большее, чтобы войти в мою жизнь. – Пэйджен сверкнул глазами. – Даже такой красивой женщине, как ты.
– Ты... ты так не думаешь... ты не можешь!
– Я? – Мужчина в тени деревьев невесело рассмеялся. – О, эта игра была достаточно приятной, хотя я и не большой любитель совращать девственниц. Что касается тебя, Циннамон, то к тебе этот термин вряд ли можно применить, потому что я почти не почувствовал сопротивления.
Баррет вздрогнула от его жестоких слов, пытаясь убедить себя, что это просто еще одно представление, что на самом деле Пэйджен не мог так думать о ней. Она прижала одежду к груди, стараясь не поддаваться унылой тоске, но все же чувствуя, что последние остатки тепла покидают ее тело. Но вот она распрямила свои тонкие плечи. Она никогда не будет ни о чем просить. Больше никогда. Несмотря на то что ее сердце было вырвано из груди и разбито на крошечные осколки.
– Прекрасно, – сумела она ответить, сама поражаясь тому, что ее голос мог звучать настолько спокойно. – Ты освободил меня от оков невинности, и я благодарна тебе. Это значительно упрощает мое дальнейшее общение с мужчинами и сделает его более приятным.
Как будто подчиняясь демону противоречия, Баррет отбросила на спину волосы, предоставив взгляду Пэйджена свое обнаженное тело во всей его красе, и испытующе посмотрела ему в глаза.
– Я только надеюсь, что ты не ожидаешь платы за свои услуги.
Баррет видела, что он вздрогнул, видела, что его губы сжались в тонкую линию. Это должно было сделать ее счастливой, но почему-то тоска еще сильнее сжала горло. Руки Пэйджена судорожно сжимали приклад винтовки.
– Нет, я не собираюсь брать с тебя деньги за введение в тайны чувственности, Angrezi, хотя и считаю себя неплохим мастером в этом деле. Но в данном случае, моя дорогая, ощущение твоего горячего миниатюрного тела и напряженного, влажного лона было предостаточным вознаграждением. Да, я уверен, что у тебя хорошие способности для занятий любовью. Если ты убедишься, что твоя память утеряна безвозвратно, ты сможешь зарабатывать на жизнь лежа на спине. Когда-нибудь ты достигнешь совершенства.
Пэйджен говорил спокойно и неторопливо, словно желая убедиться, что она понимает каждое слово.
«Почему ты так поступаешь, Пэйджен?» – хотелось закричать Баррет. Но она этого не сделала, гордость заставляла ее слушать молча, хотя в этот момент ее ногти до крови впивались в ладони.
– Возможно, – сказала она холодно. – Но есть и много других способов управлять мужчинами, не так ли? Использование моего тела – просто один из них, как ты знаешь. К сожалению, я не могу сказать, что твое мастерство произвело на меня большое впечатление, милейший.
Ярость вспыхнула на лице Пэйджена.
– Действительно? Твои отчаянные крики говорили о другом. Не говоря уже о царапинах от твоих ногтей и отметинах от зубов, которые ты оставила на моей спине и плечах.
Баррет сумела спокойно и насмешливо улыбнуться.
– Но такие вещи так легко симулировать. Конечно, человек с таким опытом, как у тебя, должен об этом знать, Тигр-сагиб.
Пэйджен окаменел, ярость, казалось, исходила от него черными волнами. Когда он заговорил снова, его голос был низким и грубым:
– Но ты действительно наслаждалась этой игрой, Циннамон. Эти конвульсии восторга едва ли можно симулировать. На самом деле я доставил тебе больше удовольствия за один час, чем большинство английских женщин получают за всю жизнь. Твои болтливые подружки в Лондоне, без сомнения, будут поражены этой историей и потребуют рассказа о мельчайших подробностях. Но на всякий случай, если им покажется мало, моя дорогая, почему бы не потешить их любопытство?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62