Время – вот все, в чем она нуждалась. Время и ясная голова. Набрав полную грудь воздуха, она решительно подняла подбородок и повернулась. Глаза капитана расширились, их как магнит притягивала шелковистая кожа ее груди.
– Клянусь Богом, да ты настоящая красавица. – Он хрипло перевел дыхание. – Это должно сработать, ей-богу! Ни один мужчина в здравом уме не сможет отказаться от такой штучки.
Что должно сработать? Или это всего лишь шее одна уловка, чтобы испугать ее? Но она сохранила свои мысли в тайне, изучая своего тюремщика из-под полуопущенных ресниц.
– Вам нравится?
Мутный взгляд его серовато-коричневых глаз говорил сам за себя.
– Да, мне это нравится, шлюха. И, надеюсь, ему...
Громко выругавшись, он оборвал фразу.
Он? Что еще они задумали?
– Чтобы все исполнить, я должна знать точно, что я буду делать, капитан.
– Все в свое время, женщина. Но мы с тобой еще не закончили.
Моряк был уже в нескольких футах от нее, его обветренное лицо искажала злобная усмешка. Сердце Баррет забилось сильнее. Спокойнее, говорила она себе. Всегда существует какой-то выход, частенько говаривал ее дедушка, надо только постараться найти его. Кроме того, безудержное пламя желания, мерцающее в глазах капитана, подсказывало Баррет, что приближается ее последний шанс.
– Да, этого я ждал с особым нетерпением. – Он выпустил из рук кольца пеньковой веревки. – Да, с таким же нетерпением, как и денег. – Он пристально глядел на ее груди, вздымавшиеся над жестким, отороченным кружевом корсетом. Его голос стал еще более хриплым. – Возможно, даже с большим нетерпением, чем денег.
Он подошел вплотную. Баррет чуяла его запах – затхлый и отдающий ромом. Она слегка дрожала и только отчаянным усилием воли удерживалась от крика.
«Жди. Его кровь скоро разгорячится, и внимание ослабеет. Еще секунду или две...»
Мозолистые пальцы жадно и уверенно схватили ее тонкую талию. Грязного оттенка глаза стали темными, как и зло, которое он задумал.
Только тогда Баррет вырвалась из его лап. Она схватила с пола старый корсет и бросила его в своего тюремщика, затем достала из ботинка серебряный фруктовый нож и ударила вслепую в его лицо. Заревев от боли и удивления, моряк качнулся назад, молотя кулаками воздух. Баррет немедленно метнулась в сторону и вспрыгнула на стол, пытаясь дотянуться до иллюминатора. Не достать! Она отчаянно потянулась вверх и почувствовала под пальцами металлический замок. Сжав зубы, она распахнула иллюминатор и подтянулась. Перед ее глазами простиралась сапфировая гладь воды, блестевшей в раскаленном добела свете тропического солнца.
Ухватившись за раму, она протолкнула одну ногу наружу, просунула голову, пытаясь не обращать внимания на дикие проклятия капитана. Ужас охватил ее.
«Спокойнее. Через мгновение вторая нога будет свободна».
Она зажмурилась от яркого света, как только выглянула из иллюминатора. Повернувшись спиной, она схватилась за верхний край рамы и попыталась освободить вторую ногу.
«Боже, пусть здесь не будет акул». Где бы ни было это здесь...
Пальцы Баррет дрожали, когда она вцепилась в раму, пытаясь сохранить равновесие. Почти удалось!
Внутри внезапно наступила тишина. Баррет с колотящимся от страха сердцем наклонилась к воде. Но в последнюю секунду грубая веревка обвилась вокруг ее лодыжки и дернула вниз с неимоверной силой. Мозолистые пальцы схватили ее за талию и втянули обратно в каюту.
– Проклятая сучка! Это твоя последняя попытка сбежать. Это надолго отобьет у тебя охоту!
Потеряв равновесие, Баррет упала навзничь, ударившись головой об угол стола. В ушах зазвенело, и боль захлестнула все тело. Побледнев, она с трудом поднялась на ноги и сделала шаг к иллюминатору. Раздался свист веревки, опускающейся на ее спину. На мгновение перед ней возникли сумасшедшие налитые кровью глаза капитана и тут же померкли. Веревка взвивалась снова и снова, раздирая в клочья ее одежду и прекрасную кожу под ней. Баррет потеряла сознание. Зловоние виски было последним, что она ощутила, прежде чем горячее дыхание темноты унесло остатки ее рассудка.

Глава 11

Лежа под тонкой противомоскитной сеткой, высокий плантатор никак не мог успокоиться. Влажная тропическая ночь не приносила облегчения. Он без устали ворочался в малярийном бреду, напрягая обнаженное тело. Он то хрипло бормотал угрозы, то стискивал стойки полога, представляя себе старинного врага. Его дыхание было частым и неровным.
Внезапно Пэйджен замер. Без всякого перехода его видения изменились; кровь и ярость разрушенного Канпура растаяли как дым. Перед ним теперь стояла гордая женщина с гладкой матовой кожей и растрепанными волосами цвета воронова крыла. Женщина из Лондона. Та самая женщина, которую Деверил Пэйджен видел в своих снах уже много недель подряд.
Его лицо окаменело, он схватился за столбики кровати, чувствуя неизъяснимую тоску и голод, которые прятались в самых потаенных уголках его сознания. Воспоминание о жгучем поцелуе вновь зажгло в нем желание. Он сел в кровати, пытаясь сохранить проблески сознания и побороть галлюцинации.
Но приступ болезни был слишком силен, а Пэйджен – слишком ослаблен борьбой за эти восемь недель, прошедшие после возвращения. На этот раз, сознавал Пэйджен, галлюцинации победят. Не открывая глаз, он неуверенно поднялся на ноги и отдернул сетку, пытаясь забыть женщину с волосами, похожими на дым, пытаясь не обращать внимания на дикий огонь в паху.
Но вот, так же неожиданно, как и появились, видения снова сменились. Женщина-фантом горько улыбнулась и растаяла в воздухе, а вместо нее появился белый тигр. Величественное животное, испещренное черными полосами, стояло перед ним, сверкая глазами и поводя хвостом. Точно так же, как и два года назад в холмах над Виндхэвеном, в напряженной тишине стояли двое – преследователь и добыча, оценивая друг друга, оба слишком гордые, чтобы повернуть обратно.
Тигр стегнул себя хвостом, и Пэйджен напрягся. Он почти ощущал на себе острые как бритва когти. Вокруг них притихли джунгли. Даже обезьяны прекратили свою беспокойную болтовню. Пот стекал вниз по бровям Пэйджена; он приготовился к ожесточенной борьбе.
Jo hoga, so hoga. Пусть будет, что будет.
Угрожающий глубокий рык вырвался из мощного горла тигра. На какой-то момент Сент-Сир испытал острое сожаление. Как мог он умереть теперь, когда он не успел сделать так много? Собрать урожай чая. Спасти плантацию. Поймать убийцу. Слишком поздно!
Оскалив зубы, тигр прыгнул; его большое гладкое тело оттолкнуло нависшую ветвь и взметнулось в воздух. Его лапы, казалось, превратились в ослепительные лучи света. Пэйджен инстинктивно поднял руки, чувствуя на лице холодное дыхание смерти. Захваченный лихорадочными видениями, он неистово боролся с призрачным противником.
Нет времени, мелькнуло у него в голове, пока он энергично отбрасывал лианы, которые на самом деле были постельным бельем, и обрывал листву, которой представлялась ему сетка от москитов. В любую секунду большой кот мог схватить его! Он слышал несущее смерть ворчание. Пэйджен застыл, прислушиваясь к шороху подушечек мощных лап. Выход один – добраться до оружия! Он лихорадочно метнулся к ящику с оружием, широко раскрыв невидящие глаза.
Где-то за бунгало, в темноте, послышалось ворчание огромного хищного зверя. Он терпеливо ждал в ночи. Несущий смерть, как и сами джунгли.
Меньше чем в миле от бунгало, с вершины небольшого холма поднималась к небу тонкая струйка дыма, невидимая в темноте. Перед костром сидел худой смуглый человек в домотканой набедренной повязке. Его глаза, сосредоточенные на танцующем огне, были цвета невысушенных кофейных зерен.
Кофе. Напиток дьявола. Растение, сулящее смерть его любимому острову. Шаман сидел перед огнем и хрипло бормотал, вглядываясь в языки пламени.
Иностранцы приезжали на больших судах, наводняя гавани подобно стаям злых птиц. Сначала голландцы, а теперь англичане везли яркие золотые гинеи, заставляя его людей вырубать священные деревья и сжигать бамбуковые рощи. Только для того, чтобы англичане могли вырастить еще больший урожай дьявольских зерен.
Деньгами и сладкими обещаниями они совратили его людей, заставили отойти от старинных обычаев. Своими лукавыми словами они заставили сингалезцев забыть старых богов и старые легенды. Теперь, по прошествии сорока лет, его любимый остров изменился полностью. Все, что люди могли видеть теперь, – только блеск желтого металла. Все, о чем они могли мечтать, – это дешевые безделушки, которыми соблазняли их голубоглазые Angrezi.
Гнев охватил изможденного старика с красновато-коричневой кожей, и его глаза полыхнули кроваво-красными искрами в свете костра. Он осторожно снял с пояса сумку, достал оттуда горстку белого порошка и бросил его в огонь. Костер взорвался яркими искрами. Они взметнулись высоко в воздух и медленно угасли.
Повелитель десяти племен с улыбкой вглядывался в языки пламени, удовлетворенный увиденным. Белый человек скоро встретит свою судьбу, предсказывал огонь. С каждым днем все больше и больше дьявольских растений заражались болезнью. Скоро не останется ни одного здорового. Шаман прищурил глаза. Он увидел кое-что еще в раскаленных добела угольках – маленькие круги, похожие на след тигра.
Его глаза вспыхнули триумфом. Наконец-то пришло время появления тигра, как и предсказывали древние легенды! Теперь белое божество прогонит иностранных захватчиков и вернет его народу священную родину. За спиной шамана шептались молодые бамбуковые побеги, предсказывая будущее процветание. Глаза шамана неподвижно смотрели вдаль, за горизонт.
Как раз сейчас огромное животное выжидало. Он чувствовал его в этой влажной темноте, видел голубой блеск его глаз, слышал его дыхание. Тигр был на полпути к подножию холма, он отдыхал от жары под кроной древнего священного дерева. Но кроме него появился кто-то еще...
Нахмурясь, старик снова вглядывался в огонь, снова его скрюченные пальцы бросили в костер горстку белого порошка.
Из шипящего огня на него смотрела пара блестящих глаз. Храбрые глаза, с изменчивым оттенком перьев павлина. Отчаянные глаза, он ясно видел это. Глаза, которые глядели в лицо ночи и были ослеплены ночными видениями.
Пустые глаза.
Дыхание шамана участилось. Женщина, клянусь великой Кали! Женщина из города туманов в дьявольской земле Angrezi. Бормоча древние тайные заклинания, старый провидец сосредоточился на этом образе, пытаясь хорошенько рассмотреть и запомнить его. В этот момент зашипело и треснуло бревно, выбросив сноп искр. Сердце старого шамана наполнилось ликованием. Хвала Шиве, Создателю и Разрушителю! Хвала его супруге, всевидящей Кали, Матери Времени и избавительнице ее подданных! Появление женщины Angrezi все меняло. Теперь борьба начнется всерьез.
Шаман улыбнулся, предвкушая сладость мести. С заключительной молитвой Шиве о его милосердном заступничестве старик гибко поднялся на ноги и стал быстро спускаться с холма, слегка опираясь на трость из слоновой кости, подаренную одним из его восторженных последователей.
Наконец время борьбы настало. Шаман ускорил шаги, понимая, что ему придется немало потрудиться, прежде чем из глубин серебряного моря поднимется солнце.

Глава 12

Минуты прошли. А может быть, часы. Сердце колотилось и сотрясало все тело так сильно, что Пэйджен подумал – его разорвет на части. Снова болен, понял он, пытаясь сдержать дрожь. Малярия... Настойка коры хинного дерева стояла рядом, на столе в бунгало. Как он мог забыть выпить ее? Почему он в последнее время забывал обо всем на свете?
Вокруг в неестественной тишине застыли джунгли. Только молодой бамбук шелестел от ветра. Предупреждал.
Пэйджен нахмурился, трогая пальцами приклад винтовки, спрашивая себя, где теперь скрывался белый дьявол. Сзади послышался шорох, и он резко обернулся, вглядываясь в темную стену джунглей. Ничего. Только тени. Одни проклятые тени...
Англичанин знал – тигр мог появиться отовсюду, скорее всего с той стороны, откуда его не ждали. Боль вернулась острой иглой в мозг, прогоняя все мысли и желания. Чертова малярия.
– Ей-богу, ты не получишь меня! – прокричал он неподвижной темноте и беспокойному бамбуку.
И белой смерти, наблюдающей за ним с вершины холма.
– Ты не получишь ни меня, ни Виндхэвена!
Ветви ближайшего дерева вздрогнули; где-то на вершине от испуга хрипло закричала проснувшаяся птица. Но Деверил Пэйджен ничего не замечал. Заблудившись в ночных кошмарах, мрачный англичанин сжал винтовку и побрел вниз по тропинке к пляжу.
Боль, повсюду боль.
Она сжимала ее, душила, пока не находила выход в слезах. В голове, в плечах, по всей спине – всюду боль. Не надо! Вспомнился дикий крик. Это не ее голос, смутно подумала Баррет. Ни одно человеческое существо не могло испустить такой отчаянный крик.
Внезапно она упала, на короткое время погрузившись в прохладную темноту перед дальнейшей агонией. Где-то далеко она услышала приглушенный крик, сопровождаемый глухим ударом тяжелых ботинок. А потом наступила тишина. Вода хлынула потоком в ее нос, рот и легкие.
Она задыхалась, испытывая искушение отказаться от борьбы. Как приятно было бы погрузиться в темноту! Позволить черному занавесу окутать ее с ног до головы и ничего не чувствовать. Никакого страха. Никакой боли. Никаких воспоминаний...
Только прохладные волны в черноте ночи.
И вот все забыто. Она инстинктивно размахивала руками, сопротивляясь толще черной воды, пока не вынырнула на поверхность, откинув голову, жадно хватая ртом прохладный живительный воздух. Высоко наверху, подобно алмазам на черной бархатной ткани, светились звезды.
Вода. Она, вероятно, плывет в море. Где находилось оно, было неизвестно. Она могла думать только о следующем вздохе, о следующем движении по бесконечной черной зыби.
Бороться , она должна бороться.
Но каждая набегающая волна делала ее все более слабой, руки дрожали, ее измученным легким не хватало воздуха. Правое плечо попало в фосфоресцирующее пятно, в котором вспыхивали и гасли тысячи холодных искорок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62