Она отошла от него и села на маленький виндзорский стул, предназначенный для пациентов.
Джефф вытащил из шкафа пузырек с нашатырным спиртом и добавил несколько капель в стакан с водой.
— Выпейте, — приказал он. — Я должен был сказать вам, Миранда. Если бы я мог скрыть от вас эти… эти ужасные вещи, я бы сделал это. У меня нет доказательств. Но я уверен. И ради собственной безопасности вы должны поверить мне.
Он начал мерить шагами ковровую дорожку.
Ради ее собственной безопасности — это была основная причина, которую он выдвинул в связи с фактом убийства. Если Николас один раз перешагнул грань, отделяющую обычного человека от преступника, не было ничего, что могло бы помешать ему повторить это вновь.
Джефф обернулся и, опустившись перед ней на колени, взял ее похолодевшую руку.
— Миранда, вы не должны возвращаться к Николасу. Я знаю, что для вас это страшное потрясение, и что все это кажется вам невозможным. Я бы и сам в это не поверил, если бы у меня не было подозрений еще тогда, в момент… в момент ее смерти. Я был глупцом, преступным глупцом, что не провел более тщательных исследований. Но у меня не было ничего, кроме предчувствия, и я не смог найти никаких следов яда, но в то же время я не знал и половины из того, что знаю теперь.
Он вновь заговорил обычным спокойным голосом, стараясь воспроизвести обстоятельства преступления.
— Должно быть, он спланировал все задолго до убийства. Полагаю, он дождался, когда Джоанна чем-нибудь заболеет, чтобы ему можно было пригласить врача. Очень остроумно.
Джефф остановился, чтобы справиться с волной горького стыда. Николас очень ловко использовал его. Каким изощренным негодяем надо было быть, чтобы выбрать молодого, еще не совсем опытного врача, человека, известного в качестве твоего политического соперника, так что в округе не могло возникнуть даже тени подозрения!
— Это очень похоже на него, — презрительно продолжал он, — использовать цветы в качестве орудия убийства. Это соответствовало утонченности его натуры. Конечно, это случилось, когда он был с ней наедине тем вечером. А торт, как я и полагал, содержал яд. Но вот как он это сделал?
Джефф размышлял целую минуту.
— Должно быть, с помощью серебряной мельницы для орехов. Он размельчил листья.
Он вспомнил странное в тот момент замечание Николаса: «Чревоугодие погубило ее». Это бесспорно отвечало его извращенному чувству юмора, когда он издевательски заявил, что нездоровая страсть Джоанны к еде привела ее к смерти. Теперь Джефф явственно вспомнил маленькие зеленые частички в куске торта, который он изучал. Он тогда решил, что это дягиль или цитрон. Шерри, которым был пропитан торт, должен был заглушить все посторонние запахи.
— Она не слишком хорошо соображала из-за простуды, — вслух сказал он. — И могла не обратить внимания, что он делает с мельницей.
Миранда наконец пошевелилась.
— Какая разница, как это было сделано? — произнесла она ровным бесцветным голосом.
— Я лишь к тому, что вы должны поверить правде… знать, — мягко ответил он.
Она подняла голову, и ее губы сложились в неясную пугающую улыбку.
— Думаю, я всегда это знала, — трагическим тоном произнесла она.
Джефф даже невольно охнул. Миранда покачала головой.
— Нет, не так, как вы думаете. Не осознанно. Но в глубине, в темной части моей души, куда я не осмеливалась заглядывать, я это подозревала.
— Чушь! — отрезал Джефф, не сдержав грубости из-за чувства облегчения. — Это все нервы, Миранда. Постараемся рассуждать здраво и подумаем, что мы можем сделать. Нам следует получше напрячь мозги.
Она не слушала, опустив глаза и замерев смотрела на золотое кольцо на руке.
— Четыре года я была замужем за убийцей, — произнесла она слабым безжизненным голосом. — Наслаждалась плодами этого убийства.
— Не казните себя. Вы не знали об этом, — резко ответил Джефф.
— Если бы не я, этого бы не случилось, — продолжала она, не слушая его. — Я разбудила в нем зло. Зелия знала это еще раньше, но я не прислушалась к ней.
— Зелия? — сердито переспросил Джефф. — Вы имеете в виду эту полукровку, старую служанку Ван Ринов? Она была сумасшедшей, ее разум давно угас, и что бы там она не болтала, это не могло иметь к вам никакого отношения.
Он положил руку ей на плечо.
— Послушайте, моя дорогая девочка. Вы должны быть сильной и смелой. К смерти Джоанны вы не имеете никакого отношения. В худшем случае вы служили причиной того, но сами вы невиновны, и вам следует избавиться от этого болезненного ощущения вины. Мы не можем изменить прошлое, но насчет будущего никаких сомнений быть не может. Убийство должно быть раскрыто.
Миранда облизнула сухие губы.
— Вы не сможете ничего поделать, Джефф. Вы же сами сказали, что у вас нет доказательств. Никто не поверит вам.
Джефф нахмурился и снял руки с ее плеч. На мгновение он дрогнул перед перспективой обвинить Николаса Ван Рина в умышленном убийстве. Кто, действительно, поверит на слово простому врачу, обвиняющему могущественного патруна? Джеффу придется поставить на карту свою репутацию, признаться, что его обвели вокруг пальца. Потом начнется борьба за получение разрешения на эксгумацию трупа, но и тут он просто не знает, сохранятся ли в нем через пять лет после преступления следы столь специфического яда. Конечно, это он может выяснить. Он с облегчением вспомнил о докторе Френсисе. Старик поможет ему. Но предположим, не осталось никаких следов. Тогда у него не будет никаких доказательств. Ничего, кроме нескольких бессвязных записей в дневнике, а Джефф достаточно хорошо знал законы, чтобы не понимать, что сделают с ним адвокаты Николаса. Неожиданно он вспомнил преданную экономку Джоанны. Оглядываясь назад, он почувствовал неожиданную уверенность, что эта женщина тоже что-то подозревала. Она видела, как Николас давал жене кусок торта. Может быть, она согласится дать показания.
Без сомнения, она сейчас в Олбани вместе с Кэтрин.
Джефф сморщился, когда представил себе, как это следствие может сказаться на Кэтрин и на Миранде. Он не рассматривал дело под этим углом. Он вдруг понял, как трудно будет помешать втянуть в это дело Миранду. Скорее всего ее сочтут если не соучастницей, то уж наверняка сообщницей.
Миранда тихо наблюдала за ним. Она заметила на его лице следы сомнения, хотя могла уяснить его причину лишь отчасти.
— Да, — подтвердила она. — Никто не посмеет обвинить Николаса. Он самый сильный.
— Полагаю, он такой же смертный, как и мы все! — с неожиданной яростью выкрикнул Джефф. — И я позабочусь, чтобы он не избежал наказания за трусливое и мерзкое убийство. Я боюсь только за вас, Миранда. Вы не должны возвращаться к Николасу.
— Я тоже заслужила наказание, — ответила она. — Я его жена.
— Но не считаете же вы, что тоже заслужили, чтобы вас убили? — воскликнул Джефф, выходя из себя. Он увидел, как она испуганно задышала, а ее дыхание стало прерывистым. — Вы маленькая глупышка, — горько заметил он. — Неужели в своей слепой страсти к этому человеку вы не понимаете, что вы тоже в опасности? Вы тоже в один прекрасный момент можете стать нежеланной женой Синей Бороды. Вы не всегда будете молодой и красивой. И вы не более, чем Джоанна, смогли удовлетворить его безумное желание иметь сына. Предположим, что он найдет себе другую женщину, как нашел когда-то вас. Или даже без другой женщины, предположим, он решит потешить свое «я», свою страсть к неограниченной власти. Неужели вы считаете, Миранда, что будете в безопасности?
Он повернул ее голову, и она вздрогнула. Неожиданно она осознала, что он говорит правду. Сотни не замеченных ранее деталей пришли ей на ум.
— Но что я могу сделать? —прошептала она. Джефф понял, что она на грани срыва и что он просто обязан помочь ей.
— Когда Николас вернется? — спросил он.
— Пароходом завтра вечером, — ее губы едва шевелились.
Слава Богу, подумал Джефф. Затем очень медленно и четко он произнес:
— Вы должны уехать до того, как он появится здесь. Велите кому-нибудь из слуг заказать билет на утренний пароход. Приготовьте вещи. Возьмите с собой Пегги. Когда прибудете в Нью-Йорк, сразу же ступайте к доктору Френсису.
Он подошел к столу и, нацарапав записку, вложил ее в руку Миранды. Она кивнула и сунула ее за корсаж.
— Френсис спрячет вас на несколько дней, пока я не приеду. Я не советую вам ехать в Гринвич. Ван Рин будет искать вас прежде всего там.
— Да, — слабо промолвила она. — Я понимаю. Но что… что вы будете делать, Джефф?
— Когда вы будете в безопасности, я отправлюсь в Драгонвик и встречусь с Николасом, чтобы все выяснить.
— И вы не боитесь? — шепотом спросила она.
Вообще-то, конечно, боюсь, поморщившись, подумал Джефф. Не так уж много людей решилось бы на это… Джефф не сомневался, что прежде всего Николас постарается избавиться от неудобного молодого врача… и что тогда будет с Мирандой? Она никогда не сможет бороться с Николасом. Но Джефф боялся в первую очередь не за свою жизнь. Казалось совершенно невыполнимым намерение обвинить Николаса и невозможно было даже предположить, что он станет предпринимать. Я должен получить совет, размышлял Джефф, что лучше всего. И неожиданное вдохновение подсказало ему ответ.
— Я отправлюсь прямо к губернатору, — сказал он. — Завтра. И все ему расскажу.
Она поднялась, держась при этом за спинку стула. Джефф обнял ее, и она на мгновение прижалась к нему.
— Будьте храброй, дорогая, — мягко подбодрил он.
Миранда выпрямилась и надела накидку. Она дошла до двери и, коснувшись дверной ручки, засмеялась:
— Быть храброй… да… — произнесла она. — Достаточно храброй, чтобы признать, что моя любовь… все мои мечты были обманом.
Глава двадцать первая
Николас вернулся в Драгонвик вовсе не на следующий день, как предполагалось. Он прибыл домой двадцать четвертого мая ровно в пять часов вечера, в тот самый момент, когда Миранда, выйдя из дома Джеффа в Гудзоне, велела кучеру везти ее домой.
С делами, вызвавшими Николаса в Нью-Йорк, было покончено довольно быстро. Ему было лишь нужно подписать арендный договор на три акра земли недалеко от Оделлвиля на Ист-сорок девятой улице, где ирландец-оптимист собирался открыть таверну, чтобы сравняться с мистером Оделлом, в честь которого был и назван этот район.
Присутствие Николаса было совсем необязательным. Соломон Бронк управлялся с делами по недвижимости куда более сложными, чем это, не имея при себе ничего, кроме сухого письма патруна, дающего согласие на сделку. И потому агент был по-настоящему удивлен, когда Николас вошел в его маленькую контору на Брод-стрит и потребовал прочитать ему договор об аренде.
— Конечно, минхер, — ответил добросовестный голландец и зазвонил в колокольчик, вызывая клерка. — Надеюсь, вы не будете разочарованы моим отчетом.
— Я очень доволен вами, Бронк, — ответил Николас с рассеянной улыбкой. Когда клерк принес договор, он, едва взглянув на него, быстро подписал.
Что-то не похоже, что он приехал в город ради этого, подумал озадаченный агент. Он заметил странный недовольный жест, который Николас сделал, проглядывая бумаги, которые разложил перед ним Бронк.
— Да-да, — произнес Ван Рин, отодвигая их прочь. — Кажется, все в порядке.
— У вас много неинвестированных денег, — заметил Бронк. — Я подумал, может быть, вам купить участок на углу Пятьдесят седьмой и Пятой авеню. Сейчас там ничего нет кроме нескольких лачуг и коз, но ведь никогда не знаешь… Возможно, участок кому-нибудь понадобится, и вы сможете хорошо заработать на этом.
— Пожалуй, — думая о чем-то своем, ответил Николас. — Вышлите мне потом документ.
— О… — начал было агент, твердо решив выполнить свой долг до конца и стараясь не замечать в голосе Николаса очевидной скуки, хотя, если тому все это не интересно, зачем тогда нужно было приезжать? Нерешительность была последней чертой, которую Бронк ожидал обнаружить в характере пат-руна. — Или, может быть, — проговорил он, — вы хотели бы купить долю в новом речном пароходе «Мери Клинтон»? Хозяева хотят ее продать. В пятницу пароход идет в первое плавание до Олбани. Владельцы утверждают, это самый быстрый пароход На реке.
Николас оживился.
— Достаточно ли он быстр, чтобы обогнать «Северного оленя» и «Ютику»?
Бронк нахмурился.
— Не знаю, минхер. Надеюсь, он не будет участвовать в гонках. Все эти гонки дурное дело и к тому же очень опасное для пассажиров. Вспомните, сколько людей погибло на «Ласточке». Все это аморально.
— Бросьте, — ответил Николас. — Лично я нахожу это самым лучшим развлечением.
Бронк покраснел, потому что Николас этим как бы намекнул, что считает своего агента тряпкой. Если этот человек ищет острых ощущений, сердито подумал Бронк, почему он не может найти их там, где это не представляет опасности для других людей?
— Пойду осмотрю пароход, — сказал Николас, поднимаясь, — и если будет все в порядке, мы заключим сделку прямо завтра. Я ценю ваши способности, о мой драгоценный Бронк. Даже не знаю, почему это не пришло мне в голову раньше.
Николас приобрел ровно половину доли в пароходе «Мери Клинтон» после того, как осмотрел его с носа до кормы, пока тот находился в доке Порт-Ривер.
Это был красивый пароход, выстроенный на лучшей верфи в Хобокене. Его котлы и машины самой последней конструкции были такими же новенькими, как и выкрашенные в белый цвет палубы из дуба и огромное гребное колесо. Николас не нашел в пароходе ни малейшего изъяна. Он изменил свои планы по возвращению домой и потому отправился в пятницу на «Мери Клинтон» в момент ее первого плаванья.
Первоначально он собирался заменить капитана, Джона Холла из Джерси-Сити, который показался ему слишком молодым и недостаточно опытным для командования таким судном. Но во время беседы с ним Николас обнаружил, что молодой капитан знает каждое течение и водоворот на реке как свои пять пальцев и что он в полной мере разделяет восторг Николаса перед скоростью. И потому Ван Рин ушел от него удовлетворенным. Выйдя из доков, он отпустил кеб, который подвез его к реке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44