Затем он закурил черную дурно пахнущую сигару и, разместив свое грузное тело на шатком стуле, с интересом взглянул на Джеффа.
— Так какого черта вы залезли на крышу в Монтеррее?
Сначала Джефф с трудом подбирал слова, борясь с нежеланием говорить о войне с человеком, который был далек от всего этого. Но постепенно искренний интерес пожилого врача сыграл свою роль. Джефф забыл об окружающих его неприглядных стенах, в его глазах они превратились в пустыню и пыль, в коричневый саман и слепящую белизну штукатурки под мексиканским солнцем.
Старина Тейлор разработал смелый план захвата Монтеррея. Он послал генерала Уорта с восемнадцатью сотнями солдат — среди которых был и Джефф — окружной дорогой на другой конец города, в то время как сам Тейлор для прикрытия этого марша совершил диверсию в восточной части. В двадцатых числах сентября Уорт прибыл на свои позиции, а перед ними лежал город Монтеррей, взятый им в окружение. Один за другим пали мексиканские форты: Федерасьон, Индепенденсия и Епископский дворец на западе, Тенерия и Либертад на востоке.
Утром двадцать третьего сентября американцы с двух сторон вошли в ошалевший от ужаса город. Но вместо того, чтобы рисковать жизнью на улице, где их мог смести артиллерийский огонь, или поразить пуля снайпера, американским солдатам было приказано входить в дома и прорубать себе путь сквозь стены, и поэтому те продвигались вперед в клубах пыли от штукатурки и падающих обломков.
К закату обе части армии подошли на расстояние одного квартала от площади. Там теснились мексиканские войска, ожидающие приказа своего предводителя Ампудии, чей опыт, увы, не мог тягаться с его мужеством.
Генерал Уорт вызвал добровольцев, чтобы они установили небольшую мортиру на выступающей крыше, господствующей над площадью.
— Как я донимаю, вы сразу же выскочили, как черт из люка, — проворчал доктор Френсис, — хотя должны были бы вернуться на базу и нести раненных.
Джефф, покраснев, смущенно засмеялся.
— Ну, мы втащили эту мортиру и поставили там, где от нее было больше* всего пользы. Горяченькие снаряды скосили не меньше дюжины мексиканцев. Но они не дали нам долго радоваться, — Джефф вновь остановился. — Странно, — задумчиво заметил он, — я даже видел, как летит моя пуля. Я видел, как рослый мексиканец целился в меня, там, на улице. Секунду мы смотрели друг на друга и этого оказалось достаточно: я пригнулся, но не слишком быстро.
Он усмехнулся.
— Вот и все, что я знаю о захвате Монтеррея, потому что не сразу пришел в себя, а потом меня доставили в Новый Орлеан.
— Вы мне нравитесь, — мрачновато заметил доктор Френсис. — Вам нужно было получить пулю, чтобы она вбила вам в голову хоть немного здравого смысла. Что ж, теперь вы здесь, и на этот раз вы останетесь в Нью-Йорке, мой мальчик. Приходите завтра ко мне, начнете привыкать к делу. Я не заставлю вас слишком много работать, пока вы полностью не поправитесь.
Джефф с благодарностью посмотрел на пожилого врача. Он прекрасно понял его желание предоставить ему и отдых и жалованье. На мгновение он даже чуть было не поддался соблазну. Если он пойдет к доктору Френсису, это будет означать врачебную практику в высшем обществе, что ему не особенно нравилось, но также и деньги, необходимые на исследования, и сотрудничество с человеком, которым он восхищался.
Но здесь была существенная проблема. Джеффа столь независим, что не мог вынести даже мысли, что он окажется кому-то обязан или же с легкостью получит чужую практику. Кроме того он был нужен дома. В нем нуждались его собственные пациенты.
Старик все легко прочел по его лицу.
— Ясно, вы уезжаете, — проворчал он. — Знаю я этот упрямый взгляд. Независимость, независимость. Отправляйтесь в свое захолустье и губите там себя ради этих неотесанных деревенщин.
Он обиженно скривил губы. Второй отказ Джеффа оказался для него большим разочарованием. Любой человек, чего-то достигший, обязательно жаждет иметь ученика, человека, с которым он мог бы поделиться полученной мудростью и накопленным опытом. Доктор Френсис прекрасно понимал, что очень немногим удавалось найти таких учеников. И теперь для него было крайне неприятно получить отказ от Джеффа. И все же он понимал и уважал его решение.
Оба некоторое время молчали. Старый врач сидел в клубах табачного дыма, а молодой отсутствующе смотрел в потолок.
— Этим летом я видел одного вашего друга, очень вами интересующегося, — неожиданно произнес Френсис.
Джефф повернулся и вопросительно взглянул на доктора.
— Очень хорошенькую девушку. Но замужнюю, так что не очень радуйтесь. Миссис Николас Ван Рин, жена этого высокородного господина, как его можно назвать, живущая в верховьях Гудзона.
Джефф задержал дыхание и сел.
— Вы имеете в виду Миранду? — быстро спросил он.
Его собеседник приподнял лохматую бровь.
— Да, ее зовуг Мирандой. Я встретил ее в коттедже Эдгара По, и она своими собственными лилейно-белыми ручками приготовила мне чай.
— Как она выглядела? Старик усмехнулся.
— Насколько я помню, она была в розовом атласном платье и на шляпке у нее были эти чертовы финтифлюшки. У нее были стройные ножки и изящная талия… хорошо, хорошо, — произнес он в ответ на нетерпеливое восклицание Джеффа. — Она выглядела вполне здоровой, если вы спрашиваете об этом.
Потом пожилой доктор насмешливо взглянул на своего молодого коллегу и усмехнулся.
— Правда, полагаю, что теперь ее талия уже не такая тонкая. Через два месяца подходит ее срок.
— Что?! — дико вскрикнул Джефф.
Доктор Френсис хмыкнул, заметив остолбенение Джеффа.
— Вам когда-нибудь рассказывали об аисте, Джефф? Той птичке, что прилетает к молодоженам? Ну и не только к ним, если уж на то пошло.
Джефф нетерпеливо махнул рукой.
— Откуда вы знаете, что… что она беременна?
Ему почти удалось забыть Миранду за долгие месяцы пребывания в Мексике, безжалостно вычеркнуть ее из своей памяти, решив, что все его страдания из-за нее уже в прошлом. И тем не менее он был глубоко задет, обнаружив, как возмущает его мысль, что Миранда может вынашивать ребенка Николаса.
— Я знаю, — заговорил доктор Френсис, — потому что великий мистер Ван Рин написал мне об этом. Он снизошел до просьбы… это больше походило на королевское распоряжение… чтобы я отправился в его поместье и провел там несколько недель, пока его леди не произведёт на свет этого драгоценного младенца.
— Вы поедете? — медленно спросил Джефф.
— Нет! Как можно вежливее я ответил ему, что могу использовать свое время лучше, чем суетиться вокруг одной единственной здоровой девушки, считая удары ее пульса. Пусть ищет себе другого ручного щенка. Многие будут рады принять предложенный им гонорар. Подумайте об этом, вы и сами это можете. Вы-то будете у него под рукой.
— Нет! — яростно ответил Джефф.
Старый врач откинулся назад и некоторое время созерцал молодого человека.
— Да вы очарованы этой леди, мой друг?
— Дело не в этом. Но… честно говоря Ван Рин и не захочет обращаться ко мне. Я присутствовал при смерти его первой жены.
Доктор Френсис кивнул.
— Кстати, от чего она умерла? Это случилось так внезапно.
— Острое расстройство желудка… внезапно, — отрывисто ответил Джефф. Ему было стыдно вспоминать о своих подозрениях относительно Николаса. Должно быть, они были причиной его неосознанной ревности. Его лицо вспыхнуло, когда он думал о тех глупых экспериментах, которые он проводил над куском торта.
— Когда вы женитесь, Джефф? — старик отложил сигару и с сочувствием положил свою руку на здоровое плечо молодого человека. — Должна же существовать какая-нибудь порядочная женщина, которая вам понравится. И если сразу вы и не влюбитесь в нее, в конце концов вы привыкнете, что она ваша жена.
Он хмыкнул.
— В конце концов старина Бенджамин Франклин был не так уж и неправ, когда говорил, что ночью все кошки серы.
Джефф улыбнулся и подумал о Файт Фолгер. В тот день, когда он отплывал вниз по реке, чтобы присоединиться к своему полку, она стояла на городской пристани рядом со своей матерью, и ее черные глаза были полны слез.
— Я буду ждать тебя, Джефф, — прошептала она, — ждать твоего возвращения.
Он быстро поцеловал ее, а ее мать притворилась, что ничего не видит. Этот поцелуй ничего не значил для него, ведь все его мысли в то время принадлежали Миранде, да и в любом случае он не имел больших шансов вернуться. Но сейчас он в первый раз подумал, что Файт ему вполне подойдет.
— Думаю, я последую вашему совету, сэр, — ответил он доктору Френсису, — как только у меня будет две здоровые руки и голова, которые можно будет предложить женщине.
Гудзон встретил Джеффа с диким восторгом. Если бы он позволил, его бы превратили в национального героя, но так как он не пожелал, чтобы его, как говорится, подняли на щит, его друзья и просто знакомые все время толпились в его маленьком домике на Фронт-стрит, принося с собой всевозможные угощения — студень из говяжьих ног, пироги, только что поджаренных гусей и цыплят. Старая черная Раилла все хлопотала вокруг Джеффа и подавала приносимые лакомства.
К новому году Джеффу стало казаться, что он и вовсе никуда не уезжал. Его левая рука была все еще малоподвижна, но к ней понемногу возвратилась былая работоспособность, приступы головокружения стали проходить, и он смог наконец-то вновь вернуться к практике.
Он до сих пор так и не сделал предложение Файт. Правда он отправил ей небольшой подарок — «Золотую чашу», популярную подарочную книгу этого года, переплетенную красной кожей и украшенную золотым тиснением. Файт подбодрилась. «Шкатулка любви» или «Свадебный гость» были бы более показательны в этом случае, но в конце-концов любой подарок свидетельствовал о серьезности его намерений, и Файт стала мечтать о скорой свадьбе. Теперь, когда он вновь был дома, она ни в коем случае не должна была позволять их взаимоотношениям вновь сползти до уровня дружеских поддразниваний и заигрываний. Она желала Джеффа и ради него отвергла три очень лестных предложения руки и сердца. Пора бы ему было сделать решительный шаг.
Но прошел январь, а Джефф по-прежнему был неуловим. Он отвергал приглашения в гости, ссылаясь на необходимый ему отдых. Тогда Файт, дойдя до крайности, выдумала сильную головную боль и поплелась через заснеженные улицы, чтобы «проконсультироваться» у врача. Он принял ее тепло, пожалуй даже нежно, но заветных слов так и не произнес. Он посоветовал ей некоторое время не есть жаренной пищи и принимать каломель, а потом отправил домой озадаченную, но не безутешную, потому что она знала мужчин, а в голосе Джеффа ей слышались особые нотки, точно так же, как и нечто интимное в его манерах. Кроме того Файт была уверена, что у нее нет соперниц. Вряд ли в городе была девушка, которая не пыталась бы привлечь внимание Джеффа, но он не обращал ни на одну из них никакого внимания.
Вообще-то Джефф собирался в конце концов сделать ей предложение, но как и всякий мужчина он не торопился терять свободу.
Наконец он решился на этот роковой шаг в день Святого Валентина. Послать ей что-нибудь из тех сладостей, чувствительных излияний, что так радуют девичье сердце и предшествуют официальному появлению в доме родителей.
Но когда пришло четырнадцатое февраля, бедняжка Файт никакого поздравления так и не получила. Джефф в это время был в Драгонвике.
Он вновь попытался забыть Миранду и это ему почти удалось. На Гудзон обрушилась эпидемия гриппа и, конечно, Джефф был так занят и так уставал, что не мог думать ни о чем другом.
А потом он получил письмо из Нью-Йорка от доктора Френсиса. После обычных приветствий и любезностей тот писал:
«Не удивляйтесь, если, в конце концов, вас вызовут к Ван Ринам, так как я взял на себя смелость рекомендовать ваш талант Большому Сеньору. Он пригласил к жене доктора Уильяма Брауна из Грамерси— Парка. Я знаю его, он довольно способный, но проблема в том, что Ван Рин совсем его запугал. Браун в совершеннейшей панике, так как он полагает, что беременность развивается неправильно, но он не осмеливается сказать об этом Ван Рину. Он послал мне письмо, умоляя о совете, но ведь нужно быть там самому, чтобы разобраться. Мне кажется, все в порядке. Я написал несчастному олуху (по-моему, размер гонорара совершенно лишил его рассудка), чтобы он не волновался, ведь рождение детей так же просто, как и перекатывание бревен. Госпожа Природа делает это за нас (хотя мы не можем позволить, чтобы миряне догадались об этом), но закончил я предложением обратиться за советом к вам, если ему все-таки понадобится помощь. Затем я получил письмо от самого Ван Рина, жалующегося на Брауна и вновь обратившегося ко мне с просьбой, чтобы я приехал. И я опять посоветовал обратиться к вам. Ну и шум! Великий монгольский хан и то не устроит такого бума из-за своего наследника.»
Джефф бросил письмо на стол. Даже если за ним и пошлют, он не поедет. Ничто не заставит его вновь встретиться с Миррандой и тем более в этом мрачном Драгонвике. Доктор Френсис прав и весь этот бум нелеп. У нее под рукой квалифицированный врач, и без всякого сомнения с ней будет все в порядке. Она всегда была здоровой фермерской девушкой, выносливой как лошадь, несмотря на ее внешнюю хрупкость.
На следующее утро ровно в восемь зазвенел колокольчик, и когда Джефф открыл дверь, он увидел на ступенях закутанного в меховое пальто Николаса Ван Рина, а за ним красные сани.
Мужчины некоторое время молча смотрели друг на друга, затем Николас протянул руку.
— Вы поедете со мной, Тернер? — спросил он почти смиренно. — Вы нужны нам.
Джефф нахмурился и отступил от двери.
— У вас и так есть врач. Я не могу сделать больше, чем он, — холодно ответил Джефф. — Доктор Френсис писал мне.
Николас негодующе затряс головой.
— Браун глупец. Я не доверяю ему. Я прошу вас ехать… торопиться. Браун говорит, начались схватки.
Николас говорил отрывисто. Его лицо сильно осунулось. Его глаза, лишенные теперь снисходительности и иронии, буквально умоляли о помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44