И потому ее здравый смысл и благоговение перед Николасом, высказывающим величайшее презрение к суеверию Зелии, убедили ее.
— Это ужасная история, — заметила она, чувствуя себя умной и зрелой. — Но все это случилось очень давно. Пора забыть старые трагедии. Я совершенно согласна с мистером Ван Рином, что подобная история не может повториться.
Зелия, явно не слушая, вытащила глиняную трубку и щепотку табака из кармана. Она сунула в огонь прутик из метлы, а после того, как зажгла трубку, закрыла блестящие глаза и наполнила рот дымом.
Обиженная и оскорбленная, Миранда встала. Ей не следовало поощрять сумасшедшую старуху. Она подошла к Кэтрин, которая теперь забавлялась с выводком котят, игравших с веретеном в кухонном углу.
— Пойдем наверх, дорогая, — сказала девушка, — я почитаю тебе.
Девочка мятежно затрясла головой.
— Я хочу остаться здесь. Аннета сделает мне имбирного человечка.
Миранде ничего не оставалось, как повторить свой путь через кухню и людскую, полную слуг, одной.
За время ее отсутствия все свечи были зажжены. Дом больше не был темным и угрожающим. Он был заполнен ароматом цветов, смешанным с ароматическим дымом кедра. Миранда шла через комнаты нижнего этажа, ее голова была вызывающе высоко поднята.
Ей казалось, что всё здесь приветствует ее, резная золоченая мебель, пушистые толстые ковры, мраморные статуи, фарфор из Китая и Дрездена, гобелены и парчовые драпировки. Весь отравляющий аромат роскоши.
Я не чужая здесь, сердито думала она. Я кузина Николаса. Как смеет эта старуха пугать меня!
Наконец она вошла в Красную комнату. Она была так же тиха и благоухала, как и другие, за исключением того, что ее небольшие размеры и теплый красный цвет драпировок делали ее уютнее. Она подошла к клавесину и открыла крышку. Она поколебалась, затем быстро коснулась одной из пожелтевших клавиш. Ей ответил тихий дребезжащий звук. Ее сердце забилось сильнее, и она стала ждать. Ничего не случилось. Ни таинственных ощущений, ни предупреждающего холода. Ничего.
И никогда больше со мной этого не будет, подумала она. Вот тебе и Зелия.
Глава седьмая
В этот год река замерзла рано и с окончанием навигации гости перестали прибывать в Драгонвик. То, что Николас использовал беспорядочную суматоху развлечений для непрекращающихся толп гостей в личных целях, Миранда не догадывалась, но теперь в ноябре, когда в доме жили только Ван Рины и она сама, она внезапно почувствовала себя гораздо счастливее.
Николас вновь вспомнил о ней. Получилось так, что он держал ее в отдалении все лето, но как выяснилось, вовсе не отказался от интереса к ней, как она опасалась. Хотя открыто ничего не было сказано, она чувствовала, что их отношения вновь вернулись к тому, что случилось в ночь бала Четвергого июля.
Во вторник утром где-то в середине ноября в дверь Миранды постучала Магда.
— Мифрау хочет видеть вас в своей комнате, — заявила горничная. — Немедленно, — безапелляционно добавила она, когда девушка подошла к зеркалу, чтобы пригладить волосы и поправить безукоризненные оборки на запястьях своего голубого утреннего платья.
Несколько встревоженная, Миранда последовала за горничной. Раньше ее никогда не вызывали в спальню Джоанны.
Хозяйка имения лежала на огромной кровати Ван
Ринов. Как и кресло для сбора ренты кровать была привезена из Голландии первым патруном, и ее спинка была украшена резьбой, где среди причудливого орнамента из листьев и розеток располагались три леопарда. Любой другой человек казался бы маленьким между четырьмя огромными дубовыми столбами, поддерживающими пурпурно-золотой балдахин, но необъятная плоть Джоанны выходила за пределы всех матрасов.
Комната хозяйки была очень большой, но она не оставляла ощущение пространства, потому что вся была заставлена не подходящим друг другу собранием старой мебели, купленной Джоанной в Олбани. И несмотря на постоянные усилия горничной, все столики были завалены недоеденными коробками конфет, разорванными вырезками из журналов и кусочками цветного воска. В последнее время у Джоанны появился некоторый интерес к искусству делать цветы из воска, что как раз стало модным. За окном ослепительно сверкала на солнце полузамерзшая река, и коричневые плюшевые портьеры были плотно сдвинуты, а в комнате стоял кислый запах застоявшегося воздуха.
Если бы только это была моя комната, думала Миранда, в один миг заметившая все это, какой красивой я бы ее сделала. Это была бы лучшая комната в доме.
Неясное раздражение в глазах Джоанны стало более отчетливым, когда она рассмотрела девушку. На фоне ярко-голубого платья Миранды аккуратно уложенные кудряшки сияли чистым золотом. Обиженный взгляд Джоанны остановился на тонкой талии Миранды, которую новый корсет смог уменьшить до восемнадцати дюймов.
— Вам не следует так затягиваться, — резко сказала миссис Ван Рин. — Это не соответствует вашему общественному положению. Точно так же как и ваша прическа. Вам следует аккуратно заправить волосы под сетку.
Алая волна медленно поднялась вверх и залила лоб Миранды под пышными кудрями.
— Простите, мэм, — неловко произнесла она. — Вы… вы это хотели мне сказать?
— Нет. Я недовольна успехами Кэтрин. Вы оказываете недостаточное внимание ребенку.
— Я стараюсь, мэм, — ответила Миранда, чувствуя себя очень несчастной.
— Что ж, я хочу, чтоб сегодня вы отвезли ее в Гудзон. У нее на пальце нарыв. Отвезите ее к доктору Гамильтону на Даймонд-стрит.
Миранда была очень разочарована. У нее уже были планы на сегодняшний день. Два дня назад за обедом Николас неожиданно спросил:
— Миранда, вы катаетесь на коньках?
— О да, конечно, я очень люблю кататься, — ответила она, думая, как хорошо сейчас дома можно было бы прокатиться по Дамплинг-Понд.
Он кивнул, и его яркие глаза остановились на ее оживленном лице.
— Проток за Бронк-Айлендом хорошо замерз. Во вторник, если погода будет хорошая, мы переправимся на тот берег и покатаемся.
И вот теперь настал вторник, погода была ясной и Морозной, несмотря на яркое солнце. Можно было бы хорошо развлечься. Ее мускулы часто бунтовали от бездеятельного образа жизни леди, который теперь приличествовал ей. И, к тому же, она была бы с Николасом.
— Но там нет никакого нарыва, мэм, — запротестовала она. — У Трины была заноза, которую я вытащила. След почти не виден.
Джоанна сжала губы.
— Магда говорит, это нарыв. Кроме того, ребенка надо отвести к сапожнику на Юнион-стрит и забрать ее отремонтированные ботиночки, а здесь список того, что вы можете купить мне в городе.
Она протянула измятый лист бумаги.
— Вы поедете немедленно.
— И куда же Миранда немедленно поедет?
Обе женщины вздрогнули от неожиданности. В дверях стоял Николас, на его губах играла вопросительная улыбка. Миранду он словно не замечал, сосредоточив свой взгляд на лице жены.
Одутловатое лицо Джоанны стало как бы меньше. Она облизнула губы.
— Вы… вы напугали меня, Николас. Вы редко заходите сюда…
Он наклонил голову, продолжая ждать ответ, и Джоанна нервным движением плотно запахнула на огромной груди халат и поправила плоский ночной чепец.
— Сегодня Миранда должна отвезти в Гудзон Кэтрин. Ребенку нужен врач, — сказала она наконец.
Его брови сошлись.
— А разве врач не может, как обычно, приехать сюда?
— Это слишком долго, к тому же в Гудзоне есть и другие дела.
И она вызывающе добавила:
— Я распорядилась заложить карету. Она ждет. Николас вновь наклонил голову.
— Понимаю. Поездка в Гудзон очень важна. Миранда и Кэтрин, конечно, должны поехать. Это несколько меняет мои планы, но неважно. Я собирался вскоре поговорить с шерифом графства. Ваши желания, моя дорогая, важнее всего, вы же знаете.
Она встревоженно выдохнула:
— Что вы хотите этим сказать?
— Как что? Лишь то, что я должен сопровождать их до Гудзона, — мягко ответил Николас. — Они вряд ли смогут вернуться раньше вечера, а с нынешним настроением фермеров дороги небезопасны. На прошлой неделе карета Ливингстонов попала в засаду.
Миранда не могла сдержать благодарного взгляда, но он остался незамечен Николасом: его немигающие глаза пристально изучали выражение лица Джоанны, на котором застыла беспомощная растерянность и, как заметила девушка, что-то еще.
Неужели она боится? — с изумлением подумала
Миранда. Николас всегда был с ней так вежлив, и сейчас тоже. И это истинная правда, обычно он всегда поступает так, как того хочет Джоанна, особенно в последнее время. До чего же она глупа, с неприязнью подумала девушка и тотчас забыла о Джоанне, чьи желания не имели теперь никакого значения, раз Николас полностью завладел ситуацией.
Этот ноябрьский день в Гудзоне был одним из тех чудесных осенних дней, которые приходят редко и всегда неожиданно, когда любая мелочь благодаря взрыву пылких чувств становится событием для всех посвященных. О темном подводном течении, имевшемся у этого сияющего дня, она не имела тогда ни малейшего представления, впрочем как и еще многие-многие годы спустя.
Ей было достаточно ощущения, что с того момента, когда Николас сел рядом с ней в закрытую коляску, она в первый раз почувствовала легкость от его присутствия — восхитительную, трепетную, прекрасную. На Миранде было зеленое шелковое платье, к которому она совсем недавно пришила новые рюши из кремового кружева, а сверху надела длинную накидку из светло-коричневой шерсти. Хотя у нее еще не было возможности в ней покрасоваться, Миранда знала, как идет ей эта зеленая шляпка с атласными лентами и страусовыми перьями. Ее носовой платок в прелестном ридикюльчике лимонного цвета благоухал гелиотропом, и этот соблазнительный, но нежный запах придавал ей уверенности.
К полудню они уже добрались до Дагвей-Роуд и по крутому холму стали въезжать на Вторую улицу Гудзона.
— До чего мил этот город! — воскликнула Миранда. В тот день она была настолько возбуждена, что могла бы счесть милыми даже кучу приземистых грязных хижин. Но этот городок и впрямь был очарователен. Небольшие домики, сложенные из кирпича и камня, явно указывали на свое ново-английское происхождение. Гудзон в большинстве своем был заселен квакерами с Нантаккера, которые после революции нашли новый, белее безопасный от нападения китов порт, и через окружение привязанных к земле голландских фермеров Фолгеры, Мейклсы и Коффины с немалой выгодой для себя пятьдесят лет спускались вниз по реке к морю.
— А где здесь Даймонд-стрит? — спросила Миранда. — Кузина Джоанна сказала, что там живет доктор Гамильтон… Нужно показать ему Кэтрин.
Николас покачал головой.
— Гамильтон старый дурак. Он не знает никаких других методов лечения, кроме каломели, хины и бренди. Отведите ребенка к молодому Тернеру. Похоже, он знающий человек.
— Но он такой грубый и он противник ренты! — в праведном гневе воскликнула Миранда, чувствуя отвращение к приходившему к ним молодому врачу.
— Тем больше оснований оказать ему честь своим покровительством, — спокойно ответил Николас. — Он быстро оставит все свои бредовые идеи, если я предложу ему стать врачом моего поместья.
— О! — с благоговением произнесла она. — Понимаю.
До чего же Николас был умен! Он отдал распоряжение конюху, затем повернулся к Миранде.
— Я собираюсь встретиться с мэром Куртисом и шерифом. При сборе ренты снова были проблемы. Я добьюсь, чтобы с этими глупостями было покончено. В два я встречу вас в Гудзон-Хауз.
Он вышел из коляски и постоял некоторое время со шляпой в руке, пока лошадь не тронулась. Она смотрела, как высокий стройный мужчина, казавшийся еще выше из-за своей большой круглой шляпы, быстро зашагал вдоль улицы. Люди смотрели на него переглядываясь. Один раз, сняв шляпу с головы, он поклонился старой леди в сером и его волнистые волосы засияли на ярком солнце смоляным блеском.
Карета свернула на Юнион-стрит, и Миранда больше не могла видеть Николаса. Они остановились у небольшого кирпичного коттеджа на Фронт-стрит у реки. Небольшая табличка на побеленной двери гласила:
«ДЖЕФФЕРСОН ТЕРНЕР, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ».
Миранда вздохнула.
— Идем, Кэтрин. Это тот самый доктор.
Девочка, обнимая свою куклу по имени Криса-бель, послушно пошла за девушкой. Когда Миранда подняла дверной молоток, она была ошеломлена, услышав внутри хор громких голосов, среди которых выделялся один, тот что раздраженно прокричал:
— Черт! Говорю вам, сейчас не время для полумер! Стук Миранды вызвал мгновенную тишину. Кто-то сказал:
— Тихо!
Миранда ждала долгих пять минут, пока дверь не открылась и на пороге не появился сам доктор Джефф. Его песочные волосы были взлохмачены. Он был без пиджака, с засученными рукавами, открывавшими крепкие мускулистые руки с рыжими волосами.
Девушка скривила губы. Она поправила зеленую юбку и вздернула подбородок.
— У мисс Ван Рин болит палец, — надменно произнесла Миранда, положив руку на плечо Кэтрин. — Патрун хочет, чтоб вы осмотрели ее.
Джефф продолжал пристально смотреть перед собой. Его острый взгляд нацелился на стоящую за ними карету Ван Рина, дверцу которой украшал фамильный герб. Затем он вновь взглянул на высокомерную фигуру девушки, откинул назад голову и расхохотался.
— Будь я проклят! — сказал он. — Входите, мадам… такая честь…
Миранда метнула на него яростный взгляд и величаво ступила за порог. В коттедже кроме кухни позади дома было четыре маленьких комнаты. В приемной комнате и операционной находилось не менее дюжины людей, в их числе она заметила плачущую женщину, которая при виде Миранды торопливо вытерла глаза.
— Посмотрите, кого я нашел у двери? — закричал Джефф, все еще смеясь. — Мисс Ван Рин собственной персоной…
Он отвесил озадаченной Кэтрин шутовской поклон, и она, испуганно сунув палец в рот, вцепилась в юбки Миранды.
— … и, — продолжал Джефф с еще большим восторгом, — утонченная мисс Уэллс. В ней, друзья, тоже есть примесь королевской крови, потому что она кузина патруна.
Присутствующие в комнате переглянулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44