Но я не могу быть вдали от тебя. Ты меня преследуешь.– Гарри, пожалуйста, оставь меня. Я не хочу переживать заново то же горе. Уходи. Если ты не уйдешь, я не знаю, на что решусь. Это жестоко, Гарри.Восклицание Трэдда прозвучало словно издалека. «Только без обмороков, – сказала себе Элизабет. – Без обмороков». Ее ноги сделались будто ватные.– Ты бледна, моя королева, – ласково сказал Гарри. – Пойдем сядем.Он взял ее за руку и подвел к скамейке. «Для посетителей» – было написано на ней.– Я побеседую с мальчиком, пока тебе не станет лучше.Элизабет увидела, как он быстро приближается к Трэдду. На нем не было пиджака. Белая рубашка обтягивала мышцы спины. Элизабет казалось, что ее ладонь касается их. Она не стала наблюдать бурную, счастливую встречу, а отвела глаза и попыталась взять себя в руки. Когда оба – учитель и ученик – присоединились к ней, она вполне овладела собой.
– Ты не остановишься у нас.– Согласен.– Ты не должен рассчитывать на то, что тебя примут в любое время, когда ты зайдешь.– Согласен.– Ты не будешь обнимать меня на глазах у всех, как сегодня.– Хорошо.– И не смей касаться моей талии, вообще не смей ко мне прикасаться, пока я не изменю своего отношения к тебе.– Можно ли мне целовать твою руку?– Нет.– Даже скучным, допускаемым обществом поцелуем «как-вы-поживаете-миссис-Купер»?– Нет. Никак. Я должна подумать. Гарри рассмеялся:– Думают только трусы. Ты успела стать малодушной, Бесс? Всего за полгода!Он поднялся со стула:– Сядь, Гарри. Не торопись. Ты сам согласился, что нам надо поговорить.– Поговорим позже.Он направился к двери библиотеки. Он уходит. Опять. И ей так же больно, как и в тот раз. Гарри повернул ключ в замочной скважине.– Ты даже не представляешь, как я хочу тебя, – сказал он.Гарри выключил свет. Пламя сделалось голубым и, мягко вспыхнув, погасло.– Я хочу видеть отблески огня на твоих волосах. – Он подошел к ней, медленно и уверенно. Остановившись возле нее, он стал вынимать шпильки.– Трэдд, – пробормотала Элизабет.– Спит и даже храпит во сне. Я тайно угостил его порцией настоящего морского рома.Гарри зарылся руками в ее рассыпавшиеся волосы и, притянув ее к себе, встретил ее губы своим жаждущим ртом.
– Я не могу без тебя, Бесс, и я вернулся за тобой. Мы отправимся вместе бродить по свету. Я столько всего хочу показать тебе и столько увидеть с тобой впервые. Мы возьмем с собой Трэдда, спасем его от псалмов достопочтенного доктора Портера. Великолепное образование для мальчика!– Ты сошел с ума.– Ты прекрасно понимаешь, что я в здравом разуме. Тебе хочется поехать. Твое сердце стучит у меня под рукой. Тебе хотелось бы увидеть Китайскую стену.– Глупости. Я сейчас думаю совсем о другом.– Царственная, соблазнительная Бесс. Умоляю тебя… Угли догорели, огонь погас, но им не было до того дела. Они снова предались любви.
– Ты пригласила меня к завтраку. В чем же дело?– Мы еще не переоделись, вот в чем дело. Поторопись. И на этот раз постарайся правильно застегнуть брюки.Было слышно, как с третьего этажа по лестнице сонными шагами спускается Трэдд. Элизабет застегнула халат и ощупала свои беспорядочно спутанные волосы.– Мальчишки не понимают, как должны быть одеты взрослые, – прошептал Гарри. – Вот. Повяжи косынку. – Гарри дал ей пестрый лоскут. – Сувенир с Кубы.Элизабет беспомощно рассмеялась:– Это не поможет, Гарри.Он взглянул на ее пылающие щеки, на пепел в очаге и сбившийся каминный коврик. Трэдд уже почти спустился.– Ты права. Ложись на диван. Ночью ты спала здесь. Закрой глаза. Я отопру дверь и выберусь через окно. – Он повернул ключ, потом подошел к ней и быстро поцеловал. – Я приду через час. Приведи себя в порядок, не то я разжалую тебя в герцогини.Элизабет уткнулась лицом в подушки. Она не могла подавить смех. На нее пахнуло холодным воздухом, когда Гарри открыл окно. Услышав, как Трэдд спрашивает Делию, отчего мать не вышла к завтраку, она отдалась приглушенным рыданиям.«Что со мной происходит?» – плакала она.
Элизабет смотрела в окно своей конторы в каретном сарае. Надо бы вымыть окна, промелькнуло у нее в голове. Неожиданно простая задача нанять мойщика окон показалась ей неразрешимо сложной. Она положила руку на поясницу, чтобы унять боль. За окном порывистый осенний ветер срывал сухую листву с ореха и гонял ее по двору от стены к стене. «Вот то же чувствую и я, – сказала себе Элизабет, – меня швыряет, крутит, бросает…»Вот уже шесть недель прошло с тех пор, как вернулся Гарри. И тут же возникло множество вопросов. Она не понимала, что чувствует и на что ей следует тратить усилия. Возвращение Гарри совпало с началом светского сезона. Последовала череда приглашений, взаимных визитов, всевозможных обязательств, связанных с долгом и удовольствиями. В этом году Элизабет была занята как никогда, поскольку она взяла под ненавязчивую опеку Викторию, дочь Джо. Девушка не входила в чарлстонское общество, ибо Джо был чужаком. Но все переменилось бы, если бы она вышла за чарлстонца. Для миловидной богатой наследницы это была нетрудная задача. Дебютировать на балу святой Цецилии она не могла, но Элизабет взяла ее под крылышко в качестве попечительницы школы танцев в Каролина-холл. Элизабет с улыбкой наблюдала, как все повторяется вновь: Трэдд хмурился и еле волочил ноги, Виктория распекала его за вялость.Помимо светской жизни Элизабет приходилось уделять больше внимания делам фосфатной компании, которые после войны пошли в гору. Она проводила помногу часов, отвечая на письма и строя планы. Доходы компании резко увеличились во время паники девяносто третьего. За пять лет депрессии уменьшился доход, износилось оборудование. Но сейчас в воздухе чувствовался оптимизм. Наступило время произвести починки, замены, обновить договора и завершить оставшуюся часть отложенного некогда плана. Ей приходилось решать, и разные решения вели к разным последствиям. Если конвейерные ремни заменить новыми и купить новые станки, объем продукции увеличится. Но это потребует намного больше денег, чем ремонт. Как долго будут окупаться затраты? И что оставить без ремонта, если все деньги уйдут на оборудование промывочного цеха?Надо что-то решать с жалованьем рабочих. Его определенно следует увеличить в следующем году. Сколько она будет в состоянии платить, сколько запросят рабочие, сколько рабочих нужно нанять, чтобы добыть количество породы, которое в состоянии будут принять конвейеры, если она их купит… Мысли ее кружились, наскакивая одна на другую, когда она рассматривала другие возможности и их последствия.Конечно же, она могла посоветоваться с Джо. Возможно, даже должна, ведь он был совладельцем компании. Но ей хотелось сделать все самой, самой довести Карлингтон до уровня других фосфатных компаний в Южной Каролине. Она упрямо отказывалась от помощи даже в тяжелые времена. И теперь, когда дела обстоят лучше, она не хотела, чтобы кто-то добивался успеха с ней вместе. Даже Джо. Она усердно трудилась, экономила каждый цент, урезала собственный доход, нанимала и назначала рабочих. Несмотря на усталость, ей нравилось решать трудные задачи. Ей нравилось быть деловой женщиной и принимать восхищение подруг. Это вознаграждало ее за усилия. И все же она обязана Джо. Мысли ее покружились еще немного, Элизабет тщетно пыталась не чувствовать себя виноватой.Дело было не только в бизнесе. Она должна ответить на предложение Джо. Он сказал, что будет ждать, и не торопил ее. Ни единым словом. Но каждую пятницу он привозил к ней Викторию и с гордостью наблюдал, как его дочь и Трэдд поднимаются по ступеням Каролина-холл. Он и Элизабет пили вместе чай почти два часа, пока урок танцев не заканчивался. Он всегда держался непринужденно, всегда имел наготове несколько забавных историй о банковских приключениях Эндрю Энсона, всегда излучал любовь к Элизабет и благодарность за ее участие в Виктории. Это были приятные часы для обоих. В конце концов, дом Трэддов в течение десяти лет был и его домом. И было естественно, что он находится здесь. Однако его возрастающее счастье действовало на нее угнетающе, хотя он не говорил о своих чувствах. Он любил ее всем сердцем.Элизабет не следовало вести себя так. Чем дольше она откладывала свой отказ, тем сильнее он мог ранить его. Ее молчание было трусостью.Но пока… пока часы, проведенные с ним, тоже доставляли ей счастье. Это было роскошью – быть любимой так, как любил ее Джо. Она не знала ничего подобного. И беседы после школы танцев были полны семейного тепла. Виктория начала доверять Элизабет, которая помнила собственные волнения той поры. Она утешала или поздравляла девушку, смотря по обстоятельствам. А в это время Трэдд слушал заверения Джо, что танцы не страшнее, чем война, и что любые раны со временем заживают. Взрослые тайком обменивались довольными взглядами. Когда дети уходили на кухню за молоком и печеньем, Джо и Элизабет смеялись и соглашались, что ни за какие сокровища мира не хотели бы, чтобы им снова было тринадцать или пятнадцать лет.Но потом… После того как уходили Виктория и Джо, или Элизабет возвращалась со званого ужина, или просто вечером, когда она никуда не ходила, раздавался стук в дверь. Являлся Гарри.Гарри, которого обожал Трэдд. Гарри, от прикосновения которого она таяла. Гарри, который своими рассказами мог заставить ее смеяться или плакать. Гарри, который заставлял ее думать о книгах, и о целом мире, и о снах, что могли воплотиться в явь. Он требовал, чтобы она становилась сообразительной, и Элизабет становилась сообразительной; требовал, чтобы она была умной, и она становилась умной. Он требовал, чтобы она была женщиной, – не девочкой, не леди, не президентом компании, не матерью. И она по доброй воле погружалась в поток ощущений и делила с ним экстаз. Когда он покидал ее в последний час перед рассветом, в сердце Элизабет будто вонзался нож – напоминание о том, что придется испытать, если Гарри снова бросит ее.Гарри всегда обнимал ее напоследок, прежде чем уйти. И безо всяких церемоний нашептывал ей в ухо песнь сирены:– Мы будем смеяться на Мосту вздохов, моя Бесс, – говорил он. Или: – Мы будем танцевать на Великой Китайской стене. – Или: – Мы будем кататься на слонах и слушать рычание львов по ночам. – Или просто: – Ты поедешь со мной и будешь моей любовью.И она грезила несколько часов, пока спала; но в конце концов пробуждалась и бралась за хлопоты по дому и по кухне, прежде чем начинался деловой день.Элизабет перевела взгляд с грязного окна на заваленный бумагами стол. Цифры расплывались в ее утомленных глазах. Элизабет крайне устала. Но дел было невпроворот. Она обещала, что зайдет к Кэтрин: дочь хотела посоветоваться, в какой цвет красить стены в гостиной. Однако Элизабет слишком устала и не могла идти. Кэтрин не просто нуждалась в совете. Она всегда ухитрялась под этим предлогом выманить у матери мебель, перчатки или занавески с третьего этажа, которые «будут так мило смотреться в детской». Она была необыкновенно эгоистична, и это пугало Элизабет. И все же Кэтрин ее дочь, Элизабет любит ее. Она надеялась, что с возрастом Кэтрин станет не такой жадной. И потом, ведь был еще Мэн, подраставший с каждым днем.Элизабет вздохнула и поднялась. Возможно, свежий воздух вольет в нее силы. Все-таки она обещала. Значит, надо идти. Бюджет лавки в Карлингтоне подождет. Подождут и грязные окна. Придется отложить ванну перед ужином и краткий сон. Она еще успеет перелицевать воротники на рубашках Трэдда. Отложит она и письма, которые надо написать Стюарту и Генриетте. Она хотела написать их сегодня, но не хватило времени. Времени теперь постоянно будет не хватать.
Когда она приехала к Кэтрин, ей стало стыдно за свои недавние мысли. Чайный стол был весь заставлен, а в центре, увенчивая пакет в красивой обертке, стоял торт.– С днем рождения, мама, – поздравила ее Кэтрин. Она встряхнула Мэна, которого держала на руках, и он довольно заурчал. – Он сказал: «С днем рождения, бабушка», – пояснила Кэтрин.Элизабет совсем позабыла, что сегодня у нее день рождения. Она была растрогана поздравлениями Кэтрин. И карандашными каракулями Мэна, которые он ей подарил.Элизабет с гордостью показала их Джо, когда он привез Викторию в школу танцев. Джо тоже принес ей подарок.– Откроешь, когда мы уйдем, – сказал он. Элизабет пообещала, но во время беседы украдкой поглядывала на большую коробку, которую он принес.Она испытывала такое любопытство, словно опять стала маленькой. Джо поддразнивал ее, напомнив, как она бегала по всему дому, пытаясь отыскать спрятанные подарки до наступления дня рождения.– Это ты виноват, Джо, – сказала Элизабет. – Ты возвращаешь меня в детство. Когда ты рядом, я забываю о том, что уже бабушка.Дети вернулись домой и пересказали волнующую историю: мадам, показывая па вальса, поскользнулась и упала. Они попили молока, колокол пробил десять, и пришла пора расставаться. Элизабет стало грустно: ей хотелось, чтобы уют продлился еще немного.– С днем рождения, Лиззи, – сказал Джо на прощанье.– Спасибо, Джо. – Элизабет порывисто обняла его и поцеловала в щеку.Джо просиял от удовольствия.– Спасибо, золотко, – сказал он.Когда экипаж уехал, Элизабет вернулась в кабинет – взглянуть на загадочный подарок.– Помоги мне развязать этот узел на ленте, Трэдд. Как замечательно! Я люблю подарки.Трэдд проявил неожиданное упрямство:– И у меня есть для тебя подарок, мама. Тебе не стоит так суетиться из-за этого мистера Симмонса.Элизабет изумленно взглянула на него. «Ревнует, – подумала она. – Как глупо и досадно».– Чем больше подарков, тем лучше, милый, – сказала она. – Покажи свой подарок. Уверена, он мне понравится.– Надо подождать, мама. У меня только половина подарка. Вторая половина у Гарри, он ее принесет. Скоро он придет.Едва он это сказал, в дверь постучали. Трэдд побежал открывать.Гарри принес не только подарок, но и бутылку шампанского, и экзотическую смесь винограда, крема и засахаренных абрикосов, которую он назвал французским праздничным тортом.– Представим, что мы находимся на вершине Эйфелевой башни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82