– Мне очень хотелось бы сказать тебе, что я почувствовал, когда преподобный Блэкстон объявил нас мужем и женой.
– Ты всегда своего добиваешься, верно, Эдвард?
– Склонен думать, что всегда. – Он провел ладонью по ее спине и прошептал: – Поцелуй меня.
Сама того не желая, Виктория подчинилась – ведь она любила его без памяти. Но что с ней станет, если он узнает, какой властью над ней обладает?
Эдвард поднял голову и заглянул ей в глаза.
– Ты моя, Виктория!
– Эдвард, пожалуйста… – Она попыталась высвободиться. – Отпусти меня.
Он тотчас же отстранился, опасаясь, что причинил ей боль. Виктория попятилась и, покачнувшись, схватилась за стойку кровати, чтобы сохранить равновесие.
– Прости меня, – пробормотал Эдвард. – Я сделал тебе больно? Я не хотел…
– Пожалуйста, оставь меня одну, – попросила Виктория, прикрыв глаза.
Он протянул к ней руку, но тут же опустил ее.
– Я пришлю к тебе Хуаниту.
Виктория слышала, как дверь открылась, а затем тихо притворилась. Она поняла, что осталась одна. Ей хотелось крикнуть Эдварду вдогонку, чтобы он вернулся. Она задыхалась от любви к нему. Но ведь он не мог ответить на ее чувства… Она вспомнила о Клариссе и Монике. Сколько же еще женских сердец он разбил?
Виктория грустно улыбнулась. Эдвард допустил ошибку. Если бы он солгал и сказал, что любит ее, она бы не смогла ему противиться. В эту минуту она поняла, что от нее потребуется все мужество, чтобы справиться с ролью жены Эдварда Ганновера.
Он был с ней предельно откровенен, и эта откровенность больно ранила ее самолюбие. Ему нужна была хозяйка Рио-дель-Лобо. Что ж, он ее получит, только пусть больше ничего от нее не требует.
Тут пришла Хуанита. Она помогла ей снять платье и облачиться в прелестную ночную сорочку, сшитую умелыми руками Консуэло. Затем Хуанита расстелила постель, и Виктория улеглась на белоснежные шелковые простыни. Постельное белье холодило тело и было приятным на ощупь.
– Я очень рада, что вы вышли замуж за сеньора Эдуардо, – улыбнулась мексиканка. – Он слишком долго носил в сердце тоску, хотя тщательно скрывал свои чувства. Но я-то все видела. Я очень хорошо его знаю. Вы сделали его очень счастливым человеком, сеньора Виктория.
Виктория улыбнулась мексиканке и мысленно удивилась: «Неужели Хуанита думает, что ее хозяин женился по любви?»
Хуанита забрала свадебное платье и ушла, оставив молодую хозяйку в одиночестве. Виктория тяжко вздохнула и попыталась не думать об Эдварде.
Проснувшись, Виктория заметила, что за окном уже стемнело. Она не предполагала, что уснет, но теперь чувствовала себя отдохнувшей и была готова встретить любые испытания, ожидавшие ее впереди.
Она чуть приподнялась. Затем осторожно встала. Ее пеньюар лежал в изножье кровати. Накинув пеньюар и затянув на талии пояс, Виктория подошла к туалетному столику и села перед зеркалом. Ее взгляд упал на изысканный серебряный набор гребней и щеток. Взяв одну из щеток, Виктория увидела свои инициалы, выгравированные на серебряной ручке.
Она едва ни задохнулась от гнева. С подобной самоуверенностью ей еще не приходилось сталкиваться. Ею овладело желание запустить щеткой в стену, но она взяла себя в руки и принялась с остервенением расчесывать волосы, давая таким образом выход обуревавшему ее гневу.
В дверь осторожно постучали. Виктория ледяным тоном проговорила:
– Войдите.
Вошла Хуанита в сопровождении двух горничных.
– Сеньор Эдуардо велел подать ужин вам в комнату, чтобы вы не утруждали себя хождением по лестнице. Вас это устраивает, сеньора Виктория?
– Конечно, Хуанита, – в смущении пробормотала Виктория. Ей не хотелось, чтобы мексиканка видела ее недовольство, ведь Хуанита очень хорошо к ней относилась.
Когда женщины ушли, Виктория повернулась к зеркалу и возобновила свое занятие. В этот момент дверь в смежную комнату отворилась, и она увидела в зеркале отражение Эдварда. Сюртука на нем уже не было, а его белая шелковая рубашка была наполовину расстегнута.
Эдвард медленно подошел к ней и застыл у нее за спиной. Их взгляды встретились в зеркальном стекле. Он положил руки ей на плечи и проговорил:
– Всегда носи такую прическу, как сегодня.
Виктория испытывала невероятное влечение к человеку, с которым только что обвенчалась. Она смотрела на него и гадала, что бы он сказал, если бы она призналась ему в своей любви.
– Гости уже разошлись? – спросила она.
– Давно. Я заглядывал к тебе раньше, но ты спала и я решил не беспокоить.
Ей показалось странным, что мужчина мог войти к ней в спальню без ее ведома.
– Будем ужинать? – осведомился он, убирая руки с ее плеч.
– Я не голодна, – ответила Виктория с раздражением.
– Но ты почти не ела во время обеда.
– Я не хочу есть! – выкрикнула Виктория.
– Как знаешь. – Эдвард пожал плечами. – Правда, Хуанита расстроится. А мне бы не хотелось ее огорчать.
Виктория вздохнула и поднялась из-за туалетного столика. Эдвард улыбнулся, пододвинул для нее стул. После того как Виктория села, он занял место напротив.
– Позволь мне поухаживать за тобой, дорогая. – Эдвард принялся накладывать в ее тарелку снедь из серебряного блюда с гравировкой в виде волчьей головы. Она взяла серебряную вилку, украшенную такой же гравировкой, и приступила к ужину, хотя вкуса пищи почти не чувствовала. Бросив взгляд на Эдварда, Виктория заметила, что он хмурится.
– Дорогая, разве так ведут себя новобрачные?
– Я не совсем обычная новобрачная, – возразила Виктория и отложила вилку в сторону. – Неужели ты забыл, что заставил меня выйти за тебя замуж?
– Ты могла отказаться.
– Ты не оставил мне такой возможности.
– Как бы то ни было, теперь ты принадлежишь мне.
– Да, конечно. – Виктория вскочила на ноги. – Я принадлежу тебе так же, как твои лошади, как твои коровы. Может, ты и мне поставишь на лоб тавро в виде волчьей головы?
Эдвард вытер губы салфеткой и, откинувшись на спинку стула, улыбнулся.
– Виктория, я не ставлю своим животным клеймо на лбу , – многозначительно заметил он.
Она повернулась к нему спиной.
– Успокойся, Виктория, – сказал он примирительно. – Давай закончим ужин. Я больше не стану над тобой подтрунивать. Обещаю.
Тихонько вздохнув, Виктория снова взялась за вилку. Сейчас она наконец-то почувствовала, что проголодалась. Эдвард молча наблюдал за ней. В ее золотистых длинных волосах, ниспадавших на плечи, играли мерцающие блики. На безымянном пальце изящной руки поблескивало подаренное им обручальное кольцо. Виктория казалась в эти мгновения воплощением совершенства. А какие совершенства таились под атласом ее халата, Эдвард мог только догадываться. Он мечтал увидеть ее обнаженное тело, мечтал прижать ее к себе… он заставил бы ее забыть навсегда о Поле О’Брайене.
Эдвард взял бутылку вина и наполнил красной жидкостью два высоких бокала. Его рука чуть подрагивала.
– Давай выпьем, – предложил он.
– За что же мы будем пить?
– За благополучие и счастье в семейной жизни, конечно. За нас, Виктория. И за тот день, когда с тебя наконец снимут повязку.
Она бросила на Эдварда тревожный взгляд и сделала глоток вина.
– Мне кажется, я должна тебе сказать, что от вина у меня кружится голова. И тогда я веду себя совсем не так, как обычно.
– Это правда? – В глазах Эдварда вспыхнули искорки, и он повторно наполнил бокалы. – Ты знаешь, что старый Нед переходит ко мне?
– Нет. Но почему? Он мне ни словом не обмолвился об этом.
– Он говорит, что хочет находиться рядом с тобой.
Виктория рассмеялась.
– Он такой милый. Я очень к нему привязалась.
– Это сразу видно, – заметил Эдвард. – Знаешь, Виктория, у меня есть близкие друзья. Они живут на Ямайке. Когда ты окончательно поправишься, мы можем отправиться туда на медовый месяц. Как ты относишься к этой идее?
– Не знаю. Я не думала, что у нас будет медовый месяц.
– Непременно будет. Но тебе необязательно принимать решение сейчас. Обдумай мое предложение и сообщи о своем решении завтра.
Эдвард снова наполнил ее бокал.
– Чуть не забыл. У меня есть для тебя свадебный подарок, Виктория.
Он поднялся и скрылся в смежной комнате. Вернувшись, протянул Виктории красную бархатную коробочку. Открыв ее, она обнаружила крупный бриллиант в форме капли на длинной золотой цепочке.
– Какая красота, Эдвард! Но, пожалуйста, не думай, что ты должен дарить мне дорогие подарки. В этом нет никакой необходимости.
– Разве он тебе не нравится?
– Конечно, нравится. Он изумительный.
– Я хочу осыпать тебя подарками, Виктория. Ты получишь все, что пожелаешь, только скажи.
– Пожалуйста, оставь это. Мне не нужны твои подарки, Эдвард.
– Возможно, ты изменишь свое отношение ко мне. Хочешь я помогу тебе надеть бриллиант?
Не дожидаясь ответа, Эдвард приподнял ее волосы и застегнул у нее на шее цепочку. Виктория почувствовала, как холодный каплеобразный камень скользнул ей на грудь, в прорезь сорочки. Руки Эдварда ласкали ее шею. Прикосновения его пальцев, казалось, жгли огнем.
– У меня тоже есть подарок для тебя, – пробормотала она, стараясь сохранять самообладание. – Если только я найду, куда Хуанита его положила.
Виктория осмотрелась в поисках черного кожаного футляра с дуэльными пистолетами отца. Тут она вспомнила: бабушка говорила, что положила футляр в деревянную коробку. Виктория отворила дверцу шкафа и сказала:
– Эдвард, не достанешь ли ты ту коробку?
Он выполнил ее просьбу. Виктория подняла крышку, извлекла черный кожаный футляр и протянула Эдварду.
– Что это, Виктория? – спросил он с улыбкой.
– Я хочу, чтобы ты взял их. Раньше они принадлежали моему отцу.
Эдвард открыл футляр и, взяв один из пистолетов, принялся его рассматривать. Рукоятка была выполнена из серебра и инкрустирована слоновой костью. Там же значилось имя изготовителя – известного английского мастера.
– Он отлично сбалансирован. – Эдвард покрутил пистолет в руках. – Это очень дорогое оружие, Виктория. Ты уверена, что хочешь подарить его мне?
– Да, конечно. – Она вскинула подбородок и улыбнулась. – Только пусть их сначала проверят. Из одного пистолета я застрелила янки. Другой дал осечку, иначе я застрелила бы и второго солдата, и у Бодайна не было бы сейчас из-за меня неприятностей. Тогда ты не смог бы меня принудить стать твоей женой.
Эдвард посмотрел на Викторию и рассмеялся.
– Большое спасибо за подарок. Я непременно их проверю. – Он сделал выразительную паузу и добавил: – На тот случай, если ты снова захочешь ими воспользоваться.
У Виктории вдруг все поплыло перед глазами, и она схватилась за дверцу шкафа, чтобы не упасть.
– Я что-то неважно себя чувствую. Вероятно, на меня подействовало вино.
Эдвард положил пистолеты на стол и подал жене руку.
– Тебе нужно выйти на свежий воздух, Виктория.
Поддерживая жену под локоть, он вывел ее на балкон. Снизу доносилось пение мексиканцев. Заметив на балконе своего хозяина с красавицей женой, они огласили округу радостными криками.
Виктория глядела на дружелюбные лица и, несмотря на головокружение, не могла не улыбнуться.
– Да здравствует хозяин! Да здравствует сеньора Виктория!
Она помахала мексиканцу рукой и услышала в ответ:
– Добрая сеньора Виктория!
– Ты завоевала их расположение, – сказал Эдвард. – С этого момента они будут заботиться о тебе и оберегать, когда меня не будет рядом.
– Они бесконечно трогательны в своей преданности тебе, Эдвард. Я почти физически ощущаю их доброе отношение.
– Миссис Ганновер, то, что вы наблюдаете сейчас, является выражением чувств к вам, и только к вам.
Виктория испытала новый приступ головокружения.
– Я действительно чувствую себя неважно, Эдвард, – промолвила она и, чтобы не упасть, припала к нему на грудь.
– Как твои ребра, Виктория? – спросил он, осторожно поддерживая ее.
– Это все из-за вина, – пробормотала Виктория.
Эдвард улыбнулся, однако промолчал.
Внизу зазвенели мексиканские гитары, и одинокий голос запел что-то на испанском языке. Виктория и Эдвард молча слушали. Закончив одну песню, певец начал другую.
– О чем он поет? – поинтересовалась Виктория.
– Попробую перевести, – отозвался Эдвард. – Хотя при переводе красота текста будет утрачена. Это старинная испанская песня о любви. Он поет: «Я был в мире одинок, а мои ночи – темными, пока однажды в мою жизнь не вошла ты. Тогда засияло солнце и зазвучала музыка. Мое сердце навеки отдано тебе. Если я когда-нибудь тебя потеряю, то перестану существовать и сам. – В голосе Эдварда появились глубокие грудные ноты. – Моя любовь, моя любовь, умоляю, стань моей. Я больше не могу без тебя».
Эдвард обнял Викторию, и она почувствовала, как его губы прикоснулись к ее шее. Виктория прослезилась. Она любила Эдварда всем сердцем, но слова, которые он произносил, звучали для нее почти насмешкой. Ведь он всего лишь переводил песню, которую исполнял для своего хозяина и его жены мексиканский певец.
Эдвард почувствовал, что она плачет.
– Проклятие! – вскричал он, больно сжимая ее руки. – Опять этот Пол О’Брайен?!
Виктория с недоумением посмотрела на мужа; она не понимала, что его так разозлило.
– Я не собираюсь делить с Полом О’Брайеном свою первую брачную ночь, – сказал Эдвард.
Подхватив Викторию на руки, он понес ее в сиреневую комнату, а оттуда проследовал к себе в спальню. Там царил полумрак – и лишь слабый свет сочился сквозь оконное стекло.
Опустив жену на пол, Эдвард развязал на ней поясок и снял пеньюар.
– Что ты делаешь, Эдвард? – спросила она дрожащим голосом.
– Перестань, Виктория, ты не такая уж невинная, чтобы не догадываться, чем я собираюсь с тобой заниматься. – Он стащил с нее сорочку и бросил ее на пол.
Глаза Виктории расширились; она не узнавала Эдварда. Сейчас он казался ей совершенно незнакомым человеком.
Тут он снова подхватил ее на руки и уложил на кровать.
– Ты слишком долго мучила меня, Виктория, – прошептал он, прижимая ее к себе. – Ты пробудила во мне желание с первого же дня нашего знакомства.
Он покрывал поцелуями ее шею, глаза, губы. От прикосновений рук, ласкавших ее, Викторию била дрожь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45