Теперь он смотрел на губы девушки, и ей вдруг почудилось, что он ее поцеловал.
Виктория не понимала, что с ней происходит, и это ее пугало. Она пыталась думать о Поле, но не могла – мешали нахлынувшие на нее ощущения, мешал проникновенный взгляд карих глаз.
Наконец музыка стихла, и Эдвард, уводя девушку с площадки, прошептал:
– Нам нужно поговорить, мисс Фарради.
– Поговорить?.. – спросила Виктория.
– Да, но не здесь. Приходите на холм, где мы обедали. Не нужно, чтобы люди видели, что мы ушли вместе.
– Нет, я никуда не пойду, – сказала девушка; в висках у нее стучало.
– Пожалуйста, Виктория. Это очень важно. – Он пристально посмотрел ей в глаза.
Виктория вспыхнула. «Неужели он вообразил, что я из тех женщин, что готовы без оглядки бежать ночью на свидание с мужчиной?» – подумала она.
– Мистер Ганновер, кто позволил вам называть меня по имени? Прошу называть меня мисс Фарради.
– Простите, я оговорился. – Эдвард улыбнулся. – Видите ли, мисс Фарради, вы столь прелестны, что я просто-напросто забылся и…
– Прошу вас не продолжать, мистер Ганновер, – перебила Виктория. – Я вас совсем не знаю.
– Ничего страшного, это можно исправить, – ухмыльнулся Эдвард.
– Простите, мистер Ганновер, но я хотела бы найти бабушку, – заявила девушка.
В этот момент к ним подошел мальчик лет двенадцати.
– Мистер Ганновер, Матушка просила, чтобы вы доставили ее внучку домой. Миссис Андерсон поехала с доктором Дэном к Томми Нельсону. Доктор просил, чтобы вы взяли его коляску. Он сказал, что сам заберет ее потом.
– Как Томми? – спросила Виктория.
Мальчик пожал плечами:
– Я видел, как его несли на носилках, мэм.
– Мне бы не хотелось быть вам обузой, но похоже, что у меня нет выбора. – Виктория покосилась на Эдварда.
– Уверяю, вы для меня не обуза, – улыбнулся молодой человек. – Очевидно, наш разговор все же состоится. Вы готовы к отъезду?
Девушка молча кивнула. Эдвард тотчас же взял ее под руку и повел к коляске Дэна. Тут Виктория вдруг сообразила, что ей нечего бояться – ведь бабушка не побоялась оставить ее с этим мужчиной наедине.
Эдвард привязал свою лошадь к коляске, и они тронулись в путь. В небе сияла полная луна, освещавшая окрестности, но Виктория даже не пыталась смотреть по сторонам; она сидела в напряженной позе, глядя прямо перед собой.
Наконец Эдвард нарушил молчание:
– Вы простили меня за фамильярность, мисс Фарради? – Он взглянул на Викторию.
– Не понимаю, что заставило вас предположить, что я способна на столь предосудительный поступок, как встреча с вами на холме.
– Мне придется просить прощения. – Эдвард улыбнулся. – Я был не прав. Приношу мои извинения, мисс Фарради.
Виктория кивнула. Немного помедлив, проговорила:
– Я тоже хотела перед вами извиниться.
– За что? – удивился Эдвард.
– Мне неловко за мое ужасное поведение во время обеда.
Эдвард вопросительно посмотрел на девушку.
– Я уже извинилась перед Дэном, – продолжала Виктория, – и обязательно принесу извинения Клариссе, как только ее увижу.
– Вы ни в чем не виноваты, мисс Фарради. Виновата только Кларисса.
– И все-таки мне следовало вести себя иначе. Я проявила несдержанность. Бесс пришла бы в ужас, случись ей наблюдать эту сцену.
– Вы имеете в виду женщину, о которой упоминали ранее? – спросил Эдвард.
Виктория кивнула.
– Мисс Фарради, я не знаю, что случилось с вами в Джорджии, но мне кажется, что вам не следует думать об этом. Постарайтесь забыть…
– Если бы это было так просто. – Девушка вздохнула.
Эдвард остановил коляску у обочины дороги и, откинувшись на спинку сиденья, уставился на Викторию немигающим взглядом.
– Хотите поговорить об этом?
– Нет, я не могу. – Она покачала головой. – Пожалуйста, не задавайте мне больше вопросов. Давайте продолжим путь, мистер Ганновер.
– Сейчас, мисс Фарради. – Эдвард испытывал непреодолимое желание утешить ее. – Хорошо, мы не станем говорить об этом, если вы не желаете. Но поверьте, я не встречал женщин, подобных вам, мисс Фарради. Вы для меня загадка.
Эдвард осторожно провел ладонью по ее щеке, и Виктория вздрогнула. Она понимала, что должна потребовать, чтобы Ганновер отвез ее домой, но почему-то молчала. Тут он обнял девушку за плечи и привлек к себе. Затем легонько взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.
– Я так долго тебя ждал, – прошептал он.
– Мы только сегодня познакомились, мистер Ганновер, – пролепетала Виктория, не в силах отвести взгляд.
– Как такое могло случиться? – пробормотал Эдвард. – Значит, каждый день жизни приближал меня к этому счастливому моменту.
Виктория вспомнила про Пола и попыталась высвободиться.
– Пожалуйста, отпустите меня, – проговорила она.
– Ты же не станешь утверждать, что ничего не почувствовала, когда мы с тобой увиделись сегодня утром, – прошептал Эдвард.
– Я боюсь вас, мистер Ганновер.
Он прижался щекой к щеке девушки и почувствовал тонкий аромат сирени.
– Виктория, тебе не следует меня бояться.
Она закрыла глаза и расслабилась. Она знала: в объятиях Эдварда Ганновера ей ничто не угрожает. Он чуть отстранился и снова заглянул ей в глаза.
– Виктория, это я тебя боюсь.
Тут губы его приблизились к ее губам, и Виктория поняла, что он собирается ее поцеловать. Она знала, что должна оттолкнуть Ганновера, но почему-то не сделала этого. Дрожь пронзила ее тело, когда она ощутила прикосновение его губ. В этот момент Виктория забыла обо всем на свете. Его поцелуй был долгим и нежным; когда же он отстранился, девушка тихонько вздохнула, однако не произнесла ни слова. Какое-то время они сидели молча, глядя друг другу в глаза.
– Думаю, вам пора доставить меня домой, – пролепетала наконец Виктория.
– Вы правы, – кивнул Эдвард.
Он снова взялся за вожжи, и коляска, мерно раскачиваясь, покатила по дороге. Мысли девушки путались; она не понимала, что с ней происходит, но знала наверняка, что никогда не забудет этот поцелуй. Внезапно она снова вспомнила про Пола и почувствовала, что краснеет. Девушка потупилась; она задавала себе один и тот же вопрос: «Почему же я вела себя столь бесстыдным образом?» Виктория ненавидела себя за проявленную слабость.
– Сколько вам лет, мисс Фарради? – неожиданно спросил Эдвард.
– Восемнадцать.
– Восемнадцать… – пробормотал он в задумчивости. – А мне двадцать восемь. Вы еще очень молоды.
– Я не чувствую себя очень молодой, мистер Ганновер.
– Но вы действительно… почти дитя. Я воздам вам должное, мисс Фарради. Не знаю, что повлияло на меня, ваш юный возраст или мое уважение к Матушке.
– Вы о чем? – спросила девушка.
– Я решил, что не воспользуюсь вашей невинностью.
Виктория едва не задохнулась от гнева.
– Как вы смеете?! – воскликнула она. – Вы, вероятно, неправильно восприняли мое сегодняшнее поведение, мистер Ганновер. Вы льстите себе, если думаете, что могли бы добиться от меня большего, чем поцелуй.
– Но ведь этого никто не знает, верно? – произнес он с многозначительной улыбкой.
– Вы самый эгоистичный и самонадеянный человек на свете!
– Меня не раз обвиняли в этом грехе.
Едва они подъехали к дому Эллис Андерсон, как Виктория выпрыгнула из коляски, не дожидаясь помощи Эдварда.
– Доброй ночи, мисс Фарради, – кивнул молодой человек.
– Прощайте, мистер Ганновер.
Виктория вбежала в дом и громко хлопнула дверью. Взбегая по лестнице, она услышала смех за спиной. Оказавшись у себя в комнате, девушка бросилась на кровать и принялась молотить кулаками подушку, представляя при этом, что бьет Эдварда Ганновера.
Эдвард возвращался домой в глубокой задумчивости. Он чувствовал: его влечет к Виктории так, как не влекло прежде ни к одной женщине. И он прекрасно знал, что если бы вовремя не остановился, то мог бы зайти слишком далеко. Матушка доверила ему свою внучку, а он едва не подорвал ее доверие.
Эдвард решил, что лучше выкинуть Викторию из головы. Ведь она еще совсем ребенок. Пусть выходит замуж за Пола О’Брайена и заводит полный дом детей. Однако он понимал, что ему будет не так-то легко отказаться от этой девушки.
Глава 9
На следующее утро Виктория разыскала Бодайна. Она нашла его в загоне, где он разговаривал со старым Недом. Бодайну хватило одного взгляда, чтобы понять: девушку что-то тревожит.
– Что случилось, малышка? Как ты вчера отдохнула?
– Неплохо, – пробормотала Виктория.
– Хочешь со мной о чем-то потолковать? – спросил великан.
– Я вчера… кое-что сделала и теперь мучаюсь, – проговорила Виктория, когда они отошли от загона.
– И что же ты сделала? – улыбнулся Бодайн.
– Вчера вечером меня отвез домой Эдвард Ганновер.
– И что же? – Глаза Бодайна угрожающе сверкнули.
– Я позволила ему меня поцеловать. – Виктория залилась краской.
– И все?.. – У Бодайна отлегло от сердца.
– Не понимаю, как это могло случиться. Мы с ним едва знакомы. Я вела себя предосудительно.
– Малышка, ты слишком строго себя судишь.
Девушка остановилась и заглянула мужчине в лицо.
– Видишь ли… я хотела, чтобы он поцеловал меня. Не знаю, как это объяснить, но я чувствовала, что меня к нему тянет. Я ничего не могла с собой поделать. Даже мысли о Поле меня не остановили.
– Дорогая, такое иногда происходит между мужчиной и женщиной, – проговорил Бодайн.
– Но с Полом у меня такого не было, – возразила Виктория.
– Может, Эдвард Ганновер позволил себе что-нибудь лишнее? – Бодайн внимательно посмотрел на девушку.
– Да, позволил! – заявила Виктория. – Он сказал, что воздаст мне должное и не воспользуется моей невинностью.
Бодайн невольно улыбнулся.
– И теперь мне стыдно показаться ему на глаза, – продолжала девушка. – Сначала я ужасно на него разозлилась. А сейчас я злюсь на себя.
Бодайн обнял Викторию за плечи и повел к дому.
– Думаю, у тебя просто такой возраст, дорогая. Тебя всю жизнь опекали и оберегали, а теперь ты становишься взрослой.
– Эдвард Ганновер считает меня ребенком, – возразила Виктория.
– Нет, малышка, он ошибается. – Бодайн рассмеялся. – Но если он снова начнет приставать к тебе, то дай мне знать.
– Теперь он вряд ли захочет меня снова видеть. – Девушка тихонько вздохнула.
«Возможно, мне придется поговорить с этим Эдвардом Ганновером», – подумал Бодайн, провожая Викторию взглядом. В следующее мгновение она скрылась за дверью.
* * *
Эдвард не лгал, когда говорил Клариссе, что на ранчо слишком много дел. Вместе со своими работниками он постоянно выезжал на весеннее клеймение скота и принимал участие в других сезонных работах. В хлопотах он даже не заметил, как пролетела неделя, – ему нравилось спать под открытым небом, нравилось общаться с мексиканцами и шутить с ними. Но так не могло продолжаться бесконечно, и в конце концов Эдвард вернулся к обыденной жизни.
Вернувшись на ранчо, он первым делом принял горячую ванну и сбрил недельную щетину. Затем отправился в кабинет. Прайс Уильямс, его бухгалтер, сидел, склонившись над бумагами.
– Добро пожаловать в мир цифр и счетов, мистер Ганновер, – приветствовал он хозяина.
Эдвард взял со стола стопку нераспечатанной корреспонденции.
– Знаешь, Прайс, я пришел к выводу, что мог бы стать прекрасным работником, если бы не являлся владельцем этого ранчо.
Бухгалтер покачал головой:
– Одни рождаются, чтобы править, другие – чтобы служить. Не представляю, как бы вы подчинялись чьим-либо приказам.
– Да, с этим сложнее, – согласился Эдвард. – Но как бы то ни было, смена обстановки пошла мне на пользу.
Обнаружив среди писем послание от Клариссы, Эдвард, не читая, бросил его в корзину для мусора.
– Пока вас не было, приезжала с визитом Дженнифер Ролинз, – сообщил Прайс.
– Что же привело ее сюда? – Эдвард нахмурился. До войны Дженнифер была его любовницей. Он хотел порвать с ней навсегда, но она сначала закатила ему сцену, после чего с рыданиями упала ему на грудь, а Эдвард терпеть этого не мог. – Чего она хотела? – Он пристально посмотрел на бухгалтера.
– Она оставила записку. – Прайс указал на пачку писем в руках Эдварда.
Снова просмотрев почту, Эдвард наконец нашел то, что искал. Он развернул записку:
«Мой дорогой Эдвард, мне невыносима мысль, что ты вернулся, но до сих пор со мной не встретился. Пожалуйста, приезжай поскорее в Сан-Антонио. Буду ждать.
Люблю тебя.
Дженнифер».
Эдвард скомкал письмо и бросил в корзину.
– Если так будет продолжаться, нам придется обзавестись корзиной повместительнее, – с улыбкой проговорил Прайс.
Эдвард насупился. Прайс же рассмеялся, затем снова уткнулся в свои бумаги.
Тут Эдвард заметил на одном из конвертов знакомый почерк – это было письмо от майора Рея Кортни. Он сломал печать и прочитал следующее:
«Дорогой Эдвард, клянусь Богом, ты не ожидал когда-либо снова обо мне услышать, но, подобно бумерангу, я возвращаюсь. Так вот, я остался на службе в армии. Ныне местом моей приписки является Сан-Антонио, штат Техас. Правда, жизнь в твоем диком Техасе меня не прельщает, и я с превеликой радостью сменил бы род деятельности. До сего дня я занимался розыском лиц, совершивших преступления против нашей армии. Но думается, что в Техасе меня ждет другая работа. Увидимся, как только я здесь обоснуюсь. С нетерпением жду встречи. На прошлой неделе я видел генерала, он велел передать тебе поклон.
С уважением,
майор Рей Кортни».
Эдвард сложил письмо и сунул его обратно в конверт. Он знал, что будет с нетерпением ждать встречи с другом.
Прайс встал из-за стола и, извинившись, направился к двери. В следующее мгновение он едва не столкнулся с Дэном.
– Я не помешаю? – спросил доктор.
– Помешаешь, но все равно проходи, – усмехнулся Эдвард. – Так чем же ты занимался в мое отсутствие?
– Врачевал сломанные кости. – Дэн улыбнулся. – К сожалению, я не в силах врачевать разбитые тобой сердца.
– О чем это ты? – удивился Эдвард.
– У меня побывала Кларисса. Она просила меня выступить посредником от ее лица.
– Прошу без подробностей. – Эдвард поморщился. – Женщины меня ужасно утомляют.
– Полагаю, с этой проблемой ты справишься, – заметил Дэн.
– Дружище, хочешь выпить?
– Нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45