– Уберите все это. Я не стану ничего выбирать. – Повернувшись спиной к постели, она застегнула крючки на воротнике своего синего платья.– Но, мисс, – Кэти смолкла, заметив мрачное выражение на лице Равенны. – Хорошо. Я уберу. – И сказала с тревогой в голосе: – Но не удивляйтесь, если Сам заставит меня выбрать шелка за вас. Он велел мне снять ваши размеры по вот этому синему платью, которое сейчас на вас.– Просто уберите все. Мне не нужны никакие платья. – Равенна повернулась к ней. – Значит, вы скажете ему это, правда?Кэти кивнула:– Скажу, мисс. Не сомневайся в этом.Кэти вышла из комнаты, заперев за собой черный ход. Равенна едва заставила себя не швырнуть что-нибудь в ненавистную дверцу.Принеся обед, Кэти более не говорила о платьях.Но пришел вечер, делать было совсем нечего: оставалось только сидеть возле огня да при свече читать книжку. Упав духом, с унынием глядела девушка на мерцающие огоньки. Ей хотелось домой, и не потому, что она так уж тосковала по Гранье, просто и ей нужно было общество. Дни, проведенные в башне, где с ней разговаривала только Кэти, начинали сказываться на ее решимости.Равенна пыталась не думать о Тревельяне, тем не менее мысли ее против воли возвращались к нему. Что-то поделывает сейчас Ниалл, подумала она. Должно быть, Гривс подал ему обед в крохотную столовую с гобеленами. Вне сомнения, уж он-то пребывал в обществе. Чешэм гостил в замке. И, возможно, оба они сейчас посмеивались над какой-нибудь непристойной историей. Тревельян, должно быть, целый день и не вспоминал о ней.Равенна шевельнулась в кресле, уныло покручивая выбившуюся из рукава нитку. Тревельян не должен завладевать ее мыслями, напомнила она себе; и все же граф – улыбающийся, смеющийся, задумчивый – то и дело возникал в памяти девушки. Не имея никаких других занятий, она отправилась в гардеробную и решила хорошенько ознакомиться с ней – на случай, если содержимое комнаты вдруг предоставит возможность бежать из замка. Впрочем, она ничего не нашла – если не считать совершенно уничтожившего ее откровения.Открыв гардероб, где Ниалл держал свои рубашки и фраки, аккуратно развешанные на плечиках, она ощутила запах. Пахло Тревельяном. Запах пропитал все одежду и вызывал вполне отчетливое, хотя и непонятное чувство внизу живота, словно реагировала на него не она сама, а тело – не спрашивая позволения у рассудка. Равенна не хотела этого делать, но против воли закрыла глаза и попыталась представить себе его лицо. И увидела графа – до боли ясно, как видела его и теперь. Кара за подобное прегрешение не заставила себя ждать – ей сделалось еще более грустно и одиноко, чем прежде.Потянув за нитку, она сделала прореху и в рукаве. Со слезами обиды Равенна встала и направилась к книжным полкам. Нечего думать о Тревельяне. Она и не собиралась этого делать.И все же Ниалл не оставлял ее мысли. Они будто воплотились в реальность, потому что, когда Равенна посмотрела на дверь, он оказался там. Стоя на пороге, Ниалл глядел на нее заботливо, но гневно.– Ну, вы решили выпустить меня или придется разбить еще одну статуэтку? – она приподняла бровь, высмеивая его манеру, а потом повернулась к книжным полкам, надеясь, что сумела скрыть от Ниалла, что руки ее трясутся, а щеки пылают.– Кэти сказала мне, что ты не ешь и ничего не пишешь. – Закрыв за собой дверь, он подошел ближе.Равенне хотелось закричать. Так вот почему при первой возможности Кэти принималась перебирать бумаги на столе Тревельяна.– Надеюсь, вы хорошо заплатили ей. Шпионы всегда берут дорого.– Кэти верна мне, – Ниалл опустился напротив нее в кресло – в свое, истертое.– Слишком верна, – пробормотала она.– Я могу понять отсутствие аппетита, но почему ты не пишешь?Равенна повернулась во всем обворожительном великолепии своего гнева.– Да как вы можете думать, что мне удастся что-либо написать здесь?– Я хочу, чтобы ты писала, – взгляд его ни на йоту не отклонился от ее глаз. – Ты должна писать.Полные сомнения глаза ее не могли лгать. Негромким, полным поражения голосом Равенна сказала:– Я решила остановиться. Это же просто пустая трата времени. Я теперь понимаю: мне никогда не напечатать книгу.– Смешно. Ты пишешь прекрасно. Мне хотелось бы услышать продолжение. Расскажи мне.Она не верила собственным ушам. Теперь он еще и приказывает ей писать. Человек этот не знает предела собственной наглости.– Я не собираюсь проводить вечер с моим похитителем, развлекая его сказками.Ниалл толкнул кресло в сторону Равенны и надменно проговорил:– Садись и рассказывай. Я хочу слышать, чем там занимается твоя маленькая героиня. Ну, а потом – завтра – ты сможешь кое-что записать.– Не хочу, – нахмурившись, Равенна принялась изучать книги на полке. Названия их могли соблазнить не более, чем Нолана – кислые щи.– Иди сюда. Прочитай тогда то, что уже записано.Равенна зажмурилась. Она не хотела этого делать.Каждый раз, оказавшись в обществе Ниалла, она предавала собственное достоинство.Она неторопливо повернулась лицом к Ниаллу и с ненавистью к себе, но и с непонятной благодарностью за компанию опустилась на сидение напротив него.– Как ее зовут?Она понимала, чего он хочет.– Ския, – шепнула Равенна.– А его? – Ниалл глядел на нее, свет очага озарял суровое лицо.– Эйдан, – вновь шепнула она.– А где ты их оставила в последний раз?Равенна прикоснулась к щеке, взглядом покоряясь Ниаллу.– Я обязана это говорить?– Ты хочешь рассказать мне это, моя любимая, – ответил он негромко. – Ты – сказитель, бард, хотя, быть может, еще не поняла этого.Равенна облизнула губы и нерешительно и неловко приступила к рассказу. * * * Ския хотела отдернуть руку, но хватка казалась стальной и становилась еще сильнее, чем больше она сопротивлялась.Со стоном она привалилась к стене, ощущая холодные капли, выступившие от страха на спине.– Пусти мою руку, – прошептала она, испуганная этими злыми голубыми глазами.– Теперь твоя очередь быть у меня в плену. А ты знаешь, как живется под мостом, в сырости? Клянусь собственной могилой, более это не повторится.– А знаешь, ты можешь поселиться в домике вместе со мной. Только веди себя хорошо. – Она попыталась освободить руку.Эйдан не отпускал пальцы Скии с достойным восхищения нежеланием причинять ей боль.– Веди себя хорошо. Смешно! Настанет день, и я стану королем всего Кланкуллена. Я принц, а не щенок.– Я и не хочу, чтобы ты был моим щенком. – Ския потупила глаза, щеки ее зарделись. – Я просто хочу, чтобы ты был добрым. И чтобы я нравилась тебе.Он закатил к небу глаза.– Нравилась? Ты околдовала меня, превратила в жуткого тролля, заставила сидеть под мостом и еще хочешь нравиться? Кому из смертных может понравиться такая ведьма, как ты?– Но ведь была же та ночь.Слова эти заставили Эйдана умолкнуть, словно и он погрузился в воспоминания. Вдруг потемневшие глаза его смотрели куда-то вдаль. Губы принца сжались.– В тот вечер была гроза. Иногда я готов подумать, что ночь эта примерещилась мне.– Нет, все было на самом деле, – прошептала она, мечтая вновь обнять его и лечь рядом на соломенный матрас.– Значит, ты околдовала меня и приказала поступить так, – жестко сказал принц.– Но ты же знаешь, что я не делала этого, – Ския с мольбой протянула к нему руку.– Ведьма, – пробормотал он так, словно не мог обозвать ее худшим словом.– Я не стремилась стать ведьмой. Разве это не важно?– Нет. Ты – ведьма, и если на твоей голове нет седых спутанных косм и бородавки не усеивают твой нос, так это лишь потому, что ты изменила свое уродство чарами. – Схватив прядь золотых волос, он осторожно привлек Скию к себе. – Ты видишь мой истинный вид. Яви мне свой собственный.– Он перед тобой, – негромко призналась она.– Не верю. – Выпустив ее волосы, он провел кончиками пальцев по ее щеке. – Ты слишком прекрасна. Ни одна уродливая, злая и прыщавая ведьма не сможет сделаться и отдаленно похожей на тебя.– Если ты будешь говорить со мной таким образом, я снова превращу тебя в тролля. – Она вновь попыталась выдернуть руку, однако принц держал ее как в тисках. Встретившись взглядом с Эйданом, она попыталась понять, знает ли он, насколько больно делает ей. Сарказм его ранил Скию не хуже толедского меча.– Если ты опять превратишь меня в тролля, то да поможет мне Бог… только ни один человек в королевстве тогда не осудит меня, если мне придется тебя убить.Ския поглядела на него с горечью.– Ну почему ты говоришь мне такие страшные вещи?– А почему ты держишь меня при себе? Зачем превращаешь в тролля?И он двинулся на нее. Ския в ужасе отпрыгнула.– Если ты еще раз превратишь меня в эту тварь, я…Принц не договорил фразу, он исчез.– Я убью тебя! Убью! Клянусь в этом! – завопил тролль от ярости, подпрыгивая в углу.Встав, Ския потерла затекшую руку. Она не хотела возвращения тролля, однако и принц пугал ее злым, черным взглядом. Иногда действия Скии подчинялись инстинкту, как было тогда с драконом. Ей хотелось бы, чтобы Эйдан понял это и перестал пугать ее.Взгляд ее обратился к троллю. На принца было приятнее смотреть, чем на крохотного гадкого уродца, однако сила Эйдана была опаснее.– Тогда уходи отсюда. Ступай под свой мост.– Не пойду! Не пойду! – Троолль стиснул маленькие кулачки и принялся грозить ими Ские.Она обратилась к самому худшему оскорблению. Она расхохоталась.– Уходи. Лезь под свой мост в сырость и темноту.Тролль перестал скакать. Застыв на месте, он глядел на нее полными печали тупыми глазками.– Так, значит, тебе не нравится мост, правда? И ты хочешь сидеть здесь, возле огня. – Приблизившись к очагу, Ския помешала варево, бурлившее в черном котле. – У меня есть пенистый мед и сладкие сахарные пирожки. Моя приятельница, старая сова, живущая в чаще орешника, даже принесла мне на ужин кролика. – Она искоса посмотрела на тролля. – Принц Эйдан, можете вернуться, но ведите себя подобающим образом.Тролль сложил ручки на груди и поклонился, являя образец покорности.Ския снова рассмеялась. Сердце ее мечтало провести с ним еще один вечер. В ту жуткую грозовую ночь Эйдан рассказывал о своем отце, о войнах и королевствах. Он был мягок с ней, потому, должно быть, что во тьме под мостом было столь же одиноко, как и в ее домике. Тогда она предложила принцу меда и пирожков, и он съел столько, что хватило бы на целый батальон. А потом, огрубевший от войн, он повалил ее на матрас и долго любил и любил ее, пока оба они не насытились. А потом оба они уснули в свете меркнущего очага.Проснулась она одна.Ей потребовался целый день, чтобы отыскать его. Чары вернули принца в коттедж, предательство бросило назад под мост. Но ничто не могло исцелить ее раненое сердце. Уже никакой океан не смог бы вместить выплаканных ею слез. В страстном порыве она сказала Эйдану, что любит его. А он убежал от нее, словно она… словно она была ведьмой.Глаза ее стали печальными. Поглядев на тролля, Ския прикусила нижнюю губку.– Напрасно я снова делаю глупость. Быть может, тебе лучше оставаться под мостом.С проворством ребенка тролль ухватил треногую невысокую табуретку и сел в углу, склонив голову и сложив руки. Такой тихий и жалкий, что она уже готова была забыть, что крохотное чудище сотворено ею, а не Господом.– Хорошо. Я позволю принцу Эйдану вернуться, – подобрав юбку полотняного платья, она присела перед ним на корточки. – Но ты должен быть хорошим.Тролль кивнул.Она снова щелкнула пальцами. Принц вернулся и бросился на нее. Пальцы ее опять щелкнули. Тролль снова вернулся – в куда большей ярости.Ския облегченно вздохнула. Если бы принц Эйдан не зацепился за крашеный треногий табурет, возможно, ей самой пришлось бы топать в гневе ногами.– Ну почему ты не хочешь вести себя хорошо? Неужели ты так ненавидишь меня? – Она не знала, хочет ли на самом деле услышать ответ.Подняв свой треногий стульчик, тролль вновь изобразил раскаяние. Она решила не обращать на него внимания и потому отправилась к буфету с медовыми пирожками.Желая как следует досадить троллю, Ския съела перед ним весь пирожок – до последней сладкой крошки.– Ну вот, – она погладила себя по животу. – Восхитительный вкус. Кстати, у меня их столько, что просто и не знаю, как управляюсь со всеми. – Она прикрыла глаза. – А что едят тролли на ужин? Холодных жаб? Или поганки?Лицо тролля исказило отвращение. Ския тут же показала ему на дверь, ожидая, что он уйдет, но тут лицо его исказил ужас.– Итак, ты хочешь остаться и получить мед и сахарные пирожки, так?Он кивнул.– Тогда я предоставлю тебе еще один шанс. Но будь хорошим маленьким принцем, иначе получишь как следует. Понял?Он кивнул.Ския щелкнула пальцами. Принц поднял глаза.– Каким странным ты кажешься, – заметила Ския. Рот Эйдана с возмущением изогнулся, когда принц обнаружил, что все еще сидит на низеньком табурете.– А ты кажешься такой прекрасной. – Он встал, тем не менее оставаясь на месте.Она вспыхнула. Принц этого не знал, но когда он бывал добр к ней, чары его действовали на Скию сильнее, чем ее собственное волшебство.– Иди сюда. Я налью тебе меду. – С ласковой улыбкой Ския черпнула чашей из котла. И поставила на стол перед принцем.– Садись, если хочешь.Принц осторожно обошел стол и уселся на скамью возле очага.Чашку горячего меда он выпил до дна, не отводя глаз от Скии.– Ты ведь понимаешь, что тебе придется отпустить меня, – произнес он низким голосом.– Почему? – прошептала она.– Я подслушал твой разговор с сестрой. Отец мой намеревается взять штурмом замок твоего отца. Король Турое убьет всех твоих. Я его единственный сын.– Я держу тебе здесь только затем, чтобы ты не убил их.Принц нахмурился. Красота его стала страшной, решила Ския.– Я попал в этот лес потому, что заблудился. Я выехал на разведку, чтобы поподробнее разузнать об артиллерии твоего отца, но мне не представилось даже такой возможности, так ведь?Она улыбнулась, однако новость заставила ее быстро помрачнеть.– Короля Турое ждет поражение.– Его войско сильнее вашего. Я это знаю.Ския глядела на язычки огня.– Если я отпущу тебя, ты присоединишься к отцу, и замок падет. Это всего лишь предлог. Вы, люди Кланкуллена, любите воевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53