Летняя кампания подходила к концу, и роялисты оглядывались на полные неудач и поражений весну и лето. Враги становились крепче, а сторонники короля слабели. Кэмпион же была символом несломленности. Ее судили как роялистку, как ведьму, и все же ей удалось добраться до провозглашенной королем столицы, где ее считали героиней. Перед церковью Святой Девы Марии собралась большая толпа, и, когда Джеймс Райт открыл дверцу, Кэмпион на миг замерла. Джеймс улыбнулся ей. Он приехал в Оксфорд как подчиненный и слуга Тоби и неизменно охранял Кэмпион, когда она выходила из дома без жениха.
Полковник Эндрю Вашингтон взял ее за локоть.
— Мужайтесь, дорогая!
Она не ожидала, что в церкви будет столько народа. Как раз когда она предупредила сэра Эндрю, что при входе есть, ступенька, грянула музыка — мощная, ликующая музыка, заполнившая всю церковь, музыка, лившаяся от органа и хора. Кэмпион словно потонула в этих звуках и в открывшемся ей зрелище. Бархат, атлас, шелка, драгоценности — все было залито светом свечей, купленных на деньги Мордехая Лопеса. В сильном волнении она направила полковника Вашингтона по главному проходу, застенчиво кивая тем, кто обращал к ней лица, а потом увидела Тоби.
Стоявший у ступеней для хора, он был одет в серебристый бархат, на рукавах и бриджах были сделаны разрезы, чтобы продемонстрировать золотой атлас. На Тоби были серые ботфорты с большими отворотами, на которых виднелась алая подкладка. Он насмешливо подмигнул ей, и Кэмпион показалось, что она вот-вот расхохочется. Да, она была счастлива, но и напряжена до предела. Даже сомневалась, сможет ли достаточно внятно ответить облаченному в вышитые одежды епископу, который наблюдал за ее движением к алтарю.
Епископ их обвенчал. Кэмпион сама удивилась твердости своего голоса, когда произносила слова, в которых сливались ее мечты и ее жизнь: «Я, Кэмпион Доркас Слайз Эретайн…»
Сэр Тоби, волнуясь не меньше невесты, надел ей кольцо поверх перчатки. Слова службы едва ли доходили до ее сознания. Она только почувствовала, как затрепетало сердце, когда Тоби повторял слова клятвы. «Я боготворю тебя своим телом». У Мэттью Слайза, у пуритан было бы по-другому, потому что они не видели, что можно боготворить в человеческом теле. Хотя они и называли его «Храм Духа Святого», Кэмпион с детства поняла, что этот храм им представляется источником грязи, мешком соблазнов, заставляющим душу грешить, и слава Богу, что после смерти душа от него отделяется. Мэттью Слайзу очень нравились строки, что при браке на небесах никто ничего не отдавал и не брал, а Кэмпион не сомневалась в другом — там тоже есть луга по берегам чистого ручья, где влюбленные могли наслаждаться друг другом.
Весь светясь от радости, их благославил преподобный Саймон Перилли, потом епископ прочитал очень короткую проповедь, и, прежде чем вновь зазвучал орган, Кэмпион пошла по проходу, опираясь на руку мужа. Теперь она была Кэмпион Лэзендер. Доркас Слайз осталась в прошлом. Как и подобает влюбленным, она сама решила свою судьбу.
У выхода из церкви их встретили первые лучи солнца. Ослепительно блестели церемониальные, с широкими лезвиями, пики алебардщиков короля. Красные мундиры образовали сплошной коридор. На четкие тени пик падали брошенные к ногам новобрачных лепестки цветов.
Под перезвон колоколов новобрачные добрались до Мэртон-колледжа, который всего несколько недель назад служил оксфордской резиденцией королевы Генриэтты-Марии. Теперь королева на время отбыла за границу. Тоби получил разрешение устроить свадебный пир в просторном зале. Конечно, это требовало огромных трат, но Кэмпион хотела, чтобы их праздник был достоин Лэзендеров, она как бы бросала вызов врагам, пытавшимся разорить ее новую семью. Их свадьба, настаивала она, должна запомниться надолго, поэтому пришлось израсходовать часть врученных Лопесом денег.
Ради такого дня леди Маргарет сняла траур. Она блистала в алом платье, главенствуя в зале, где играла музыка и не было отбоя от гостей. Люди с восхищением глядели на невесту и расспрашивали о ней леди Маргарет. «Она дочь Эретайна. Вы наверняка помните это семейство? Отличный род. Есть примесь крови Мак-Клюров, но и то ведь сильно англизированной. Кэмпион представили такому количеству народа, что она и не надеялась всех упомнить. Руку ей целовали раз сорок, не имело значения даже то, что она не слишком хорошо танцует, потому что мало кто был достаточно трезв для того, чтобы продемонстрировать настоящее искусство. Танцевали старые английские танцы: „Черрили и Меррили“, „Монах и монашка“. К вечеру настроение стало более игривым, мужчины настояли на танце „Все фалды кверху“, Кэмпион заставили вести дам в танце „Потряхивание нижними юбками“. Кэролайн, приехавшая в Оксфорд на свадьбу, выкрикивала Кэмпион указания: «Выше задирай! Выше!
В сумерках ненадолго хлынул дождь. Булыжники и тропинки, арки и кусты заблестели, отражая свет факелов, при которых Тоби и Кэмпион возвращались домой. Их эскорт теперь составляли ближайшие друзья Тоби, шумные, счастливые, исполненные нетерпеливого ожидания. Это была та единственная часть традиционной свадебной церемонии, без которой Кэмпион предпочла бы обойтись. В дверях дома лорда Тэллиса она спросила Тоби:
— А это обязательно?
— Конечно! Все так делают!
Именно ради этого момента ее платье было стянуто лишь лентами. Девушки, сопровождавшие Кэмпион домой, потащили ее вверх по лестнице, на ходу развязывая бантики. Они почти несли ее, и наблюдавшие снизу мужчины кричали «ура» каждый раз, как очередная голубая ленточка летела через перила. Сначала обнажилась ее правая рука, потом левая, мужчины лезли по лестнице, требуя продолжения. Платье упало с Кэмпион уже в самой спальне, потом ее положили на кровать и стали расшнуровывать нижнюю юбку.
Приближались крики мужчин, которые развязывали ленты, скреплявшие бриджи и жилет Тоби. Кэролайн стащила нижнюю юбку с Кэмпион, оставив ее совсем голой, и Кэмпион со смехом пыталась натянуть на себя тяжелые простыни и одеяла.
Смех девушек перешел в визг, когда в дверь впихнули Тоби. Он тоже был совершенно голым, не считая перчатки на искалеченной руке. Он подмигнул девушкам, поклонился им, а мужчины подталкивали его к брачному ложу. Кэролайн помогла Кэмпион удержать простыни, пока приятели укладывали Тоби рядом в кровать. Сэр Тоби, оказавшись со своей невестой, гаркнул на них: «Вы выполнили свой долг! Уходите!»
Большинство решило остаться, устроившись поудобнее с бутылками вина, хихикая над обнаженной парочкой. Едва ли это можно было назвать пуританской свадьбой, но такова была английская традиция, и Кэмпион покраснела, когда гости сказали, что, так и быть, уйдут, если она поцелует суженого. Она его поцеловала.
«Еще! Еще»
Через двадцать минут они удалились. Неповоротливых подгонял обнаженный, подпрыгивающий Тоби, который запер дверь, едва они остались одни.
— Не совсем плохо было, правда?
— Не совсем, — согласилась она.
— Они ждут нас внизу. Вот послушай. — Он встал на колени и ритмично застучал по полу. Внизу раздалось громкое «ура». Он весело поинтересовался:
— Что на тебе надето?
— Ничего!
— Покажи.
— Тоби!
Он подошел к ней и присел рядом на кровать:
— Привет, леди Лэзендер.
— Привет, сэр Тоби.
— Пора стать мужем и женой в глазах Господа.
— Я думала, мы уже стали.
— Это была лишь репетиция.
Он стянул с нее простыню, наклонился, чтобы поцеловать, и Кэмпион наконец стала настоящей женой.
К концу октября в Оксфорд вернулась армия короля, а вместе с ней пожаловал и сам король Карл. В городе стало еще теснее. Леди Маргарет терпеть не могла уличного столпотворения. Было решено, что все они переберутся на север в Вудсток, неподалеку от города, где был, однако, свой собственный маленький гарнизон роялистов. Тоби ни на секунду не забывал, в какой опасности находится Кэмпион. Если сэру Гренвиллу удастся устранить ее, он станет хозяином Договора. Но Тоби полагал, что, может быть, в маленькой, хорошо охраняемой деревушке Кэмпион будет даже в большей безопасности, чем среди толпы чужих людей на городских улицах.
До отъезда им предстояло выполнить одну обязанность. Их пригласили на аудиенцию ко двору, и промозглым ветреным днем все трое отправились в до отказа заполненные людьми дворики Крайст-Черч. Толпа пребывала в скверном настроении, солдаты, призванные поддерживать порядок, приходили в отчаяние, и Тоби лишь с большим трудом удалось провести жену и мать в огромный зал, где выстроилась беспокойная длинная вереница жаждущих засвидетельствовать свое почтение королю.
Кэмпион было скорее любопытно, чем тревожно. Всеобщий гомон и раздражение придворных превратили аудиенцию в нечто далеко не величественное. Тем не менее, впервые увидев короля, Кэмпион все-таки испытала страх. Как-никак это был король, помазанник Божий, что бы там ни судачили о нем в газетах простые смертные.
Несмотря на шляпу с перьями и туфли на высоких каблуках, король Карл оказался значительно ниже ростом, чем она предполагала. У него была аккуратно подстриженная борода. Среди шумной толпы он выглядел странно тихим и скромным. Брови, казалось, были приподняты, выражая вежливую любознательность. Не будь он королем, Кэмпион бы приняла его за какого-нибудь доктора университета, одного из тех, что бродили по улицам Оксфорда и делали вид, будто не имеют отношения к армии и двору.
Мужчина с длинным жезлом с золотой маковкой поманил Лэзендеров. Сэр Тоби поклонился, а леди Маргарет и леди Кэмпион сделали реверанс. Король чопорно, без видимого интереса кивнул. Придворный, пригласивший их выйти вперед, дал знак, что можно удалиться.
Поднялась королевская рука в перчатке. Кэмпион заметила, что поверх перчатки были надеты кольца с драгоценностями. Он посмотрел на Кэмпион и четким, ясным голосом спросил:
— Вы дочь Кристофера Эретайна?
— Да, ваше величество.
Он дважды моргнул, глядя на нее, и она решила, что больше ничего сказано не будет. Однако негромкий голос раздался вновь:
— Мы рады, что вы преданы нам в большей степени, чем он.
Никакого уместного ответа в голову не приходило, да и скучающий взгляд королевских очей был уже обращен мимо Кэмпион в сторону следующей группы приглашенных. Кэмпион попятилась, не в состоянии решить, сделали ли ей комплимент или оскорбили.
Леди Маргарет не сомневалась:
— Мы прошли сквозь эту жуткую давку, чтобы засвидетельствовать свое почтение, и он еще грубит! Не будь он помазанником Божьим, не сомневаюсь, его бы никуда не приглашали. Он совершенно не умеет поддерживать разговор, совершенно! Разве только с очень скучными священниками. Конечно, он же шотландец. — Она неодобрительно хмыкнула, не обращая внимания на окружающих. — Он, конечно, значительно лучше своего отца. У короля Иоанна текли слюни, а за столом он вел себя просто отвратительно. Надеюсь, мои внуки научатся хорошим манерам за трапезой. Мало что производит более удручающее впечатление, чем вид ребенка, ненасытного в еде. Твой муж, дорогая, тоже баловался едой, но, к счастью, я редко присутствовала при этом. А! Вот и лорд Спирс. Он хвастался, что знает новый способ прививки фруктовых деревьев. Он, конечно, дурак, но вдруг он прав. Пойду выясню!
С этими словами она скрылась в толпе. Тоби ухмыльнулся:
— Ну как тебе наш мудрейший монарх?
— Он не такой, как я думала.
Она взглянула на маленького бородатого человека, который едва заметно кивал какому-то с трудом кланявшемуся толстяку.
— Я боялся, как бы ты со страху не описалась.
— Тоби, перестань!
Чей-то грубый голос, раздавшийся за спиной, прервал их разговор:
— Представьте меня, леди Лэзендер. Голос произнес ее имя будто с издевкой.
Она повернулась. Это был Вэвесор Деворэкс. Его новая борода отросла уже на целый дюйм. Одежда на нем была ничуть не чище, чем всегда, все та же засаленная, вонючая кожаная куртка. Он остриг свои седые волосы почти наголо, как круглоголовые, что придало его изуродованному шрамами лицу еще более жестокое выражение. Она сразу забеспокоилась:
— Полковник Деворэкс. Это сэр Тоби.
Холодные серые глаза окинули молодого Лэзендера оценивающим взглядом. Последовал едва уловимый кивок.
Тоби поклонился.
— Должен поблагодарить вас, сэр, за то, что вы спасли жизнь моей жене.
— Верно.
Произнесено это было небрежно. Тоби продолжал:
— Разрешите пригласить вас отобедать с нами?
— Разрешаю, только я откажусь. Леди Лэзендер знает, что меня привлекают более низеменные вещи, чем обеды в светском обществе. — Серые глаза впились в Кэмпион. — Печать у вас?
— Да.
Она была спрятана на шее у Тоби.
— Вы все в том же доме?
Она волновалась, его бесцеремонность отталкивала ее. Кэмпион взглянула на мужа и ответила:
— Мы собираемся перехать в Вудсток, сэр.
— Не надо.
Епископ попытался протиснуться мимо них поближе к королю, но Деворэкс зарычал на него, чем напомнил Кэмпион, что Лопес сравнивал его с волкодавом. Ошарашенный епископ неуклюже попятился, бормоча извинения.
Тоби покоробила грубость Деворэкса. Голос его прозвучал холодно:
— Почему вы сказали «не надо»?
— Потому что, как я полагаю, через несколько дней вы отправитесь в Амстердам.
— Через несколько дней?
Кэмпион думала, что ждать придется гораздо дольше.
— С тремя печатями. При условии, конечно, что вы все еще хотите получить свое состояние.
Кэмпион молчала, забыв о шуме толпы вокруг. Тоби насторожился.
— Как вы собираетесь этого добиться, сэр?
— Убийство. Обычно это самый быстрый способ.
— Сэра Гренвилла?
— Печати у него. — В ответе Деворэкса сквозила скука. — Я приду за вами. Если я не смогу прийти сам, то пришлю Мэйсона. Вы должны быть готовы в дорогу. Отправитесь вы на восточный берег. И ради Бога, не берите много вещей. Вам незачем походить на процессию лорд-мэра. Он кивнул им и отвернулся.
Кэмпион это показалось до ужаса обыденным. Она ожидала больше драматизма при известии о том, что наконец-то печати будут собраны.
— Полковник!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61